That Hunts on a Lonely Hill

19. У Явика было не так уж много вещей, которые стоило взять с собой из комнатушки, что для него нашел Массани [человек]. В основном, заряды для оружия и различные детали, что могли понадобиться его винтовке [о, элегантность протеанской инженерии]. Не то чтобы Явик был хорош в технике, но каждый протеанин должен был уметь заботиться о своем оружии. Старый наемник пропал из поля видимости, и кроме пары пустых бутылок [затхлый и сладкий запах в воздухе] ничего о нем не напоминало. Явик обвел взглядом комнату, она словно отражала его состояние [бесполезная и снисходительная]. Массани был неплохим напарником и хорош в выживании, но и без азари он понимал, что тонет [в потере] [бесцельности и страхе]. Уничтожение штаба Кровавой Стаи [Бихар] в Новой Индуисткой республике являлось стоящей задачей, или по крайней мере, Явик сам себе так говорил [стоящая игры роль] [цель]. Было тяжело наслаждаться болью, когда [непроходимые] тропики обступали со всех сторон, давили на рецепторы, пока они пробирались к месту назначения [горячая вонь крогановской ярости на ветру] [старые медные пятна от давно погибших] [отчаянная, безнадежная смерть]. Рука Явика опустилась на тонкую книжку с мягкой обложкой на его прикроватной тумбе [как устаревшая форма коммуникации]. Он нашел ее среди руин города [опозоренного и изношенного]. Странная, танцующая фигура на обложке зацепила его взгляд, что-то показалось знакомым [знак] [когда-то мельком он видел это] [тень разума Шепард со времен Мендуара]. Это не должно было приносить ему такую боль [дома лежали в руинах, кроган ходил между трупов], Явик видел места и похуже [исчезнувшие очень давно]. Раны в его груди не должны были открыться, пустота не должна была заполнить его [боль растекалась под ребрами]. Явик не намеревался уступать, но язык отнялся от алкоголя, и в нем появилась пара дырок не опасных для жизни. [Мертвый] Марбар Я, должно быть, разрыдался бы, увидев бесчестье протеанина. Его [мертвый] Сааксий похлопал бы тому стыду, который испытывал Явик. Как он мог опуститься до уровня примитивов? Какое место он занимает в этом цикле [весь его народ уничтожен] [он сам уничтожал себя]? Он никак не мог отменить того, что ноги его отчаянно тряслись, из-за чего пришлось тяжело опуститься на [скрипящую, неудобную] кровать. Глубокая ноющая боль [словно стеклом по стеклу] просочилась в мысли и опустилась вниз по спине [азари неправа] [как он мог быть чем-то большим?]. Пальцы смяли обложку книжки, цвет превратился в бледный, печальный розовый. Он многому научился у несдержанных местных [полных страха] [прячущихся за щитами своих прошлых жизней], чтобы сомневаться в словах. Только разравнивание страниц позволило просеять осадок чувств [заботливые пальцы, разглаживающие загнувшиеся уголки] [давление гордости и привязанность к старшему родству] [бросок термоса в открытую дверь]. Махабхарата стала реликтом, вышла из употребления, забылась. Еще одна вещь, созданная примитивами, которую он не понимал [в его цикле ему бы уже отрубили руку за мародерство]. То, что он прочел, не принесло покоя [только вопросы] [долг и добродетель, сливающиеся в неправильную кляксу]. За ним раздались тяжелые шаги [турианец или крупный человеческий мужчина] [хромой], и Явик наблюдал, пока не узнал гладкий, металлический привкус, исходящий от Гарруса Вакариана. – Ты действительно улетаешь? Явик не стал поднимать взгляд на Вакариана [голубая броня, оружие в кобуре] [новые белые знаки отличия на плечах и хребтовой пластине], вставшего в дверях. Недовольно бормоча, протеанин засунул [потрепанную] книгу в вещмешок. Прислали ли турианца присмотреть за ним, как за маленьким? Эта мысль его бесила. – Азари беспокоилась, что я так и не покажусь? Мысли легко отражались на лице Вакариана [через его жизнь и телодвижения] [гладкий, как камень в горном водном потоке]. Однако осознанно он лишь тряхнул головой [глаза ясные, ярко голубые] и [небрежно] двинул мандибулами. – Нет, – ответил Вакариан, в голосе появилось веселье [ломкое и нервное]. – Она занята, так как приходится бросать свою сеть так скоро. Неудивительно, [когда нет необходимости волновать о людях] азари беспокоилась [тревожилась] о своих агентах и до победы. Хоть что-то не изменилось с их возвращения в [подобие] цивилизацию. Он задавался вопросом, как она [азари] [с хаосом в голове] догадалась предложить ему то, что было так нужно [значимую работу] [цель] [будущее]. Явик взмахнул ладонью [свободной теперь, считывая следы Массани с воздуха [простое удовольствие] [легкая вонь от пива]. Сощурив глаза, он посмотрел на ожидающего чего-то турианца. – Так это, как там говорили, социальная поддержка? Вакариан хмыкнул: – Я просто пришел проводить старого напарника. Оперевшись о колени [чашечки щелкнули], Явик поднялся с кровати и продолжил собираться. Вакариан молча наблюдал, и [спасибо ему] молчал до тех пор, пока они не сели в аэро-кар Альянса и не поднялись в небо. [Ему не нужно спрашивать про здоровье турианца] [ответ читался в каждой линии тела] [сердечная боль, тоска по дому]. Вакариан держался лишь благодаря долгу. Вакариан провернул блестящий руль и заговорил: – Знаешь, Заид сказал мне кое-что забавное. [Ах]. Явику стало интересно, какую историю седой человек рассказал на этот раз. Из-за этого у них была куча проблем в свое время [много проблем в Саскатуне] [реки крови тоже]. Протеанин раздраженно фыркнул и отвернулся к проносящемуся за окном пейзажу: летающие аэро-кары, красные и белые краны, нависшие над скелетами зданий. – Он сказал, что ты влюблен в Лиару. – Это же смешно! – резко отозвался Явик [замер от шока, тревоги] [сердце безумно забилось]. – Междувидовые связи не имеют смысла. – Да я помню, – Вакариан замолчал, мандибулы перекрыли челюсти [будь проклята турианская мимика] [он шутил?]