***
— Бьянка, вы можете мне объяснить, что вы затеяли? — Роше сначала строго и сурово посмотрел на супругу, затем обвел взглядом всю шайку-лейку: своего помощника Фенна, пэпсов Силаса и Тринадцатого, которые только-только сдали свою смену, но продолжали торчать в дежурке, явно чего-то ожидая, Тамару, которая усиленно делала удивленное лицо и, наконец, Талера, который, судя по выражению его лица, замыслил какую-то каверзу. — Как раз мы не задумывали ровным счетом ничего, — решил пояснить-таки последний. — Ну вы же точно знаете, что случилось на Лесной. Я по вашим радостным и счастливым наглым мордам это вижу! — Конечно, знаем. Так Зиги своих намерений особо и не скрывал, — пожала плечами Бьянка. — Нет, он их, конечно, и не афишировал… — добавил Фенн, делая невинные глаза и заводя их к потоку. — Зиги это… — Зигфрид. Придурок из Вызимы, который прибыл расследовать покушение на мэра, — напомнил Роше Талер. — Как он оказался на Лесной да еще на подворье Васки и вдобавок в роли правонарушителя? — удивленно спросил Роше. — Это долгая история. Тебе как, подлиннее или покороче? — Я по ходу дела все интересные и важные события сегодня пропустил, пока с утра в Калмеведде опять разнимал Торувьель и Яевинна… — Чё, они опять сошлись? — спросила Бьянка. — Сошлись. Неделю все было хорошо, царил меж ними совет да любовь, а потом Яевинн приревновал Торувьель к Киарану, а она его — к суккубу. Как итог — у эльфа все лицо спущено, у эльфки — глаз подбит. А всю вторую половину дня я на Васку потратил. Кстати, она обещала меня вызвать ночью, чтобы алконавтов гонять. Но, выходит, Зиги Седрика и Одрина опередил. Первым нанес удар по спокойствию бабульки. — Короче, пока ты разбирался с эльфской горячей парочкой, Зиги повздорил с Эредином из-за Томки, — начал рассказывать Талер. — Эту историю я слышал. Как и то, что Лоредо постигла очередная неудача. — Неудача — это мягко сказано, — хмыкнул Силас. — Увезли-то его в Элландер никакущего. Мы с Тринадцатым как раз около больницы были, когда скорая за ним приехала, так под руководством Русти этого боровчину в перевозку и грузили. — А потом Русти пришел к нам и сделал заявление, — добавил Талер. — Сказал, что в присутствии трех свидетелей Лоредо заявил, что никакого покушения на него не было. Тогда у ресторана он ударился головой о стену сам в результате несчастного случая, произошедшего исключительно по его собственной неосторожности. Помимо самого Русти, Геральта и Эредина, в присутствии которых Лоредо рассказал, как было дело, это слышала медицинская сестра Йоля. — Так это, выходит, что? Нет никакого покушения? — Нет. И не было. Только Зиги не поверил тому, что сказал Русти. Заявил, что у нас тут процветает кумовство и круговая порука, все всех покрывают, все прогнило и все коррумпированы, но он докопается до истины. Русти на такие Зигины слова обиделся и вгорячах выразил прилюдно сильные сомнения в здравости ума и трезвости памяти нашей столичной штучки. Ну, а ты ведь знаешь, Русти, когда разойдется, его фиг остановишь. Он тогда, невзирая на лица и чины, режет правду-матку, никого не стесняясь. В общем, полил он Зиги с ног до головы — и был таков. Потом наше медицинское светило ушло с чувством выполненного долга. А Зиги понесся жаловаться Винсу. Только Винс слушать его не стал, обозвал упертым дилетантом и посоветовал убираться туда, откуда приехал, не смешить здесь народ и не позорить славное имя своего отца. После выволочки от Винса этот кретин кинулся зачем-то к Томке, и вот она-то и вбила последний гвоздь в крышку гроба его