Сказание о чае. Архив

Отряд, посланный Лориэном на разведку в Рохан, достиг места назначения двадцатого апреля. Им предстояло исследовать немалую площадь, и поэтому, а также для того, чтобы не вызывать лишних подозрений, эльфы и люди разделились по двое на каждую из ближних деревень. По удивительному стечению обстоятельств, Аургайлу с Малтином достался тот самый небольшой городок, из которого не так давно уехал прочь колдун Рандол. Вслед за человеком Аургайл шёл по местной улочке, которую эльф скорее назвал бы тропинкой. Достаточно тихой, но впереди уже давно слышался гул множества голосов, а новый поворот выбросил их на широкую площадь, полную людей — по всей видимости самое что ни на есть центральное место города. Капюшон, правда, мешал смотреть, но эльф слышал, как скрипели колеса телег и как торговцы на весь лад зазывали к своим прилавкам. Среди этой кутерьмы даже он, высоченный в сравнении с местными жителями, терялся. Впрочем, несколько косых взглядов эльф на себе всё же ощутил, да и явно недружелюбные шепотки пробежали по толпе. Малтин потянул его к краю, и Аургайл послушно отошел от толпы, обходя её. Кто знает, как местные жители относятся к незнакомцам. А к эльфам? Впрочем, высокий дом впереди, в окнах которого ярко горели свечи, показался ему похожим на таверну. А, как известно, в таверне всегда можно узнать любые местные новости. Правоту его подтвердила большая вывеска над дубовой дверью, которую человек, впрочем, уже уверенно открыл. Эльфу ничего не оставалось, как последовать за ним, и остановиться на пороге, с интересом разглядывая залитый теплым светом зал, полный длинных столов, кружек и веселья. Впрочем, будто бы какого-то скомканного веселья. Их заметили. Аургайл по прежнему не снимал капюшона, но Малтин от своего избавился, и смотрел в зал достаточно приветливо. Только вот ответные взгляды таковыми назвать было никак нельзя. Кто-то смотрел ещё с любопытством, а больше — с подозрением. Хотя, надо сказать, самая большая часть пьяного народа не оторвалась от своего эля. — Ишь, колдуны! — громко проговорил какой-то темненький мужичок с дурацкой шапочкой на голове, мрачно буравя их взглядом. — Что, опять дела свои делать пришли? Мало вам? Аургайл нахмурился, недоуменно поворачиваясь к Малтину. А что сразу колдуны-то? Но прежде чем кто-то из них успел ответить, другой человек подошел к первому, с размаху хлопнув его по плечу. — Давай-ка я тебе лучше элю добавлю, нечего тут людей зазря пугать, — человек направился к ним, попутно подхватив еще пару кружек. — Выпить не желаете? — Не откажусь, — кивнул Малтин, садясь всё же за пустой стол, и полная кружка оказалась перед ним. Но Аургайл лишь покачал головой, примостившись рядом. С того самого дня страсть к вину у него отшибло напрочь. — Вы, верно, один из здешних стражников? — тем временем начал разговор дунадан. — Скорее, пограничник, — ответил тот, проведя рукой по широким ножнам на поясе. — Вы не обессудьте, сейчас к приезжим больно отношение нехорошее… Но если в каждом подряд опасность видеть, это уж и не жизнь вовсе. Он со вздохом уселся на скамейку напротив. — Меня зовут Истер, — с этими словами он махнул рукой, подзывая, по видимому, приятеля. — А ваши имена? — Аургайл, — вздохнул эльф. Его мучал вопрос — стоит ли снимать капюшон? Оставить — подозрений не оберешься. А всё же, кто знает, что местные про эльфов думают. — Что за имена такие, — буркнул подошедший темноволосый вместо приветствия. — То Рандол, то Эргайл… Язык сломаешь. — Утренний свет, — холодно ответил эльф. Он терпеть не мог, когда кто-нибудь прикапывался к их с братом именам. Мужичок лишь неприятно расхохотался. — Да ты поэт! — фыркнул он. — Только слепой, похоже. Какое утро, ночь на дворе! Малтин только вздохнул и коснулся под столом руки возмущенного эльфа. Аургайл послушно проглотил готовящуюся вырваться едкую фразу. И то верно — не для перепалок они здесь. Он чуть-чуть приподнял лицо, чтобы смотреть на собеседников, рискуя тем, что увидят его самого, но видеть только собственные руки да пол под ногами было хуже. Оба пограничника сидели теперь на широкой скамье напротив них. Темноволосый буравил их мрачным взглядом, и тем курьёзнее это выглядело, что на голове его красовалась на удивление дурацкая металлическая шапочка. Впрочем, кинжал на поясе внушал некоторое уважение — грубая ковка, не эльфийская, разумеется, но порезать таким ещё как можно. — Малтин, — в свою очередь представился человек, — что означает искра сияния. Но, — он развел руками, — разве мы похожи на колдунов? — Как сказать… — пробормотал Истер. — Я-то в колдунах не сильно разбираюсь, и не видел ни разу до недавних пор. Но видок у твоего товарища не самый обычный. — Не его вина, что его облик вызывает у вас подозрения, — покачал головой Малтин. — А потому позвольте ему остаться в капюшоне, да и колдовать он не умеет. — А вы, стало быть, знаете, как выглядят настоящие колдуны? — спросил вдруг Истер, отхлебывая