. – Все еще не согласен. К тому же все не так безнадежно, если дело касается азари. Явик фыркнул [задохнулся]. Если бы Вакариан не был столь искренним, протеанин поверил бы, что это шутка, но тот продолжал смотреть лишь на дорогу, а голос оставался спокойным. – Потомки азари почти ничем не отличаются от своих матерей, – отметил Явик сквозь плотно сжатые зубы. Неважно, что это подвергалось сомнению в его цикле, азари были [все еще] примитивами. – Мое влияние будет незаметно. Ни один ребенок азари не станет протеанином [никакого наследия создать не удастся]. Подобное считалось оскорбительным в Империи, а для высших чинов вовсе приравнивалось к преступлению [она слишком другая]. Кроме того [несмотря на гибкость интеллекта] азари были слишком малоразвиты, чтобы стать чем-то большим, чем временным развлечением [причудливые существа] [эксперимент] [план на будущее]. Так было [это не твой цикл]. Явик будет последним из своего вида. Никакая азари этого не изменит [он один]. – Ты думал об этом, не так ли? [Нет] [очень долго] [и даже так – нет]. Турианец выглядел развеселенным [веселье легко читалось на его самодовольном лице]. Биотика засверкала на коже, и так Явик пресек дальнейшие комментарии Вакариана. Верхняя губа дернулась, и протеанин сложил руки на груди, снова отворачиваясь к окну. – В моем цикле азари были забавными зверушками, пушечным мясом в лучшем случае, – ответил он, голос обнажал усмешку. Неважно, что ему о них стало известно лишь благодаря Кристаллу Памяти [давно прошедшие времена] [призраки прошлого величия и силы] [мечта, оседавшая на усталые плечи]. – В лучшие времена их приобретали богачи. – Уверен, Лиара хотела бы это услышать, – сухо сказал Вакариан. Явик удержался от упоминания, что постоянно упрекал азари насчет ее представлений о предках [игнорируя язвительное замечание турианца]. И все-таки у разговора была определенная цель, и ее несложно было отыскать. Капитан оставила свой след на каждом из ее напарников [эхо], и поэтому команда Нормандии постоянно всматривалась друг в друга. – Ты пришел сказать мне держаться подальше? – спросил Явик, взгляд прошелся по турианцу. – Ты боишься моего излишнего влияния на азари? Вакариан резко схватился за руль, и мандибулы немного сдвинулись вперед [оставаясь закрытыми]. Явик стиснул зубы. – Нелепо! – продолжил он. – Массани ошибся. У меня нет никаких чувств к ней. Что-то похожее на фырканье послышалось от Вакариана. – Нет? – турианец даже взглянул на Явика на мгновение. – Три месяца молчания, а потом одного лишь слова Лиары оказалось достаточно, чтобы ты начал собирать вещи и летел в холодные глубины этой системы. Явик хмыкнул, но не ответил. А что ему оставалось, когда азари взбаламутила все и начала утверждать, что он лучше, чем кажется [не разочарованная, а волнующаяся за него] [он солдат]. Она бросила вызов его жалости к самому себе [требовала большего]. Явик не… – Не думаю, что ты влюблен в Лиару, – сказал неожиданно Вакариан, отвлекая Явика от его мечтаний. – Какая-то симпатия, привязанность, возможно, но она тебя отвлекает. [Да] [Она очень отвлекающая] [раздражающая] [глупая] [смелая]. Вакариан не смотрел в его сторону, но его слова прекрасно показали, что турианец слишком хорошо прочел молчание Явика. – Я понимаю. Пугающая новая вселенная без Жнецов. Просто не забывай, что Лиара тебе не подставка во время экзистенциального кризиса. Острые шипы от оскорбления проросли в груди [как он посмел]. – Буду помнить до тех пор, пока она помнит, что я не просто сосуд удовлетворения ее любопытства. Вакариан выдохнул сквозь зубы [ярость, защита], но не стал отвечать. Он [турианец] знал, так же как знал и Явик, что это было несправедливо. 20. Доктор Кол проводил их в переполненную лабораторию, тесную и заставленную совершенно не сочетавшимся оборудованием. Впрочем, то же можно было сказать и о станции в целом, зависшей над обломками Ретранслятора Харон. Ученые ГОР-а и Альянса что-то бормотали и спорили, просматривая огромное количество данных. Едва ли хоть кто-то взглянул на прибывших Лиару и Явика. У Лиары даже гребень зачесался, когда двое людей прошли мимо, сумасшедше изгибаясь, лишь бы ни с кем не столкнуться. Азари едва удержалась от того, чтобы коснуться головы, неужели на Горне было так же многолюдно? – Особо не на что смотреть, да? – проговорил доктор Кол, одной рукой поправляя светлые волосы. – У нас в приоритете функциональность. В конце концов, у нас тут неплохой вид. Он указал на большое окно, открывающее вид на останки ретранслятора. Осколки заполонили все пространство, и их понемногу собирали специальные роботы. Лиара вздохнула про себя, оценив ущерб. Выглядело каким-то невероятным паззлом. – Выглядит отвратительно, – неодобрение Явика, как всегда, было весьма ясным. И это он впервые открыл рот с их прибытия, словно бы поехал не в рабочую поездку, а в путешествие. Лиара стрельнула взглядом в сторону их сопровождающего, но доктор полностью погрузился в разговор с саларианским коллегой, так что не расслышал комментария протеанина. – Поэтому мы здесь, – кратко напомнила Лиара. Кто-то где-то пошутил насчет конвертера мощности. – Может ты пропустил ту часть, где гигантская энергетическая