Сказание о чае. Архив

Сэм Гэмджи злился. Нет, не потому, что что-то объективно было плохо. Всех приведенных им людей устроили по делу, тренировки он продолжал, и к Неоту и Дунбергу присоединились теперь Кутлаф с Гудроном. Злило его другое — свечи. Они, так легко загоревшиеся в тот раз, более не подчинялись его воле, и уверенность, столь полная и несомненная, осталась лишь в его памяти. Вновь обрести её Сэм не мог, сколько бы ни пытался, и потому его собственные успехи оставались весьма вяленькими. А теперь Мелькор снова позвал его к себе в кабинет, и наверняка для того, чтобы выяснить всё о его достижениях… Которых нет. И с каждым шагом к злочастным дверям Сэм всё более впадал в мрачное настроение. Он перебирал в своей голове варианты оправданий, и тут же отметал их за бесполезностью. Да — быстро не учатся, да — он хоббит, а не айну и даже не эльф. Но Мелькору нужен результат, а не его объяснения, и Сэм это уже очень хорошо понимал. Он попытался отвлечься на другие мысли: Хильда — таки устроилась в башне и обеспечила всех обитателей неизменно вкусной горячей едой, Куилла — к удивлению Сэма ставшая неплохой помощницей всем сразу, всегда готовая сбегать в другую часть башни и что-нибудь передать или принести; Дунберг, успешно разгребший уже две первые комнаты и Неот, панически пытающийся разобраться в цифрах и данных; Гудрон с Кутлафом, целыми днями сидящие в своей «мастерской»… Хеанот выделялся. Хоббит его почти никогда не видел. Чем торговец занимался — для него было загадкой, но в те немногие минуты, когда они пересекались за обеденным столом, Сэм отмечал, что лицо его заострилось и побледнело, а в глазах поселилось нехарактерное для них мрачное выражение. А, и ещё Арвен, конечно же. Пленница Мелькора, на которую примерно половина всех обитателей башни смотрела, приоткрыв рот. Это раздражало Сэма, и равно как и то, что эльдалиэ оставалась бесполезной, что бы ни говорил вала. Но сделать он, конечно же, ничего не мог. Оставалось лишь смириться. Дверь открылась перед ним бесшумно. Хоббит легко кивнул сидящему за столом, повинуясь ответному кивку присел на всё тот же диван и уставился перед собой, ожидая слов. «Взлёт и падение Морийского королевства, » — прочел хоббит на обложке отложенной Мелькором книги. На удивление — на всеобщем, а не на этих эльфийских закорючках. Но ещё удивительней было то, что лицо вала выражало необычно хорошее настроение, и что-то хоббиту это уже не нравилось. — Не желаешь чаю? — едва смысл слов дошел до Сэма, как он сдвинул брови к переносице. После всего произошедшего он смеет ещё издеваться над ним? В памяти вспыхнуло ненавистное лицо, наложилось на образ сидящего пред ним, и хоббит вдруг заметил — насколько же они похожи. Впервые за всё время он усомнился в том, что Мелькор и впрямь выполнит своё обещание, но… С другой стороны, — понял хоббит, — сомнения здесь и вправду оказываются бесполезными. Хорошо… Он просто примет правила игры. — Не откажусь, — ровно ответил он, покосившись на вала. «Да, давай, налей мне чаю. Не ожидал этого, да?» Это, впрочем, на всякий случай, он подумал очень тихо. — Приступим к делам, — произнес Мелькор, подвинув ему наполненную чашку и подперев голову рукой. — Сегодня я отправляюсь в увлекательное исследование закоулков Мории, а ты — вступаешь в должность наместника. Неизвестно, — выделил он голосом, — сколько времени я буду отсутствовать, поэтому — на тебя ложится полная ответственность за все происходящее здесь, и в том же случае — если я не вернусь. Но этот исход маловероятен. Чай пах всё теми же пряностями и ещё почему-то свежими яблоками. Хоббит осторожно пригубил темную жидкость, памятуя о морготовом «лекарстве» от простуды. Но нет. В сравнении с тем жидким огнём, этот напиток был всего-лишь капельку пряным. Он скептически взглянул на дальний шкаф. Значит, не магия — это хорошо. Но наместником — да ну на самом деле? Нет, он помнил, что Мелькор об этом уже говорил. Но снова, как и в случае с магией, не воспринял сперва всерьёз. А это, признаться, уже довольно сильно его волновало. Как минимум потому, что он не мог представить себя в подобной роли и понятия не имел о том, чем вообще пресловутые наместники занимаются. Вала откинулся на спинку стула, отвлеченно глядя на хоббита. — Тщательно следи за местностью и поставками — подробности спрашивай с Хеанота, — коротко произнес он. — Главное — в башне должен быть порядок, и вестись непрерывная работа. Поясни этому рыжему Дунбергу, что мое отсутствие вовсе не означает выходные. Кстати говоря, — прервался Мелькор, — как общие результаты? — Лучше, чем я ожидал, — спокойно ответил Сэм, пытаясь не выдать внутреннего смятения. — Хуже всего дела идут у Неота, но и он вроде как потихоньку разбирается. Признаться, меня ещё волнует Гудрон. Слишком много у него идей и слишком мало действий. «Ладно — будь что будет, » — сказал он себе наконец. «Сделаю всё, что смогу, а больше с меня и спросу быть не может.» — Передай Дунбергу, — произнес Мелькор, лениво перебирая прядь собственных темных волос, — чтоб к моему возвращению очистил весь этаж. Неот с Кутлафом и Гудроном пускай поторапливаются. С этим недоизобретателем я еще переговорю. Кстати, орки в нижних подземельях также остаются на тебя, — Мелькор вдруг взглянул на него и протянул свернутую в трубку небольшую карту. — По ней будешь добираться. И, полагаю, ты понимаешь, что нашим добровольцам еще не время об этом узнавать. Орки? Ладно, с людьми он справится, и даже с Хеанотом, но эти-то твари на кой ему сдались? Пусть себе сидят в подземельях. Сэм мрачно посмотрел в ответ, взяв свиток и тут же развернув его. — Зачем туда спускаться? А как же, — вала нехорошо улыбнулся, — им тоже нужно что-то есть — можешь кормить их любыми отбросами с кухни. Они знают тебя, так что подчинятся. Но, как и все животные, они чувствуют настроение: станешь сомневаться в себе — порвут на куски. — Ясно, — слабо пробормотал Сэм, понимая, что возражения излишни. Нет, их, конечно, немало было. Но он предпочёл их замолчать, и только с интересом уставился на нос собеседника — ну-ка, что ещё за неприятности ты выльешь на мою голову? — И сколько им нужно этих… Отбросов? — спросил хоббит. — Как-то подозрительно много их там было, как я помню — никакой кухни не хватит. — Само собой, — Мелькор чуть поморщился от упавшего в окно солнечного света. — Поэтому орки в основном употребляют в пищу друг друга. Это полезно — в итоге выживают те, которые действительно способны работать. — Очаровательно, — Сэм скривился. — И кстати, о еде. Этого торговца я только за ней и вижу, да и хмурый он какой-то нынче. Что ты с ним сделал? — Собственно, ничего, — усмехнулся вала. — Лишь рассказал ему кое-что интересное о себе. Видел бы ты его лицо, когда он осознавал свое новое положение. — Значит, ты сказал ему своё имя? — помолчав, переспросил Сэм. — Что же, тогда всё это мне понятно. Усмешка исчезла с лица Мелькора. Он встал, приблизился к книжным шкафам, жестом — будто не желая тратить на него лишние слова — подозвал хоббита к себе, и неожиданно всучил ему вынутый из глубин стеллажа увесистый том. — И еще, — сказал он, вытягивая следующие две книги с верхней полки — среднюю и уже потоньше, — Эти книги — учебники по квенья. К моему возвращению ты будешь знать язык. Вала с глухим стуком опустил их поверх томика в руках хоббита, и посмотрел на