эль из кружки. — Разумеется, знаем, — пробурчал Аургайл, закатывая глаза к небу (этого, впрочем, никто не увидел). — Каждый день чай вместе пьём… Эльф и сам удивился выскочившей мрачной шутке и краем глаза увидел, как дернулся Малтин. Но пограничники, конечно же, сути не уловили. — Не колдуны, значит, — протянул темненький мужичок. — А вот видок-то у тебя самый что ни на есть колдунский, господин утренний свет. Видали мы тут уже одного такого — тоже всё морду под капюшоном прятал. А потом р-раз - и три человека пропало! В этот момент Аургайл напрягся. Что ещё за новости? Не то ли самое, что они ищут? — Как это пропало? — переспросил он взволнованно. — А вот так! — со странной смесью довольства и хмурости заявил пограничник. — Сына кузнеца-то, что всё с тем типом шатался — поминай как звали. И нашего Неота забрали, да главу отряда. Уж что охоч до эля был, казалось, ничего другого и не надо. Ан нет — пропал, и с концами. Не в силах сдержаться, эльф переглянулся с Малтином. Нет, это, конечно, может и другое что-то. Но слишком уж похоже. Во взгляде дунадана лучилась тревога. — Колдунский вид, да имя, говорите? — спросил он. — Рандолом звали, — произнес Истер, и тотчас огляделся по сторонам, словно бы тот мог прятаться где-то в таверне. — А сам был… Да как вы двое — все в капюшоне сначала таскался, а после и так показался, да только ничего необычного, но глянет иной раз… Сквозь землю провалиться хочется, не видеть только. Истер покачал головой, отхлебывая из кружки. — Я уж молчу, как он во время стычки той глядел. Ни дать ни взять, не по-человечьи. — Что еще за стычка? — с любопытством прервал его Малтин, а лицо Аургайла тем временем мрачнело всё больше. — С орками, — тот махнул рукой куда-то на улицу. — Тварюги эти к нам все повадились ходить, да как еще Минас-Тирит, говорят, захватили, совсем передыху не дают. Рандол половину их только в одиночку порубал с помощью ножа, и плаща своего… Волшебный, надо сказать. Да вы, верно, больше нас в таких вещах понимаете, — Истер кивнул в сторону собеседников. — А потом сам кинжалы новые всем нам оплатил. Он с гордостью похлопал по узорчатым ножнам, но затем вздохнул. — И как, скажите, не верить ему после этого? Ан нет, сгинул колдун сам, да наших с собой забрал. Эльф только лоб потер, да на стол облокотился. Убрать всю эту мишуру про колдуна — что получится? Имя не местное, да и вряд ли от рождения данное. Взгляд нечеловеческий — ну ладно, у страха глаза велики — внешностью не выделялся и хорошо. Порубил половину напавших орков — вот что интересно, да и последующие слова… — А вот в каком это смысле — плащ волшебный? — переспросил он, не думая уже об осторожности. — А ты чегой-то так этим интересуешься? — подозрительно переспросил темненький. — Али знаешь про него что? — Да нет, — невинно ответил эльф. — Интересно просто. — Интересно ему… А вот говорок-то у тебя такой же странный, как у того черноглазого, — пробурчал тот. — Что лицо-то прячешь, Светик? Ты смотри, у нас тут неспокойно сейчас. Случится ещё что… Терпение Аургайла лопнуло, как большой мыльный пузырь. Он вздохнул, рукой чуть поднимая капюшон и молясь Элберет, чтоб волосы прикрыли уши. — Доволен? — мрачно спросил он. — Ну что, похож я на колдуна? — Похож-то не похож, — невразумительно пробормотал мужичок, косясь ему в лицо и в то же время пытаясь переглянуться с приятелем, — да только странный у тебя видок. — Получше, чем у некоторых, — фыркнул эльф, опуская руку. — Нашлись тут… Охотники на ведьм. Последнее сравнение пришло из одной большой и старой книги, которую Аургайл некогда прочел в библиотеке. — А знаешь, мне тут пришла в голову одна замечательная мысль, — задумчиво протянул темненький. — Какая мысль? — Мысль о том, что вам двоим пора проваливать подобру-поздорову, пока я не разозлился! Аургайл внутренне собрался, ощущая, как за столом среди общего шума и гомона повисло напряжение. Уйти сейчас, лишь только напав на нужный след? А ведь придется… Но Истер со звонким стуком опустил свою кружку на стол. — Талбот, — нахмурился он, повернувшись к темненькому. — Разве так дела делаются? Усталых путников, да гнать взашей? Помнится, законы гостеприимства у нас всегда в ходу были для всех, кроме тварюг, да пришедших с оружием наготове. Кем бы эти двое ни были, — прошептал он куда тише, наклонившись к приятелю, — они не собираются причинять нам вред… Пока что. Кто знает, что будет, если мы им досадим. Он выпрямился, как ни в чем не бывало отхлебнул эля. — Понимаю, — вздохнул Малтин, — станешь ли тоже доверять случайным путникам после такого… Но мы и правда устали, а утром покинем это место, и даже, представьте, не станем забирать с собой ваших пограничников. Можете проследить за нами, если вам того захочется. — Представил, — фыркнул Талбот, глотнув наконец впервые из нетронутой кружки. — На день, значит, у нас только? Вызнаете всё, да и дальше вынюхивать пойдёте, мм? «Да чем же мы не приглянулись-то вам так, » — мрачно