___
Первое сообщение от нее пришло два дня спустя. Оно содержало лишь слово «акума» и адрес, куда надо прибыть. Адриан еле удержался, чтобы не сделать скриншот. Кот Нуар появился в рекордно короткие сроки, махнул в знак приветствия своей напарнице и ринулся в бой. Короткая схватка, немного суперспособностей и вот одержимый исцелен, преподнося героям победу, как подарок, перевязанный белым бантиком. Или точнее было бы сказать — белой бабочкой. Конечно, у них не было много времени рассиживаться и болтать (отметил Кот с толикой разочарования), так как использование способностей истощило талисманы. Герои забрались на крыши — с легким взмахом руки Ледибаг и серией прыжков Нуара. Отойдя на некоторое расстояние от места происшествия, Ледибаг оценивающе скользнула взглядом по напарнику. — Знаешь, я даже немного горжусь тобой, киса. Ох, да что он слышит. — А, собственно, почему? — ответил он, прислонившись бедром к дымоходу. — У тебя мой номер уже два дня, и ты каким-то образом не вынудил меня пожалеть о моем решении. — Моя Леди, твоя похвала льстит мне. — Нет, я серьезно! — Ледибаг, искренне улыбаясь, развела руками. — Я ожидала получить в первую же ночь кучу сообщений. — Ну, я могу это устроить, — Кот ухмыльнулся, — у меня еще четырнадцать неиспользованных кошачьих смайликов. Их талисманы одновременно подали сигнал в тот момент, когда Ледибаг бросила на напарника испепеляющий взгляд. — А мне доступна всего одна-единственная божья коровка, — сообщила она и, покачав головой, перемахнула на соседнюю крышу. — Позвони мне как-нибудь! — сложив руки рупором, крикнул Кот удаляющейся напарнице, а потом опустил их и фыркнул. Он мог за милю заметить, как она закатывает глаза, и, смотря за ней вдаль, увидел, как она уклончиво махнула рукой, прежде чем исчезнуть за горизонтом. «Мда, выбрал себе девушку». С этих пор телефон стал его величайшим сокровищем. Адриан никогда не выпускал его из рук. Это было первое, что он хватал по утрам и последнее, что выпускал из рук, кладя рядом с собой возле подушки, когда ложился спать. Когда он принимал душ, сотовый лежал на бортике ванны. Когда он ел, сотовый занимал место возле вилки, словно столовый прибор будущего. Независимо от того, что Адриан делал, телефон всегда находился при нем. Было что-то волнующее в одной идее того, что он мог в любое время отправить неважно какое сообщение в эту маленькую коробочку, и оно окажется у его Леди несколько секунд спустя. Адриан воображал себе темноволосую девушку, идущую по улицам Парижа. Возможно, с друзьями. Возможно, одетая в красное. Возможно, она остановится, услышав телефон, запустит руку, не обтянутую перчаткой, в сумочку, чтобы достать сотовый. Адриан представлял, как ее голубые глаза, глаза, не спрятанные за маской, скользнут по экрану телефона, а уголки ее губ поднимутся вверх, прежде чем она наберет ответ. Одного воображения было достаточно, чтобы свести себя с ума. Каждый раз, когда телефон громко оповещал Адриана (а он на всякий случай поставил громкость на максимум), Адриан в считанные секунды открывал его, надеясь увидеть новое сообщение от нее. На нем прибавилось еще два сообщения от Ледибаг, и оба были об акумах, ровно по одному каждый день. И конечно, кроме заветной переписки с Леди, там было больше двадцати с другими людьми. Чаще всех ему писал Нино. Тот отправлял другу очередной скриншот поста с Тамблера или жаловался на свою работу во время перерывов. Они общались все лето, восполняя текстовыми сообщениями отсутствие живого общения. «Нино не Ледибаг, — подумал Адриан, пролистывая их переписку, — но он лучшее, что есть у меня после нее». [ Думаю, что знаю ответ, но все равно спрошу ] [ Ты свободен сегодня? ] [ ХА смешно ] [ прости, друг, но мое расписание забито на следующие 36 часов :/ ] С момента его возвращения, Нино пытался вытащить Адриана погулять с друзьями. Его предыдущие попытки были сорваны атаками акум, и из-за этого Нино стал еще неистовей в желании провести время с лучшим другом. И это Адриана как-то даже радовало. Несколько лет назад он отдал бы руку или ногу, чтобы иметь таких преданных друзей. Но возникли некоторые трудности. Пусть он и был «дома», модная кампания, проводимая отцом, не завершится еще три дня, пока в Париже не пройдет заключительное шоу, открывающее осенний сезон. А это значило, что Адриан продолжал находиться в заложниках своего расписания и не мог покинуть дом более чем на час между нескончаемым парадом примерок и рабочих встреч. В одну из ночей Адриан осознал, что его опасно переполненный график убивает его. Если дневные (да, дневные) нападения еще не выбивали из колеи, то модельная карьера определенно этому способствовала. Адриан нормально не отсыпался с начала тура, и это стало на нем сказываться. Он едва пережил последующие дни, делая то, что ему поручено было делать, сражаясь так, как ему надо было сражаться, и, улыбаясь так, как должно. Это был ад, но он приближался к концу. Несмотря на истощение, он отлично выступил в заключительном показе, о чем, несомненно, будут говорить весь следующий месяц в различных глянцевых изданиях. Он был слишком уставшим, чтобы праздновать. Адриан вернулся домой после афтерпати с единственной мыслью в голове — ему не надо заводить будильник. Едва стоя на ногах, он еле заставил себя снять обувь и поставить телефон на зарядку. А затем он рухнул в кровать. И спал он слишком крепко, чтобы услышать перелив телефона, прозвучавший в темной комнате.***
