Где ты, черт возьми?

Утро начиналось не менее весело, чем ночь. Я проснулся от визгов Шона, который кричал что-то про шаловливые пальчики, а если быть точнее, Хэмм просил их убрать. Голова болела, а от звонкого голоса мужчины она ныла еще больше. Я почувствовал чрезмерное движение под собой и от неожиданности раскрыл глаза. Поняв, что это Нил, и что упираюсь лицом в его член, я полностью боготворил это утро. Мы спали в шестьдесят девятой позе, да. Он отодвинул мои ноги на спинку дивана и попытался встать. Оказавшись в сидячем положении, Сандерсон уже был готов ступить на пол, но чье-то хриплое оханье не дало ему это сделать. Я свесил голову с дивана, чтобы посмотреть кто это. Увидев сладко посапывающего Брэда, чьи руки, скрестившись, аккуратно лежали на груди, я усмехнулся и двинулся обратно. Чтобы не задеть моего брата, Нил кое-как переступил через него и ушел. В горле ужасно пересохло, и я надеялся, что мужчина моего сердца решил проявить заботу и принести мне бутылку минералки, но нет, ему нужно было просто отлить. Вдруг мой взор упал на Шона, который вошел в комнату и внес два стакана воды: — Держи, страдалец, — усмехнулся он и подал мне один, а другой поставил на столик, который был предназначен для Нила. Я выпил содержимое залпом. Нахмурившись от неприятного привкуса, понял, что Шон пустил туда таблетку, и поблагодарил его взглядом. После того, как Сандерсон чуть ли не вывалился из ванной, он выпил свою порцию и мы пошли на кухню, чтобы никого не разбудить. Через пару часов, когда каждый, вроде, немного отошел от похмелья, Шон отправил меня заниматься тортом. Когда сотни сайтов с рецептами были просмотрены, а все ингредиенты куплены, я стоял на кухне, пытаясь разобраться. — Кого ждем? — сзади подлетает Сандерсон и дает смачный шлепок по заднице. — Если меня, то я уже здесь. — Я жду метеорит, который разнесет все к чертям, — повернулся к нему, облокотившись на тумбу, — почему бы нам просто не купить готовый торт? — Потому что я хочу видеть, как ты весь измазанный в муке, суетливо носишься по кухне, — он улыбнулся. — Я тебя сейчас измажу! — я взял бумажный пакет с белой смесью и медленным шагом пошел в сторону мужчины. — Э-э-э-э, так не пойдет, — легким движение руки Сандерсон выхватил муку, так неожиданно, что я даже не успел понять этого. Он подошел к ящику, достал миску и поставил ее на стол вместе с пакетом, — вперед. Я послушно поплелся и принялся перемешивать ингредиенты для теста. Когда наконец закончил с ним, ему нужно было настояться. — У тебя еще крем, — Нил подмигнул мне и кинул шоколадку, которая вскоре была растоплена. Через пятнадцать минут я крутился около миски и таскал приготовленный крем. — Может оставишь что-нибудь для торта? — поинтересовался Сандерсон, скрестив руки на груди. — Попробуй! — я макнул палец в коричневую массу и поднес к его рту, после того, как он подошел ближе. Нарочно размазал половину крема по губам и сунул палец в рот. Он облизал его и потянулся за поцелуем, давая понять, что ему нужно избавиться от лишнего крема. Безмятежность и умиротворение — то, что я испытываю в такие моменты. Тепло завладело всем телом, низ живота сжался от удовольствия. Мой язык прошелся по его губе, собрав остатки и проникая внутрь. Углубляясь в поцелуй, Нил наклонялся ближе, отчего я все больше упирался в тумбу. Он прижал меня так сильно, что в легких заканчивался воздух, и единственное, что мне оставалось — это подняться выше и сесть. Руке нужна была опора, и я решил положить ее на поверхность, но эта миска помешала мне. Я промахнулся, рука упала прямо в нее. Нил не заметил этого, так как глаза были закрыты, да и вообще, он был занят более важным делом. В голову пришла неплохая мысль, я вспомнил, как Сандерсон зарядил мне пеной в лицо, и было бы не плохо ему отомстить. С детства любил дурачиться с Нилом, но теперь, когда все игры перерастают в страсть, мне нравится это еще больше. Отпрянув от ударника, я посмотрел на него ласковым таинственным взглядом. Он улыбнулся, скорее всего подумав, что у меня кончился воздух, и потянулся обратно, но я двигал голову назад, осторожно поднося руку к его лицу. Далее последовало прикосновение и ошарашенные, раскрытые на всю, глаза непонимающе смотрели на меня. Я расплылся в улыбке, а мужчина завопил: — Ну держись, Уолст! Предвещая что-то страшное, я дернулся с места и побежал в неизвестном направлении. Нил же схватил ложку и миску с этим злосчастным кремом и помчался за мной. Набирая небольшое количество в алюминиевый прибор, он выбрал цель. Прицел, бросок… в яблочко! Я вздрогнул от неожиданности, почувствовав холод в области шеи. Дальше мы наматывали круги вокруг стола, и после нескольких таких осад, я понял, что бессилен и закрылся в ванной. — Ты поступаешь, как трус, Мэттью, — говорил с другой стороны Сандерсон. Выглянув через щелку, я лицезрел такую картину: Нил сидит на полу в пару метрах от ванной и уплетает остатки крема. Заметив меня, он остановился. Дверь приоткрылась еще больше, я согнул указательный