подумал Аургайл. — «Если тот Рандол и впрямь Айвэ, то он даже без личной встречи уже успел подпортить нам жизнь. А всё-таки узнать бы про этот его плащ, да что он в деревушке забытой делал.» Эльф переглянулся с Малтином. Объяснить им всё, как есть? Да ведь кто же им поверит. Он вздохнул. Вот вечно так — доверятся сперва каким типам непонятным, а потом приличных эльдар взашей гонят. Впрочем, у них, у типов непонятных, навык какой-то хитрый есть — чтоб доверие это самое вызывать, значит. Мелькнула мысль — притащи они с Малтином два ящика дорвионского, им бы с большей охотой всё рассказали? Но Аургайл прогнал её, только складка между бровями обозначилась ещё четче. — Дело в том, что у нас тоже есть пропавшие, — скорбно произнёс эльф, ощущая вдруг накатившее вдохновение. — Наши родственники и друзья похищены, а мы двое отправились в путешествие, дабы разузнать больше о воре. — Мда? — недоверчиво переспросил Талбот. — Слыхал, Истер? Рандол-то колдун, видать, не только у нас бывал? — Только вот плаща волшебного мы у него не видали, — вздохнул Аургайл, не давая пограничникам времени сообразить. — А по всем приметам он, выходит. Малтин взглянул на него с одобрением, Истер переглянулся с Талботом, затем поглядел на эльфа в раздумье: — Он, говорите? Пограничник поморщился: — А правда — с чего бы ему только трое наших сдались? Колдун, верно, повсюду народ уводит. Плащ-то да, сразу и не скажешь, что волшебный. Но говорили, стоило ему на орков броситься, как тот черным стал — знаете… — Истер на миг задумался. — Дыра такая, ни больше ни меньше, ночи темнее. И орки от него только так бросались, а он их раз — и прикончит. Да что там, у колдуна и кинжал колдовской имелся, — вспомнил вдруг он. — При тварюгах чуть ли не горел этим самым синим пламенем. Истер вздохнул и покачал головой: — Вот сейчас вспоминаю — что ни на есть колдун. И как только не заподозрили раньше? Аургайл с интересом приподнял брови. Клинок, выкованный его народом? Верно, для умайа такой раздобыть не тяжело. Тем более, что под боком и сокровища Изенгарда, и Мория, и кто знает что ещё. Но вот плащ… — На то он и колдун, — пробормотал дунадан. — И в речах силен, и в битве. — Выходит, это все было прикрытием, — Истер сделал глоток эля. — Но зачем бы ему людей сдалось похищать, все ж таки? — Кто знает, кто знает, — вздохнул эльф, старательно вспоминая все самые печальные моменты своей жизни. — Это ж только колдунам поди и понятно, чего ради они свои дела темные творят. И всё же я верю, что мы отыщем его и заставим ответить за свои деяния! — Два дня назад ушёл, — сообщил Талбот. — И кто знает, в каком направлении. Опоздали вы. Аургайл сжал под столом кулак. Два дня, серьёзно? То есть, приди они хоть немногим раньше, могли б его застать вживую? А говорил же он, что идти быстрее надо. Эх, вот ведь какое невезение. — Это обидно, — протянул эльф. — Хотел бы я вытрясти из него всю лишнюю магию. — Чтобы потом ей воспользоваться, надо думать? — поддел его темненький пограничник, глотнув из кружки. — Что бы там Истер ни говорил, я вам ни на грош не верю. Он-то тоже сначала весь такой дружелюбный был. Всё байки травил про эльфов да земли дальние. Всем пограничникам кинжалы новые купил — не иначе чем в доверие втирался, сволочь. — Как это про эльфов? — переспросил Аургайл, напрягаясь. — А вот, — довольно заявил Талбот, опуская на стол кружку и ухмыляясь. — Что де знаком он с ними, и в каких только их норах не побывал. И, представьте себе, колдунью с золотых лесов видал, во! Всё говорит — не боись ты её, значится. А на то, что каждый у нас с младенчества знает, что с земель тех никто не возвращался — то забудьте, говорит. Эльф помрачнел сильнее прежнего. Так вот какого мнения местные о Лотлориэне и Леди Галадриэль? Всякие мысли о том, чтобы рассказать правду, отпали: стоит этому дубу узнать, что перед ним эльф сидит — уж точно взашей вытолкает, с таким-то отношением. А вот с чего вдруг Айвэ этот про эльдар хорошее говорить начал — над этим стоило ещё поразмыслить. Ладно, ясно, что в золотом лесу он был — пока следил за ними всеми. Но мог же бы и наплести с три короба. «Аа…» — осенило бывшего хранителя летописей Лихолесья. Ну конечно. Это он чтобы на нас его злобные делишки свалили, и доверия к Лориэну не было. Он чувствовал всё большую необходимость обсудить всё узнанное с Малтином без посторонних ушей. Дунадан помрачнел и скрестил руки, косясь на окно — сизые сумерки, по которым приехали они в городок, уже залила собой ночь, и часы с кукушкой вдали зала показывали без пятнадцати десять. — Вижу, много он вам наплел, — вздохнул Малтин. — Я слышал, колдунам в Лориэне не место… Да и всем нормальным людям тоже. Впрочем, колдун ко всему колдовскому и клеится — а я не был там никогда, и не желаю. Он отпил еще глоток и отодвинул кружку в сторону. — А уж теперь не помешало бы отдохнуть как следует с дороги, — он взглянул на Аургайла. — Кто здесь хозяин таверны? — обратился