волна уничтожила всех жнецов и технологии вместе с ними? Явик, сощурившись, оглядел всю лабораторию. – Я говорил об оборудовании, – резко ответил он. – Примитивно. Грубо и слишком много. Лиара сердито нахмурилась, несмотря на то, что Явик буквально озвучил ее собственные мысли. Исследования, которые проводила она, всегда проходили в уединении, под строгим контролем. Лиара редко работала в команде, и даже на Нормандии ей позволяли личное пространство. Однако, недовольство Явика не имело ничего общего с недовольством Лиары. Явик, как она поняла, на этот раз, скорее, хотел как лучше. Долгий опыт общения с ним уже научил азари различать в его тоне настоящее раздражение и жалость. – Мы можем лишь сделать все от нас зависящее с тем, что дают, – пожала плечами девушка, впуская оптимальную примесь оптимизма и надежды в свой голос, чтобы уж точно разозлить Явика. Неважно, что она собиралась довести его до точки кипения. Ему все равно никуда не деться. Глянув в его сторону, она продолжила: – Тебе не стоило соглашаться. – Кажется, это лучший шанс на применение моих способностей, – хмыкнул Явик, избегая ее взгляда. Лиара поджала губы; ее настроение немного изменилось, но он все равно готов был настаивать. Выпотрошенный труп Цитадели кружил вокруг Земли, впопыхах собранный послевоенный Совет все свободные ресурсы пускал на восстановление Ретрансляторов. Все знали, что всеобщая дружба не продлится долго. Лучшие умы вселенной объединились, чтобы построить невероятную машину для победы над расой синтетиков, несшей смерть уже миллионны лет. Насколько же тяжелее будет работать с ретрансляторами? «Есть работка для нас», – напомнила она сама себе. Не может вселенная замкнуться на одной Солнечной системе. Все просто замрет. Доктор Кол вернулся, доведя их, наконец, до крошечной отдельной лаборатории. Обстановка выглядела саларианской, слишком много экранов, люди столько не ставили обычно. Лиара удовлетворенно улыбнулась, разглядев процессоры. По крайней мере, их не оставили где-нибудь в центре станции. Явик прошел к окну и так и остался стоять спиной. Доктор прочистил горло: – Эм, мы сделали все, чтобы обеспечивать вас достаточной мощностью и высоким доступом к данным, – объяснил он положение вещей, проглатывая окончания слов. Лиаре стало интересно, что же доктору наговорили про них, и что же им известно о ее теневой сущности. – Лучшее, что мы можем предложить на данный момент, это двухнедельная задержка в обе стороны – с земли сюда и обратно – но мы надеемся улучшить ситуацию к концу месяца. – Я рада это слышать, доктор, – мило улыбнулась мужчине Лиара, пробегаясь пальчиками по монитору. – Я ценю все, что вы для нас сделали. Кол зарделся и потер заднюю часть шеи, но она уже отвернулась к консоли. Ферон сильно похудел и ожесточился, пока Лиара была на Нормандии, но покуда азари продолжала доверять ему, не могла за него не волноваться. Было не так уж легко восстановить самую масштабную информационную сеть во вселенной в такие сроки. Голубые суставы побледнели; она ненавидела постоянно быть на виду. Не важно, что она согласилась присоединится к этому проекту: насколько же задержится восстановление ее, как Посредника? На земле, по крайней мере, у нее было подобие контроля. Где-то позади фыркнул Явик. – У нас остались некоторые файлы с Горна, но не все, – продолжал между тем Кол, открывая знакомые голубоватые изображения Горна. – Ретрансляторы совершенно другие по внешнему устройству, из-за чего у нас не кончаются проблемы с наложением данных. Отбросив все сомнения, Лиара кивнула, продумывая план. В юности ее исследования фокусировались больше на протеанской культуре и истории, нежели на их технологиях. Однако она все равно фиксировала найденные данные и по ним. Да и во время войны удалось расширить знания в этой области. – Да, – пробормотала Лиара, пройдясь глазами по чертежам. – Один из моих старых профессоров писал диссертацию на тему уникального внешнего облика Ретрансляторов Массы. Азари отступила от экранов и сложила руки на груди. Все это было неудивительно; Протеанская Империя обхватывала тысячи планет, и несмотря на вероятное единообразие, была чрезвычайно замкнута. – Другой диалект, возможно? – громко предположила она. Тихое хмыканье Явика было, что неудивительно, бесполезным. – Или, возможно, текст просто зашифрован. – Пф, - Лиара закатила глаза на такое поведение протеанина. Доктор Кол прыснул: – Что ж, на этом я вас оставлю, – усмехнулся он, впервые за время их общения проявляя обычные человеческие эмоции. – Добро пожаловать в проект Осирис, очередная невероятная миссия! Стон Явика был продолжительным и весьма громким. 21. – Ваша физиология не предполагает вынашивания яиц. Конечно, я могу ошибаться. Непроверенные данные. Костлявый саларианец [Луркин Вэл] был весь в пятнах и на удивление незрелый [в его интересах] [солено] для своего вида. Его напарник-человек был немного лучше в плане неконтролируемого любопытства, Лиара и вовсе была лучшим вариантом по сравнению с ними [он ей этого не скажет]. Явик никогда не ел там, где его могли увидеть [старые привычки тяжело забыть], но присоединялся к другим [примитивам] [исследователям] в главном зале. Азари отметила, что ему стоит развивать способности к коммуникации, проинформировав, что в этом цикле [неразвитом и варварском] виды не слишком хорошо воспринимали хвалебные речи в сторону Протеанской Империи. Капитан когда-то говорила ему так же… очень давно. Впрочем, она всегда знала, когда стоит оставить его одного [Лиара