Отчего так в Биндюге березы шумят?

Родная Биндюга встретила Эредина дружным и громким хором цикад, стрекочущих в зарослях высоких трав, росших по обочинам дороги, что вела из Флотзама в деревню. Эльф посмотрел на часы — было уже около четырех ночи — и подивился, как быстро пролетело время в забавах с Филиппой и беседах с ее престарелым и эксцентричным магиком-муженьком. От ночной прохлады Эредин поёжился и передернул плечами — холодный ветер, прилетевший со стороны Понтара, пробирался под тонкий свитер эльфа не хуже шаловливых ручек Филиппы Эйльхарт. Ночь была темной — беззвездной и безлунной, что предполагало большую облачность и, скорее всего, грядущий пасмурный день. Однако дождя, судя по всему, не ожидалось, что не могло не радовать Эредина, так как мокнуть на крыше за работой ему, разумеется, не хотелось. Вдоль дороги горели фонари, и это тоже делало прогулку по ночной Биндюге более приятной и безопасной. Конечно, темноты Эредин не боялся, равно как не опасался того, что может в этой темноте таиться (скорее уж бояться следовало его самого), но вот биндюгинские дороги, неровные, с глубокими колеями, в ямках, рытвинах и колдобинах, были травмоопасны даже светлым днем, не говоря уже о темной ночи. На поверхности огромной лужи в центре красиво и загадочно дрожали, отражаясь от темной воды, яркие желтые блики света ночных фонарей. Эредин постоял в задумчивости, любуясь этим зрелищем, и поскреб затылок, гадая, прибегнуть ли ему к способу, которым сегодня днем переправлялся на другую сторону биндюгинский парнишка, или идти в обход. Поразмыслив, он все-таки решил осторожно перебраться по кромочке у забора, рассчитывая, что штакетины, за которые ему придется хвататься, не успеют обломиться под его весом, и он избежит ночного купания (главное, Эредин боялся испортить недавно купленные специально для парадных выходов и особых случаев и еще почти не надеванные джинсы и джемпер). К счастью, переправа прошла успешно. Эльфу осталось свернуть на свою улицу и пройти совсем немного. Он уже начал было нащупывать в кармане ключи, памятуя, что отослал Имлериха к Анешке, и не рассчитывая на возвращение Карантира, но тут неожиданно вспомнил про утренний разговор с Цири о таинственных явлениях, которые она подозревала в старом дядькином доме. Эредин подошел к забору и вгляделся в темноту. Брошенный дом чернел на фоне ночного неба нелепым бесформенным чудищем. Эльф постоял, присматриваясь и в данный момент жалея, что он — не ведьмак, которому и ночная мгла не была бы препятствием. Вскоре его глаза привыкли к темноте настолько, что он стал различать темные пустые провалы окон, прогнувшуюся посредине и уже почти вот-вот готовую провалиться крышу, венцы перегородки, отделяющей коридор от жилых помещений. Эредин прислушался — вокруг все так же звенели цикады да ветер шелестел высокой травой, а в мертвом доме царила мертвая же тишина. «Девчонки, — усмехнулся Эредин. — Любят сами себе выдумывать всякие страхи, затем пересказывать их друг дружке и при этом пугаться еще больше. А Цири — ведьмачка или нет — не является исключением из общего правила». Он невольно вспомнил, как вечером они возвращались домой, как она держала его под руку, как доверчиво прижималась к нему… ее зеленые глазищи в обрамлении густых длинных темных ресниц, мягкие розовые губки, ее живое милое личико, выражение которого мгновенно менялось от возмущения к восхищению, от удивления к веселью… Эредин покачал головой, сам себе удивляясь, так как, пожалуй, впервые он думал о женщине не только как об