он к пограничникам. Истер махнул рукой в дальний угол помещения — туда, где за стойкой сидели, смеясь на весь зал, несколько широкоплечих мужиков. — Вон тот, который чернобородый, без шапочки, — сказал он. — Кодеем звать. Вдвоем с Аургайлом они поднялись со скамьи, и, обменявшись взглядами с недолгими знакомыми, прошли к столу, на который указывал Истер. В большинстве своем уже опьяневшие люди в зале почти не обращали на чужаков внимания — и это было к лучшему. Мало ли, выищется какой тип подозрительный, наподобие того темного. Впрочем, когда они приблизились к указанному столу, гомон четверых пограничников за ним стих. — Не найдется лишней комнаты до утра? — осведомился Малтин. Кодей оторвал мутный взгляд от костей на столе, моргнул — и оглядел незнакомцев с уже абсолютно трезвым видом. Метнул взгляд куда-то за их спины. — Не опасны, говорят, — хмыкнул он и замолчал ненадолго, раздумывая, а затем по-хозяйски сложил руки. — Выкинете что — крепко пожалеете. С чужаков — шесть монет. Аургайл с несколько отстраненным видом смотрел на то, как достаёт монеты и отдаёт их хозяину таверны Малтин. Его голову занимали раздумья обо всём услышанном. С одной стороны — им повезло. Столь быстро найти упоминание нового врага он и не рассчитывал. С другой стороны… Не оставляло эльфа чувство, что ошибка тут какая-то вкралась. Да и то, что этот Айвэ успел уйти всего на два дня раньше, было как минимум обидно. Местные, с таким недоверием к ним отнесшиеся. Жалко, нету здесь брата — тот кого угодно разговорить мог… «Стоп, почему в прошедшем времени, » — испугался Аургайл. — «Он может, он жив, я знаю.» *** Аурлим действительно был жив и здоров. Вместе с капитаном Таурионом он в этот момент видел уже двести сорок седьмой сон с поры их неудачного визита в Минас-Тирит. Оба эльфа лежали на полках в самой чистой и проветриваемой из кладовок королевского дворца, обильно посыпанные средствами от мышей и моли и зачем-то заботливо накрытые клетчатыми красными одеялами, а на их запястьях красовались аккуратные бирки. На желтом картоне красивым тенгваром были выведены имена, пара дат и некоторые данные вроде средней частоты пульса и типа крови. — Смотри, у этого «чистая кровь», — шепнул Цэмаквар, весело сверкнув глазами, и отпустил теплую руку спящего. — Если кому из наших понадобится — можно лить без страха. Он тайно провёл Анорхэн в хозяйственные помещения дворца, добыв для неё одежду служанки, и прямо сейчас показывал ей «настоящих эльфов», которых лично поймал не так давно, получив за то щедрое вознаграждение от самого Короля. К слову, женщина уже свыклась с таким отличительным отношением к темному Майа, но сама предпочитала его вслух не упоминать, мало ли… Поправив подол незнакомого платья, Анорхэн склонилась к укрытым красными одеялами двоим эльфам — сначала с недоверчивым интересом разглядывая чужие черты. И, на удивление, не было в них ничего такого уж неземного — они мирно сопели, словно обычные люди, и их лица были спокойны во сне. — Ну и как они тебе? — спросил Цэмаквар, вопросительно посмотрев на неё. — Иные, чем я представляла, — прошептала Анорхэн, — но они и правда прекрасны — сколько видала красивых людей, ни один не сравнится. Услышать бы голоса… Говорят, у эльфов они певучие и звонкие. Но, — она выпрямилась. — Хватит мне. Если бы не ты, никогда бы и не увидела. Женщина вгляделась в лица еще раз, словно бы отпечатывая в памяти — когда еще такой шанс выпадет. — А что с ними будет, когда они проснутся? — Это, наверное, только Король знает, — подумав, сказал Цэмаквар и опёрся спиной о стену. — А вообще, думаю, не скоро они проснутся. Анорхэн села на пол, согнув ноги, неподалеку от полки, что находилась ближе к полу — тот оказался лишь слегка прохладным. Да и в целом условия в комнате царили превосходные — наверняка за пленниками присматривают. Женщина чуть вздрогнула, вспомнив, где же именно они находятся, прислушалась — но никаких голосов или звука шагов не долетало из-за прикрытой двери. — А на лицо дальние все, как на подбор, говорят, — вздохнул воин, искоса взглянув на неё. — В книге Хайхэ столько про них разного понаписано. Про деву-соловья, например, что за человека замуж вышла. Она, говорят, настолько красивой была, что сам Владыка Севера в неё влюбился. Но она своего любимого не оставила, ни на какие богатства не променяла. Родила ему сына, от которого род королей пошел, а потом с ним вместе и сгинула. О книге Хайхэ Цэмаквар, случалось, рассказывал ей и раньше — книга историй и легенд, собранных жившей давным-давно старшей жрицей солнца. Но эта — неужели Лэ о Лейтиан? Сказ о прекрасной деве Тинувиэль она помнила с детства, и, хоть и не так уж четко, все же узнала мотив. И все бы так, но одна фраза заставила Анорхэн взглянуть на воина с некоторым недоумением. «Владыка Севера» — это, конечно же, Моргот. Образ совсем уж далекого прошлого, он казался ей почти нереальным. А ещё - даже ещё более ужасным, чем Враг. — У нас