___
Адриан скучал без Маринетт. Большинство времени он без каких-либо жалоб сидел на занятиях по углубленному французскому (вкупе с всегда теплым, как солнышко, настроением его соседки), но именно сегодня Маринетт не было на занятии. И это было странно, учитывая, что он видел ее в классе утром. По какой-то причине она не вернулась и, казалось, забрала с собой все остатки радости. Адриан с тихим стуком уронил голову на парту и вздохнул. Сегодня было самообучение, а значит, учащиеся вполголоса переговаривались и пытались что-то учить. А ему было не до того. «Я мог бы сейчас поспать, — подумал он, устало проглядывая распечатки. — Это же все проще простого». Так что он решил продолжать валяться на парте. Хорошо, что учителю было не до выговоров за безделье. Он мог бы заняться учебой, если бы соседка была здесь, но раз так получилось, Адриан мог потратить свободное время на мысленные прогулки. И он отлично знал, куда ему прогуляться. Устроившись на парте поудобнее, он с усмешкой погрузился в воспоминания вчерашней ночи.***
Адриана нельзя было назвать жаворонком, и он, скорее, чисто из принципа не был фанатом понедельников. Хотя, стоит сказать, что утро этого понедельника было невероятным. Он (как и остальные подъемы) начался со звона будильника и сонного рыка. Однако обычное утреннее состояние как рукой сняло, а в голове замельтешили славные моменты, когда он понял, что спал без пижамы. «О, точно…» Адриан перевернулся на спину, смяв простыни, и со счастливой улыбкой потянул себя за заспанные щеки. С каждым всплывающим в голове воспоминанием, его улыбка становилась все шире, а в груди словно разгорался огонь — малая доля того адского пламени, что он испытал этой ночью. Ему это не приснилось. Он занимался с Леди сексом по телефону. Он, Адриан Агрест, лежал в постели, выстанывал все свои грязные фантазии и доводил свою девушку до оргазма. В блеклом свете пресловутого утра произошедшее казалось нереальным: комната выглядела иначе, чем ночью, когда Ледибаг стонала ему в трубку. На самом деле, Адриан чувствовал, как его терзают сомнения: было ли это все на самом деле? Так что он потянулся к телефону и снял его с зарядки в отчаянной надежде, что ему все не приснилось (бог знает, может он все себе нафантазировал?) К счастью, сообщения не могли лгать. Начиная от геймерских шуточек (вместе с ее шутливой, но вкусненькой фоточкой а-ля «геймерша»), приглашения на второй раунд и заканчивая стриптизом и секстингом было взаправду, что приводило к выводу, что дальнейший телефонный звонок тоже имел место быть. Он жадно пересмотрел фотографии, и его сердце, запутавшееся в любви и похоти, громко ухало в груди. Все еще не поднимая головы, вспоминая, как он отреагировал на сообщения, Адриан поерзал в своем кресле. Даже сейчас он слышал стоны Ледибаг. Ее вздохи. Ее сдавленные крики. Все звуки, что она издавала в порыве экстаза, теперь были записаны в подкорку его головного мозга. Они сформировались в одну новую, четко поставленную цель, настойчиво скребущуюся у Адриана под кожей. Ему нужно быть тем, под кем она будет так стонать. Ему нужно быть там с ней, нужно, чтобы ее вздохи отдавались у него в ушах, разбивались о его ключицы, срывались с ее губ, и он мог впитать каждый умоляющий стон, который он вызовет у своей Леди. Потому что, следуя его словам, его стонам, она издавала все эти сдавленные звуки, все-таки доставляя себе удовольствие своими пальчиками. Конечно, это невероятно заводило, но Адриан хотел сделать следующий шаг: услышать стоны Ледибаг, ублажая ее своими пальцами. Своим ртом. И этим утром он ясно вспомнил, как она сказала, что хочет его член… …и воспоминание, как она умоляла его об этом, заставило встать этот конкретный орган. Но часики тикали, напоминая, что занятия начнутся меньше, чем через час, так что он проигнорировал его. Адриан был более чем удовлетворен вчерашним сеансом, чтобы в третий раз побаловаться. Вместо этого, он