Эредин, увидев сползающего по косяку Аваллак’ха, среагировал мгновенно. Не тратя времени на размышления, он метнулся к отцу, рассчитывая перехватить его и удержать от падения. И лишь несколькими секундами позже, уже держа на руках Кревана и вглядываясь в его белое, как бумага, лицо, Эредин осмыслил произошедшее. И не на шутку испугался.
— Пап, ты чего? — растерянно пробормотал он. — Что с тобой такое?
— Эредин, да что ты встал-то столбом! — Цири первая опомнилась и выскользнула из-под одеяла, начиная поспешно одеваться. Видя полную беспомощность Эредина, ведьмачка решительно взяла инициативу в свои руки и начала командовать: — Неси его в кровать… Да не в нашу, о ты хоссподи, а в его. Я сейчас Шани вызову. А ты дай Авику нашатыря нюхнуть. Это приведет его в чувство.
Через несколько минут она вошла в спальню Аваллак’ха и подошла к кровати, на которой неподвижно лежал эльф.
— Нашатырь ему дай, — вновь велела ведьмачка стоящему у кровати Эредину.
— У нас наверное нету, — пожал плечами тот. — Он нам ни на кой. Обычный спирт — пожалуйста, а нашатыря нет.
— Давай хоть водкой ему виски натрем, — предложила Цири. — С застолья должно было остаться, если Карька с Имлей втихаря от нас не выпили.
Эредин метнулся на кухню и спустя несколько секунд уже вновь стоял рядом с кроватью Кревана с початой бутылкой водки наготове.
— Вот!
Цири намочила ватный тампон и начала приводить Кревана к чувство.
— Цирь, а чего с ним может быть? — с тревогой в голосе спросил Эредин.
— Не знаю. Ща Шани придет, осмотрит его, — Цири всмотрелась в лицо Кревана. — А чё он пятнистый-то такой? Может, съел чего? Может, у него этот, шок анафилактический?
— Чего? — Эредин сделал страшные глаза и сам уже был близок к обмороку от ужасно звучавших терминов, которыми оперировала Цири.
— Аллергия на что-нибудь, — разъяснила ведьмачка.
— Ну он воду пил холодную. И вроде все.
— Чё-то он мокрый, как мышь. И температура наверное есть, — Цири со знанием дела потрогала лоб Кревана. — Градусник надо поставить. Проверить.
— Цирь, какой градусник. Он лежит и… не дышит, кажется.
— Он дышит. Даже сопит носом заложенным. Ты что, не слышишь? Авик, — Цири слегка похлопала эльфа по щекам. — Ты меня слышишь? Авик, очнись! Полеживает тут в обмороке, понимаешь! Тут твой сынок сейчас от переживаний тоже в обморок грохнется! Давай, открывай глазыньки.
— О-ох, как мне плохо, — простонал Креван, не открывая глаз.
— Живой, слава те яйца, — выдохнул Эредин, до этого момента не особо веривший увещеваниям Цири.
— Это ненадолго, я чувствую, — Креван страдальчески приоткрыл один глаз. — Где я? Что со мной?
— Ты в обморок упал, бать. Мы с Цирькой тебя в постель уложили. Циря доктора вызвала, сейчас Шани придет, — постарался успокоить Кревана Эредин.
— А-а, — кивнул Креван — и его ясный взор вновь заволокло пеленой страдания и муки.
— Пап, ты скажи, чё болит? Или может, принести тебе чего-то или сделать? — участливо спросил Эредин.
— Все болит, — прошелестел Креван. — Дышать не могу. Глотать… — он с усилием сглотнул и даже с некоторым удовлетворением констатировал, — больно.
— Авик, у тебя температура и ты простыл, потому что напился холодной воды, — заявила Цири. — А еще тебя сквознячком прохватило. Вот и кашляешь теперь, и лежишь в соплях.
— А мне на грудь давит, — плаксиво пожаловался Аваллак’х. — И все тело ломит. Ноги ватные, голова чугунная. Я горю весь. У меня лихорадка. И озноб. Эрединка, накрой меня еще одеялом. А то меня прямо колотит всего. Зуб на зуб не попадает.
