***
— О-ох, ну скажите где? Где мне брать этого чертового героя? — простонала Рианнон, с обреченностью глядя в потолок, будто надеясь увидеть там надпись с искомым именем. — Напиши про Геральта, — подсказал Лютик, зашедший к Присцилле и болтающийся в редакции уже часа три. — Ага. В стопицот тысячный юбилейный раз, — скорчила кислую мину Рианнон. — Спасибо тебе, добрый и находчивый Лютик, за свежую и неожиданную идею. — И нечего язвить, — тут же обиделся Лютик. — Я хотел помочь. — Ну… Ты помог, — вздохнула Рианнон. — Потому что, судя по всему, мне придется последовать твоему совету. Про Геральта читают охотно. Женщины газеты с фоткой Геральта на первой полосе с прилавков сметут с ураганной скоростью. — Если по такому критерию отбирать кандидата в герои, можно и про Эредина Ольхова написать. Газеты с его фоткой бабский контингент тоже расхватает. — Да. И какой же подвиг этого достойного эльфа мне осветить? Недавний разгром кабака и массовую драку с представителями правоохранительных органов? А может, зимнюю феерию, когда он заставил Детмольда голышом танцевать регги в тридцатиградусный мороз? — Между прочим, было весело, — подал голос Лютик. — Всем, кроме Детмольда, — добавила Присцилла. — Не уводите беседу в сторону, — предупредила Рианнон. — А мы не уводим, — пожала плечами Присцилла. — Просто констатируем факт, что Эредин — эльф, который вносит оживление в нашу серую и скучную провинциальную жизнь. — Но этого, к сожалению, мало, чтобы стать героем моего интервью, — вздохнула Рианнон. — Эльф, герой! Как я сразу-то не додумался! — неожиданно хлопнул себя по лбу Лютик. — Лютик, что с тобой? — дружным дуэтом обеспокоенно спросили девушки. — Йорвет! Вот кто тебе нужен! — А при чем тут… Погоди, он же… — Йорвет — настоящий герой. Он же ветеран каких-то там войн. То есть… Я на самом деле не знаю, потому что он никогда не говорил, а мы не спрашивали. Но, между прочим, Геральт как-то обмолвился, что у Йорвета на самом деле орденов с медалями до такой-то мамы. Только их тоже в общем-то никто не видел, потому что он не показывал и не хвастался… — Странно, правда? — с легкой ехидцей заметила Рианнон. — Хм, — Лютик пожал плечами. — А для чего еще награды-то нужны? Чтобы их демонстрировать. Чтобы все видели и знали — вот он, герой. — Так, Лютик, короче, мне нужен телефон Йорвета. Я должна договориться с ним о встрече и интервью, — решительно заявила Рианнон. — Рианнон, где же я возьму тебе телефон Йорвета. Мы с ним не настолько близкие друзья… — Но с Геральтом-то вы друганы-не разлей вода, так? — С Геральтом да, но… — А Йорвет наверняка дружит с Геральтом, поскольку ты сам сказал, что ведьмаку эльф про свои награды рассказал. — Конечно, дружит, но… — А значит, сейчас ты возьмешь телефон, позвонишь Геральту, попросишь у него телефон Йорвета и потом дашь этот самый телефон мне, — тоном, не терпящим возражений, приказала Лютику Рианнон. — Геральт, скорее всего, откажет, — промямлил Лютик. — А ты используешь свое красноречие и убедишь своего друга ведьмака, что это пойдет на пользу и самому Йорвету, — настаивала Рианнон. — Но… — Никаких «но»! Лютик, сказал «А», говори «Б». Ты сам мне предложил в герои Йорвета. А теперь что, в кусты? — сурово сдвинула брови Рианнон. — Вот поэтому женщины и любят больше Геральта, чем тебя. Потому что он — мужик, а ты — мудозвон! Только балаболить и языком возить умеешь. А как до дела — так ты сразу на попятный. — Хорошо-хорошо, — под напором Рианнон Лютик сдался. — Я позвоню и попробую выпросить у Геральта телефон Йорвета. Но я ничего не обещаю, — тут же предупредил он. С этими словами Лютик вытащил из кармана свой мобильник и, сделав трагическое лицо, начал набирать номер Геральта. — Лютик, что у тебя с лицом? — тихонько спросила Рианнон. — Можно подумать, этот звонок — твоя последняя просьба перед смертью. — Чш-ш, — махнул рукой Лютик, призывая Рианнон к молчанию. — Гера-альт, — затянул он сладеньким, как патока голоском. — Дебил! — зашипела Рианнон. — Тон смени, а то ведьмак сразу догадается, что тебе от него что-то нужно, и чисто даже из вредности ничего не скажет. — Нет, Геральт, ничего не случилось, — Лютик метнул сердитый взгляд в сторону Рианнон. — Что? Почему такой голос? Ты заранее уверен, что я сейчас буду что-то просить и это