эта история зовется Лэ о Лэйтиан — Песнь об освобождении от уз, — произнесла она. — Но не поверю, что Моргот… — Анорхэн запнулась, — влюбился. По-нашему, он лишь хотел погубить ее красоту своей тьмой. Она вздохнула, глядя вперед, на спящих эльфов. — Но и не нам об этом судить. Тем немногим только, кто помнит те годы. Юноша задумчиво прищурился. — Кто знает, — пожал он плечами. — Крепость та, говорят, огромная была — с королевство размером. А зал тронный — ровно посреди находился. Не поверю и я в то, что кто-то мог выйти оттуда против его воли. Впрочем, ты права — не нам судить. Он отвернулся, задумчиво посмотрев на сонные лица эльфов. — Смотри, как сладко спят-то, — усмехнулся он. — Как младенцы, особенно вот этот рыжий. Капитаном стражи, говорят, в королевстве эльфов был. Ох и ругался, пока в темнице сидел. И потом даже, — тут Цэмаквар понизил голос, — с Королём перерекался. Спорил так, что я даже из-за двери слышал. Женщина обернулась, приметив, что Цэмаквар подумал почти о том же. — Как с Королем? — воскликнула она чуть громче, чем было нужно. — То есть, он с Ним даже… Анорхэн зябко повела плечами — Отчаянный… — Отчаянный, — согласился Цэмаквар. — На то и эльф, наверное. Он также сел на пол, прислонившись спиной к стене, разложил темный плащ складками на полу и улыбнулся. И только теперь женщине пришла в голову мысль, что, в общем-то, эти эльфы для них сейчас — на противоположной стороне. И неизвестно, что именно планировали они осуществить, пробираясь в город. — И все-таки хорошо, что ты их задержал, — вздохнула она. — Но и удивительно — вот как, выходит, действуют воины Золотой сотни? Цэмаквар провел пальцем по золотому шитью на краю ткани, поднял голову. — В золотые воины отбирают тех, кто особо отличился, будучи обычными, — сказал он. — А потом ещё долго учат всякому... Разному, — тут его улыбка исчезла и взгляд помрачнел. — Но такое место — ещё и большая ответственность. За ошибку, что сошла бы с рук рядовому солдату, каждый из нас может поплатиться жизнью. Он вздохнул, глядя куда-то вдаль, и будто забыв о том, где находится, и сидел какое-то время молча. Казалось в тот момент — будто бы Цэмаквар видел что-то, чего Анорхэн увидеть не могла. Нечто печальное. — Мы — лицо Единого королевства, — сказал он затем. — Лицо, которое должно быть безупречным. Они могли убить меня — конечно же. А сдаться — в любом случае означало смерть. Страшно было другое, Анорхэн. Я же их к Его окну вёл. Другого варианта не было, но я не знал, что Он мне потом скажет. Но я понял кое-что… Если бы мы не встретились тогда в переулке, то я бы не знал, что делать. Выходит — прав он был. Причина впереди лежала… Юноша замолк, сложив руки на коленях. Женщина вгляделась в печальное, помрачневшее вмиг лицо воина, и отвела взгляд в пол, не смея нарушать молчание. Учат… Всякому? Она понимала. Быть воином — значит уметь убивать. Значит быть готовым самому стать убитым. Тем более Золотая сотня — огромная ответственность перед людьми, правителем и… перед самим собой? Цэмаквар без сомнения немало успел повидать за свою не столь долгую жизнь. Анорхэн вновь взглянула на юношу, почувствовав благодарное тепло где-то в сердце. Воины Харада. Чужеземцы. Рьяно боролись за город, и столь же отважно защищают его… Правда, они же принесли ей потерю. Анорхэн не знала, как ей к этому стоит отнестись правильно. Не могла определиться. Но одно знала точно — именно Цэмаквару ей все же стоит быть благодарной. — Ты рисковал жизнью и именем, но все-таки исполнил свой долг… — тихо проговорила она. — Понимаю теперь, отчего Золотой сотне выделяется особое уважение. Все вы… По-настоящему этого заслуживаете. Один из спящих эльфов вдруг вздохнул чуть громче, чем обычно, и голова его слегка качнулась во сне. Женщина насторожилась, но более ничего не произошло. — Цэмаквар? — обернулась она, проговорив теперь совсем шепотом, — не стоит больше голоса повышать — глядишь, они оба и проснутся. Что делать-то тогда будем? — Не, — качнул головой Цэмаквар. — Им сонный яд ввели такой особый, что действие только антидотом снять можно. Смотри. Анорхэн настороженно наблюдала, как он, встав, подергал спящих за руки. — Видишь? — спросил он затем. — Говорят, эту штуку для операций всяких в великой крепости используют. Человека резать можно — а он не ощутит ничего… И не проснётся… Он снова немного печально вздохнул. Но потом улыбнулся, легонько щёлкнул рыжего по носу. — Признаться, иногда я им немного завидую. Анорхэн содрогнулась всем телом, и рука Цэмаквара застыла в воздухе. — Никаких забот, никаких волнений… Никаких проблем и тревог… Воин медленно обернулся, глядя теперь на того, на кого широко раскрытыми глазами смотрела и Анорхэн. Саурон… Ладно еще, они встретились в городе, но здесь… Во дворце. Прямо в комнате с эльфами! — Благодать, — подвёл итог тот, с самым непринуждённым выражением лица стоя у стеночки. Анорхэн глубоко вздохнула, поймав растерянный взгляд Цэмаквара. — Вообще-то, антидот