— Надо температуру тебе померить, — решила Цири.
— Надо, — охотно согласился Аваллак’х. — Я чувствую, что она где-то под сорок, но хотелось бы убедиться воочию.
— Эредин, неси градусник, — распорядилась Цири.
— А у нас нету, — растерянно развел руками Эредин. — То есть он наверное был, еще когда Карька был мелкий и зимой болел, если снегом обжирался…
— Вы что, не болели никогда?
— Ну Имля еще однажды летом, когда переел ворованной криворотовки на спор с Йоркой, Роше и Бьянкой. Ему живот скрутило и пришлось везти его к Русти…
— О-о-о, — с мученическим видом застонал Аваллак’х, вновь привлекая к себе внимание.
— Пап, может, тебе попить принести или компресс, или не знаю, что еще, — вновь встревожился Эредин.
— Я… Попить, да. А еще нотариуса.
— Чё? — Эредин ошеломленно заморгал, не постигая логики Аваллак’ха.
— Бредит, — попробовала успокоить любовника Цири. — Иди воду грей. Будем его поить чаем с медом и малиной, чтобы он пропотел как следует, а потом обтирать. Так болезня из него и выйдет.
— Вы хотите народными средствами меня лечить? — обиделся Креван.
— Не, сейчас Шани тебе таблетки пропишет, уколы еще наверное. И может даже очистительные клизмы, — поспешила успокоить страдающего эльфа Цири.
— Клизмы? — Аваллак’х на секунду забыл, что он умирает, и резво приподнялся на локтях. — Эрединка, неси мед, чай… — скомандовал он, потом посмотрел на недоуменно воззрившуюся на него Цири и сник. — Ой, все, — Креван без сил откинулся на подушки и горестно уставился в потолок.
— Так что делать-то? — Эредин в растерянности переводил взгляд с Цири на Кревана.
— Иди за медом, — велела Цири.
— Может, баню истопить? — предложил Эредин. — Пропарим папку там, с потом все миазмы и выйдут.
— Баньку можно, — неожиданно отозвался Креван. — Напоследок.
— Авик, ты чего городишь-то такое? — возмутилась Цири. — Я вот тебе дам напоследок. Сама тебя лечить буду. И только попробуй мне не поправься!
— Да? — слабым голосом просипел Аваллак‘х. — Правда будешь?
— Ага. С ложечки тебя поить медом. Ставить банки и лепить горчичники.
— Горчичники? — вновь вскинулся Креван. — Мне нельзя. У меня на них аллергия. Наверное.
— Ноги будешь парить в горчичных ваннах, — сказала Цири. — От кашля знаешь как полезно. У-у, как рукой снимает.
— А ты откуда знаешь? — полюбопытствовал Креван. — Ты же ведьмачка. А я слышал, что ведьмаки никогда не болеют.
— Папка Трисске делал, — призналась Цири. — Она, когда сюда приехала, в первую зиму часто простужалась и болела.
В это время стукнула входная дверь — и из коридора раздался бодрый голос Шани:
— Здравствуйте, где тут больной?
— Ой, Шани, мы тут, — выглянув из-за занавески, крикнула Цири. — Иди сюда. Тут нашему Авику совсем плохо.
— Что, вот прям совсем-совсем? — Шани прошла к постели больного. Вслед за ней, прервав подготовку к лечебным мероприятиям, рекомендованным Цири, прибежал и Эредин.
— Ну-с, что тут у нас? Аваллак’х Каомханович, приболели? Рассказывайте, как вы дошли до жизни такой? Жалуемся на что?
— Все болит. Ничего не помогает, — заявил Креван.
— В целом ясно. Давайте теперь в деталях. Что болит, где болит, как болит?
— Голова болит. И горло. Дышать трудно. А еще у меня жар. То есть озноб. А вообще попеременно. А, самое главное, я в обморок упал! В груди клокочет. И давит. Стоять не могу. И сидеть тоже. Токо лежать. И то с трудом.
