Отчего так в Биндюге березы шумят?

Эредин смотрел на Аваллакʼха, абсолютно забыв, что рядом с ним стоит Цири и, так же, как и он, изумленно смотрит на экзотически выглядящего эльфа, в прошлом уважаемого члена общества — директора Биндюгинского леспромхоза, затем правую руку мафиозного босса Короля, а теперь то ли бомжиху офирского происхождения, то ли вообще какую-то непонятную нечисть. — Эрединка! — Аваллакʼх отложил свою трапезу и встал навстречу племяннику. — Батя! — Эредин шагнул к своему родственнику и эльфы крепко обнялись. — А ты, по-моему, еще подрос с того времени, как мы виделись в последний раз, — с улыбкой глядя снизу вверх на своего высоченного племянника, сказал дядя. — Ну, я все-таки изменился не так сильно, как ты, — усмехнулся Эредин. — Может, пойдем домой. И там поговорим? В баньку сходишь, я как раз вчера топил, вода еще, наверное, теплая. Поешь как следует. Отдохнешь в нормальной постели. Ты, вон, худой, как незнамо что. Вообще не понимаю, чё ты сразу-то к нам не пришел? Шхеришься тут от кого-то. Или что? Бать, ты только скажи, может, кого пришить надо или припугнуть или просто по морде дать — так это ж мы враз. — Так это и есть знаменитый Лис-Креван? — Цири с каким-то брезгливым сожалением осмотрела эльфа, который стащил с головы черный парик с косынкой и оказался на вид вообще-то довольно приятным — белокурым, бледнокожим, скуластым, с тонкими губами и грустными аквамариновыми глазами. Хотя на вкус Цири он и на четверть не был так хорош, как Эредин — слишком уж он был мал, тощ, субтилен, черты лица у него были какие-то мягкие, несмотря на бледность и худобу, и вообще от него веяло какой-то печальной задумчивостью и было сразу видно, что он — зануда и интеллигент. Не то чтобы Цири считала последнее качество плохим, но как-то в ее списке достоинств мужчины оно не особо котировалось. — Цирь, а ты на работу-то не опоздаешь? — обернулся к ней Эредин. — Ты меня что, выгоняешь? — тут же возмутилась Цири. — И в мыслях не было. Просто… констатирую факт. — Фе! — тут же вздернула нос Цири. — Ты, главное, не забудь, что мы сегодня в Кейрановку едем. — Да не забуду я ничего. Заеду за тобой, как уговаривались, — заверил Цири Эредин. — Все, давай, до встречи! — эльф повернул девушку к двери и легонько хлопнул ее пониже спины, давая понять, что ей пора ускориться. Когда он обернулся к Кревану, тот уже вновь нахлобучивал на голову парик, попутно влезая в босоножки Элихаля. — Бать, чё за маскарад, я не пойму? — снова спросил Эредин. — Через задний двор пойдем, — заговорщицки шепнул Аваллакʼх. — Оттуда, если что, только Седрик сможет что-то увидеть, да и то решит, что это белочка к нему огородами идет. — Ну, для белочки ты как бы это сказать… темноват, — заметил Эредин. — Даже я таким насыщенным колером волос похвалиться не могу. — Зато в жизни никто не подумает, что эта чернущая бомжиха офирского происхождения и всеми уважаемый блондинистый приличный чистюля Аваллакʼх — одно и то же лицо. — Это точно, — кивнул Эредин, направляясь к выходу. — Глянь по сторонам, никого на улице не видно? — попросил из коридора Аваллакʼх. — Да пусто. Кому тут в это время бродить? К тому же мы — тупиковая ветвь развития Биндюги. — Что? — Тупиком наша улица заканчивается. А ходить мимо конкретно моих окон, ты ж понимаешь, не особо много желающих находится. — И это в данном конкретном случае не может не радовать, — резюмировал Аваллакʼх. Эльфы прошли по стежке к дыре в изгороди, потом перебрались за задний двор Ольховых. — Ишь, какую тропу твои девки выбили, поутру домой через заднее крыльцо убегая, — заметил Аваллакʼх. — Гладкая, ровная — хоть асфальт клади. — Почему именно мои? — А чьи ж еще? Имля таким бешеным успехом, как ты, у слабого пола никогда не пользовался. А Карька, тот как я, всегда был сильно переборчив и вообще, можно сказать, однолюб. — Ага. Однолюб и многоёб, — пошутил Эредин. Аваллакʼх первым проскользнул в дом. Эредин зашел следом и замкнул дверь на щеколду. — Фу-ух, наконец-то дома, — зайдя в хату, Аваллакʼх первым делом скинул с ног босоножки и лишь потом поставил на пол свой чемоданчик, а затем стащил с головы парик с косынкой. — Это вещи, которые доставляли мне больше всего неудобств, — кивнул он на сброшенные предметы в ответ на недоуменный взгляд Эредина. — Босоножки все равно оказались маловаты, парик так и норовил сползти на глаза или скособочиться, так что приходилось фиксировать его косынкой. Да и жарко в нем было. А босоножки… Как их женщины носят, не представляю. — Чё ж ты у Йенки еще ажурные чулочки не попер? — усмехнулся Эредин. — Так сказать, для полноты образа. — Чулочки я бы уже не вынес. — А босоножки? Кстати, ты поразил Элихаля в самое сердце, сперев их. Как тебе это удалось? — Ты мне, сам того не ведая, здорово помог, — развел руками Аваллакʼх.