сдохшей сегодня репутации, заявив, что не желает иметь ничего общего с таким мудаком, как он. А после Эредина Ольхова ей на Зиги даже смотреть противно. — М-да, не задался у Зиги день, — согласился Роше. — Зато после Томкиного заявления в его воспаленном мозгу сформировался образ врага. Он понял, кто виновен во всех его неудачах и бедах. — Неужто Эредин Ольхов? — усмехнулся Роше. — Он самый. — И как это связано с нападением на Васку? — А-а. Вот тут воображение Зиги сделало лихой кульбит и связало воедино две вещи: разбитую голову Лоредо у стен ресторана, которое произошло в субботу, и драку в том же ресторане, в которой поучаствовал Эредин, и которая случилась четырьмя днями позднее. — Не вижу связи, — в недоумении помотал головой Роше. — Конечно, где тебе, — фыркнул Талер. — А вот Зиги увидел. Причем, связь четкую и явную. — Не томи. Своей головой я все равно не дойду, — сдался Роше. — Потому что ничего общего в этих двух событиях нет. Да и быть не может. — Глупый ты, Роше, поэтому и торчишь в участковых, расследуя семейные дрязги. Вот Зиги быстро просек, что эти события объединяет место действия. Ресторан! Вот что между ними общее. — Что за чушь? — Эредин спровоцировал драку и разгромил ресторан зачем? — Во-первых, установлено, что драку спровоцировал Кайлей, а не Эредин. Во-вторых… Так, по мнению Зиги, действительно, зачем? — Он заметал следы. — Следы чего? — Преступления. — Ничего не понимаю, — Роше приложил пальцы к вискам. — Предположим, Эредин ударил Лоредо на улице около ресторана. Ну, допустим. Зачем спустя почти неделю разносить сам ресторан? В котором никаких следов нет и и быть не может! Что это дает? Какая все-таки связь-то? — На самом деле, разумеется, никакой. Но Зиги решил, что прямая. — Он дебил, причем полный и безнадежный. — Не-ет, Роше. Он придумал все очень умно. Подтасовать факты и вывести виновным того, кого считает нужным, точнее, того, на кого имеет зуб. Эредин выставил его сегодня на посмешище и увел у него девушку. Эредин виноват. В чем? А во всем. Видишь, как просто? И при всей простоте гениально. — Талер, ты что городишь-то сейчас? — помрачнел Роше. — Если мы по такому принципу будем искать виновных и правосудие осуществлять, эдак далеко зайти можно. Мало ли кто кому из нас с тобой когда-то дорогу перешел. Это что ж теперь, давай и мы проявим фантазию и сообразительность и займемся сочинительством? Вину доказать надо. — Да вот, ты понимаешь, и Зиги об этом вспомнил. И очень это его расстроило. Ведь где доказательства-то брать? — Где? — А в доме Эредина. — Чего? — Ну битой же Лоредо отмутузили, по убеждению Зиги. Стало быть, биту эту Эредин дома и прячет. Надо пойти к нему домой, сделать обыск, найти эту биту, предъявить, как неопровержимое доказательство того, что эльф совершил покушение на мэра, и потом что? — Что? — Таким образом отомстить обидчику и счастливому сопернику в борьбе за руку, сердце и все остальное Тамары Стенгер. А, Томка, правильно я говорю? — обратился Талер к девушке, которая стояла рядом и вместе со всеми слушала выкладки следователя. — Погоди, он ведь должен был идти к Исенгриму за санкцией на обыск, — сообразил Роше. — Он и пошел. Все-таки какие-то остатки здравого смысла в его голове на тот момент еще присутствовали. — Надеюсь, Исенгрим, выслушав этот бред, послал его куда подальше? — выразил надежду Роше. — Исенгрим сделал это, даже не став дослушивать. И вот тогда праведный Зиги решил действовать на свой страх и риск. — Талер, скажи, что вы эту историю специально сочинили, чтобы меня повеселить или