и мизинец, рука превратилась в пистолет. Направив его на ударника, я выстрелил с сопровождающим звуком, каким-то вроде: «пиу». Подошел ближе и уселся на него. — Вы убиты за строгое нарушение правил, Мистер Сандерсон, — выхватил миску и отложил куда-то в сторону, прильнув к его губам. Поддавшись его власти, я оказался на полу, а Нил оседлал меня, мы поменялись местами. Руки захватили меня в плен, от которого я был готов затонуть во всех океанах. Нежный чувственный поцелуй переливался в более страстный и дерзкий. Оставив мои горящие губы в покое, он перешел к шее, покрывал ее беспорядочными поцелуями и убирал языком крем. Я выгнулся в ней, отдавая Сандерсону полный контроль. — Ты закрыл дверь? — с большими паузами спросил я, томно вздыхая. — Да, — быстро бросил Нил, не отрываясь. Он спускался все ниже и ниже, а потом резко куснул кадык. Первый стон вырвался наружу. Сидеть без действий я не собирался, поэтому мы быстро распрощались с его майкой, а через несколько секунд и с моей футболкой. Наши разгоряченные тела слились, создавая еще больше тепла, и казалось, любой предмет, что коснется нас, мигом взовьется, не оставив даже пепла. Я вонзился в его спину и водил по ней ногтями, в то время как языки снова так смело и властно объединялись. Нил возился с молнией на джинсах, а я водил указательным пальцем по его щеке, собирая крем и отправляя его к себе в рот. Справившись с застежкой, мужчина прильнул к мои губам, нежно покрывая их, так же быстро отпрянул и спросил: — Где? — В портфеле у входа. Он встал, стянул с меня джинсы вместе с нижнем бельем и направился к одной из дверей. Я же остался сидеть на том месте, без единого намека на одежду, лишь опрокинул голову назад и прикрыл глаза. Во мне боролись два чувства: удовольствие, от которого я не мог отойти, и недостаток, полностью поглощающий меня. Внутри все бурлило, а если бы я был чайником, то давно бы закипел, гудел невыносимым звуком и выпускал испарившуюся воду — пар. Нил вернулся со смазкой, снимая с себя всю лишнюю ненужную одежду по пути. Впился в губы, одной рукой обхватывая талию, а другой водил по спине. Он начал приподниматься, мне ничего не оставалось кроме того, как потянуться за ним. Когда мы встали, Сандерсон властно усадил меня на тумбочку. Я обхватил его ногами, все больше прижимая к себе, и чувствовал, как возбужденный орган упирается в меня. Нил смазал пальцы и ввел первый внутрь. Выгнувшись, я прикрыл глаза, он двигал им все более активно. Вскоре в меня проник и второй. Добравшись до простаты, барабанщик ускорил темп, все больше задевая ее. Я надеюсь, что в помещении неплохая звукоизоляция, ибо стонал я в полный голос с каждым его взаимодействием с ней. Нил высунул пальцы, я же притянул его к себе, захватывая в поцелуй. Он резко вошел в меня, от чего я прикусил его язык. Мы оба заорали. Долго со мной не церемонясь, мужчина пробился до конца, совершив резкий толчок, из-за которого все, что лежало на тумбочке, оказалось на полу. Еще один крик вырвался наружу. Сандерсон двигался вперед до упора, потом — назад, чуть ли не покидая мой проход. Темп нарастал, я не жалел связок, вцепившись в его спину, двигался ему на встречу, иногда неосторожно откидывал русые выбившиеся пряди волос назад. Нил скользил во мне, как машина. Казалось, что хрупкая тумбочка под нами не выдержит такого напора. Да что там тумбочка?! Я думал, он порвет мне зад. Частые хриплые вздохи и выдохи. Постепенно уменьшающийся темп. Сандерсон вытащил член, и белая жидкость разлилась по моему животу. Вскоре я догнал его, мы вместе теряли сознание, прибывая в эйфории. Просто приклеились друг к другу, тяжело дыша, обнимали пытающие тела, оставаясь в том же положении. Глаза от приятной боли были закрыты. Боли, которая приносила самое великое удовольствие. Обессиленные и уставшие, мы пошли в душ. Стояли под холодными струями и мимолетно целовались, без языков, без страсти (которую, между прочим, уже полностью вылили), мы делали это с невероятной нежностью. Это единственное, на что у нас хватало сил. Со всем этим мы совсем забыли о тесте. — Нужно доделать торт, — прохрипел я в пол тона, ибо говорить громче просто не мог, да и какой смысл? Ведь ухо Нила было прямо перед моими губами. — Нужно, — согласился барабанщик так же тихо. Но никто никаких действий не предпринимал. Каждый вымотался, каждый устал, но время тикало, и Хэмм мог появиться в любую секунду. Через некоторое время, мы все-таки побороли свою усталость, и решили заняться делом. Сандерсон пошел в магазин, потому что крем был везде: на стенах, на полу, на одежде, но никак не в миске. Я закрывал духовку, когда он пришел. — А мы неплохо постарались, — заметил он, ступив на порог. На белых стенах красовались коричневые пятна, которые скоро исчезли с помощью наших "волшебных" рук. Я намазал торт кремом, и мы позвали Шона: — Нет, Мэтт, готовка — явно не твое. — А мне понравилось! — протянул я, улыбаясь во все свои белоснежные тридцать два, выгибая задницу назад от этой прекрасной боли.