***

— Слышь, красава, — тип бомжеватой наружности, завидев темноволосую дамочку в яркой косынке, стоящую в тени у одного из заброшенных домов Флотзамского, так называемого «помойного квартала» (официально именуемого улицей Алмазной), решил с ней познакомиться. — Чё надо? — ответила дама кокетливым баском. — Ну… Как тя зовут, красавица? — Тебе-то чё? — А я ищу это… пару себе на… типа, пати. — Вы хотели пати? Нати! — так же кокетливо отозвалась дама, лица которой галантный кавалер, как ни старался, разглядеть никак не мог, потому что дама старательно его скрывала. — А чё ты морду-то свою воротишь? — Может, я тя стясняюся, — проворковала дама. — Ну так, судя по голоску, харя у тебя должна быть заебательская. — Ну и иди отсюда. Ищи другую себе подружку на пати. — Да ланна, чё ты. Я ж это так. Пошли, кароч, я угощаю. — Чем? — Дык я ща в магаз влезу, возьму, чё надо — и запируем. — Не, чё-то стремно. — Я те грю — норм все! Слышь, сирены на весь город воют. В кабаке нынче шухер, все менты там, драку разнимают. Город пустой, я те отвечаю. Иди куды хошь, бери чё хошь — никто мешать не придет. Ну так чё, идешь-нет? — Не. Не пойду я с тобой. Ты не в моем вкусе. — Чё-о? — удивился бомжара. — Нахуй пошел! — А-а. Так бы сразу и сказала. Не хошь — как хошь. Не пожалей токо потом. Другой раз придешь попросишь, так я уж занят буду. Товарищ не стал настаивать и уговаривать строптивую даму и нетвердой походкой направился дальше. Дама же поправила слегка сбившуюся на сторону черную шевелюру, потуже затянула концы косынки и, потерев одной грязной пяткой босой ноги о голень другой, в задумчивости посмотрела вслед удаляющемуся несостоявшемуся кавалеру. «Маловаты мне будут его босоножечки, — с сожалением подумала она. — Да что мне, они ему самому малы размера на четыре: пятка висит, пальцы торчат. А жаль. Очень симпатичные… были лет десять назад. И наверное удобные… для дамы с ногой 38 размера. Однако, что он там говорил? Буча в кабаке и все менты там заняты? Гробануть что ли магазин обувной? Только найду ли я там дамскую обувь сорок третьего размера? Черт! — дама хлопнула себя ладонью по лбу. — Как же я сразу-то не подумал. Элихаль! Думаю, у нас с ним размерчик примерно одинаков, а его обувинка если и будет мне маловата, то совсем чуть-чуть. Итак, решено, грабим ателье. Так, вдох-выдох — и походкой „от бедра“ ать-два, Кревантина пошла…» Рядом с ателье Элихаля, к радости лихой налетчицы Кревантины, было темно и пусто. Внутри света тоже, разумеется, не было. Но Кревантину сей факт ничуть не расстроил, так как предмет ее вожделений — бежевые гламурные босоножки со стразиками на широких ремешках и высоких (сантиметров семь) каблуках стояли прямо на подоконнике, как на витрине, выставленные на всеобщее обозрение и служа рекламой заведению и его владельцу. Кревантина, поддерживая немилосердно сползающий теперь уже на затылок парик, задрала голову вверх, созерцая призывно открытую форточку. — Зараза! Прямо вот так и влез бы, — прицокнула языком грабительница. — Но… Высоковато. Эх, моего двухметрового племянничка Эрединку бы сюда. Он бы меня без проблем до форточки бы подсадил. Впрочем, нет, племянничек Эрединка вывернул бы окно со стеклом, рамой и половиной стены и сказал бы: «Бери, бать, все, что хочешь». Кревантина осмотрелась по сторонам в поисках какого-нибудь подсобного средства для добычи босоножек, что соблазнительно сверкали стразиками из-за стекла в темноте летней ночи. Ничего подходящего на глаза ей, как назло, не попалось. «Камнем разбить стекло и вытащить? Пожалуй». Кревантина подобрала довольно увесистый камешек и швырнула в окно. Против ожидания, стекло не ответило на удар веселым звоном, а с глухим звуком самортизировало. Камень упал рядом со стеной ателье. «Оргстекло. Неразбивайка. Высокие технологии, значит? Элихаль не лыком шит, идет в ногу со временем. Ну ладно. А если мы пойдем другим путем? Сначала ограбим магазин, где продаются рыболовные снасти и принадлежности, а потом, уже подготовленные, совершим налет на ателье Элихаля? А? Кревантина, ты гений! Однако, как ноги замерзли. Тут уж не до походки „от бедра“, доковылять бы до рыболовных снастей. И хорошо бы этот бомжара не соврал, чтобы на вой сигнализации не сбежались менты со всего Флотзама». Магазин «Все для охоты и рыбалки», на счастье оттоптавшей и отморозившей голые пятки Кревантины, находился поблизости. Налетчица, не мудрствуя лукаво, применила уже испытанную тактику, метнув в стекло камень. Владелец этого магазина в ногу со временем не шел, за что и поплатился. Под истошный вой сирены Кревантина проникла в магазин, выбрала подходящую рыболовную снасть и отправилась на промысел. — А бомжара-то и впрямь не соврал, — бормотала она, с пыхтением и сопением подкатывая к окну внушительный чурбачок, на котором продавцы мясного магазина напротив любили посиживать, когда делали себе на обед шашлыки. — Ни одной ментовской морды. Кревантина, это твой шанс. Грабительница забралась на чурбан, взяла удочку, закинула ее в форточку и — сначала один, а потом второй — выудила из ателье босоножки. — Терпенье и труд все перетрут. Один ум хорошо, а две босоножки — пара, — Кревантина положила удочку на одно плечо, а босоножки легкомысленно покрутила на ремешке указательным пальцем. — А я иду, шагаю по траве, и я пройти еще смогу…