попугать, или скрасить мне томительное ожидание Васкиного вызова, — жалобно попросил Роше. — Не-е, — весело помотала головой Бьянка. — Это чистая правда. Зиги не дают покоя лавры его почившего… в смысле, славного отца. Он тоже хочет прогреметь на всю Темерию. А ведь всем известно, что добиться громкого успеха можно только пойдя наперекор всему, нарушив все, что можно, и наплевав вовсюда, докуда доплюнешь. Зиги уже был готов к подвигу, но остановила его одна маленькая, но неприятная деталька: он понятия не имел, где живет Эредин. — Вот тут-то мы ему и подсобили маненько, — весело переглянулись Силас и Тринадцатый. — Подсунули ему схему улицы и пометили на ней Васкин дом, как Ольховский. — А он, дурак, Васке-то и попался! — торжествующе воскликнула Бьянка. — Лох распальцованный! — поддержали коллегу Силас, Тринадцатый и Фенн. — Прогреметь Зигфрид хотел? — переспросил Роше. — Мне кажется, ему это удалось. Пожалуй, наутро он, как говорится, проснется знаменитым. — Лучше бы этот любитель нестандартных решений действительно отправился с вечера спать и ловил бы преступников своими методами во сне, а не наяву, — усмехнулся Талер. — Исенгрим после визита Зиги был просто в ярости. Когда он узнает об этой его выходке, то точно сообщит в Вызиму Зигиному начальству, и мало после этого нашему герою сыска не покажется.***
Когда хмурый, порядком уставший и злой Роше наконец добрался до Васкиного дома, первые, кого он увидел прямо у калитки, были Йорвет и Рианнон (он легко узнал их в ярком свете фонаря). Хрупкая маленькая блондиночка обнимала высокого эльфа за шею, а он прижимал ее к себе, придерживая за талию. При этом эльф и эльфка целовались, да еще так страстно и самозабвенно, что Роше аж завидки взяли. — Эй, Йорвет, Рианнон, вы прям, как подростки. Лижетесь, как в кино на заднем ряду. — Ну и что? — беспечно пожала плечиками Рианнон, с неохотой отрываясь от Йорвета. — Да ничего. Я смотрю, интервью у вас хорошо задалось. — Вернон, завидуй молча, — усмехнулся Йорвет. — Нас сюда послали тебя караулить, так мы, чтоб не заскучать и не замерзнуть… — И не заснуть на посту, — добавила Рианнон. — Делом занялись, — закончил мысль Йорвет. — Ладно. Прервитесь ненадолго. Сами понимаете, чем раньше начнем, тем скорее закончим. И вы сможете вернуться к своим приятным занятиям. Где правонарушитель? — На месте преступления. Там, где Васка его зажопила, — Йорвет кивнул в сторону дома. — Его там Эредин караулит с Ваской и Цирькой. — Эредин? — хмурое лицо Роше даже немного посветлело. — Какая жестокая ирония. Этот эльф для нашего злоумышленника прямо становится каким-то злым гением. — Хошь сказать, что ты знаешь, кто напал на Васку? — Да знаете, у меня такое чувство, что я последний, до кого дошла информация о личности этого налетчика и нарушителя покоя мирных старушек. Уже, по-моему, все население Флотзама и окрестностей в курсе, что это Зигфрид. — Ну, Роше, кто же виноват, что ты такой медленный? — весело улыбнулась Рианнон, открывая калитку и кивком головы приглашая мужчин следовать за ней. Пройдя на задний двор, Роше сначала увидел Васку с чепелой и Цири со штакетиной, которые стояли, скрестив свои орудия возмездия перед одетым в черное субтильным субъектом, сидящем на траве с поникшей повинной головой. Несмотря на то, что Васка была облачена в ночнушку, халат и валенки, а Цири — в нарядную блузку, джинсы в обтяжку и модную курточку, вид у женщин был грозный и суровый, а Роше они почему-то напомнили средневековых привратных стражей, которые скрещенными алебардами преграждали вход