самое «что-то» тебе не понравится? Не-ет. Геральт, ну что ты. Все совсем не так. Зачем звоню? Да просто узнать, как у тебя дела? Что? Не пиздеть, не тянуть и выкладывать? Геральт, я, честное слово, просто так позвонил. Ну, разве что… А ты телефон Йорвета мне дать не можешь? Геральт, я знал, что ты так ответишь и именно в это место меня и пошлешь. Ты такой предсказуемый. Что? Зачем? Ну надо мне! Это… Это… Вообще ты мне друг или где? Гера-альт! Ну, пожалуйста. Хорошо, если я скажу, что это вопрос жизни и смерти… Что значит: не пизди? Геральт, зачем ты сразу так реагируешь? Мне очень надо! Это вопрос моей жизни и смерти. Что значит: отвали? Геральт, ты не можешь так со мной поступить. Мы же друзья. Помнишь, когда Трисс застала тебя в моем клубе с… как, бишь, звали ту любительницу тюльпанов? Нет, это вовсе не шантаж! Это напоминание о том, что мы друзья. Сегодня я тебя выручу, а завтра ты… Геральт, считай, что «завтра» уже наступило, то есть завтра — это сегодня и сейчас. Что? Я знал, что ты — настоящий друг! Геральт, наша мужская дружба прошла испытания… Опять хватит пиздоболить? Какой ты все-таки грубый и приземленный. Ладно, беру ручку и записываю. Да-да-да, — одними губами проартикулировал Лютик, празднуя победу и с торжеством глядя на Рианнон. Эльфка взяла листок бумаги с записанными на ней цифрами, покрутила в руке. — Ну чё? Это и есть залог моего будущего счастья? — Вот сейчас ты позвонишь, и Йорвет пошлет тебя подальше, — заявил Лютик. — Помяни мое слово. А потом вызнает у Геральта, как к тебе попал его телефон, и придет ко мне в клуб на разборки. Этот Йорвет вообще-то, хоть и герой войны, но нелюдимый, грубый и злобный субъект. — Знаешь, Лютик, он видел и пережил такое, о чем мы и понятия не имеем. С чего бы ему после этого лучиться добротой? — пожала плечами Рианнон. — Так ты звонить-то ему будешь? — спросил Лютик. — Сейчас? Когда они с мужиками торчат в лесу? Я еще не сошла с ума. Они закончат работу, Йорвет придет домой, отдохнет, глотнет пивка или водочки за грядущий выходной, расслабится и подобреет. Вот тогда и настанет мое время.***
Йорвет поднялся на крыльцо, открыл дверь, вошел в дом и включил в коридоре свет. Эльф уже по привычке бросил взгляд на диван, что стоял у стенки, и в который уже раз подумал, что надо бы разобрать хлам, накиданный туда в беспорядке так, что рабочую сумку Йорвету приходилось пристраивать на самый краешек. Эльф озадачивался проблемой разборки диванных завалов каждую пятницу, твердо давая себе зарок, что за предстоящие выходные он выберет время, разложит нужное по местам, а большую часть трихолья, что валялось на диване и собирало пыль, вынесет на помойку. Однако к вечеру по пятницам к нему частенько заходил в гости Имлерих — бывший Йорветов одноклассник, с которым он, как ни странно, сдружился после того, как оба вернулись в Биндюгу из дальних странствий. Имля приносил с собой самогон и закуску, эльфы сидели, пили, вспоминали былые дни, потом средний Ольхов традиционно начинал сетовать на свою горькую долю, жаловаться на тирана и деспота Эредина и сожалеть о том, что у него никак не получается наладить семейную жизнь с Анешкой. Йорвет, слушал, подливал себе и Имле, сочувствовал, кивал, соглашаясь, изредка вставлял ценные (насколько они могли быть таковыми после далеко не первой бутылки) советы. Засиживались, как правило, далеко заполночь. Потом Имля кое-как уползал домой, Йорвет с трудом добирался до кровати и проваливался в тяжкий пьяный сон без сновидений. Сновидения были его наказанием и мукой с тех пор, как эльф вернулся домой. В них к Йорвету возвращалась война, причем не всегда в ее зримом воплощении, сны тревожили эльфа давящим чувством опасности и близкой беды и, как ни странно, какой-то тянущей, гнетущей и непонятной тоской по ярко-синему нездешнему небу, красным пыльным дорогам, которые стлались ему под ноги бессчетными верстами, карим глазам незнакомой девчонки из толпы, что кинула ему цветы, когда они входили в город… И тогда он просыпался, выходил на улицу, садился на крыльцо, курил папиросу за папиросой, иногда просто подкуривая одну от другой, настороженно вслушивался в кажущуюся обманчивой тишину, боясь, что она вот-вот взорвется сухим треском автоматной очереди или канонадой внезапно начавшегося