Маринетт зашипела на холод пакета со льдом, и шипение медленно перетекло во вздох облегчения, когда она откинулась на спинку кресла. Тикки парила рядом, с волнением бормоча. — Святые квами, и как ты собираешься это объяснить? — спросила она, осторожно прикладывая крохотные лапки к лицу подопечной. — Я решила старым добрым способом — «случайно ударила саму себя, пока рвала швы», так что все будет хорошо. — Ты так уже оправдывалась один раз… — Ну, видимо, я сделала так дважды! Ей повезло. Или, может быть, не повезло, в зависимости, с какой стороны подходить к этому вопросу. Одержимая была в ярости, когда поняла, что Ледибаг удалось схватить проклятый предмет, достаточно безумной, чтобы накинуться на героиню, прежде чем та успела сломать предмет о колено. Прежде чем очищенная бабочка взлетела в небо, Ледибаг, извергая проклятия, о чем мгновенно пожалела (ведь в толпе были маленькие дети!), получила в глаз. Но, в оправдание, ей было очень больно. Когда одержимая пришла в себя, она мгновенно сложила два и два, широко распахнув глаза на побитую героиню перед собой. — Боже мой… это я сделала? — вскрикнула женщина, вскакивая с земли. — Господи, Ледибаг. Мне так жаль! Я была так расстроена, а потом… Маринетт не могла найти в себе силы злиться на невинную женщину и заверила ту, что она не виновата, а потом скрылась из виду. Маринетт спряталась в нескольких кварталах от дома, чтобы перевоплотиться обратно. Без силы квами, она мгновенно ощутила все царапины и синяки, горящие на теле. Но больше всего неудобства причиняла саднящая левая бровь. Ощущения были не радужные. Маринетт отложила холодный компресс и подошла к туалетному столику, чтобы оценить весь ущерб. Зеркало только подтвердило подозрения. «Все-таки синяк», — подумала она и сморщилась, ткнув в потемневшую кожу кончиком ногтя. К счастью, отек спал до приемлемого уровня, указывая на то, что синяк, вероятно, сойдет быстро. «Повезло», — иронично заметила Маринетт. То, что ее немного потрепало, не было таким уж большим делом. Нет, конечно, она выходила из битв и в лучшем состоянии, но и сейчас был не худший вариант. На самом деле, не в первый же раз она сражалась без Кота Нуара. Он был бесценным напарником в борьбе с Хищной Молью, но только Ледибаг могла очистить акуму. Так что да, она могла припомнить пару случаев, когда справлялась в одиночку. Правда, тогда она не могла ему написать, с раздражением напомнила себе Маринетт. Маринетт нахмурилась, беря в руки телефон и открывая сообщения. Она нажала на иконку К.Н. [ Акума в Версале ] Он все еще не ответил. Вообще, он еще даже не открывал сообщение, заметила Маринетт, смотря на подпись (отправлено в 23:43) под текстом. «Ну, было уже поздно, — подумала она, бросая взгляд на часы, показывающие двадцать минут третьего, — это нормально, лечь спать в такое время». Ледибаг заметила, что напарник выглядит заметно уставшим последние несколько дней. Когда она спросила его об этом, он просто отмахнулся, устало подмигнув, и перевел тему. Конечно, она на это не купилась. Ледибаг по-прежнему видела, что он буквально тащит свое тело. А еще это его усталое выражение лица, когда он думал, что она не смотрит. «Наверное, неплохо, что сегодня ночью он полноценно выспится». Тогда почему она так зла? Маринетт, нажав кнопку «домой» на дисплее, закрыла приложения, и поставила телефон обратно на зарядку. Она сняла одежду, с равнодушием оценивая незначительные порезы вдоль бедер. Натянув свежее белье и ночную рубашку (Маринетт с недоверием относилась к любому, кто залезает в постель в штанах), она поднялась по лестнице и плюхнулась в родные объятия постели. Сон не шел, несмотря на усталость. Маринетт провела еще час в смехотворных попытках оградиться от событий прошедшего дня. Она не злилась, но внутри будто что-то крутилось. Странное чувство, которое она не могла прогнать, мучило ее, лишая всех шансов спокойно заснуть. После еще нескольких минут ворочаний с боку на бок, Маринетт поняла, что это. И раздражение мгновенно усилилось. Маринетт скучала по чертовому кошаку. Что было до глупого смешно, ведь они виделись накануне. Он, как обычно, выпендривался и заигрывал с ней, она — легкомысленно увиливала. Дуэт работал в идеальной гармонии. У Маринетт просто не было причин расстраиваться, что она всего день не видела своего невыносимого (а иногда и очаровательного) напарника. Но вот она, с тяжелым сердцем, лежит и не может заснуть, потому что скучает по Коту Нуару. Из всех людей! Маринетт, насмешливо фыркнув, перевернулась, отчаянно пытаясь игнорировать трепетание внутри. «Это все из-за месячных. Гормоны сделали меня более эмоциональной», — решила она. Она на это надеялась. Выбросив из головы зеленые глаза, она впала в легкую дремоту…