нежелательным или неблагонадежным визитерам. Позади снулого Зиги возвышалась монументальная фигура Эредина. Эльф стоял, слегка выставив одну ногу вперед, скрестив руки на груди и, слегка склонив голову набок, то ли наблюдал за Зиги, то ли любовался на стройные ножки Цири. Глядя на «арестованного» Зиги, «алебардщиц» Цири и Васку, Роше почему-то вдруг подумал, что для полной картины эльфу, пожалуй, не хватает секиры в руках и красного колпака палача на голове. Вернон покрутил головой, отгоняя от себя наваждение, и подошел ближе. — Ну, баб Васк, что у тебя опять случилось? Алконавты нанесли свой удар первыми? — Да какие еще алконавты? Говорил же табе Йорик, что мы шпиёна поймали. — Шпиона? Вроде же речь шла о… Собственно, о ком? — Грабить мене приперся! Вона и колготки на башку одел, чтоб рожу его опознать нельзя было, — начала Васка. — Баб Васк, погоди, — перебил ее Роше. — Давай все по порядку. Как было дело? С чего началось? — Как ты от мене, значить, ушел, я пошла курей покормила, потом поросенку дала, потом посидела… — Баб Ва-аск, — страдальчески взвыл Роше. — С чего нападение на тебя началось? — Ах, нападение… Это погоди, я еще так враз и не вспомню. Значить, посидела на лавке, потом слышу — Эрединка с Цирькой трахаться стали. И ты знаешь, Вернош, долго так, мне уже сериал надо идить глядеть, а яны все никак не кончуть. Ну, что делать-то, думаю? Пойти в окном им постучать, чтоб закруглялись? — Ба-аб Васк, — вновь взмолился Роше. — Ну ведь три часа ночи, давай как-то ближе к делу. — Хорошо. Сериал я села глядеть. Ой, сенни должна была быть важная очень серия. Как раз донна Педра должна была сказать своему дону Хулию, что она беременна. Но не от него, а от дона Хуяна. И не она сама, а донна Жужа, которая на самом деле была никакая не донна, а переодетый сын внучки двоюродного тестя дона Квазиморды, который похитил сестру внучатой племянницы донны Фифы, чтобы ее шантажировать и выведать, где ейный третий муж после своей смерти спрятал бриллианты. Токо зря я надеялась, никто в этой серии никому ничего так и не сказал. А ведь уже сто семьдесят шесть серий все стоят друг напротив друга и разродиться не могут. Вот как ты думаешь, а я ж с Зоськой поспорила на мешок отрубей, что сегодня что-нить все-таки там случится. И ничё. Ой, токо Эрединка с Цирькой мене не разочаровали. Ушла кино смотреть — трахались, вернулась, они обратно все еще трахаются. Знала бы, лучше б с Зоськой на их поспорила. — А нападение когда произошло? — снова попытался направить бабку на нужную ему тему Роше. — Это света у Эрединки уже не было, телевизер токо работал. Седрик с Одрином петь еще не начали, значить, полночь еще не наступила. У Йорика свет горел… Я позакрыла все, пошла в дом. Легла спать, приняла таблетку… Ой, Вернош, третий день спина у мене ломит, не знаешь прямо как. Я уже и лопух прикладывала, и собачью шерсть, и куриный помет, и козиную мочу — ничё не помогает. Надо к Шаньке идти, пусть она мене лечит. Я, бывало, все время мучаюсь-мучаюсь, до-олго терплю, недели две, пока уже невмоготу совсем станет, тогда иду. Она как три дня мне уколы поделает — мне сразу легше, а через неделю после курса лечения ейного я — как новая, вот не поверишь. Но неделю, как хошь, мне надо еще терпеть, токо тогда можно. — Баб Васк, а почему сразу-то к Шани не пойти? — спросила Рианнон. — Зачем же две недели мучиться и боль терпеть? — Хы, сразу, — возмутилась Васка. — От сказанула. Кто ж так делает? Сразу! А на что я в магазине девчонкам и в аптеке Терзиефычу жаловаться буду? Или что, мои старухи