объекте сексуального удовлетворения, а воспринимал ее именно как девушку, на которую ему нравилось просто смотреть, слышать ее голос и звонкий смех, видеть, как меняется выражение ее лица, наблюдать, как она смешно морщит носик или хмурит брови, когда ей что-то не нравится, как удивленно хлопает своими длинными ресницами, округляет зеленущие, необыкновенно красивые глаза… Эредин помотал головой, прогоняя наваждение. — Наверное, она рассказала о нас Геральту, и завтра он явится на разборки, — сказал сам себе эльф. При воспоминании об отце Цири у него невольно заныл левый глаз. Тогда, при первой стычке Геральт кулаком рассек Эредину бровь, крови было столько, что Шани в первый момент подумала, что эльф вообще лишился глаза. Однако и ведьмак качественно рассадил себе руку, сбив костяшки пальцев о крепкий лоб упрямого эльфа. — Хорошая была драка, — не без гордости вспомнил Эредин. — Кровищи было на три больницы, весь Шанин кабинет я ею уделал. Правда сломанные ребра потом у меня болели, так что неделю было не вздохнуть и не повернуться. Но дело того стоило. За такую девчонку, как Цири, и по морде получить не грех, — решил эльф, направляясь к дому. Он поднялся на крыльцо, повернул ключ в дверной скважине, вошел и зажег в коридоре свет. — Странно, парадные ботинки Имлериха, — пробормотал он. — А вот и куртка на кушетке валяется. Выходит, он дома? Не пошел, значит, к Анешке. Интересно, почему? Эредин прошел в дом, заглянул за занавеску в спальню брата, увидел, что тот спокойно и крепко спит, пожал плечами и решил, что расспросит его о том, как прошел визит ведьмака, завтра. А сейчас ему хотелось просто доспать оставшиеся до подъема на работу часы. — Черт, а ведь в безработице все-таки есть и свои приятные стороны, — пробормотал он, стаскивая с себя джемпер и кидая его на диван, прежде чем пройти в свою спальню и завалиться на кровать.

* * *

Цири, воровато оглянувшись по сторонам, отодвинула доски забора и проскользнула в образовавшийся проем, оказавшись на заднем дворе Ольховых. Там она прошла на свое вчерашнее место, присев на чурбачок рядом с кустами смородины, и, спрятавшись от любопытных глаз, начала свою утреннюю покурку. Сделав очередную затяжку, она посмотрела на пустующий рядом пенек, вспомнила, как вчера в это же время они с Эредином распивали тут самогон, и улыбнулась каким-то свои мыслям. Затем девушка посмотрела на часы и удовлетворенно кивнула — времени до начала рабочего дня было еще вдосталь. Дед с Эскелем и Ламбертом, в доме которых она вчера осталась ночевать, не желая идти домой и скандалить с Йен, с утра ушли на работу, а Кейра, проводившая мужчин, разбудила Цири, а сама отправилась досыпать, справедливо рассудив, что Цири девочка большенькая и в состоянии собраться сама. Юной ведьмачке это было только на руку, так как позволяло выскользнуть из дома пораньше, избежав лишних вопросов. Что она и сделала, сразу устремившись окольными путями к дому своего кавалера. Цири выкинула бычок, встала и, поминутно косясь на подворье Седрика, где, правда, пока никто не подавал признаков жизни, направилась к дому Ольховых. Подойдя и встав под окнами, она прислушалась — внутри было тихо, видимо, все еще спали. Девушка задумалась, покусывая ноготь и хмуря брови: зайти-не зайти. С одной стороны, они с Эредином об этом договаривались, и он был не против, но с другой стороны, насколько удобно будет проникнуть в дом к чужим мужчинам, когда сами они еще спят. Цири вздохнула. — А если я не зайду и его не разбужу, он проспит или вообще не придет, — сказала