него. — Я обязательно проверю твои успехи. — И ты говоришь это, даже не зная, сколько будешь отсутствовать, — проворчал Сэм, с трудом удерживая на весу тяжеленные книги. — У меня, между прочим, талантов ко всяким там чтениям-изучениям никогда не было… — Впрочем, я и наместником не бывал. И свечи не зажигал мыслью, — быстро добавил он, увидев как изменился взгляд собеседника. — Ладно, что смогу — сделаю. Не обещаю, что буду прямо знать… Вала вернулся обратно, но на прежнее место не сел, а оперся о спинку стула, снисходительно глянув на Сэма. — Ты учишь его для себя, — кивнул он. Хоббит вздохнул, вспомнив вдруг лежащий нынче в ящике в его комнате дневник. Кажется, как говорил погибший друг, как раз на квенья он и был написан. — Значит, уходишь, — сказал Сэм. — И не знаешь даже, когда примерно тебя ждать назад? — Все зависит от обстоятельств, — задумчиво произнес Мелькор. — Самое меньшее — пара недель, но и оставлять надолго Изенгард я не собираюсь. Он бросил короткий взгляд в окно, и, кажется, хотел сказать еще что-то, но кивнул в сторону выхода. — Можешь быть свободен. *** Забравшись в кресло с ногами, Арвен деревянным гребнем приглаживала густые волосы, мягкими волнами ложившиеся на плечи. Она услышала шаги чуть раньше, чем тихий, но оттого не менее ледяной голос раздался в воздухе, и спокойное лицо её вмиг покрылось тяжестью. Арвен нашла в себе силы не выказать этой усталости, но с трудом. Хотелось уже порою просто сдаться. — Я пришел в надежде попрощаться, хоть ты и столь холодна, что едва удостоишь меня даже взглядом. Прощаться? Куда же он уходит?.. Не всё ли равно? Хоть бы куда подальше. И всё же слова, на удивление лишенные обычной надменности, её зацепили. Арвен не могла не ответить. — Ты считаешь причиной этому пустую гордость, — безжизненно усмехнулась она. — Однажды выведенное суждение, в котором ты ни разу не усомнился, столько раз обвиняя меня саму в упрямстве и недальновидности. Что же… Я прощаюсь с тобой. — Она отложила гребень и быстро повернулась, окинув темную фигуру на пороге странным взглядом. — Не обессудь, не стану желать тебе удачи на твоём пути. Впрочем, и поражения тоже. Вала склонил голову. — Благодарю и на этом. Она вновь отвернулась, устремив теперь взгляд в окно — в прозрачно-белую гряду облаков на горизонте, ползущую на крепость с юга. «К вечеру будет дождь, » — отрешенно подумала эльдиэ, на миг даже забыв о том, кто всё ещё стоял за её спиной. Серебряные токи воздуха — легкие, как пряди волос — свивались в косу прямо за её окном. Нет, Арвен не любила дождь. В отличие от её матери. — Ты не уходишь, — скучным голосом сказала она через пару минут, просто отмечая некое наблюдение — как если бы в её комнате появился новый сервант или стул. — Как любезно с твоей стороны, — неуловимым тоном произнес Мелькор, и Арвен поняла, что он подошёл ближе, — приравнивать меня к предмету мебели. Да, я отлучусь… Возможно, на пару недель. Есть вероятность — навсегда. Вала резко замолк, и она ощутила взгляд на своём затылке. А затем он произнес буднично, словно отмечая перемену погоды: — Такой исход устроил бы тебя… Арвен. — Разумеется, — с едва заметной улыбкой согласилась она. И подняла взор чуть выше — задумчиво — в ещё чистое небо. «Уйди уже наконец.» Арвен поняла, что Мелькор ей надоел. Именно вот так — не пугает, не злит и даже не раздражает. Скорее — подобен назойливой мухе, снова и снова пытающейся примоститься на её руке, чтобы погреться на солнышке. Она улыбнулась пришедшему в голову сравнению и опустила взгляд на собственные ладони. Интересно, скольких эльдар за подобные дерзкие мысли растерзали некогда в подземельях Ангамандо. Хотя нет, не интересно. Совсем