все, как путные, будут жалиться и охать, а я, как дура, молчать? Говорить же мене тогда с бабами не о чем будет. Ну, разве что как Эрединка с Цирькой три часа трахалась. Или, вон, вы с Йориком. — Баб Васк, — вновь попытался привлечь к себе внимание Роше, похоже, уже отчаявшийся услышать начало истории проникновения злоумышленника на бабкин двор. — Напали на вас когда? — Дык, токо спина маненько успокоилась, слышу, че-то собака у Стенгеров забрехала, а потом и у Сегеримки, и рядом совсем у Нэннеке аж ошалевать стала. Думаю, точно кто-то чужой по улице шоркается. А потом — глядь в окошко-то, а на моем дворе рядом с сенником кто-то спички жгёт. Ох ты ж, думаю, паразит! Точно решил мене во сне подпалить, а потом, как у том сериале… — Баб Васк, все это очень интересно, но можно вот с этого места поподробнее про поджигателя, — пресек ответвление от темы Роше. — Потому что это очень важно, буквально каждая деталь. — А чё поподробней-то, — пожала плечами Васка. — Я подхватилась, валенки напялила, чепелу в руки — и вперед. Думаю, если суждено мне пасть от рук злоумышленника, то пусть хотя бы погибну я не безвольно, а в бою. Выскочила, схватила ведро пустое в другую руку. Ну, а дальше… Этот ниндзя сначала на грабли наступил, потом я ему ведром сразу по морде, он поскользнулся, я его чепелой приголубила раз несколько. А как он затих, тут я уже на помощь звать начала. Вот, ельфы прибегли, умышленника мне скрутили. Йорик милицию вызвал. Потом ты пришел. Потом… все. — Ну, гражданин Зигфрид Денеслев, — Роше обратился к незадачливому сыщику. — А что нам скажете вы? — Я требую адвоката! Я буду жаловаться! Вы не имеете права! — выкрикнул Зигфрид. — Меня избили. Меня незаконно обыскивали. — Кто тя бил-то? — тут же взвился Эредин. — Еще скажи, что я! Бабка ведром по морде стебанула и чепелой по спине переебала — ты и спекся. Хоть бы не позорился! — Эредин, спокойно, разберемся, — попробовал утихомирить возмущенного эльфа Роше. — Хотя вообще-то во многом ты прав. А вам, гражданин Зигфрид, я бы посоветовал вести себя потише. Здесь вам не Вызима. Тут народ простой: если с добром к ним — и встретят хорошо, и приветят, а если с камнем за пазухой — навешают так, что не унесете. — Это угроза? — вскинулся Зигфрид. — Это предупреждение, — Роше посмотрел поверх головы Зигфрида на Васку, затем перевел взгляд на Эредина. — Если вы не хотите объяснить свое поведение мне, я могу уйти, оставив вас в обществе нашей уважаемой бабушки Васки и ее добрых и отзывчивых соседей. — Вы не имеете права мешать мне, как должностному лицу при исполнении… — начал Зигфрд. — А-а, вот, значит как, — кивнул Роше. — Тогда у вас, как должностного лица при исполнении, несомненно должна быть санкция или, по крайней мере вы должны иметь очень веское основание, чтобы вторгнуться в частные владения гражданки Васки. — Да чё с ним разговаривать! — возмутилась Васка. — Ясно же, как день, сенник он мой сжечь хотел, свести моих курей, попереть поросенка и козу и пустить мене по миру. Но не на таких напал, шпиён мирового империализьму! — Баб Васк, насчет империализьму — это ты, пожалуй, все-таки не в ту степь загнула, — осторожно заметил Роше. — Ну почему же, — неожиданно поддержала бабулю Рианнон. — Может, он явился сюда подрывать наши моральные устои, столпом коих, несомненно, является Васка. А он лишил ее покоя и душевного равновесия. — Прекратите этот балаган! — взвизгнул Зигфрид. — Я уже достаточно натерпелся издевательств от всяких асоциальных личностей, наслушался всяких инсинуаций и домыслов. На самом деле я