— Угу, — Шани достала из сумки градусник. — Давайте для начала температурку померим. А потом я вас послушаю. А вы мне пока расскажите, с чего все началось.
— С сидения на дереве и прогулки по болоту, — заявил Креван. — Я чувствую, меня еще тогда продуло. Я сквозняков до ужаса боюсь. А потом уже дома мы отмечали… — тут Креван осекся и замялся.
— Да! — тут же вспомнила Цири. — Авику еще перед отъездом было плохо. Он чё-то съел и потом всю ночь блевал дальше, чем видел. Так зеленый и слабый в Вызиму и поехал.
— Съел, значит, — кивнула Шани.
— Ну я бы сказала, что было похоже, будто он с похмелюги. Но только Авик же не пьет, — авторитетно заявила Цири.
— А по дороге домой папку просквозило. И еще он воды холодной напился, — наябедничал Эредин.
— Горло, значит, болит, — констатировала Шани.
— Болит, — радостно кивнул Креван.
— А нос?
— Заложен, — гордо заявил эльф.
— Кашляем?
— А как же! Все горло дерет. А оно у меня и так больное.
— Сухой, значит, кашель. Непродуктивный.
— Как это непродуктивный? — обиделся Креван. — Еще какой продуктивный. Я после него чувствую себя, как разбитое корыто. Перед глазами минут пять плавают мушки, точечки и звездочки. И голова кру́гом.
— Ну ладно. Давайте сюда градусник. Посмотрим, сколько там набежало. Ага. Тридцать семь и две…
— Сколько? — Креван, забыв о своем беспомощном состоянии, аж привстал. — Быть такого не может. У вас неправильный термометр. Я вам точно говорю, у меня температура не меньше сорока… Ну, пусть тридцати девяти с половиной, — поправился он, встретившись с удивленным взглядом Шани.
— Хорошо, будь по вашему, — не стала спорить она. — Рот откройте, я горло посмотрю. Ага, розовенькое. Та-ак, а вот тут больно? — спросила она, сначала пропальпировав лоб Кревана, а затем под глазницами.
— Больно, — тут же пожаловался эльф.
— Где? Вверху или внизу?
— И там, и там.
— Угу, — Шани кивнула, видимо, что-то соображая. — Рукав пижамы заверните, я вам давление померю.
Аваллак’х послушно выполнил указание доктора, потом терпеливо ждал, когда она закончит приготовления к процедуре, а затем, вытянув шею, с тревогой следил за стрелкой, которая должна была показать цифры его давления.
— Ну что? — спросил он у Шани, когда та вытащила «оливы» стетофонендоскопа из ушей и сдула манжету тонометра.
— Низковато, как и ожидалось.
— Это очень плохо? — с надеждой спросил Креван.
— Это предсказуемо для того состояния, в котором вы находитесь. Сейчас придумаем, как вам его поднять до нормы. Та-ак, — она взяла эльфа за запястье и замолчала, внимательно глядя на секундную стрелку своих часов. — Ну и пульс немного редковат.
— И что это значит? — тут же с тревогой поинтересовался Креван.
— Это не смертельно, — поспешила успокоить его Шани. — А теперь раздевайтесь до пояса, я вас послушаю.
— А-а… — Креван в смятении метнул взгляд на стоящую у входа в спальню Цири. Вероятно, он рассчитывал, что она уйдет, но ведьмачка и не думала покидать помещение, напротив, как и Эредин, продолжала внимательно наблюдать за процессом, будучи готовая в любой момент бежать и выполнять указания Шани.
Аваллак’х тяжело вздохнул (забыв, что пять минут назад он этого делать не мог) и дрожащими пальцами начал медленно расстегивать пуговицы пижамной куртки.