наступления. Он подолгу сидел так, глядя в темное, как чернила небо с яркими крапинками звезд, на черный ночной лес, подступающий к Биндюге со всех сторон, слушал как гуляет в кронах деревьев ветер, а где-то на другом конце деревни лениво лают собаки. У кого-то в доме обычно громко говорил телевизор, а у Региса, несмотря на поздний час, всегда еще горел свет. На улице, сидя на крыльце своего дома и вслушиваясь в звуки мирной родной Биндюги, Йорвет начинал понемногу успокаиваться, учась доверять тишине и думая о том, что на сегодня война ушла и до утра, пожалуй, больше не потревожит его будоражащими душу воспоминаниями. Дома Йорвет скинул рабочее шматье и надоевшую ему за целый день косынку, закрывающую изуродованную щеку и отсутствующий глаз, а затем с удовольствием растянулся в зале на диване, собираясь немного подремать перед приходом Имлериха. И тут, разбивая дремотную идиллию зазвонил телефон, который Йорвет, как на зло, оставил в кармане рабочей куртки. С одной стороны, никаких звонков в пятницу вечером Йорвет не ждал, но с другой стороны, после сегодняшнего совещания с Весемиром и Эредином эльфу мог позвонить, к примеру, и Геральт. Кляня на чем свет стоит свою непредусмотрительность, Йорвет с великой неохотой сполз с дивана и потащился к вешалке. — Да? — он приложил трубку к уху. — Алло! Это Йорвет? — спросил чей-то приятный женский голос. — Чё? Ну я-то Йорвет, — эльф вновь плюхнулся на диван. — А кто спрашивает? — Мое имя Рианнон. Возможно вы обо мне слышали, а возможно и нет. — Редактор местной газеты? И что вам от меня надо? — Э-эм, вы только не делайте поспешных выводов, — начала девушка. — Угу, — скривился эльф. — Начало уже обнадеживает. — Скажу прямо, я хочу взять у вас интервью. — Что за бредовая идея? — А почему нет? Чем вы хуже, например, нашего мэра Лоредо? Или этого пустозвона Доррегарая, или иных видных болтунов, которые осаждают мою редакцию не с просьбами, а с требованиями непременно донести их трижды никому не интересные идеи до жителей района. — Ну, не хуже наверное, — эльф был несколько обескуражен поворотом, который приняла беседа. — Так и что из этого? Я-то, в отличие от них, не спешу ни с кем ничем делиться. Да и идей у меня вообще-то никаких нет. — А вот и зря. И потом, я уверена, что вам есть, о чем рассказать. И жителям нашего района как раз будет интересно послушать мнение простого эльфа… — А, хождение в народ, — фыркнул Йорвет. — Забудьте! — Да не хождение никакое! — поспешила заявить Рианнон. — Просто… Вы все сначала говорите, что, мол, дали бы нам слово, так мы бы и то сказали, и на это глаза открыли. А как доходит до дела, вам то лень, то неохота, то времени нет. — Да и вовсе не так это, — буркнул Йорвет, вспоминая, как буквально сегодня Элеас и Сегерим по пути с работы говорили именно то, что сказала Рианнон, а именно, что если бы флотзамское начальство послушало представителей рабочего народа, то узнало бы много нового и интересного, в том числе и о себе. — То есть, вы не против сказать мне несколько слов о времени и о себе? — тут же ухватилась за соломинку Рианнон, так как из голоса Йорвета исчезло ехидство, а тон перестал быть категоричным. — Чё? — не понял Йорвет. — Я говорю, в любое удобное для вас время. — Ну-у, к примеру, завтра, — эльф и сам не знал, зачем и почему согласился на это дурацкое предложение. «С другой стороны, — пронеслось у него в голове, — а почему бы и нет? Ну придет, попиздим за жизнь. С меня не убудет. Тем более, Геральта все равно нет, делать особо нечего, а до Кейрановки или до Калмеведда я после посиделок с Имлей точно завтра не доползу. Уж лучше интервью давать, чем разбирать хлам на этом чертовом диване в коридоре». — Замечательно. В какое время лучше к вам подойти? — голосок эльфки Рианнон зазвенел радостным веселым колокольчиком. — А-а… Э-э… — Йорвет, стоящий у окна увидел, как по дороге в направлении его дома уже движется Имлерих с объемным пакетом. — Лучше, наверное, во второй половине дня. После трех где-то. «Как раз просплюсь, приведу себя в порядок и немного приберу бардак, который мы сегодня после себя оставим», — подумал эльф. — Отлично! — прощебетала Рианнон. — Значит, мы договорились? — Угу. — В три часа я к вам заеду. До встречи и удачи! — попрощалась Рианнон и положила трубку.