просто ошибся. — Вот это уже ближе к истине, — благосклонно кивнул Роше. — И куда, позвольте спросить, вы направлялись? — К Филиппу Стенгеру, — выдал Зигфрид. — А зачем? — вновь поинтересовался Роше. — Просить руки его дочери, — при этом Зигфрид метнул злобный взгляд на Эредина, который услышав эти речи, только фыркнул и покачал головой, всем своим видом выражая неверие в успех предприятия Зигфрида. — Довольно странно, — заметил тем временем Роше. — А по-моему, ничего странного в этом нет. Нас с Тамарой связывают довольно долгие и прочные отношения. — Чё ж тебя так напарило к Фильке лететь, что даже утра дождаться не мог? — подал голос Йорвет. — Или боялся, что Эредин тебя опередит? — Еще чего не хватало! — прошипела Цири, вцепляясь в руку своего сожителя и впиваясь в нее коготками так, что зашипел уже Эредин. — А Йорвет, между прочим, дело говорит, — заметил Роше. — Стенгеры-то спят уже давно, а вы, гражданин Зигфрид, в ночь-полночь к ним с такими серьезными вопросами. Думаете, ваш визит в такое время суток Филиппа Стенгера очень порадует? — А мне вот другое интересно, — встряла в беседу Рианнон. — Если гражданин Зигфрид шел, как он утверждает, к Стенгерам, почему на его карте помечен крестом дом Васки? — Да потому что брешет ентот ваш гражданин, как сивый мерин, — заявила Васка. — Мене он шел обкрадывать. Думал, бабка одинокая, старая, больная… — Это ошибка! — попробовал оправдаться Зигфрид. — А спички около сенного сарая зачем жег? — наступала Васка. — Чтобы с картой свериться. — И обратно брешешь! Фонарь же горит, свету здесь и так хватает. Вона стой на улице да сверяйся, скоко хошь, — стояла на своем Васка. На этот бабкин довод ответа у Зигфрида не нашлось. Он молчал, уставившись в землю и сердито сопя. — А еще колгот на башку нацепил! — торжествуя победу, решила окончательно добить оппонента Васка. — Тоже скажешь, для Фильки так вырядился? Чтоб он, увидев тебя в таком виде, с перепугу отказать в руке и сердце Томки не смог? — Это я для конспирации, чтобы по деревне не болтали лишнего, — огрызнулся Зигфрид. — Моя персона слишком хорошо известна… — Широко в узких кругах, — съязвила Рианон. — С конспирацией-то вы явно переборщили, потому как в Биндюге-то вас, кроме Тамары, вообще никто не знает. — Ну что, будем оформлять протокол? — решил подвести итог прениям Роше. — А то, вон, утро скоро, а мы к консенсусу так и не пришли. Баб Васк, завтра приму у тебя заявление. Граждане Рианнон, Йорвет, Цирилла и, конечно, вы Эредин Бреаккгласович, приглашаю вас завтра для дачи свидетельских показаний по заявлению гражданки бабки Васки о совершении в отношении нее правонарушения гражданином Зигфридом Денеслевым. Думаю, что вам, уважаемый Эредин Бреаккгласович, будет особенно приятно выступить в этом новом и непривычном для вас амплуа. — А то ж! — Эредин разулыбался и приосанился. — Мы с Цириллой Геральтовной прямо с утра заявимся. Да, Цирь? Когда, действительно, еще мне такой случай представится. — Ну, а вы, гражданин Зигфрид Денеслев, объясняться по поводу случившегося будете с вашим непосредственным начальством в Вызиме, до сведения которого мы обязаны довести, что вы тут творили. — Я вел расследование! — А это уже пусть ваше начальство разбирается, расследование вы вели или самодеятельностью занимались, а может, самоутверждались в глазах некой особы, которая дала вам от ворот поворот… — Парни травы косють, бабы сено носють! Вдруг на небо глядь! Дождик, курва мать! * До слуха собравшихся на заднем дворе донеслось нестройное пение. — О! — обрадовалась Васка. — Грянули