не интересно. Лично ей хватило и одной, чтобы вовек прекратить жалеть порождений тьмы, и, уж тем более, их создателя. — Мою мать убили орки, — вдруг сказала Арвен безо всякого вступления. — Они пленили её и пытали, пока не свели с ума. Просто так, для удовольствия… Когда братья нашли её, отец уже ничего не мог сделать. Она уплыла на Запад. Нет, она даже не ощутила горечи, произнося это. Слишком давнее, слишком застарелое. Теперь, скорее, некий болезненный интерес — а что ты на это ответишь? Сколько наглости тебе потребуется, чтобы после подобного продолжать говорить со мной? Сделаешь вид, что тебе не всё равно, или нет — всё одно лишний раз подтвердишь собственную суть. Несколько секунд Арвен боролась с желанием снова обернуться и взглянуть, изменится ли лицо Мелькора. Но не стала — подумала, что всё одно ничего кроме привычной ледяной отстраненности не увидит. Да и знает ведь она ответ — не для того всё это сказала. — Мой ответ ничего не изменит, ведь так? — произнес Мелькор, и слишком уже близко прозвучал его голос. — Но я хочу, чтобы ты забыла об этом. — Ты можешь хотеть всего, чего угодно, — холодно парировала девушка, вдруг ощущая некоего рода раздражение. — Думаю, я понятно пояснила причину, по которой ты ничего не добьёшься. Впрочем, — тут её голос смягчился и сделался даже печальным, — если бы ты хотя бы на мгновение смог познать сочувствие или жалость… Арвен запнулась и на секунду замолкла, будто проглотив наметившееся продолжение фразы, и продолжила быстро и жестко: _… то, верно, не был бы уже собой. Она бессильно опустила руки на колени. Гребень выпал из пальцев и упал на пол, чуть зазвенев. «Ну уходи. Уходи, пожалуйста. Уйди. Уходи.» Она тихо и тяжко вздохнула, скользя взглядом по приоткрытой створке. Может, сейчас дождаться, пока он уйдёт и вылететь уже намеренно? Но Эстель… Знакомое, любимое лицо вспыхнуло в памяти подобно зажегшемуся пламени в темной комнате. Нет, ради него она будет терпеть всё это. Ради последнего шанса им быть вместе, пусть и недолго — ведь она не может повторить судьбу Лютиэн. Жаль что выбор был дан лишь Эльвинг, Эарендилю и двоим их сыновьям, но не всем потомкам. А так, быть может, и ей не пришлось бы становиться смертной — Эстель мог бы выбрать участь эльдар. Но нет. Рано или поздно вечная разлука для них неизбежна — но хоть бы поздно. — Оставь меня, — сказала Арвен, стараясь не выказать скорби. И потому прозвучали её слова не как просьба, а как повеление. — Я устала от этих бесплодных споров. Она ощутила, как коснулось волос ледяное дыхание, и в одно мгновение застыла, как мраморная статуя. Всё внутри неё напряглось до предела. Нет же. Нет. Не сейчас. Она не согласится с такой участью! Эльдиэ зажмурилась, вся становясь одной единственной протестующей, не согласной мыслью. Уходи! — А не мое ли милосердие и жалость берегли тебя до сих пор? — произнёс Мелькор тихо, и голос его резанул вдруг холодом по лёгким. — Берегли — и чего ради? Оцепенение разбилось, и она, отшатнувшись, с ужасом взглянула в оказавшееся вдруг так близко бледное лицо. — Именно. Я сделаю с тобой все, что захочу. Арвен этого, конечно, не знала, но в миг, когда она осознала смысл сказанного, кожа её сделалась светлее снега на вершине Таникветиль, и сама Варда позавидовала бы её белизне. Глаза, до того полуприкрытые, округлились в странном удивлении. Она узнавала новое. Как наивно было с её стороны думать, что Мелькора держит ещё что-то кроме его собственного решения. Но теперь Арвен понимала — до сих пор она могла отказывать ему лишь потому, что он сам позволял ей это. — Нет, нет, — прошептала она быстро, отклоняясь всё дальше — уже за пределы кресла даже. — Не