этим спящим красавцам ввели с утра, — сообщил майа, переметнувшись к полкам и растрепав светленькому эльфу волосы. — Я всё ждал, пока они соизволят пробудиться, но потом надоело, я ушёл изучать местную библиотеку, мне в руки попала одна веселая книжка и я великолепно провёл время, почти забыв о своих друзьях. А теперь вот возвращаюсь, и обнаруживаю что они не скучали в одиночестве. Цэмаквар, Анорхэн, что за привычка у всех лазать куда не просят? На последних словах довольный голос вдруг резко переменился, выразив раздражение, и Майрон нахмурился, сделав вопросительный жест правой рукой. — Простите, — выдавил воин. — Я думал, мы никому не помешаем. — А, — произнёс майа, бросив насмешливый взгляд на женщину. — Достижениями перед подругой хвастаемся? Он вздохнул, но женщина увидела, как вдруг сверкнули золотом серые глаза. — Ладно, — снова проговорил Майрон. — Мне это даже на руку. Слушай, Цэмаквар. Наказания не будет. Человек выдохнул, не в силах сдержать облегчения, и Анорхэн — вместе с ним. — Но мне как раз нужны были люди для реализации одной дурацкой затеи, — с улыбкой продолжил майа. — Так что раз уж ты сам мне под руку попался, примешь участие. Цэмаквар прикрыл глаза. — А ты, девочка, — Анорхэн снова ощутила, как вздрагивает в груди сердце — слишком уж мгновенно он оказался перед ней. И сел рядом, весело взглянув в лицо: — Что, не ожидала ещё раз увидеться? И, кстати, доброе утро, Таурион. Женщина открыла рот, но запнулась, на миг растерявшись. Какой Таурион? Она присмотрелась, и поняла — эльфы проснулись. Рыжий эльда повернул голову, со смешанными чувствами разглядывая собравшихся людей. Но при виде майа взгляд его резко изменился. — Что?.. — сонно пробормотал другой эльф со светлыми волосами, привставая на локте и оглядывая кладовку весьма удивленно. — Где это я?! Майрон лениво обернулся, всё ещё сидя на полу в непосредственной близости к женщине. — И тебе утра, Аурлим, — добавил он. — Хотя, вообще-то, уже вечер. В этот момент Таурион соскочил со своей полки, явно пытаясь направиться к майа. Но только вот его ноги оказались слушаться, противно задрожав. Эльф пошатнулся и схватился за край полок, чувствуя как закружилась голова и помутнело перед глазами. — Что это была за дрянь? — сипло спросил он. — Чем ты нас напоил? — Чаем, — невозмутимо ответил Майрон, разворачиваясь спиной к стенке. — Да ты присядь лучше пока. А то ещё, чего доброго, снова потеряешь сознание. Он сделал знак Цэмаквару, и тот, быстро подхватив Тауриона под локти, усадил на пол. Эльф пытался сопротивляться, но был ещё слаб, как котёнок. Вскоре и Аурлим занял своё место в этом странном кружке. Юноша опустился последним, ощущая полнейшую абсурдность всего происходящего. — Семь с половиной суток, — сказал Майрон. — Сегодня двадцать второе апреля. Изначально я планировал для вас более длительный сон, но вчера мне пришла в голову одна замечательная идея. Таурион сонно огляделся вокруг и огорченно вздохнул, понимая, что его желание придушить Саурона сейчас не совпадает с возможностями. В голове было как-то очень вязко, будто бы в неё налили густого желе, и мысли в этом желе не желали нормально шевелиться. Судя по мутному взгляду Аурлима, тот чувствовал себя ничуть не лучше. Протерев глаза, тот дважды чихнул. — Какое еще двадцать второе апреля? — выпалил он, глядя на всё вокруг, кроме Тауриона, ошарашенным взглядом. Наконец он остановился на майа в еще большем удивлении: — Вы вообще кто? А?.. Аурлим чихнул еще раз, и вдруг, хлопнув себя по лбу, вскочил. Вид у него был самый что ни на есть встревоженный, будто эльф только что проспал нечто важное. — Таурион, ты почему меня не разбудил? — вскричал лихолесец. — Раненых же не пересчитать, а лазарет и так полон! Надо что-то делать… Быстрее… Он запнулся, поймав вопросительно-недоуменный взгляд приятеля. Более того, спросонья тот выглядел не самым свежим образом. — Да что с тобой? — продолжал он тем же взволнованным тоном. — Только Саурона из Дол-Гулдура выбили, так ты сразу праздновать? Вот уж это я понимаю, капитан стражи! Таурион недоуменно воззрился на друга. Цэмаквар приподнял одну бровь В повисшей тишине раздался смешок. — Кажется, твой друг выпил столько, что ему отшибло память, — объявил Майрон, разбивая молчание. — И кстати, с каких это пор лихолесские войска считают своей заслугой победу при Дол-Гулдуре, когда вообще-то принадлежит она светлому совету? — майа чуть нахмурился. — А если уж совсем точно говорить, то победой она вообще не являлась. — Наши войска принимали участие в сражении и немало твоих орков повыкосили, — гордо ответил Таурион. — А что до верха не добрались — так то не наше дело было. — Ясно, — скучающе вздохнул Майрон, и всем стало совершенно очевидно, что сделал он это, чтобы оборвать неинтересную ему тему. — Аурлим, прекрати выкатывать на меня свои красивые глаза — а то из орбит выпадут. Для начала — по старому счету сейчас был бы три тысячи девятнадцатый