наконец наши-то, Седрик с Одрином. Чё-то поздно сегодня. — Анешка на радостях в самогон димедролу сыпануть забыла, — предположил Эредин. — А что ее так обрадовало? — поинтересовался Роше. — Невесткой моей скоро официально станет, — усмехнулся Эредин. — Дожала-таки Имлю нашего. Рианнон взяла под руку Йорвета, Цири — Эредина, Роше хотел было из вежливости предложить помощь Васке, но потом передумал, так как не был уверен, что строгая и суровая бабка расценит этот его жест доброй воли правильно. — Ну, что расселси тут посередь моего двора? — бабка ткнула Зигфрида в зад чепелой. — Пошел вон! Выметывайся, я кому сказала! А то ишь, сидит, осваивается уже, привыкает тут, понимашь! Давай-давай, а то я ща ишо чем подмогну. Верноша, скажи этому ниндзе недоделанному, чтоб валил отседа, — попросила она участкового. — А тебя я чтоб больше здесь не видела, — погрозила она чепелой наконец опомнившемуся и поспешившему на выход Зигфриду. — На горе мы встанем. От дождя спасаем. Хуями махаем. Тучи разгоняем! * — неслось со стороны дома Седрика. — Бля! Совсем забыл Эвдорке сказать про сенокос! — хлопнул себя по лбу Эредин. — Был же в Кейрановке и Эвдорку Хиваеву видел. Вот сейчас песню услышал — вспомнил. Слышь, Йорик, — он окликнул соседа. — Ты Золтана в ближайшие дни увидишь? — Вряд ли. Они совсем в другой стороне от нас работают. — Жаль, — вздохнул Эредин. — Я б выкосил Авину усадьбу, пока погода. Да поди знай, купит потом Золтан сено или нет. — Коси, лентяй! — велела Васка уже от крыльца. — Не все ж тебе Цирьку трахать. А то заебешь же девку вконец, если не отвлечешься еще на что-то. Тебе Авина усадьба — на три раза косой махнуть. А нам всем польза. И Цирьке твоей отдохновение какое-никакое. — Спокойной ночи, баб Васк, — попрощался с грозной старушкой Роше. — Давайте, мужики, курнем на ход ноги, да пойду я к своей Бьянке, — предложил он эльфам. — Парни травы косють, бабы сено носють! Вдруг на небо глядь! Дождик, курва мать! — снова завели со своей стороны Седрик и Одрин, но теперь к мужскому дуэту присоединился мелодичный женский голос. — А это еще кто с ними? — спросил Эредин. — Малена, — сообщил Йорвет. — Ее вчера выпустили, так вот она на радостях к Седрику заявилась. Празднуют. — На второй заход однако ребята пошли, — заметила Рианнон, слушая, как слаженное трио алконавтов вновь старательно и вдохновенно выпевает слова уже звучавшей недавно песни. — Пусть сегодня попоют, — вздохнул Роше. — Пока Васка угомонилась. Завтра, чувствую, ждет меня новый ночной вызов и новая глава противостояния Васки с Зеленым змием. Зигфрид, отпущенный на все четыре стороны и теперь крадущийся черной тенью вдоль заборов, какое-то время еще слышал голоса мирно беседующих эльфов и Роше под звуки сенокосной песни. У поворота на дорогу во Флотзам он обернулся назад, увидел в свете фонарей своих недавних недругов, которые, стоя посреди улицы, продолжали говорить о делах насущных, неторопливо дымя папиросками. — Сенокосы, траханье и самогон, — злобно прошипел Зигфрид. — Больше этих олухов ничего не интересует. Обыватели, мещане, деревенщина, провинциальное быдло! И они еще смеют насмехаться надо мной. Да что они о себе возомнили! Я им покажу! Они у меня еще попляшут. Эти сельские недотепы еще узнают, как становиться на пути у Зигфрида Денеслева. Моя месть будет ужа… Замечтавшись, Зигфрид не заметил на дороге ямку и, попав не нее ногой, оступился, пытаясь удержать равновесие, замахал руками, по инерции сделав несколько неверных шагов, и только потом полетел в придорожные лопухи и крапиву.