надо, не надо, — повторила она всё тем же тревожным шепотом, словно надеясь, что вала поймёт её и прекратит всё это. Может быть, совсем уйдёт — о, какое бы это было счастье. Улучив один краткий момент, Арвен стрелой выскользнула из кресла, но, отбежав на несколько шагов, уткнулась в стену. Дальше в маленькой комнатке отступать было некуда. Неторопливо, с хищнической точностью выверяя каждый шаг, Мелькор неотвратимо двигался ей наперерез. — Тише, тише, — бормотала она, сама не понимая, что именно несёт. Приникнув спиной к холодному камню и выставив перед собой руки ладонями вперёд, эльдиэ лихорадочно обшаривала глазами комнату на предмет путей побега, с каждой секундой всё четче понимая, что их нет. Вала шел медленно, видимо, тоже зная об этом. По лицу его Арвен сказать не могла, о чём он думает, но загоревшийся в бледных глазах странный блеск намекал, что ничего хорошего уж точно. Она рванулась влево, буквально залетев с ногами на кровать, попыталась поднырнуть под руку, чтобы затем выскочить в дверь и убежать куда угодно, но только успехом это не увенчалось. Конечно же. Цепкие пальцы дёрнули локоть, возвращая её обратно, и она осталась стоять прямо перед ним. — Да нет же, — всё так же — даже больше удивлённо, чем испуганно произнесла она, чувствуя некое смятение — как если бы росшее рядом дерево вдруг ожило и попыталось её задушить. — Ты не будешь этого делать. Правда ведь? Не будешь?! — её голос сорвался на крик. — О Элберет, — прошептала она, читая ответ в лице Мелькора, и от потрясения на секунду теряя способность думать ещё о чём-либо и даже шевелиться. Закрылась свободной рукой, шагнула назад, пытаясь вырваться. Молча уже, исступлённо борясь с железной хваткой, силясь разжать чужие пальцы своими. Мелькор наблюдал за этим всем с некоторой отстранённостью, будто даже и не замечая все её бесплодные попытки. — Прекрати, — приказал он холодно, и её рука опустилась сама, раньше чем Арвен поняла это. — Или я сам выверну тебе пальцы, — ласково уточнил вала, очень внимательно глядя ей в глаза. На его губах вдруг возникла улыбка. Очень и очень жуткая. Мгновения проносились одно за другим. В комнате сделалось темнее — видимо, солнце зашло за тучку. Но ничего пока не происходило, только болезненный нехороший блеск в бледных радужках Мелькора разгорался всё ярче с каждой секундой. Арвен даже думать не хотела о его значении. Всё больше ей казалось, что она попала в какой-то ночной кошмар, и ей надо только нащупать нить, ведущую к пробуждению. Но нити не было. Мелькор вдруг отпустил её запястье, лишь на миг. Мелькнула мысль о побеге, эльдиэ почти сделала шаг назад, но он уже снова взял её ладонь — на этот раз издевательски изящным жестом — притягивая ближе. — Леди Арвен, — всё тем же ласковым до жути голосом произнёс он, — Позвольте пригласить вас… Зрачки его неотрывно следили за ней, и теперь точно тьма в них расширилась, окутывая весь мир. Пропала куда-то её залитая дневным светом каменная комната, стены исчезли, потолок поднялся ввысь. Арвен стояла посреди огромной залы, свет в которой лился не пойми откуда, едва разгоняя шелковую тьму у самого пола. Вздымались тут и там гигантские колонны, и терялись далёкие стены за серым туманом. Если они вообще были… Мелькнула мысль — что всё-таки всё происходящее сон — мелькнула, но не успокоила её. Арвен вдруг подумала, что место, её окружившее, очень похоже на то, как она представляла себе Мандос. И это рождало тревогу и даже страх. Потому что стоявший перед ней никуда не пропал, и тонкие пальцы железными оковами охватили её руку. — Что ты творишь?.. — прошептала эльдиэ, шире раскрывая серые глаза. Ришь… ришь… — прошелестело эхо