оторвался от кровати и занялся утренней рутиной. Которая, обычно, начиналась с утреннего приветствия его Леди-лав. [ проснись и пой, сладкая моя <3 ] [ тебе приснилось что-нибудь хорошее или пошлое? Может, что-нибудь обо мне? ] Ледибаг имела очаровательную привычку просыпать свой будильник и, выслушав однажды ее жалобу на третье опоздание за семестр, Адриан взял на себя обязательство писать ей каждое утро, пока она не ответит. Конечно, его девушка сначала ворчала по этому поводу, что-то говорила про бестолковых котов и их навязчивость, но она не просила его прекратить, так что Адриан понимал, что она оценила его помощь с посещаемостью. Конечно, он не смел будить ее на выходных. Он же не самоубийца. [ слишком устала, чтобы видеть сны. ВСТАТЬ НЕ МОГУ. ] [ все-таки устала прошлой ночью? ;3 ] Она была самой милой букой, что он встречал, и Адриан тихо булькал от смеха на ее раздраженный ответ, направляясь в ванную и начиная скрупулезные процедуры по уходу за кожей. Меньше, чем через две минуты телефон снова завибрировал, и Адриан высунул голову из-под холодной воды и взял его в руки. [ Да, и напомни мне, почему я решила, что ложиться за полночь, когда утром на занятия — это хорошая идея? ] [ ну, идея так себе, но боже, я так рад, что мы это сделали ] [ Наверное ты прав ] [ ну, по крайней мере я отлично провела время… ;) ] «Приятно знать, что моя леди удовлетворена…» [ ХА ХА! У нас БЫЛ секс по телефону! ] [ Я знаю, я как бы участвовала! ] [ я уже успел решить, что мне все приснилось! ] [ я думаю, что все было намного лучше, чем во сне ] [ да что ты, моя леди ;3 ] Они болтали еще около получаса. Легкие подколки скрасили Адриану одинокий завтрак, одинокую поездку, и вплоть до самого класса он не откладывал телефон в сторону.***
Поэтому он был более чем растерян, когда телефон в кармане завибрировал. Быстро глянув на учительницу и убедившись, что она занята, Адриан сбросил с себя задумчивость и полез за телефоном в карман брюк. «Это не похоже на Ледибаг — писать мне среди дня…» Он открыл сообщение и выгнул от удивления бровь. [ Мне надо с тобой увидеться ] [ сегодня в 9 вечера ] «Ох». «Спокойствие, — сказал сам себе Адриан, пытаясь не слишком воспылать от слов Ледибаг, — ты уже один раз неправильно понял ее, так что не спеши с выводами». Он пытался отвергнуть свои подозрения, правда, пытался. Но было трудно не броситься прямиком в кипящий котел, особенно учитывая, чем они занимались прошлым вечером. Адриан как-то сумел устоять. [ без проблем, где? ] Вот, отличный непринужденный ответ на совершенно невинную просьбу. «Наверное, она хочет перенести патрулирование, — решил Адриан, не позволяя вырываться пылу наружу. Он поерзал на сидении. — Ледибаг, наверное, будет занята в среду, так что…» Когда следующее сообщение достигло адресата, Адриану пришлось побороть неприятное дежавю. [ это относится к акумам? ] [ нет ] Дважды. [ у нас патруль? ] [ нет, мне просто очень надо увидеть тебя ] Адриан посмотрел на последнее сообщение… и завис. В его животе взвились бабочки, сердце подпрыгнуло и заколотилось от радости, и тут пришло следующее сообщение от Леди. Теперь нет ошибки, что она его зовет. [ так ты придешь или нет? ] «Надеюсь, что это так», — подумал Адриан, и внезапно ощутил себя куда бодрее, чем несколько минут назад. Он набрал, полный радости, положительный ответ. [ конечно, любовь моя <3 ] Предвкушение встречи с Леди приятно вилось в груди, и Адриан обнаружил, что вторая половина занятия по французскому проходит намного лучше, чем первая. С Маринетт или без нее.***