— Аваллак’х Каомханович, — мягко сказала Шани, когда эльф освободился от пижамы и, нерешительно отложив ее на подушку, сел в кровати, ссутулившись и втянув голову в плечи, — вы как-то распрямитесь, а то у меня стетоскоп приложить нормально не получается. Во-от, теперь дышите. Аваллак’х Каомханович, успокойтесь, не частите так, за вами никто не гонится, ничего страшного я с вами делась не собираюсь. Вдох-выдох, вдох-выдох, размеренно, спокойно, вот так. Ага. Теперь давайте глубоко вдохните…
— Больно, — пожаловался Аваллак’х. — И голова сразу кружиться начинает.
— Слабость. Я вижу. Бледненький вы, действительно. А больно где?
— Вот тут, — Креван указал на центр груди.
— Ну что, в легких у вас я хрипов не слышу…
— Как это не слышите? — вновь вскинулся Креван. — Хотите сказать, что их нет?
— Вероятнее всего так. Чисто у вас в легких. Ложитесь, сейчас я вам еще живот пропальпирую…
Креван вновь бросил затравленный взгляд на Цири, однако прочел на лице ведьмачки лишь напряженное ожидание.
— А зачем живот? — с опаской поинтересовался он, укладываясь на спину и заранее готовясь к худшему.
— На всякий случай.
— Живот у меня как раз не болит, — поспешил заверить доктора Креван.
— Это очень хорошо. Хоть на что-то вы у меня не жалуетесь, — бодро констатировала Шани, начиная манипуляцию.
Все время экзекуции Креван лежал, уставив в потолок полный муки взгляд. На лице же его застыло выражение покорности злой судьбине и смиренной готовности до дна испить чашу боли и страданий, ниспосланных ему.
— Все, одевайтесь, — разрешила наконец Шани, закончив осмотр.
Креван судорожно схватил свою пижаму и суетливо начал ее натягивать, от волнения даже не сразу попав в рукава.
— Шани, так что с Авиком-то? — спросила Цири, так как Аваллак’х был поглощен процессом одевания настолько, что кажется даже забыл про тяжесть своего состояния.
— Простыл, как и предполагалось. Ни пневмонии, ни гайморита я не нахожу. Но завтра с утра надо будет отвезти его в больницу на рентген легких и пазух носа. Ну и ЭКГ надо сделать. Хотя боли за грудиной у него, как мне кажется, мышечного характера. Кашель сухой, надсадный. Верно я говорю, Аваллак’х Каомханович? — обратилась к больному Шани.
— Да, — закивал тот. — Замучил меня уже. Я бы, знаете, кашлял бы и кашлял без остановки. У меня в горле будто ком и першит все время.
— Во-от, что и требовалось доказать. Кашляете, напрягаетесь, вот и болит у вас все: и грудина, и ребра. Голова болит из-за насморка. Горлышко немного красное.
— А в обморок он почему упал? — спросил Эредин.
— Ортостатический коллапс, — сказала Шани. — Слабость, из-за частого кашля и одышки нехватка кислорода. Еще и не ели, поди, целый день, а, Аваллак’х Каомханович?
— Ну утром сегодня перед дорогой бутерброд съел и кофе выпил.
— Еще и проспали наверное всю вторую половину дня. Долго были в горизонтальном положении, а тут вскочили резко — вот вам и пожалуйста, обморок. Так что ничего страшного. Жить будете.
— Как это ничего страшного? — заморгал Креван. — То есть вы хотите сказать, что меня лечить не надо?
— Надо. Сейчас таблетки вам пропишу. Цири сходит к Регису…
— А уколы, капельницы… — Креван покусал тонкие губы и нерешительно добавил: — Клизмы?
— Думаю, такие радикальные меры ни к чему. У вас обычный ринит с фарингитом.
— И все? — разочарованно протянул Креван.
— Думаю, да. Конечно, завтра после рентгена будет яснее, но, скорее всего, снимки подтвердят мой диагноз.