***

— Бать, ты можешь все-таки сказать, зачем вот это все? — спросил Эредин, кивая на парик и босоножки. — Зачем? А затем что некоторым дюже вумным и ответственным лицам надо эти лица… Ладно. Тебе имя Сианна что-нить говорит? — Ну-у, это то ли кандидатша в депутатши, то ли депутатша в кандидатши… А, мэриха, типа, потенциальная. Я на ее плакаты посмотрел, чё-то несимпатичная она какая-то. Я б такую трахать не стал. — Правильно. У тебя на это дело и вкус, и чутье. Ничего не скажешь, — с уважением посмотрел на племянника Аваллакʼх. — А Детлафф? — спросил он снова. — Не знаю вообще, кто такой. — Начальник штаба ее избиркома. К сожалению, далеко не такой опытный и умный насчет женщин, как ты, хотя живет на свете поболее тебя… даже затрудняюсь сказать на сколько. — Эльф? — Хуже. Высший вампир. — Кто? — Вампир. Высший. Опасное существо. Практически бессмертное. Быстрое. Вездесущее. — И он положил глаз на эту воблу? — Он врюхался в нее без памяти. Души в этой вобле не чает. И те, кто замышляет что-то против нее, должны будут иметь дело с ним. — Надо полагать, ты — именно тот, кто замышляет, — предположил Эредин, окидывая взглядом Васкину кофту и юбку, в которые был одет Аваллакʼх. — Именно так. Только все дело в том, что я сначала замыслил, и лишь потом узнал про существование Детлаффа. — Бать, на хрена тебе вообще сдалась эта Сианна? — Вот поэтому, — Аваллакʼх полез за пазуху Васкиной кофты и извлек на свет божий небольшую красную книжечку. — Темерский специальный отряд по борьбе с терроризмом и экстремизмом, — прочитал Эредин, а потом поднял глаза, ошеломленно глядя на Аваллакʼха. — Ну ни хрена ты, батя, жжешь.