«Убью. Убью. Убью. Убью. Убью. Убью. Убью. Убью. Убью. Убью». Маринетт не могла сказать, как она умудрилась дойти домой после «Разоблачения»™, но каким-то образом она смогла. Заходя в пекарню, а затем поднимаясь наверх, она смутно восприняла собственный голос, говорящий родителям какое-то нелепое оправдание, а затем люк в комнату оказался закрыт, а сумка брошена на пол. Она молчала. Она сохраняла абсолютное, полное молчание. Молча, она поднялась к своей кровати, не говоря ни слова упала на матрас и в том же молчании принялась обдумывать, свидетелем чего она стала. Она будет молчать, а иначе… Она закричит. И если сегодня, по сути, тот день, когда она окончательно сойдет с ума, то Маринетт хочет проститься со здравым смыслом достойно. Ее мозг этого, по крайней мере, заслуживает. — Ты в порядке? — заботливо спросила Тикки. Она порхала над распластанной по кровати девушкой. Маринетт перевернулась на спину и, проглотив ком в горле, уставилась на красное создание. — Это Адриан, — хрипло прошептала она, слепо уставившись в потолок. — Адриан — это Кот Нуар. Просто сказать это вслух оказалось достаточно, чтобы по позвоночнику прокатилась еще одна волна паники. Она не задала вопрос, ведь это ни теория, ни гипотеза. Это осознание. Неоспоримая истина. — Адриан — Кот Нуар. Тикки вздохнула, приземлилась на подушку, а затем заговорила успокаивающим тоном: — Понимаю, не так ты хотела это узнать, — квами крохотными лапками провела по брови подопечной, — …мне жаль, что тебе не оставили выбора, но… разве не здорово, что ты наконец узнала правду? — Я собиралась рассказать ему… Мы собирались… — Маринетт замолчала, улучив секунду, чтобы погрязнуть в жалости к себе, да и вообще всей ситуации. Из всех вариантов раскрытия личности напарника этот получает приз за свою абсурдность. Этого не должно было быть. Это не должен был быть Адриан. Только не он. Все это время это был он. Парень, по которому она так долго сохла, и парень, который наконец-то ее добился, оказались одним человеком. Три года Маринетт отвергала Кота. Три года были потрачены на отрицание, игнорирование… и все потому что она виляла хвостиком перед его обычной личностью. Это было бы почти смешно, если не учитывать полнейший маразм ситуации. — Ну, думаю, ты хорошо держишься, — рискнула Тикки, сильно приукрашивая действительность. — Честно говоря, я всегда думала, что ты съедешь с катушек, когда узнаешь, что Адриан — это… Глаза квами округлились, наполнились сожалением, и она резко захлопнула ротик. Однако она уже все сказала, что дал понять удушливый вздох Мари. — Ты знала! — обвиняя завопила она, ткнув квами в мордочку пальцем. — Ты знала и не сказала мне?! — Маринетт второй рукой вцепилась в одеяло. Она растерянно посмотрела на Тикки, пытаясь головой обработать очередное открытие. — Ты не хотела знать, кто Кот! — напомнила та, поднимая лапки в примирительном жесте. — Я была влюблена в Адриана на протяжении четырех лет, Тикки! Почему ты подумала, что я не захочу знать, что он Кот Нуар?! — Потому что именно это ты мне и сказала! Маринетт была в состоянии ответить только еще одним воплем, что она и сделала, уронив себя на подушку. Сдавленный звук был не просто криком. В нем содержалось куда больше. Сожаление? Она хотела вернуться, хотела развидеть его идеально взлохмаченные, узнаваемые волосы, развидеть распутную улыбку и никогда не узнавать его личность. Есть. Тоска? Она не тосковала, но хотела никогда не чувствовать прикосновение его губ на ее висках, никогда не знать, как его присутствие заставляет ее чувствовать… его поддержку. Есть. Разочарование? Господи-боже, она была так близка! Близка к тому, чтобы чувствовать себя комфортно, чтобы позволить им встретиться без масок. И всего лишь какая-то случайность раздавила в пух и прах ее мужество. Ей не оставили выбора. Точно есть. Гнев? … Нет, Маринетт не могла отыскать в себе гнева… не на Кота точно. И не на Тикки или Адриана, она, по сути, ни на кого не злилась. Конечно, она была напугана и растеряна, и, наверное, немного не в себе… Но точно не зла. И, как бы ее ни трясло от нежелательных открытий, да так, что она хотела пробить кулаком пару стен, Маринетт осознала, что закапывается в ох-какое-знакомое чувство разочарования и расстройства. «Этого не было. Этого не может быть…» И вот это