— Подождите, — попросил Креван. — А можно мне объяснить, что у меня в горле и в носу не так? И отчего голова болит? И почему кашель сухой? А если у меня насморк, то почему нет соп… выделений из носа? Что значит «фарингит» и чем он отличается, скажем, от бронхита? А еще…
— Стоп-стоп, — прервала поток вопросов Шани. — Давайте мы поступим так. Сначала я напишу направление на обследования, затем — схему лечения. Цири и Эредин займутся делом, а я в этом время сделаю на бумаге набросок вашей дыхательной системы и покажу, где у вас что находится, разъясню, откуда что берется и куда потом девается. Согласны?
— Это правильное решение, — благосклонно кивнул Креван.
Вскоре Цири, размахивая шпаргалкой со списком лекарств, унеслась к Регису, а Эредин отправился греть воду, так как Шани одобрила данную ранее рекомендацию Цири напоить Кревана чаем с медом. Сама же Шани, вооружившись листком бумаги и ручкой, принялась разъяснять дотошному пациенту причины и следствия его недуга.
***
— Фу-ух, все купила, — выдохнула Цири, переступив порог и сразу положив пакет с лекарствами на диван в столовой. — Регис уже аптеку закрыл, так я к нему домой пришла. Они уже с этим своим приятелем Дятловым в честь грядущих выходных настоечку мандрагоровую по рюмкам разлили… А тут я, как здрасьте среди ночи.
— Ну ты молодец, девушка ответственная, на своем настоять умеешь, — похвалила ведьмачку Шани. — В общем, слушайте, — она подозвала Эредина и успевшего вернуться с гулянки и теперь очень встревоженного известием о болезни отца и поэтому взъерошенного Карьку. — До утра у Кревана строгий постельный режим. Проследите, чтоб не было никаких блужданий в ночи, брождений, хождений и прочих поползновений. Второе: его надо накормить.
— А чем? — тут же спросил Эредин.
— Да чем угодно! Желательно, конечно, чем-нибудь вкусным и аппетитным. Спросите, чего папка хочет. Он весь день у вас пробыл голодным. На пустой желудок нежелательно его таблетками пичкать. Вот это, — Шани пошурудила в пакете, выудила оттуда одну из упаковок, показала ее Эредину, Цири и Карьке, а затем положила на стол, — дадите на ночь, одну таблетку после еды. Капли ему оставите, чтобы в нос закапывал. И следите, чтобы он это делал, а то поставит на стол, кивнет, мол, хорошо — а сам задвинет. Еще перед сном пусть прополоскает горло и нос раствором морской соли, — Шани извлекла из пакета и поставила на стол очередной пузырек. — На ночь напоите его чаем или молоком с медом. И давайте ему побольше пить. Попросит накрыть его еще одеялами — не препятствуйте, накройте. А утром — слышишь, Эредин, не откладывая дела в долгий ящик, то есть, срочно — везите Кревана к Русти, пусть делает рентген и обязательно ЭКГ. Все. Назначения я оставляю на столе, направления на обследования — тоже. Если что, звоните, приду.
— Так что с ним такое все-таки? — с тревогой спросил Эредин. — Что-то серьезное?
— Думаю, нет. На первый взгляд у него обычная простуда. Но обследования сделать необходимо. Именно чтобы исключить что-то серьезное.
Раздав ценные указания, Шани попрощалась и ушла. Оставшиеся втроем Цири и двое братьев Ольховых переглянулись.
— Ну чё, — первой нарушила молчание Цири. — Пошли к болящему, надо спросить его привередливость, что они желают на ужин.
***
— У меня совсем нет аппетита, — заявил Креван, демонстративно отворачиваясь к стенке. — И вообще, мне кажется, вы все что-то от меня скрываете. Поэтому завтра после обследований я намереваюсь навестить Кодрингера и Фенна.
— Это еще зачем, — опешили Эредин и Карантир.
— Пусть завещание составят, — заявил Креван, затем тихонько шмыгнул носом и вновь отвернулся к стенке.
— Здрасьте совсем! — уперла руки в боки Цири. — Авик, ты чего это удумал? Какое еще завещание? Ты помирать, что ли, собрался? От насморка? Совсем с глузду двинулся? Кароч, ты особо не рассопливливайся, потому что сейчас мы будем тебя кормить, а потом ты будешь пить таблетки.
