Барон Одного Угла

Равия сворачивается вокруг шеи, когда чувствует опасность. Последний год на севере она ее не покидает. Фахим смеется: совсем дурная, что ли? А у самого в груди все сжимается. Улыбается на пирах, хорохорится; Равия прячет черную мордочку за ухом, говорит: «Я устала». Ты ничего не делаешь, чтобы устать, хочется ответить Фахиму. Они почти не разговаривают после смерти Насимы, а раньше болтали без умолку, обсуждали каждого при султанском дворе, шутили. Равия оборачивалась вокруг его ладони и ласково прикусывала пальцы. Деймон короля — черный охотничий пес, высокий и худой — следит за ними неотрывно из-под ленивых полуприкрытых век. Стоит подойти поближе — гладкая шерсть на загривке чуть приподнимается. Равия шепчет отрывисто: «Боится». «Нет, не боится», — впервые за долгое время отвечает Фахим, наблюдая за королем из другого конца зала. — «Он взволнован. Ты красивая». «Прекрати». Она заговаривает с деймоном короля после его ранения. Шепчется всю ночь. Фахиму даже завидно. «Его зовут Людвиг», — сообщает после. «Странно, что на севере не знают имени деймона короля». «Это личное для них». Людвиг тихий и осторожный. Во время лихорадки он прижимается к Фридриху как можно сильнее, прячет сухой нос в подмышке. Фахим касается его пару раз случайно и не может сдержать дрожь. Равия хихикает, высунув острый язычок. Нельзя касаться чужих деймонов. Это кажется ей глупостью — в их племени не было таких запретов. Детишки лазили по лохматой львице вождя, обнимались с деймонами друг друга. Деймон-коршун дяди любил мягко клевать Фахима в макушку, когда он делал что-то не так. Равия хочет уползти к Фридриху на руки, свернуться вокруг запястий. Фахим придерживает ее за гладкую шейку. Не стоит. Она заползает Людвигу на макушку, укладывается между ушей, свесив хвост на нос. Пес фыркает недовольно, смущенно. Деймоны-змеи — не к добру, что на Юге, что на Севере. Их хозяева, верно, подлые люди. Долгое время Равия пряталась под тюрбаном, чтобы не подумали ничего плохого. Но совсем скоро и ей, и Фахиму стало плевать. Мальчик из сна, пытающийся казаться мужчиной, смеется над ними, говорит: Эйу, Обандайя, вам нужно договориться друг с другом. Его деймон, обратившаяся красноклювым ткачиком, весело вторит: а то тянете друг друга в стороны! Равия хохочет, свернувшись на коленях Фахима, а на следующее утро заговорщически шепчет Фридриху, устроившись на подушке рядом с его головой: «Ваше Величество, я совсем не против, если вы почешете мне шейку». Фахим страдальчески стонет и забирается под одеяло с головой, прячась от дурацких предложений своего деймона. «Нет, такое только после свадьбы», — вдруг раздается спокойный голос Людвига. Фридрих смеется и скрывается под одеялом вслед за Фахимом. «Если вы думаете, что я до вас не доберусь, вы крупно ошибаетесь!» — восклицает Равия, но под одеяло не лезет. Фахим с трудом выдыхает и нащупывает в темноте чужую ладонь. Щеки болят от улыбки.