она себе, убеждая в том, что ее желание все-таки заглянуть в дом Ольховых, оправдано производственной необходимостью. — Только бы не увидел никто, как я туда просачиваюсь. С другой стороны, мамка еще спит, Седрик, кажется, тоже. Ну, а Васка… Может, и не увидит, если я метнусь быстренько. Хотя, если дверь у них закрыта, придется в окно Эредину стучать. Окна его спальни выходят на улицу, это я точно знаю, потому что оттуда все время доносятся вопли и вздохи, когда он девок домой приводит, — Цири вздохнула. — А вдруг он и меня захочет трахнуть? То есть, он, конечно, и так хочет, но все случая не предоставлялось, а тут я сама к нему, как дура, домой приду. Блин, страшно. Но, с другой стороны, не будет же он меня насиловать. А может, наоборот, разозлится и скажет: уйди, чего приперлась, — Цири покусала губу. — Ну и уйду тогда. И фиг вернусь. Будет потом приставать — во ему, — девушка показала дому кукиш, а затем, отбросив последние сомнения, решительно зашагала к крыльцу. Она была уверена, что дверь заперта, но, чтобы окончательно в этом убедиться (или убедить саму себя, что она сделала все, что могла для того, чтобы эльф явился на работу вовремя), Цири несмело потянула за ручку… И — о, ужас! Дверь приоткрылась, слегка заскрипев, но Цири показалось, что этот тихий скрип был слышен на всю Биндюгу. Представив в страхе, как на звук сейчас немедленно сбегутся Йен, Васка, Седрик, а за ними и еще полдеревни, Цири юрким вьюнком скользнула в дом, быстро закрыла за собой дверь и только тогда перевела дух. Впрочем, самое страшное было еще впереди. Проникнув в «логово дракона», девушка решила осмотреться: в коридоре стояла обувь (Цири почему-то кивнула узнанным ею ботинкам Эредина, в которых он приходил вчера в библиотеку, как добрым знакомым), на деревянной резной кушетке валялась куртка, на гвоздях и прибитых к стене вешалках висело рабочее шматье — старые куртки, фуфайки, рабочие робы. В углу валялись какие-то железяки, рядом стояло ведро с картошкой. В общем — решила Цири — коридор выглядел обычно, примерно так же, как и у деда, да и у них самих. Девушка сделала глубокий вдох, чтобы набраться храбрости, и двинулась вперед. Дома у Ольховых было тепло и тихо. Цири огляделась и на цыпочках прошла через кухню в зал. Она ожидала увидеть бардак и беспорядок, но, к ее удивлению, дома было чисто и прибрано, пол выметен, на столе застелена чистая скатерть, на стареньком трюмо в углу стояли какие-то пузырьки, видимо, с мужским парфюмом и всякие финтифлюшки-безделушки, типа тех, которые обычно ставят или вешают перед лобовым стеклом в машинах. Впрочем, отсутствие хозяйки в доме все-таки чувствовалось в минимализме и простоте обстановки и какой-то общей атмосфере неухоженности, что царила в доме, несмотря на внешнюю видимость порядка. Цири бросила беглый взгляд на темно-синий джемпер Эредина, брошенный на диван, там же валялся и его пиджак, в котором вчера эльф явился в Храм науки постигать книжную премудрость. «Видимо, порядок в доме наводил Имлерих, — подумалось Цири. — А старший братец способен лишь перевернуть все вверх дном и внести дисгармонию во все, к чему прикоснется». Цири еще раз посмотрела на часы, затем прокралась к спальне Эредина и с замирающим от страха и волнения сердцем, отодвинула занавеску и заглянула внутрь. Эредин спал. Просто и обычно, как все. Лежал в кровати, отвернувшись к стенке, обняв руками подушку и тихо посапывая, уткнувшись в нее носом. Цири, втайне ожидавшая увидеть нечто особенное, а еще лучше — неприличное, разочарованно вздохнула, так