— Я не голоден, — капризно и плаксиво заявил Креван.
— А тебя никто не спрашивает. Ща наварю макарошек — и съешь у меня, как миленький. Ложечку за Радиньку, ложечку за Имлюшку и ложечку за Кариньку, — грозно заявила Цири.
— Ты наваришь? Для меня? — Креван даже обернулся.
— Ну да. Если я сварю, ты же поешь?
— Ну-у, если ты, то… Ладно, съем. Немного! — предупредил Аваллак’х.
— Вот и хорошо, — обрадовалась Цири. — Каря, пошли на кухню, показывай, где у вас там чего.
Эредин и Карантир переглянулись и пожали плечами, а затем Карантир послушно последовал за Цири.
— Вот макароны, вот кастрюля. Тут соль, сахар, перец, лаврушка — в общем, всякая берихлюндия. Если что надо, спрашивай, — отрапортовал Карантир без тени своего привычного ехидства и скепсиса. — Если помощь понадобится, зови.
— Да чё я, с какой-то дурацкой лапшой не справлюсь, — молодцевато приосанилась Цири. — Сколько ее хоть варить-то надо?
— Минут двадцать. Вот, можешь таймер включить, — посоветовал Карантир.
— Ага, — кивнула Цири. — Лан, все, иди. Скажи папке своему, что за дело взялся шеф-повар Циря — и скоро деликатесные макарошки для принцессы Авика будут готовы.
Карантир покинул кухню, а Цири схватила ковшик, зачерпнула воды и плюхнула в кастрюлю.
— Черт, почему я не спросила у Карьки, сколько этой воды дурацкой надо лить. И сколько этих гадских макарон надо сыпать? А-а, ладно. Чем больше, тем лучше! Если что, еще и на завтрак Авику останется.
Цири высыпала в кастрюлю полпачки макарон, поставила кастрюлю на плиту, выкрутив конфорку почти на максимум, уселась на табуретку и задумалась.
«Вот все-таки интересно, Эрединка, пока в Вызиме был, изменял мне или нет? Как бы это так узнать? У него-то самого, ясен пень, не спросишь — бесполезно, а вот у Авика… Можно попробовать. Или не стоит. Потому что вдруг изменял. Что мне тогда делать? Скандал ему закатить? А он отнекиваться начнет. И буду выглядеть, как дура».
Цири вздохнула.
«Все равно у меня сердце не на месте. Так вот и думаю, что он там делал без меня. Это я его выходит что, ревную? Получается, да. А когда он в Кейрана пойдет работать, я же так с ума сойду. Так и буду каждый раз думать, что он, с кем он. Но это же неправильно. Чё это за жизнь-то такая у нас, если я ему не доверяю. А, с другой стороны, разве ему доверять в этом деле можно? — Цири снова вздохнула. — Нельзя. В том-то и дело».
Из раздумий Цири вывело какое-то шипение, раздающееся прямо под ухом. Ведьмачка встрепенулась, закрутив головой в попытках определить, откуда идет этот звук. Взгляд ее практически сразу упал на стоящую на плите кастрюлю, из-под крышки которой активно выползала белая пена, переливаясь через край и попадая на горелку.
— Вот черт! Черт! Черт! — зашипела Цири, схватившись было за крышку, но тут же, обжегшись, бросила ее и начала махать рукой. — Блядские макароны!
Цири в панике оглядывала кухню с поисках тряпки, которой можно было бы прихватить горячую крышку. Наконец найдя ее, она открыла кастрюлю и начала суматошно мешать макароны, сбивая пену. От кастрюли поднимался пар, обжигая руку, макароны же, как назло, проворачиваться категорически не хотели.
— Интересно, готовы они или нет? Сколько они уже варятся? Таймер-то я так и не поставила. Надо попробовать их на вкус.
Так Цири и сделала. Тщательно подув на горячую макаронину, она взяла ее в рот и попробовала пожевать — на вкус изделие было жестким, пресным и невкусным.