отрицание что-то проломило в ней. Словно кто-то щелкнул в голове переключателем: Маринетт принялась обдумывать сложившуюся ситуацию, уже не пытаясь опровергнуть случившееся. Миллион несогласий, миллион отговорок — одна тупее другой, ей-богу — возникли вокруг ее мыслей. Маринетт из последних сил пыталась придумать причину, почему так быть не может. «Адриан не может быть Котом, он слишком…» «И Кот…» «Они оба…» Но эти слабенькие аргументы, их безысходность, только сильнее сворачивали в узлы ее внутренности, пока она искала их, свернувшись в клубочек на боку. Спустя, казалось, бесконечность, Маринетт пришла к выводу. В двух вещах она была уверена наверняка: 1. Адриан Агрест — Кот Нуар. 2. Ей нужно поговорить с ним об этом. Она не могла скрыть подобное от своего напарника/одноклассника/парня/неважно. Маринетт понимала, что любая попытка скрыть это только приведет к большим проблемам. Конечно, это не означало, что от этого ей было не так страшно. «Нет, — категорично отринула эту идею Мари, позволяя себя заполнить вялотекущему расстройству, и потянулась за телефоном, — с этим надо разобраться как можно скорее». Она ткнула в иконку К.Н. [ Мне надо с тобой увидеться ] [ сегодня в 9 вечера ] Маринетт захотелось просто свернуться калачиком и уснуть, забыв обо всех проблемах. Она хотела просто спать и спать, пока не проснется в мире, где вещи имеют смысл, в мире, где коты — это коты, а парни — просто парни. И чтобы и те, и другие просто оставили ее в покое. Но она не стала. Потому что она Ледибаг, черт побери, и Кот Нуар еще должен перед ней объясниться. [ без проблем, где? ] Она вздохнула, набрав адрес пресловутого угла улицы, и отправила. [ это относится к акумам? ] [ нет ] [ у нас патруль? ] [ нет, мне просто очень надо увидеть тебя ] В ней вспыхнуло раздражение, потому что он не отвечал. «Давай, Агрест, я знаю, что сегодня самообучение, так что ты в состоянии ответить». [ так ты придешь или нет? ] … [ конечно, любовь моя <3 ] Его сообщение, как обоюдоострый меч рассекло ее на две равные части. Одну, полную ликования, и вторую — убивающей вины. «Как вообще я умудрилась заставить Адриана Агреста думать, что он в меня влюблен?» — со стоном подумала Мари и перевернулась, закрывая глаза рукой. К ее огорчению, она не смогла подавить бабочек предвкушения, которые все-таки взлетели, намекая, что ее (не очень-то) забытая влюбленность вышла за рамки чувств к «просто другу». И от этого на дно желудка словно упал тяжелый камень. «Он влюблен в ложь». Маринетт никогда не чувствовала себя настолько недостойной его любви или любви Кота («Хотя, по сути, только его…»). Это нечестно! Там он считает, что встречается с сильной и прекрасной героиней ночи, когда на самом деле она всего лишь неуклюжая, скучная, еще и ходячая катастрофа, и он обжимается с ней последние… — МАТЬ ТВОЮ, — вскрикнула Маринетт, вскакивая. Тикки вздрогнула от резкого выпада. — Я ОБЖИМАЮСЬ С АДРИАНОМ АГРЕСТОМ УЖЕ ЦЕЛЫХ ДВА ГРЕБАННЫХ МЕСЯЦА! Поправочка: она делала намного больше, чем просто обнимашки-целовашки с Адрианом на протяжении последних двух месяцев. И это открытие вогнало ее в очередной ступор. — А я все думала, когда ты об этом задумаешься, — пробормотала квами. Она не слышала. Не могла. Она сидела, хватая ртом воздух, и мысленно переживала каждое прикосновение и флирт между ними двумя с самого начала их отношений. Она пыталась не сгореть от одного смущения. Однако был еще более физический аспект… их затруднительного положения… который завис словно гильотина над ее головой, но потерялся в общем шуме ее нервного срыва. Господи, как Маринетт до сих пор этого не осознала. Она проводила языком по шее Адриана Агреста. Она терлась об эрекцию Адриана Агреста. А в эту ночь она… Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Не-е-е-е-ет. Маринетт уткнулась лицом в подушку и снова заорала, вспоминая обезбашенный сеанс секса по телефону, который столкнулся с еще одной волной