как обычные семейники в мелкую красно-синюю клеточку, в которых спал эльф, никак не тянули на что-то пикантное. Цири решительно подавила на корню всякие неподобающие приличной девушке мысли и желания и подошла к кровати, чтобы разбудить заспавшегося эльфа. — Эреди-ин, — она потрясла его за плечо. — Просыпайся. Уже начало девятого. Пора на работу, печку чистить. Эредин, ты мне обещал! Если ты сейчас же не встанешь, я тебя водой оболью! — пригрозила Цири, распихивая спящего эльфа. — А? Чего? Где? Я не сплю! — Эредин повернулся и открыл сонные глаза. — Карантир, пошел отсюда! Хватит меня трясти! Я те ща в рыло дам, если еще раз вякнешь про… Эй, ты не Карантир, ты… Цири?! — лицо эльфа наконец приняло осмысленное выражение. Он часто заморгал, стараясь прогнать наваждение. — Не, мне снится, — Эредин окончательно протер глаза и удивленно воззрился на девушку. — Ой, ёпт, реально Цири. А что ты тут делаешь? — Тебя бужу! Потому что ты проспал. Я тебя ждала-ждала, а ты все не шел. Тогда я сама отправилась к тебе. А у вас тишина. Ну, я и заглянула. Мы же с тобой вчера договаривались. Или ты забыл, что обещал мне? — Нет, я помню, — быстро среагировал Эредин, мучительно соображая, что же такого он вчера наобещал девушке. — Черт, печка! — наконец осенило его. — А сколько времени? — Начало девятого. — Цирь, ты посиди, я быстро, — Эредин вскочил с постели и стрелой понесся на кухню. Девушка пожала плечами, вернулась в зал и уселась на диван, сложив руки на коленях. В процедуре побудки эльфа, как оказалось, не было ничего занимательного, а в доме Ольховых — ничего страшного и опасного. Разве что наблюдать за Эредином, бегающим по дому в своих забавных труселях, было интересно. Эльф же, совершая очередной пробег из кухни в спальню, кинул взгляд на Цири, что сидела на краешке дивана, вытянувшись в струнку, с прямой спиной, положив руки на колени и напряженно глядя в потолок, и ему внезапно стало как-то неудобно. Впервые в жизни Эредин не знал, что ему делать с девушкой, пришедшей к нему в гости. Во-первых, потому что доселе он приводил дам к себе домой лишь с одной-единственной вполне определенной целью, а во-вторых, эти дамы, исполнив свою миссию, никогда не стесняли его своим утренним присутствием, исчезая до того, как начинающая просыпаться Биндюга увидит, чей дом они покидают. Поскольку тащить Цири в кровать прямо сейчас эльф не собирался, он начал мучительно вспоминать, чем же можно занять или развлечь тех, кто приходит просто в гости. И тут его озарило: конечно, дорогим гостям всегда предлагают поесть или выпить. Поскольку он сам вчера поменял статус Цири из «девушки на ночь» на «свою девочку», самогон в качестве напитка, пожалуй, не годился. Для гостьи такого ранга требовалось что-нибудь поприличнее. — Цирь, хочешь чаю или кофе? — радостно спросил он, в глубине души все-таки надеясь, что девушка вежливо откажется, и тогда он может с чувством выполненного долга продолжить свои сборы. — Ага. Очень хочу, — сразу оживилась и заулыбалась Цири. — Я как раз дома не попила, так теперь чувствую себя как пыльным мешком по голове трах… треснутая, — быстро поправилась Цири, решив избегать провокационных словечек в беседе с эльфом. — Ща сделаю, — пообещал эльф, думая, что с процедурой засыпки кофе в чашку и заливания его кипятком он как-нибудь справится, а вот как достойно преподнести его гостье… — Цирь! — закричал он из кухни. — Может, ты сама тут похозяйничаешь? Чайник поставишь, кофе возьмешь, сколько тебе надо. А я пока собираться буду, — придумал выход Эредин.