год, двадцать второе апреля. Тебе ввели усыпляющий отвар, но он сработал неправильно и поэтому у тебя временная амнезия. Всё понятно? — В смысле у него амнезия? — возмущенно воскликнул Таурион. — А если он не вспомнит? — Тогда тебе придется заново просветить его обо всём произошедшем, — участливо объяснил Цэмаквар. — Причем, по видимому, прямо сейчас, — добавил майа. — Что, прям со сражения при Дол-Гулдуре начинать? — ядовито переспросил Таурион. Аурлим глубоко выдохнул, впервые больше не почувствовав запаха какой-то отравы, что все последнее время заставляла его чихать. Почесал растрепанную голову — по правде говоря, в этой самой голове творилась сейчас непонятная каша, и услышанное им ясности далеко не прибавляло. Кажется, он и вовсе перестал понимать, что происходит вокруг: — Что? — переспросил Аурлим тихо, а после вновь непонимающе повысил голос. — Какая амнезия? У меня? Да вы издеваетесь?! Казалось, эльф вот-вот разрыдается, или, еще хуже, совсем скатится в истерику. По крайней мере, вид у него был соответствующий, а на лице написано какое-то возмущение, и отчаяние вперемешку с растерянностью. Анорхэн поймала себя на мысли, что ей жаль этого напуганного, ошарашенного эльфа — женщина попробовала представить себя на его месте и зажмурилась: чувство было вовсе не из приятных. — Я вас не знаю! — тыкнул тот пальцем по очереди в двоих людей и одного непонятного типа. — Чего вам от меня надо?! Что происходит? Таурион, ради всего вина мира… — взмолился он. — Вы все мне снитесь, правда ведь? Снова все молчали недолго. Майа смотрел на эльфа крайне задумчиво, сам Таурион толком не представлял, что ему делать и с чего начать. А вот воин Цэмаквар откинулся спиной на стенку и с расслабленным выражением лица наблюдал за происходящим. Казалось, он смирился со странностью ситуации и ему даже стало интересно. — Разумеется, — голос Майрона прозвучал очень уверенно. — Ты нас раскусил. Я — вала Ирмо, а это мои майар, — он указал рукой по очереди на Цэмаквара и Анорхэн, — и мы все тебе снимся. Таурион возмущенно уставился на Саурона. Не, ну это уже не в какие ворота!.. — Вала Ирмо… — буркнул он. — И почему рядом с тобой всё вечно превращается в какой-то абсурд? Не то что сражаться, поговорить серьёзно невозможно. — Таурион, — печально-ласково протянул Майрон. — Ты бы радовался лучше, что я с вами не говорю «серьёзно». И эльф тут же вспомнил, что они — разведчики, пойманные на вражеской территории. И порадовался тому, что за руку на верхушку башни его всё же не повесили. — Ладно, Аурлим, — пробормотал он, развернувшись к другу. — Ты действительно… Забыл очень многое. И я боюсь, что тебе всё это не снится. Он замолчал, не зная что сказать дальше, и чувствуя на себе слишком много взглядов. Потом Майрон покачал головой. — Нет, — недовольно сказал он. — Я проверил, и эта истина не изменилась — на полу в кладовке важные дела, пожалуй, всё-таки не делаются. Со мной все. Да, и ты тоже, — кивнул он жертве амнезии, но молчавший до того Аурлим глянул на майа несколько недовольно: — Куда это? Я не пойду! Я хочу проснуться! — тут Таурион напористо подтолкнул его, и эльфу все же пришлось заткнуться и подняться с пола. Цэмаквар встал первым вслед за Королём. По правде говоря, он сам дивился своему внутреннему спокойствию — похоже было, что за короткое время случилось столько странных вещей, что его способность удивляться перегрелась и на время отключилась. Поэтому он просто взял за руку взволнованную Анорхэн, которая, казалось, испытывала схожие чувства, и повел по коридорам и лестницам. Он довольно быстро понял, куда идёт майа — в тот же самый зал, где он говорил с эльфами. И то ли у Майрона была особая аура, то ли он просто выбирал безлюдные пути— по дороге им никто не встретился. Цэмаквар помог усадить за стол всё ещё порывающегося ни то кричать, ни то плакать эльфа, сел сам, и испытал странное чувство, обнаружив перед носом кружку чая. Анорхэн в свою очередь заняла свое место за столом рядом с ним, наблюдая за происходящим: — А это зачем? — кричал Аурлим. — Где я вообще? Я запутался! Соизволив наконец послушать Тауриона, лихолесец опустился на стул. — Другое дело, — удовлетворённо проговорил Майрон, садясь за стол и отпивая из собственной чашки. — Таурион, он хорошо знает историю? Рыжий эльф вздрогнул, услышав обращение, но, сообразив, кивнул. — Отлично. Аурлим, я сейчас кратко введу тебя в курс дела. Что такое Единое Кольцо, помнишь. Что оно было потеряно — тоже помнишь. Но кое-чего ты теперь не помнишь. Дело в том, что оно было найдено и возвращено владельцу. Он выдержал эффектную паузу, по большей части затем, чтобы до эльфа дошла суть сказанного, а затем медленно приподнял четырехпалую руку. — Мне жаль, но ты не спишь, — добавил майа затем. — Ты находишься в столице бывшего королевства Гондора, которая теперь принадлежит мне. Вас было четверо — лазутчиков, посланных сюда Светлым Советом. Двоих, среди которых твой брат, я