требовала все больше и больше от него]. С одной стороны у него в руке была кружка кипяченой воды и азари [в теории бескорыстная], которая его поддерживала, с другой стороны парочка ученых и исследователей, достающих вопросами. Нет, некоторыми он даже наслаждался, если при этом был шанс расстроить Лиару своими ответами [врал прямо в лицо]. Последние девять месяцев протекали медленно и скучно [он не ученый] [не в широком смысле слова]. Явик собирал все раздражение и выплескивал его в дружеской перепалке, так он мог получить хоть какое-то облегчение. – Конечно нет, – спокойно произнес Явик [он говорил им это несколько месяцев назад] [здравствуй, недоумение]. – Протеане живородящи. Обычно рождались близнецы и сильнейший съедал второго. Вэл даже не моргнул, только слегка пожелтела кожа, а вот Хоффсон тяжело сглотнул [зеленоватое отвращение шло волнами от человека] [глазами метался от него к азари и обратно]. Боковым зрением Явик уловил, как уголки губ Лиары опустились, брови сдвинулись [она стала слишком хороша в том, чтобы различать его ложь], прежде чем она вернула внимание отчетам и обеду. Как же ему хотелось удерживать ее внимание дольше [ее разочарование почти сошло на нет] [но она была все время так близко]. – Насколько часто это происходило? – спросил Вэл, глаза широко распахнулись, бездонные и ох, такие хитрые [саларианец учился]. – Оу, – подала голос одна из физиков-людей [Мау]. Глупый человек уставился на саларианца, продолжая жевать свой сендвич с мясом. – Не надо больше деталей, я тут есть пытаюсь. – Могу предложить лекарства, чтобы улучшить работу желудка, – быстро ответил ей Вэл, и двое сдавленно захихикали [знакомый опыт][один из неплохих]. Для Явика было довольно легко скрывать свое веселье [его интерес к их развитию]. Они уж точно не смогли бы просчитать его эмоции. А вот Лиара могла [у ее неодобрения был терпкий вкус], и он не понимал, почему она так чувствительна. – Физиология, хах? – громко спросил Хоффсон Вэла и Мау. – Надеюсь, твоя азари все об этом знает. [Это…][Что?] – Простите? – вклинилась Т`Сони, раскрыв губы, и глаза опасно засверкали [это была самая сильная эмоция, которую она показала, хотя он и доставал ее неделями]. Пульс Явика подскочил. – Ой, пожалуйста, – усмехнулся человеческий мужчина [он был смелым] [Вэл и Мау замерли на месте]. – Все знают, что азари бросаются на все необычное. Лиара хрустнула суставами, сжав пальцы в кулаки [интересно]. – Ах, неудивительно, – проговорил Явик [уголки его губ приподнялись] [какие-то новые ощущения от нее] [ее взволнованный взгляд]. – Твой интерес ко мне чисто плотский, азари? А я-то думал, что ты держишь меня здесь из-за моей бесконечной мудрости. Быстрый удар сердца сотряс грудь Лиары [взгляд стал загнанным, сердце стучало как бешеное] [быстро и правдиво]. – Они же считают свои гены настолько плохими, что готовы делить постель с кем угодно, – продолжил Хоффсон [острый, подобно клинку, и боль]. [Постойте-ка]. – Ты мерзкий, подлый слизняк, Хоффсон, – возмутилась человеческая женщина [Мау] [ее раздражение тоже было направлено в его сторону]. [Что]. Явик осмотрел компанию [азари холодна и отстранена] [Вэл наслаждается зрелищем] [Мау готова к обороне и раздражена] [Хоффсон удовлетворен и… жесток?]. Что-то еще витало над столом, слишком путано, их феромоны слишком слились друг с другом, Явик не мог разобрать их по отдельности. Протеане были не такими [не настолько неорганизованными и непостоянными] [для всего существовал протокол]. Даже Нормандию было не так сложно направлять. И Лиара [фиолетовая ярость пробивалась сквозь стену спокойствия]… плечи напряжены, воздух трещал от напряжения, словно вот-вот разразится буря. – Кажется, мужчины в любых циклах самоутверждаются за счёт грубости, – ее голос был острым, словно осколки стекла [полностью отражали ее боль]. Когда Лиара, сощурившись, посмотрела в его сторону, он замер от глубины ненависти в ее словах. – Так радостно видеть, что ты снизошел до нашего уровня, Явик. Но для полной ясности – на этой станции нет никого, кого я бы считала менее привлекательным. Ее слова вонзились в кожу острыми, ядовитыми шипами [только однажды она настолько хотела причинить ему боль] [ярость]. С нарастающей тревогой [горький вкус на языке] Явик осознал, что он просчитался. [Любые стрелы можно вытащить из тела, но вот дротики-слова останутся в теле навсегда, осядут прямо в сердце]. Прекрасное время, чтобы вспомнить человеческую мудрость из найденной им книги. Она ушла до того, как он сумел поделиться прозрением [слишком быстро, чтобы успеть остановить]. Напряженность осталась после нее, словно где-то засел снайпер, готовый выстрелить ему в голову. – Если кто-то из вас завтра помрет, ни слезинки не пророню, – проговорила Мау. – К сожалению, это маловероятно, – вклинился Вэл. Явик не ответил, слишком погруженный в гнев Лиары [больно] [он причинил ей боль] [где же ее сила?]