* * *

Цири сама с трудом верила в происходящее c нею: она сидит за столом в доме Эредина Ольхова и как ни в чем не бывало попивает кофеёк в свое удовольствие, слыша, как на удивление быстро собравшийся Эредин гремит какими-то инструментами в коридоре. Цири в очередной раз посмотрела на часы — времени до начала работы было еще вполне достаточно. Впрочем, она не думала, что Лютик начнет репрессии, даже если она немного опоздает. В конце концов, это благодаря ей он смог заполучить такого ценного работника, как Эредин, который, как неожиданно выяснилось, оказался на все руки мастером. Пребывая в благостном настрое, Цири отхлебнула кофе… — О! А чё это ты тут делаешь? «А про Имлериха-то ты и забыла, — суматошно подумала Цири, в первый момент появления среднего братца Ольхова пред свои светлы очи едва не расплескав кофе от неожиданности. — Вот же гадство, и Эредина, как назло, поблизости нету». — А ты что, не видишь, что ли? Кофе пью, — тем не менее, Цири постаралась выглядеть солидно и с достоинством, так, будто она была у себя дома. — Нормально. Ты чё, уже к Эредину жить на постоянку переехала? Или мамка тебя из дому выгнала, так ты решила к нам перебраться? — начал гадать Имлерих. — Никто меня ниоткуда не выгонял. Это я просто так, мимо шла, дай, думаю, зайду, погляжу, что тут Эредин поделывает, — как бы между прочим сказала Цири, церемонно поднося чашку ко рту и вновь отхлебывая кофе, правда малю-юсеньким глоточком. — А чё тогда кофий наш глыщешь? — спросил Имлерих. — Пила бы свой дома. Ты чё сюда, пить пришла? — Вообще-то, я пришла к Эредину, а не к тебе, — обиделась Цири. — Ну конечно, — с не меньшей обидой в голосе проворчал Имлерих. — Вы приходите, он с вами тут куролесит, а мне потом убирать. — Чем-то недоволен? — у порога, облокотившись о косяк, стоял Эредин и поглядывал на брата, недобро щурясь. — Пока ты где-то ходишь, Цирька уже в нашем доме обживается. Смотрю — сидит за нашим столом и наш кофий пьет, — пожаловался Имлерих. — Угу, — кивнул Эредин, проходя в зал. Он уселся напротив Цири, поставил на стол жестяную банку с тушенкой, быстро и ловко вскрыл ее ножом и начал с аппетитом уплетать ее содержимое вприкуску с хлебом. — Чё смотришь? — обернулся он к брату. — Собирайся, мы на работу идем. — Конечно! — с обидой фыркнул Имлерих. — Дожили. Брат из собственного дома гонит. Привел молодуху — и все, не нужны мы стали. Карантира уже в Кейрановку выселил, — с горечью изрек Имлерих, забыв случайно или намеренно, что младшенького Ольхова отправил в бега он сам. — Теперь моя очередь. Что ж… — Ты чего мелешь-то, придурок? Распустил тут сопли какие-то, — рассердился Эредин. — Не хочешь идти мне помогать, так и скажи. Нехрен здесь перед Цирькой выделываться, как муха на аэродроме. — Ну так раньше у нас как было: все общее — деньги, жратва и девки. А теперь вы с Цирькой сели и хаваете в две хари. Мне, между прочим, никто кофе не предложил, — продолжал сыпать обвинениями Имлерих. — Чё те предлагать-то? Ты дома у себя. Бери да пей, кто тебе не дает. И вообще, Имля, не ссы, никто вас с Карантиром никуда не гонит и выселять не собирается. Мы с Цирей сами, если что, отселимся. — Куда это? — опешил Имлерих, в то время, как Цири просто ошеломленно молчала, гадая, какая блажь на этот раз вступила в шальную башку Эредина. — Я тут подумал… Мы дядькин дом себе отожмем. Смотри сам, какая со всех сторон нам выгода. Забор разберем, прогон перегородим — будет у нас общей площади — хоть жопой ешь. Дом Авин старый нахрен снесем, построим новый. Мы с Цирькой будем жить там, а вы с Карькой тут останетесь. А покос я Хиваям продам. У них же теперь три коровы, так Золтанова Эвдорка как-то мне говорила, мол, жаль, что столько травы задарма пропадает, вот бы ты мне ее скосил, а то в нашем краю с покосами не густо. Где косить-то, когда