— Тьфу, гадость, — сморщилась Цири. — Пожалуй, Авика кормить этим не стоит. Наверное, они просто еще не сварились. Пусть кипят дальше.
На том она и порешила. Сделала огонь поменьше, кинула в кастрюлю горсть соли и вновь уселась на табурет — караулить.
Она еще несколько раз пробовала свою стряпню — лучше не становилось. В конце концов, выпарив всю воду, Цири просто вывалила слипшийся скользкий ком в тарелку, кинула туда масло и понесла Кревану.
— Чё, Цирь, сварила? — при виде ее Эредин и Карантир дружно вскочили с дивана.
— Сварила. Токо вы не мыльтесь. Это все Авику. Если хотите есть, варите себе сами, — отрезала Цири, юркнув в спальню Аваллак’ха. — Авик! — позвала она притихшего под двумя одеялами эльфа. — Ты там не спишь? Давай, просыпайся. Я тебе поесть принесла. Вкусные макарошки. С пылу, с жару. Горяченькие, с маслицем.
— Цири? — Креван высунул из-под одеяла нос.
— Ага, я. Ужин готов. Садись. Вот тебе полотенце, тарелка, вилка — ешь.
— Это… — Креван с подозрением посмотрел на серую бесформенную массу, лежащую в тарелке.
— Макароны. Очень вкусно, — заявила Цири.
Креван с опаской ковырнул вилкой еду, отщепляя от кома кусочек, отправил в рот, прожевал, проглотил, а потом поднял глаза на Цири, замершую возле его кровати в немом ожидании.
— Очень вкусно, — сказал Креван. И в знак подтверждения своих слов (так как Цири продолжала смотреть на него с недоверием) энергично заковырял вилкой еду. — И соли в меру, и масла, и перцу, и сахара, — похвалил он, отправляя в рот очередную порцию макарон.
— Перца? Сахара? — пробормотала Цири, которая была уверена, что эти ингредиенты она в кастрюлю точно не кидала. Или все-таки положила в благородной задумчивости?
«А, хрен с ним, кидала-не кидала, какая разница! Главное, Авику нравится, — подумала Цири и посмотрела на свою стряпню, которую в данный момент бойко и активно потрошил Креван. Ей самой это варево показалось отвратительным. Ведьмачка слегка сморщила носик. — Как эта гадость может нравиться — непонятно. Но ведь он ест. И даже, кажется, с аппетитом. Мистика какая-то».
— Ну чё вы тут? — в спальню заглянул Эредин.
— М-м, — покачал головой весело жующий Аваллак’х. — Вкуснотища. Наша Цирилла, оказывается, так замечательно готовит. У нее определенно талант.
— М-да? — Эредин с подозрением посмотрел на серые слипшиеся и совсем неаппетитные макароны, которые нахваливал и уплетал за обе щеки Аваллак’х. — На вид ее стряпня не очень. Но, видимо, вкус…
— Изумительно! — заявил Аваллак’х. — Вот, я почти все съел. Цири, извини, но больше в меня не влезает. Спасибо. Было очень вкусно.
Эредин перехватил протянутую Аваллак’хом тарелку и ушел в комнату. Цири продолжала стоять и смотреть на промокающего губы полотенцем эльфа.
— Мне стало гораздо лучше, — заявил Аваллак’х, обращаясь к Цири. — Наверное, Шани была права. Целый день голодания не лучшим образом сказался на моем самочувствии.
— Наверное, — кивнула Цири, прислушиваясь к тому, что творилось в это время в зале.
Тем временем Эредин и Карантир, с кислыми минами, пытались прожевать «вкусные» макарошки от шеф-повара Цириллы.
— Что-то я не понял, — первым нарушил молчание Карька, с трудом проглотивший безвкусный ком слипшейся муки.
— Какая гадость, — Эредин подошел к открытому окну и выплюнул еду, которую до этого тщетно пытался проглотить. — Как можно есть эту дрянь?
— А папке показалось вкусно, — с озадаченным видом почесал в затылке Карантир.
— Ни-че-го не понимаю, — развел руками Эредин.