. Неприятно было осознавать это, но [в данный момент] он почувствовал себя более потерянным и одиноким, чем когда-либо был за 50 000 лет, чем пустое, голубое небо когда-либо могло быть. 22. Горячие волны биотики растекались по коже, и Лиара с силой ударила по панели двери, проскальзывая внутрь. «Что я наделала? – в голове царил хаос, мысли накладывались одна на другую. Воздух входил в легкие короткими толчками, она задыхалась. – Как он посмел?» Горло горело от сдерживаемого крика, и ей хватило выдержки не запустить в голову появившемуся в проеме Явику что-нибудь тяжелое. Она спряталась за доской и отвернулась. «Дыши», – старалась успокоить себя Лиара, прижав ладони к щекам, уперев локти в грудь. – Успокойся, азари, – голос Явика казался таким далеким, она едва ли могла его расслышать. – Я из-за твоих эмоций едва могу соображать. О, но Лиара была в ярости, тело трясло от гнева, несмотря на биотику, нашедшую выход на поверхность кожи. Дверь вновь зашипела, открываясь, и Лиара вздрогнула. Конечно же, кто-то пришел за ней. Лиара прикусила нижнюю губу и попыталась не кричать. – Ах, Явик, – встревоженность в голосе доктора Кола явно появилась из-за нее. – Простите, что отвлекаю. Доктор Т`Сони пошла в эту сторону? Лиара сжала зубы, разве не могли ее оставить в покое? Хотя бы пока не схлынет желание крушить и ломать все вокруг своей биотикой. В таком состоянии она опасна. Прошла секунда, прежде чем Явик ответил отрицательно. Кол, по звукам, кивнул. Лиара же прижала руку к бешено колотящемуся сердцу. – Что случилось? – поинтересовался Явик. «Нет», – хотелось ей закричать и бросить в обоих Сингулярностью. Голубые вспышки появились на костяшках. – Кое-что произошло в главном зале, – серьезно проговорил человеческий ученый. – Т`Сони швырнула Хоффсона через весь зал. Мау считает, что его поведение было… неприемлемым. – Тц, – вот и все протеанское правосудие, камнем легло на ее плечи. Ей все равно. – Иногда мне тяжело поверить, что этот цикл смог достичь победы там, где мой проиграл. – Сегодня, с меня достаточно сантиментов, – пробормотал Кол. – Дайте мне знать, если увидите ее. Раздались легкие шаги, которые вскоре исчезли за дверью. Мысленно Лиара проклинала его. Зубы были стиснуты до боли, до хруста челюсти. Пусть Богиня уничтожит эту станцию. Особенно, размажет этого Хоффсона, этого маленького, мерзкого тролля. Достаточно было уже и намека на ее заинтересованность в протеанах (или одном конкретном), но он превратил это в издевательство… но нет. Лиара почувствовала, как вина образовывается на кончике языка и плавно перетекает в желудок. Из-за чего произошел этот взрыв дикой ярости, откуда этот болезненный рев, словно выдирают наживую сердце? Как же она испугалась, осознав свою биотическую атаку. Она ведь не убийца, верно? Ох, если бы только Шепард была здесь… Лиара могла и в черную дыру заглянуть, если бы только Шепард была рядом. Что-то соприкоснулось с ее биотикой, и Лиара резко развернулась, занося ладонь… Только чтобы замереть под нечитаемым взглядом четырех желтых глаз. – Что? – зарычала Лиара, даже если язык не хотел двигаться. Явик обнажил зубы, принимая вызов. – Человеческий доктор испугался тебя, – его слова били, словно молот, – ты атаковала мужчину? Лиара спрятала лицо в ладонях. Она не хотела этого, ничего из этого. Грудь стянуло, она едва ли могла вдохнуть сквозь плотно сжатые зубы. Хоффсон не заслужил ее слез. Тессия, да. – Это не твое дело, – вытолкнула слова из глотки азари, уже плохо, что она потеряла контроль, так теперь еще и Явик наблюдает за ее слабостью. Она должна бы знать, голос внутри нашептывал ей, должна бы знать, что он не заинтересован в ней. Разве он сам не показывал это из раза в раз? – Доктор, – вновь попытался Явик. – Лиара. – Ты хочешь поиздеваться? – желчь мешала ей говорить спокойно. Дрожащие пальцы обхватили тонкое горло. – Поищи развлечение где-нибудь еще. Неужели он только и искал поводы унизить ее? Впрочем, неважно, ярость Лиары никуда не делась. Даже сейчас биотика все еще облизывала кожу, и она испугалась, что уже не сможет успокоиться. В некотором смысле… ей и не хотелось успокаиваться. Лиара подняла на собеседника мрачный, тяжелый взгляд: – Он назвал мой народ трусливым, сказал, что Тессию лучше сравнять с землей, – прошипела Лиара, и голос сорвался от вновь взметнувшихся огоньков ярости. – Все, о чем я могла думать, так это о Лейтенанте Курин, готовой снова лезть в адское пекло лишь из-за того, что прилетели мы и пообещали призрачную надежду на чудо. Это было так легко, всего несколько слов надежды, пара предложений о секретах, и вот Курин поднимает оставшихся десантниц и ведет их в последний, безнадежный бой. И Хоффсон посмел назвать их трусливыми. – Орудия пилотируемых кораблей не смолкали даже во время падения, потому что они верили, что у нас есть шанс, – пальцы сжимались сильнее, а голос становился все громче и яростнее. – Их предали. Матриархи, скрывающие правду об Атаме. Я и моя ложь. И из-за этого, я почти убила человека сегодня. Она пыталась восстановить дыхание, так как легкие уже горели. – Тупой, жалкий человечишка, мне так хочется размазать его пустой мозг по стенам. Явик едва ли моргнул или сдвинулся в наступившей тишине. Лиара надеялась, что он заговорит, усмехнется, сделает что-то, на что она сможет отреагировать. Его тяжелая вежливость была незнакомой, инородной, особенно учитывая их прошлое разногласие. Ее слова всковырнули так и незажившую рану. На секунду Лиара действительно пожелала смерти человеку. И уже одно это разбивало образ прежней Лиары в пух и прах. Образ, в который верила она сама, верила Шепард. Незнакомка в ее коже. О Богиня, как же она боялась потерять то, что осталось. – Это нелегко, – начал наконец Явик, – разочаровывать тех, кто поверил в тебя. – Ты! – она задрожала, испытывая отвращение к собственному лицемерию, готовая ударить. И все же… Явик коснулся слегка дрожащими пальцами ее мокрых щек, в этом прикосновении было обещание силы. Было… Оно было. Лиара скривилась и отстранилась, всем весом налегая на доску позади нее. Она желала жалости Явика еще меньше, чем его