вдали, исказив её голос. Вала не ответил. В полной тишине он плавно склонился вперёд, обнимая ее за талию, и снова Арвен подумала о том, насколько это неправильно. Но теперь отстранённо — уже не воспринимая происходящее как реальность. Сон. Бредовый, сумасшедший сон. Удобнее вложив ее руку в свою, Мелькор сделал первый шаг, увлекая её за собой. Тихая мелодия тронула слух, но, медленно разрастаясь, зазвучала иначе. Вплетаясь даже в её дыхание, она словно стала воплощением всего происходящего. Айну творил музыку из самих движений — плавных и резких, сливавшихся в своей непредсказуемости в единый ритм, и Арвен не могла сопротивляться этому. Направляемая им, она ощущала себя не более чем частью пронзивших самое время чар. Не более, чем зеркалом, что отражает безумную улыбку склонившегося над ней лица. «Нет же, это всё не взаправду, » — последняя мысль, отделявшая от сумасшествия её саму. Страсть и жестокость, нежность и ненависть переплетались и наполняли пространство. Музыка, объёмная, ощутимая, лилась отовсюду, и сами они, кружащиеся в темноте бесконечного зала, стали её частью. Музыка безумная и прекрасная, и ужасная одновременно. О торжестве и падении, об отчаянии и слепящей радости, и о ярости, загорающейся подобно тысяче солнц. Музыка, звучащая, как жизнь — но не её жизнь. Мелькор рассмеялся — горько, но одновременно счастливо, и в этот миг она понимала его полностью, и её смех тонким переливом вторил ему. И это тоже было категорически неправильно. Последним усилием воли Арвен вздрогнула, вновь ощутив страх, отделилась от музыки, в которой чуть не потеряла саму себя. — Нет! Я не с тобой! Я не твоя часть! — не словом, но мыслью, одним разрывающим чары желанием. Мелькор вдруг толкнул её вперёд и она упала, лишенная опоры. На кровать в небольшой комнатке с окнами на юг. И Вала остался стоять перед ней. Она видела, как совсем близко дрожат кончики его пальцев. — Что ты… сделал? — только и сумела выдавить она, в ужасе вспоминая теперь только что произошедшее. — Что это. Было? Молчание, точно он и вовсе не услышал вопроса. Она приподнялась на руках, прислонилась спиной к стене, чтоб не лежать ничком. Сил сесть пока не было — дрожало всё тело, словно бы от холода. Но холодно не было тоже. Только внутри свербило тяжелое чувство, как будто бы произошло нечто непоправимое. Словно бы она всё же… Испачкалась? — Что ты наделал, — пробормотала она ещё раз, меряя взглядом профиль Мелькора — неподвижный и темный на фоне окна. — Это была покорность, Арвен. Вала развернулся к ней, и в лице его открылось некое странное выражение. — Твоя мне, — продолжил он с усмешкой, — хотя гордость вновь оказалась превыше. Понравилось? Издевательский вопрос нежданно ожёг стыдом. Она должна была сопротивляться. Нельзя было оставлять борьбу. Нельзя было терять себя. Что она наделала? Что сделал с ней Мелькор? Арвен в растерянности перебирала воспоминания, превратившиеся вдруг во что-то похожее на кипу сухих листьев, подброшенных в воздух. Сумятица, бред, и среди этого, как нечто неоспоримо важное, чувство чудовищной неправильности произошедшего. Этого не должно было случиться. Это она, по крайней мере знала точно, но было и ещё кое-что, чего она не могла понять. Эльдиэ ощущала себя так, как будто очень и очень сильно в чём-то провинилась. — Что ты сделал? — резко спросила она, вскакивая с кровати и подлетая к вала. Непонимание и смятение её вдруг сложились в чистый гнев, отбросивший страх прочь. Ещё никогда она не ненавидела Мелькора настолько сильно, как сейчас. Она убить его была готова. — Не увиливай, говори! — крикнула Арвен, хватаясь за черную одежду и склоняя бледное лицо к себе. — Что это было? Отвечай! И