лес кругом. — Эредин… — Цири попыталась вставить слово в монолог эльфа. — А чё, вот сейчас сельсовет откроется, пойдем к Фильке Стенгеру и скажем, так, мол, и так, мы вот молодая семья, нам жилье полагается, — продолжил развивать свои теории по решению квартирного вопроса Эредин. — Мы пока еще не семья, — пискнула Цири. — Ну, не расписаны — это да. Так сейчас сбегаем во Флотзам, пусть нас там быстренько распишут. — Эредин, самое быстрое, если даже по залету… — начала было Цири. — О, точно! Цирь, ты гений. Мы Фильке скажем, что ты беременная, он нам и без всяких росписе́й должен будет пойти навстречу. — Я же не беременная. — Цирь, это я сейчас поправлю. Сколько у нас до открытия сельсовета? Полчаса? Замечательно! За это время я те эльфенка пристругаю токо так. — Ты серьезно? — Ну да. А какие проблемы-то? — не понял Эредин. — Для этого дела что надо-то: ты, я и полчаса времени. Ну, кровать еще желательна. Так всем этим мы располагаем. Допивай свой кофе и пошли в спальню решать наш квартирный вопрос. — Нет у нас никакого квартирного вопроса! — рассердилась Цири. — И вообще, давай решать задачи по мере их поступления. Сначала печку мне отремонтируй, потом можешь идти к Стенгеру и заливать ему все, что угодно. — А я те говорю, давай сначала эльфенка состругаем. Это проще всего. И быстрее. — Почему? — опешила Цири. — До клуба с сельсоветом еще дойти надо, а кровать у меня вон, за стенкой, два шага — и мы на месте. — Не нужен мне никакой эльфенок. И ни в какой сельсовет я с тобой не пойду. И расписываться с тобой не буду. И вообще, за эльфенка тебя папка мой сразу убьет. Ну или отрежет тебе то, чем ты этого эльфенка делать будешь. Упоминание о Геральте несколько охладило пыл Эредина. Он замолчал и задумался. — Слышь, Имля, — позвал он брата, который не стал дослушивать, чем закончится дискуссия по улучшению демографии Биндюги, и удалился в свою спальню, видимо, собираться. — Эй, ты чё там возишься так долго? На фотку Ангулемы что ли втихаря надрачиваешь? — Да пошел ты! — отозвался из-за занавески Имлерих. — Я второй носок найти не могу! — Бля, наряжаешься, как девка. Ты вроде печку собрался чистить, а такое чувство, что идешь на выставку Ван Рога! — Да-а, — жеманно протянул Имлерих, выглядывая из спальни. — На лабутенах нах! И в охуительных штанах! — запел он тоненьким голоском, направляясь на кухню к умывальнику и, подражая эстрадным певицам, неожиданно грациозно для своей массивной фигуры виляя задом, обтянутым цветастым ситчиком. Глядя на это, Цири фыркнула от смеха, в очередной раз едва не поперхнувшись кофе. — Дебил, — проворчал Эредин, укоризненно качая головой и переводя осуждающий взгляд с братца на Цири. — Что? — едва сдерживающая смех девушка, посмотрела на Эредина. — Ну, весело же! — Обхохочешься, — проворчал эльф. — Братан, кстати, вопрос на засыпку: ты парик Филиппин из машины не брал? — Чего? Какой еще парик? На кой он мне? — отозвался от умывальника Имлерих. — Ёптить, для выступлений, — фыркнул Эредин. — Вон ты у нас, оказывается, какая эстрадная звезда. Задом так крутишь, что, глядя на тебя, даже Детмольд обзавидовался бы. А уж голос у тебя, бля, что в жопе волос — тонкий и недостаточно чистый. — Не видел и не брал я никакого парика! — ответил из кухни Имлерих. — Ладно, не брал так не брал, — махнул рукой Эредин. — А к Анешке ты что, не ходил вчера? — Не! — Имлерих высунулся из-за печки. — Ты чё, я же не мог уйти и просмотреть такой цирк с конями! — Что еще за цирк. — Да тут весь вечер Йенка жгла напалмом так, что дым коромыслом, — сообщил Имлерих. — Полдеревни смотреть сбежалось. — Из-за нас с Цирей? — Да при чем тут вы? — отмахнулся Имлерих. — А что ее разобрало-то? — Известно, что, — проворчала Цири, хмуро глядя в пустую чашку. — Папка от нее сбежал в очередной раз. Блин, в юбилейный сотый, наверное.