отрицания. Перед глазами возник Адриан: потный, излучающий секс и шепчущий в трубку грязные обещания. Маринетт казалось, что она сейчас просто испарится, если не перестанет это воображать. Но кое-что она не могла игнорировать. Фотографии, пошлые сообщения, и самое главное… оргазмы. «Не думаю, что можно заставить человека кончить, а потом вести себя с ним, как с обычным другом». Маринетт стянула с лица кото-подушку. Остаток дня она провела, тихо скуля («О боже, это происходит!»), затем более громко обсудила это с квами («Честно говоря, Маринетт, я не понимаю, почему ты этого не предвидела…») и наконец пришла к старому доброму игнору. Игнору обязанностей, домашней работы, друзей, парней и (одному особенному) игнору двух последних случаев в одном лице. Она пропустила вторую половину учебного дня, а также ужин, хотя мать уговаривала ее спуститься поесть, и закрылась в своей комнате с условным знаком «парням вход воспрещен» на двери. Маринетт, возможно, чувствовала бы себя немного виноватой за детское поведение, если бы не тот факт, что кроме чистого осознания увиденного сегодня в ее мозгу не осталось никаких эмоций. Она думала о трех возможных сценариях их диалога: Первый: Кот будет только рад внезапному разоблачению, он тут же трансформируется в Адриана, начнет умолять Ледибаг раскрыться ему, чтобы они вместе убежали в закат. Второй: Кот расстроится, обвинит ее за раскрытие своей личности, а затем порвет с ней и покинет Париж. И, конечно, третий сценарий, в котором Кот на самом деле не Адриан, и это все скатится к бесконечным издевкам с его стороны, что Ледибаг приняла его за модель. А потом все вернется на круги своя. «Мечтать не вредно…» Лишним будет сказать, что последний вариант выглядел более надуманным и менее возможным, чем остальные два. Маринетт не могла выбрать, какой из них заставляет ее еще больше переживать. Возможность его потерять и страх собственного раскрытия одинаково тяжело давили на плечи. Девушка вяло крутилась в своем кресле, пытаясь успокоиться. А время все шло. «Как бы все ни закончилось, я должна это сделать», — твердо сказала она себе. Без пятнадцати девять. Маринетт посмотрела на Тикки. Тикки понимающе кивнула и чмокнула девушку в щеку. На этот раз трансформация не смогла умерить нарастающее внутри беспокойство. И пока Ледибаг вылезала на залитую лунным светом крышу, то ощущала всю себя именно Маринетт. Сжатые зубы и горящее лицо. Заплетающийся язык и дрожащие ноги. Все, чем она была… и чего он не заслуживал. Маринетт встала напротив рекламного щита в без десяти девять, отводя глаза от обличающего изображения, которое было натянуто на здание, и принялась играть со своим йо-йо. Было холодно. По крайней мере, ей так казалось. Немногое Маринетт ощущала в этот момент. Она наблюдала, как вырываются изо рта крошечные клубы пара, и гадала, кто из парней придет к ней на встречу.***
Адриан почти летел, направляясь на место встречи с его Леди, и радостно насвистывал. Он был на седьмом небе от счастья последние сутки, и его счастье было в красно-черный горох и состояло из улыбок, удачи и поцелуев. Даже если раньше его фотосессии спозаранку могли испортить ему настроение, ожидание встречи с его девушкой перевешивало любые другие мелкие претензии, которые он мог предъявить своему забитому расписанию. Положа руку на сердце: его отец может заставлять его работать до потери пульса каждый божий день до конца его жизни, лишь бы по ночам он был предоставлен сам себе. Поэтому Адриан будет продолжать строить счастливое личико на миллионах фотосессий, если это даст ему возможность увидеть Ледибаг. Не надо говорить, что Плагг не разделял его чувств. Они бурно поспорили на тему «чрезвычайных ситуаций для трансформаций» (хотя ладно, сначала Адриан просил… потом умолял… а потом начал торговаться с квами), но ему было все равно. Любой компромисс стоил того, чтобы увидеть этой прохладной октябрьской ночью свою