даже не вздумай пугать меня снова, я тебя не боюсь! Что ты со мной сделал! Её снова трясло — мелкой зудящей дрожью ярости — но голова оставалась чистой, и в ней плавала одна единственная мысль — если эта сволочь сейчас не скажет ей, что он с ней сотворил, она ударит его, чего бы ей это затем ни стоило. Даже если ей придется умереть. Но в лице этом не вспыхнуло ответной ярости на подобную дерзость. Ни насмешки, ни чего угодно другого, к чему Арвен была готова. Вместо этого в нём зажглось удивление. — Ты особенная, Арвен, — восхищенным полушепотом произнес вала, положив собственную руку поверх её пальцев. — Подобная молнии душа в столь хрупком теле… Что может быть красивее? Что? Снова? И он говорит ей об этом в такой момент? Но волна гнева, захлестнувшая её столь нежданно, уже откатилась назад, оставшись липким отчаянием где-то в груди. Что он с ней сделал? Арвен разжала руку, отшатываясь назад, взгляд её растерянно блуждал по фигуре перед ней стоящего. Сейчас она даже не смогла бы сказать «ненавижу». Теперь эльдиэ и сама не знала, чего она хочет. Чтобы он исчез? Чтоб он объяснил произошедшее? Может быть, чтобы он убил её? Мелькор не сделал ничего из этого. Только мягко взял ее за локоть, потянув обратно к себе вопреки вялым попыткам сопротивления. Сомкнул вокруг руки — так что при всем желании она бы теперь не смогла занести руку для удара. «Что же ты со мной натворил?» Она обессиленно положила голову — и плевать ей уже было на чью грудь. Хотелось теперь, пожалуй, только плакать. Но нет. Не здесь. Не при нём. Хватит этого! Она пыталась встряхнуть свои мысли — напомнить себе, кто такой Мелькор. Снова пробудить то единственно правильное чувство протеста и несогласия. И не могла. — То, что ты ощутила, есть слияние фэар, — вдруг начал говорить вала. — Открытость, близость помыслов и душ… У народа айнур слияние равноценно браку воплощенных. Вспышка ужаса прошла по телу подобно электрическому разряду — так что Арвен ощутимо дёрнулась. Нет, она неверно услышала. В смысле, то есть вот это… Нет, не может быть! О Элберет! Она потрясённо откинулась назад, сумасшедшими от ужаса глазами глядя в чужое лицо. Нет, он что-то другое сказал. Ей показалось. Это неправильно, неверно. Этого не может быть. — Ты лжёшь, — сказала она. — Это неправда! Не так! Я тебе не верю! — Ты сама знаешь правду. Как же? Нет! Сон, ночной кошмар, иллюзия, всё что угодно. Нет! Арвен склонилась, почти согнувшись пополам и закрывая лицо собственными руками. Она не могла думать ни о чём. Казалось, от ужаса осознания её сейчас стошнит. Она с трудом схватила воздух ртом. — Как ты мог, — прошептала она. — Нет, что я несу, конечно же мог. А я… Она уронила руки. — Я не хотел этого, — сказал вала. — Всё пошло не так, — добавил он. Ей было всё равно. Только она не знала, как теперь дальше жить. Любая мысль жгла новым стыдом и болью. — Ненавижу тебя! Ненавижу! Да чем такое, лучше бы мне самой было никогда не родиться! Она уже не понимала, что именно кричит. Что-то о сломанной жизни. О том, что хочет умереть. И о том, что ненавидит и его, и себя. Наконец силы кричать закончились, заболело горло. Тогда Арвен подняла голову, напрягла руки, чтобы оттолкнуться от него. — Оставь меня, — выдохнула она. — И никогда больше ко мне не подходи. В звенящем от напряжения воздухе Мелькор осторожно опустил сдерживающие эльдиэ руки. Ни сказав более ни слова, он тенью отступил к окну, и лишь несколько перьев закружилось в потоке ветра. Арвен с щелчком захлопнула ставни, метнулась — схватила стул — наклонив, подставила его к двери под ручку. После чего медленно, шатаясь, подошла к кровати и упала на неё, дав наконец волю сухим рыданиям.