снисхождения. Действительно ли ей было некомфортно? Жестокость Хоффсона произрастала из похоти и глубокой обиды на несправедливое общество. Страх доктора Кола тоже можно было понять. Для нее, рана в сердце тоже не была странной, она лишь не хотела терять контроль над этим. Азари создали завесу тайны, душили свой народ обещаниями и ложью. То, что прятал храм Атаме, маяк, ревниво охраняемый матриархами и ее матерью, был обещанием, испытанием, про которое Тессия не знала до нападения Жнецов. Несмотря на всю злобу, Лиара понимала, что Хоффсон говорил правду: азари проиграли. Только Шепард спасла всех. Его гнев на ее народ отражал состояние самой азари, и это раздражало. И Явик, изучающий ее со светлыми лицом, на котором застыло безучастное выражение, не смог бы ничего изменить. Она ошибалась в нем, не стоило порицать то, как он возносил свой народ на пьедестал и не мог смириться, бродя по его останкам. Тяжелый вздох вырвался сквозь зубы, стоило ей откинуть голову на доску. Казалось, воздух в легких никогда не закончится. – Говоришь из собственного опыта? – она говорила едва слышно, уставившись на своего протеанского собеседника. У них теперь было время поговорить после всего. Явик хмыкнул и успокоился. Интересно, как много он прочел ее эмоций? Наверное, слишком много. – Чтобы быть идеалом, нельзя позволять поколебать твои убеждения, – сказал Явик в самой неожиданной манере. – Ты и я, Лиара, мы слишком много сомневаемся. – Протеане умеют сомневаться? – она говорила негромко, но мягко. И она совсем не задрожала от того, как он произнес ее имя. Он не ответил на ее взгляд, уставившись в пространство под потолком их крошечной лаборатории. – Я сомневался во всем с тех пор, как проснулся на Иден Прайм. Лиара не смогла придумать удовлетворительный ответ, поэтому не сказала ничего. 23. Лиара нервно двигалась по комнате, когда Явик наконец вернулся к ним в лабораторию [полную тишины и грубых слов]. На восемнадцать месяцев они застряли на этой [отвратительной, уродливой, душной] станции, и мужчина видел волнение азари впервые с попадания на Нормандию. Расправив плечи, он замер [суматошная энергия пропитала воздух]. Вообще между ними все было не так уж и радужно, Явику ничего не удавалось сделать с грозовой тучей над головой девушки [над любой вещью, какой бы она ни коснулась]. Во всех экспедициях к ретранслятору Явик был в первых рядах, там он мог быть полезным [мог сбежать от мрачного спокойствия Лиары] [он надеялся… но нет]. Технические и инженерные знания Явика оставляли желать лучшего, но он помогал по мере сил [только] в расшифровке протеанских данных и считывании информации с носителей воспоминаний давно погибших представителей своей расы. Постоянно ему хотелось спросить, зачем Лиара заставляет его присоединяться к работе раз за разом [возможно, жалость] [одиночество]. И вот, когда они наконец закончили ремонт внешней оболочки Ретранслятора, он все еще не видел ликования Лиары. Она конечно была рада, но как-то слабо [впереди еще длинный путь] [и утомительный]. Поэтому он удивился её [явному] волнению [легко читающемуся в глазах и прикушенной губе]. – Что это? – спросил Явик, наблюдая, как ее взгляд бегал от одного экрана к другому [не моргая]. Ее голубые пальцы закрыли консоль. Лиара быстро выключила экраны [удивление, тревога], потом опустила взгляд на руки. – Это… я получила это, как только ты ушел, – заикаясь, пробормотала девушка, ее неуверенность буквально кричала о себе. Снова включив экраны, азари отъехала от компьютеров, чтобы открыть ему обзор на изображение [ее движения рваные, взволнованные]. Изображение было низкого качества и искажалось множеством помех. И все-таки [яркая] нагрудная красная эмблема N7 весьма четко проглядывалась на экране [словно маяк]. Явик так сильно сжал консоль, что заболели костяшки [сердце замерло, глаза скрылись за сощуренными веками]. Камера фиксировала лишь неподвижность, пока изуродованная нагрудная пластина не поднялась силой вдоха. Голос за кадром тихо выругался, пробормотал что-то, после чего изображение потемнело. Никто из них не двигался; Явик заставил себя расслабить сжатую челюсть [азари дышала коротко и поверхностно]. – Это может быть она, – прошептала Лиара, испугавшись собственной надежды [ее эмоции перекатывались по напряженным плечам]. – Это может быть кто угодно, – возразил мужчина [дрожащий, испуганный] [Шепард мертва] [пусть покоится с миром]. Азари нахмурилась [знакомо, лучше так], взгляд ее потяжелел. – Тогда зачем посылать это Посреднику? Явик заскрипел зубами [от злости] и стиснул дрожащие ладони за спиной. Капитан выиграла эту войну, о чем его народ мог только мечтать [молить о ней], и сейчас она лежала, погребенная где-то в руинах [опустевшей] Цитадели. Он сожалел об этом, Шепард была той единственной, действительно достойной увидеть мир без Жнецов. Однако космической справедливости не существовало ни в каких проявлениях. Капитан погибла, и в конце концов, Явик знал, она упокоилась с миром [позвольте ей остаться в лучшем мире] [где следует быть всем старым призракам]. Верить во что-то еще было слишком глупо [он считал Лиара выше этого] [сильнее]. – Чтобы заставить тебя думать, что Шепард жива, – ответил он, слова вырывались с натугой и хрипом. – Чтобы выманить тебя. Лиара фыркнула и покачала головой [тупая азари, глупый он]. – Никто не знает, что Серый Посредник как-то связан с Шепард. Явик едва не рассмеялся над ней [почти закричал] [почему его сердце так отчаянно бьется о ребра?] – Они знают, что ты была, – зашипел мужчина, проиграв собственному голосу. – Богиня помилуй, это не значит, что на видео не она, – наконец проговорила Лиара, суровая и холодная. Она уже поверила, понял он с тревожным испугом [ее проклятая вера]. Уже в тот момент ее разум разрывался от теорий [предположений] и планов, впервые такая сфокусированная после Тессии [какая же яркая, по сравнению с серой мышью, которой она была немногим раньше]. Он слышал, как кусочки [команда Нормандии, Лиара, Шепард], составляющие азари, были уничтожены, стоило кораблю Коллеционеров уничтожить первую Нормандию. И все же ее [разрушительная] эволюция из замкнутого археолога в могущественного информационного посредника за каких-то два года никак не укладывалась в его голове [мешали ли его эмоции?] [или ее эмоции маскировали истину?]