леди. (Конечно, ему еще надо будет объяснить Натали, зачем ему внезапно стал критически необходим в комнате фонтан для фондю). «Решим это позже…» — подумал Адриан, переходя на небыстрый шаг по мере приближения к месту назначения. Народ, Кот Нуар сегодня был в прекрасной форме. Он минута в минуту приземлился на угол крыши и важно зашагал по краю. Выглянув за край, герой приметил напарницу, стоящую к нему спиной и неторопливо покачивающуюся. Адриан улучил только секунду, чтобы полюбоваться ее движениями, прежде чем его пересилило желание пойти позаигрывать с ней. Он с ухмылкой схватился за шест. Ледибаг имела обостренные чувства, без сомнений, но даже ее слух был не чета его скрытности: и это Адриан использовал в своих интересах, когда украдкой вытянул шест и тихо опустился в нескольких шагах от своей девушки. Годы практики отточили его движения, он почти бесшумно ступил на землю и быстро сложил свое оружие. Он скользнул к ней, медленно двигаясь и не сводя глаз с цели. «Во-о-о-о-т, иди сюда, Жучок…» А потом набросился на нее. Ледибаг подпрыгнула, когда одной рукой он обхватил ее за талию, а вторую опустил на глаза, радостно мявкая ей в макушку. — Угадай кто? — пропел Адриан, крепко держа извивающуюся в его хватке девушку. — Кот… — Верно! — Кот, — повторила она, перестав дергаться. Ледибаг откинула голову назад, и ее глаза по-смешному округлились, когда он убрал руку, и она увидела его самодовольную ухмылку. — Ну… эм… Ну, я … я пришла сюда не в игры играть… «Зря, мне нравится ее игривое настроение, — беспомощно подумал Адриан, чувствуя прилив нежности на несвойственную ей робость, и повернул ее к себе. — Наверное, она смущена после того, что мы сделали прошлой ночью». Адриан решил ее отпустить. — Ну, мяужет быть, моя Леди расскажет мне, зачем пригласила меня этим чудным вечером? — промурчал он, мягко и заботливо, прижимаясь к ней. Адриан наклонился и уткнулся ей лбом в сгиб шеи, ему было там удобно, словно предназначено для него, а потом начал покачиваться вместе с ней. — Я пришла п-поговорить, — ответила Ледибаг, опасливо позволяя вовлечь себя в движение. Если бы он не был так увлечен ее родным запахом, то сразу бы заметил, что слова, срывающиеся с ее языка, отдавались тревожным гулом в ее груди. Но он был так увлечен, что странные интонации Ледибаг остались незамеченными. — Прямо сейчас? — Адриан прижался губами к краю воротника ее костюма. — Слушай, мне кажется, мы достаточно много сказали друг другу прошлой ночью. — Его тон стал походить на урчание, поднимающееся откуда-то из груди. Он продолжил говорить в бьющуюся жилку. — Ну, в основном я говорил, а ты стонала, но… Он разогнулся и прошептал в поджатые губы. — …Я не жалуюсь. Ледибаг ахнула в поцелуй. Кот Нуар в него улыбнулся. И томящийся весь день жар выплеснулся наружу, направляясь прямо к ней. Одного прикосновения было достаточно, чтобы он захотел никогда не останавливаться. Его губы радостно поймали ее, а руки сами собой расположились на ее бедрах. — Кот, мы… — он заткнул ее, скользнув языком ей в рот, и застонал, ощущая пьянящий вкус. Знание, сколько разных звуков может издать ее ротик, только усилило сладость, и Адриан поклялся, что он снова испробует стоны ее удовольствия. Ледибаг вцепилась в него, но не прижала к себе (как это случалось обычно), хотя и не оттолкнула. Просто прильнула к нему, пока Адриан руководил действием. Он отстранился, чтобы вдохнуть воздуха, пальцами пробегая по ее ребрам, потому что пронзительное воспоминание заводило его не на шутку. «Ее стоны…» Все что ему требовалось, — это заставить ее стонать. — Должен ли я напомнить, как упоительно ты звучала, когда кончила для меня, моя Леди? — поинтересовался Адриан, опуская голову, чтобы глянуть на девушку. Ледибаг жевала губу, напоминая ему о том, что они здесь, чтобы поговорить. Но он принял этот ненамеренный вызов. — Ко…м-м-мф-ф-фм. — снова, неважно, что она там пыталась сказать, Адриан словно