отпустил обратно. Вы с Таурионом остались в качестве залога, и вас усыпили, чтобы не тратиться зря на охрану и еду, но от усыпляющих составов тебе отшибло память. Это временно, хотя и неприятно, в течение пары месяцев вспомнишь всё обратно. Вопросы есть? — Аургайл?.. Где он? — эльф беспокойно завертел головой. — Куда это его отправили, Таурион? Но, неужели… — он поднял взгляд. — Кольцо было найдено? И, владельцу… — он осекся. — То есть, ты… Нет, быть не может! — Угу, — покивал головой Майрон. — Он самый. Анорхэн заметила, как побледнел Аурлим, и Таурион крепко схватил его за руку. Теперь тот наконец убедился, что точно не спит, и первое время молчал, заново обдумывая все произошедшее. После лихолесец попытался вырваться, смерив Саурона гневным взглядом, но этого не получилось — к счастью самого Аурлима. — Всё нормально, — уверенно сказал Таурион. — То есть нет, всё паршиво, конечно, но лучше, чем могло бы быть. Надеюсь, ты быстро всё вспомнишь. Хотя… — тут лицо эльфа помрачнело, — кое-что лучше и не вспоминать, пожалуй. Таурион к чаю не притронулся, хотя пах тот крайне аппетитно, и эльф давно уже понял, что не прочь чего-нибудь съесть. И он видел, что поймавший их воин также задумчиво смотрит в свою чашку, не делая ни глотка. Светловолосый всё никак не мог утихомириться. — Чтоб тебя, сколько народу в битвах потеряли! — воскликнул он. — И все это теперь… Зря! Минас-Тирит захвачен? Тысяча орков! А что с Лихолесьем? Он облегченно выдохнул, но после вновь помрачнел. — Но как же так? Что теперь происходит… Я попал из одного переплета в другой, еще похуже! — Аурлим вновь вскочил, но Таурион тут же усадил его обратно, бормоча какие-то успокоения. — Не мешай мне, Таурион! Ты хоть понимаешь, где и с кем мы находимся? Надо… — Мне послать за успокоительным? — мрачно спросил Майрон, и лихолесец мгновенно умолк. — Или сам возьмёшь себя в руки? — Я… — потерянно пробормотал эльф, словив огненный взгляд. — Я все. Анорхэн сочувственно взглянула на взъерошенного Аурлима — это все, что она сейчас могла бы сделать. Это странное пробуждение разрушило все её представления о вечной величавости эльфов. Но, с другой стороны, женщина понимала, что в такой выходящей из ряда вон ситуации не до собственного вида. Да и эльфы ведь тоже… разные бывают? Она вздохнула. Покосилась на Цэмаквара, отмечая повисшую и такую громкую вдруг тишину. И не решилась первой нарушить молчание. — Видит Эру, ещё несколько тысяч лет назад я бы просто убил вас, и избавился от необходимости слушать эльфийские истерики. Но отлично, — до этого долго глядевший в потолок Майрон резко опустил голову, — кажется, я наконец могу приступить к делу. «Почему же ты не убил сейчас?» — подумал Таурион, не решившись, однако задать вопрос вслух. — «Неужели подобрел за годы, проведенные в бесплотной форме?» — Вы снова станете разведчиками и воинами, — сказал майа. — Моими воинами. Прежде чем кричать протесты, Таурион, — это он выделил голосом, — выслушай до конца: вы войдёте в группу, направленную к Ортханку и вместе с моими людьми выполните один из разработанных мною планов, — тут он вытащил из кармана плотный свиток и подтолкнул его через стол Цэмаквару. — Пора дать новому игроку возможность показать себя. — Но ведь, — растерянно пробормотал Таурион, покосившись на взвившегося Аурлима. — А что будет, если мы откажемся? — Вернётесь в кладовку, — вздохнул Майрон. — Потеряете ценный опыт по ведению боевых операций и уникальный шанс узнать побольше о нашем общем противнике. Цэмаквар, что думаешь? Уже погрузившийся в изучение свитков воин поднял голову. — Я понимаю суть, — сказал он, — и готов послужить исполнению ваших замыслов. — Очевидно, — вздохнул майа. — А о ней что скажешь? — кивнул он вдруг на Анорхэн. — Поможет или помешает? Цэмаквар вздрогнул, задохнулся. Нет, он не может ответить на этот вопрос, слишком очевидны последствия. Он потерянно оглянулся на женщину. Примет участие — может погибнуть. Но в нём не это должно говорить. Верность Королевству или подруге? Но ведь он знал, что поможет. — Я не знаю, — соврал воин, внутренне содрогнувшись. Вот так столько лет служить Королю, чтобы солгать ему в глаза… — Хорошо, — сказал Майрон так, как будто дал оценку его ответу, и улыбнулся. — Тогда спросим её саму. Девочка, ты хочешь, рискнув своей жизнью, принять участие в боевом походе в далёкие земли? — Я? — Анорхэн запнулась. — Я не знаю… Вот так сразу? На миг она испугалась, но тут же поправила себя: это не требование — лишь выбор. Она имеет право как согласиться, так и отказаться. Но приняв предложение, ей придется отказаться от семьи… От сыновей — Калантара, и совсем еще маленького Фаэлиона. А если… Если ее вдруг убьют в этом походе — они ведь останутся сиротами. Шанс наконец вырваться на волю мерк перед остальным — она уже успела слишком крепко осесть здесь… Возможно, будь она моложе… Женщина выдохнула. — Это слишком опасно, — произнесла она наконец. — А у меня дети… Я не могу.