. Однако сейчас Явик видел тотальную сосредоточенность, присущую бывшему Серому Посреднику, отдающую стальным привкусом на языке. [Ему это не нравилось] [она становилась незнакомкой для него] [почему это ввергало его в панику]. Какой-то горький ком застрял в горле [отравлял рецепторы] [он терял ее]; Явик отстранился и отошел к окну [ретранслятор, зависший и безжизненный, это совсем не успокаивало]. Ее надежда все еще ранила [драгоценная и хрупкая]; он не мог понять, почему, и ее сосредоточенность его пугала [холод пробирал до костей]. Азари уже отвернулась, проводя анализ каких-то данных. – Посмотри на время съемки, следующий день после уничтожения Горна. Кто бы ни отправил видео, он удерживал его у себя какое-то время, – пробормотала Лиара [не ему]. Явик же продолжал ждать ее вывода. – Я прошлась по всем данным, которые имела за тот период. Активен был Альянс, турианская Иерархия и спасательные корабли, а также множество замаскированных судов. Возможно, один из них… Она собиралась идти на смерть, был абсолютно уверен Явик, или хуже. Вся ситуация являлась [продуманной и жестокой] ловушкой, приманкой от ее врагов. Он прекрасно знал, что у азари глубокие чувства [любовь] к капитану. Каким-то образом Явик умудрился забыть про это, пока они вдвоем работали в проекте Осирис [с того момента, как она вытащила его со дна, полного выпивки и жестокости]. Их соперничество являлось той единственной ценностью, которая привносила смысл на эту чертову станцию [удерживало его в здравом уме] [давало цель], пока он не разрушил и это с присущей ему неловкостью. Кулаки сжались [и сейчас, к жизни, которую она дала ему]. – Мне нужно вернуться на Землю, к Ферону, – объявила она. [Нет]. – Что? – Явик резко обернулся к ней [Лиаре], скривился, заметив, что она продолжала печатать. – Он уничтожен и раздавлен прошлым Посредником, но когда дело доходит до отслеживания и восстановления данных, нельзя и представить лучшего помощника, – азари даже не подняла на него взгляда [даже не взглянула в его сторону]. – С ресурсами Земли я ее найду. – И упадешь готовенькая прямо в руки твоих врагов! – зарычал в отчаянии Явик [даже зубы заныли от мыслей] [руки тряслись]. О, он искал любой повод, чтобы отговорить ее: – И даже если ты права, чего ты добьешься? Приведешь твоих врагов к месту, где она лежит, уязвимая и слабая? – Я достаточно умна, чтобы не попасться так легко, – ответила она в полголоса [взволнованность все еще мерцала в ее глазах] [что же такого было в Шепард, что заставляло ее так реагировать?] – Пф, – фыркнул Явик, касаясь пальцами ледяного стекла. Она вздрогнула от этого, ее глаза наконец оторвались от экранов. – Ты бросишь работу здесь, всё, что от этого зависит, чтобы погнаться за иллюзией? Лиара взорвалась, подобно грозе, и Явик поразился, как не заметил грома, предшествующего ей. Он не мог дышать, из-за уверенности в принятом решении на ее лице [страх, надежда, ярость]. – Не читай мне нотации, – прошипела азари сквозь зубы. – Ферону нужна моя помощь. Шепард нужна моя помощь! – А ретрансляторам? Она отвела взгляд [стыд чувствовался в ее запахе] [и гнев]. Он мог разделить ее ярость, если бы это помогло ей оставаться в безопасности [с ним, без него] [он не хотел терять ее, не хотел, чтобы она стала той, в кого превращалась сейчас]. – Что насчет миллионов выживших, застрявших в Солнечной системе, мечтающих вернуться домой? – продолжал давить Явик [чтобы она увидела глупость, эгоистичность своего решения]. – И ты бежишь за мечтой! Ты так низко ставишь живых, раз у тебя в приоритете мертвецы?! – Я не брошу ее вновь! – закричала азари, голос повышался все сильнее, пока она поднималась с места. Явик уставился на нее, на упрямую линию губ и потемневшие глаза. Холодный пот полился к пояснице [она бросит его] [он останется один]. Явик почувствовал, как открывается старая рана [словно пули вновь врезаются в тела его товарищей, их кровь льется на пол корабля]. Боль [потеря], сконцентрировалась тугим комом в его руках, и понадеявшись на космическую справедливость он переправил свои эмоции ей [несмотря на все доводы разума]. [Как же он упустил это?] Легко. Явик не пытался глянуть глубже, видя лишь утонченность Лиары и ее [наносную] манеру себя держать [не замечал ее постепенного отдаления]. – Ты – эгоистичное существо, азари, – проговорил Явик без всякого выражения [его разрывало от отвращения, разочарования, предательства]. Вспышка боли [и истины] в глубоких голубых глазах Лиары не ускользнула от его взгляда [сожаление]. – Думаешь, вселенная создаст чудо только ради тебя? – Ради Шепард, – ответила она, тихо и уверенно. – Ради Шепард она просто обязана. Между ними повисло молчание, нарушаемое лишь