хотел вплести себя в нее. Ледибаг отвечала не так, как обычно, все еще пытаясь выпутаться из его рук, и ее реакция побуждала Адриана только увеличить напор. Поочередно то целуя, то шепча в ее губы, он плыл и тонул в простом удовольствии снова быть возле его Леди. «Моя… моя… моя…» — Я ждал этого весь день, — признался Адриан, привлекая к себе ее напряженное тело, и прижался к ее губам снова. — Мы… Еще один пылкий поцелуй помешал Ледибаг что-то ему сказать. Если Адриан и заметил, что она не ответила на последний поцелуй, то просто не придал этому значения. Он не знал, почему так спешил, почему ощущал острое желание убедиться, что они никогда не разлучатся друг с другом больше, чем на время, необходимое для вдоха. Он принадлежал ей, в конце концов, (Леди говорила ему об этом много раз), так что головокружительный темп, каким он терзал ее губы, был просто необходим. Конечно, у них будет и следующий раз. Конечно, они разделят еще много поцелуев и ласк, еще более страстных, чем предыдущие. Конечно, они… — СТОЙ! — закричала Леди, разрывая поцелуй. Ее команда разрушила тишину крыши и ударилась Адриану о барабанные перепонки, немедленно останавливая его. «Стой… стой… стой…» Адриан отпрянул, убирая руки, и затуманенным взглядом сосредоточился на ее лице. То, что он увидел, когда пелена спала, было достаточно, чтобы к его горлу подкатил огромный ком, а сердце ухнуло куда-то вглубь. Ледибаг была не в порядке, и не только из-за поцелуя. Она покраснела, да, но не из-за смущения. Ее полностью красное лицо вкупе со сдвинутыми бровями, и сжатыми губами не могли не вызывать тревогу. Но не только из-за этого Адриана поглотило мерзкое отвращение к себе… На ресницах в прорезях красной маски блестели слезы. Любое извинение, которое Адриан был в состоянии сочинить, которое он хотел сказать, застряло в горле, смешиваясь с сожалением, что он едва мог дышать. «Слишком далеко, — отстукивал разум, и эта мысль ранила его сердце также сильно, как и вид дрожащей Ледибаг. — Ты зашел слишком далеко». — Мне так… Я-я не хотел… — Адриан ощутил сбивающее с ног онемение, охватывающее тело. Оно начало с его пальцев и поползло дальше. — Я не должен был… о, боже… Его напарница буквально закрылась в себе, обняв себя руками и вжимая голову в плечи, что стало еще одним ударом нескончаемого стыда, залившего его вздымающуюся грудь. Ледибаг тряхнула головой, проморгалась, чтобы избавиться от слез, не прекращая кусать губу. Он колеблющимся взглядом проследил каждую каплю, которую она стерла плечом (будто бы само их наличие не отпечаталось изнутри его ноющей грудной клетки). Адриан собрался выдать другое, более последовательное и осмысленное извинение, когда Ледибаг жестом приказала ему замолчать. «Она пыталась сказать тебе остановиться, но ты не сделал этого». Ледибаг сделала глубокий вдох, а затем медленно подошла к трясущемуся Коту. «Ты принудил ее, не отпустил ее». В этот момент Адриан был готов — даже ждал — пощечины. Его действия более чем заслуживали наказания, и он почти возжелал, чтобы Леди его наказала. Но то, что она сделала, было намного хуже. Обтянутые перчатками руки потянулись к щеке: не для того чтобы ударить, просто аккуратно обхватили лицо. Прикосновение было нежным, заботливым и тем самым только ворошило нарывающую внутри Адриана вину. «Конечно, она не ударит тебя. Порядочные люди не применяют силу к тому, кем дорожат». Словно кислотой обожгла его изнутри эта мысль. Медленно (очень, очень медленно) Ледибаг повернула его голову в сторону, заставляя его перевести взгляд с ее расстроенного лица на соседнее здание. «Ох». Лишь взглянув на ранее им незамеченную (но от этого не незнакомую) рекламу, украшавшую фасад здания, Адриан внезапно понял, что знает причину, по которой Ледибаг плачет. Получается, эти слезы были все-таки по его вине, просто не совсем так, как он предположил. — Начинай объясняться… «Гребаная оранжевая помада…» — …сейчас же, Адриан.