тревожным гулом станции. – Пф, – усмехнулся Явик, плечи напряглись, взгляд стал совсем далеким. Он сделает это ради нее, ради Капитана. Неважно, почему [потому что так она его не бросит] [потому что ему не все равно] [потому что это было лучшим использованием его способностей] [и ее]. Он потеряет ее [он был солдатом] [Явик не мог функционировать без войны]. – Я пойду вместо тебя. 24. Лиара, Не волнуйся, твой вежливый, хорошо воспитанный друг встретился со мной. Должен заметить, я заставил его побегать, прежде чем встретиться, по большей части, потому что он подозревал всех и каждого, при этом находясь в самом большом лагере беженцев в Шанхае. Данные, которые он передал, оказались очень полезными. Я отправил пробных разведчиков, и твой друг сказал, что будет на связи. И ни слова больше. На самом деле, я согласен с твоим другом, тебе лучше оставаться где-то подальше отсюда. Слишком рискованно. Тут все идет кувырком, а ты достаточно публичная фигура. Репортеры все никак не отстанут от команды Нормандии. Если все выплывет наружу… ну, много плохого произойдет (и твой отец не сможет помочь). Наша сеть все еще далека от совершенства, и ничего не стоит вбросить нам неверную информацию. Шепот травы предупреждает змею, как здесь говорят. Продолжай работать. Слышал, вы собираетесь провести какие-то серьезные тесты? Знаю, ты наверняка расстроена до слез, но так много людей живут одной лишь надеждой вернуться домой как можно скорее. Два года слишком долго для застревания в чужой системе. Я уверен, ты все исправишь. Ферон. * Ферон, Спасибо, твои слова как бальзам на сердце. Часть меня все еще хочет запрыгнуть в следующий же шаттл до Земли, и все же я предупреждаю все свои глупые шаги. Быть на этой станции, словно выпасть из реальности, так тяжело постоянно быть на виду. Рада, что мои данные пришлись кстати, и что мой друг так осторожен. Приглядывай за ним, хорошо? Он может начать новую войну лишь, чтобы доказать, что он прав. Хорошо отдыхай, мы все работаем на износ. Не буду спрашивать, что ты уже успел узнать, но да, у нас тут огромный прогресс по сравнению с предыдущим месяцем. Это вообще наш первый крупный успех. Но я устала. Мы все устали. Будь в безопасности, Лиара. * Приветик, как там моя девочка? Слышала, кое-как награды готовятся, или скоро будут, если дела продолжат идти так же гладко. Тут все как в муравейнике, но наверное, тебе и так об этом известно. Мы все на нервах, оттого, что застряли на этой каменюке, где еще и куча людей. И сколько бы эти суки не орали про ограниченность ресурсов, все у них в конечном итоге находится. Да, да, они тоже страдали. Я просто не хочу слышать об этом со всех сторон. И чтобы они не пересаливали постоянно чертову еду. Твоя команда вроде неплохо держится. Я достаточно часто вижусь с малюткой Спектром, да и Вакариан постоянно трется вокруг Праймарха. Он словно всегда в своих мыслях, Виктусу стоит больше его нагружать. Ох, и в прошлом месяце маленький кварианский Адмирал переделала мой протез, теперь это просто конфетка. Словно вечность прошла с твоего отлета. Отдыхай хотя бы раз в день, Нейзи постоянно работала, и, подозреваю, ее трудолюбие перешло к тебе. Святые сиськи Атаме, может и я справлюсь со своими обязанностями Консула. Остальные старые хрыщи продолжают играть в свои игры, которые попросту не работают, так как мы застряли в Солнечной системе. Кроганов слишком мало, да и турианцы людям в числе проигрывают. Жду не дождусь момента, когда смогу объявить о работающем Ретрансляторе. Это будет самая громкая новость века. В любом случае, достаточно тебе слушать ворчание старой птички. Я скучаю по тебе, дорогая. Этита. * Я тоже скучаю, папа. Я [сообщение сохранено в черновики]. * Лиара, Иногда я волнуюсь о тебе. Застрявшей в старой развалюхе, пытаясь спасти нас всех. Даже наши техники, которые работали над станцией, признаются, что должно быть тяжело (а значит, все очень плохо). Ты там уже так долго, а я едва ли слышу новости о тебе. Я скучаю по временам, когда мы все вместе собирались на Нормандии. Среди всех кораблей, на которых я побывала, только ее я могу назвать домом. Возможно, это все из-за Шепард, но я ненавижу, когда мы отдаляемся друг от друга. Иногда мне интересно, что бы она сделала на моем месте, встретившись с Адмиралами. Они все такие подонки, как и всегда. Они так хотят улететь домой, забывая, что наши корабли-фермы кормят половину системы. Знаю, ты делаешь все, что в твоих силах. Я просто расстроена. И волнуюсь. Дай мне знать, когда в следующий раз будешь на Земле, Тали. * Что за черт, Лиара? Как долго ты собираешься там сидеть? И почему я об этом узнаю от Явика? Гаррус. * Ты знаешь столько же, сколько и я. Не напрягайся так, у меня для этого есть агенты. Как только будут новости, я тебе сообщу. Представь, что будет, если это выплывет наружу? Она будет в опасности, где бы ни находилась. Лиара. * Доктор Т`Сони, Я получил твой запрос. Твое волнение раздражает и не имеет оснований. Я справляюсь. Массани предложил мне работу, которую я принял. Несмотря на недопонимания, он стоящий союзник. Он предложил помощь в нашем рискованном предприятии, которую я также принял. Явик. * Явик, Я все еще зла на тебя из-за Ты все еще невыносимый Я схожу с ума на этой станции, ничего не работает, и я просто хочу, чтобы все закончилось Ты наверное был прав насчет меня Ты в порядке Я ску [сообщение сохранено в черновики] * Явик, Удачи. Если твои поиски будут удачны, ты получишь намного больше, чем думаешь. Не дай себя убить. Лиара.