***
Вышедшая утром на крыльцо Горгоновна уже приготовилась окинуть своим орлиным взором пустующую площадь, лелея в душе слабенькую надежду все-таки разглядеть что-нибудь интересное, но тут до ее слуха донесся вой сирены. Сначала отдаленный, он приближался с неумолимостью рока. Горгоновна вмиг забыла о неинтересной более площади и приняла боевую стойку суриката-сторожа, навострив уши и вперив взгляд в ту сторону, откуда по ее мнению раздавался тревожный вой. Вскоре, оправдывая ее ожидания, из-за поворота на бешеной скорости вылетел черный бумер Эредина. Горгоновна с затаенным восторгом пронаблюдала, как эльф промчался мимо ее дома и вывернул к поликлинике, совершив этот маневр с эффектным заносом заднего моста под визг тормозов. Но главным было даже не это: на крыше промелькнувшей мимо нее стремительной черной молнией машины Горгоновна успела разглядеть вращающуюся и переливающуюся красно-синими цветами мигалку, и уяснила, что сирена, оказывается, тоже звучала из Эрединова бумера. Не откладывая дела в долгий ящик, Горгоновна подхватилась и устремилась вдогонку за машиной эльфа, чтобы узнать, что он задумал на этот раз. Однако ей пришлось затормозить уже у калитки следующего дома, так как на крыльцо выскочили встревоженные и разбуженные воем сирены жильцы, оказавшиеся правда не такими прыткими, как Горгоновна, и поэтому просмотревшими машину Эредина, а теперь не понимающими, в чем причина утренней тревоги. — Енто Эрединка опять фулюганить! — охотно и с гордостью сообщила Гогоновна, не дожидаясь наводящих вопросов своих нерасторопных соседей. — Токо что на машине с сиреной и мигалкой мимо пролетел. К поликлинике свернул. Закончив разъяснения, Горгоновна продолжила погоню, чтобы первой успеть к эпицентру событий, все выведать, а затем разнести новости по Флотзаму, имея шикарную возможность, перевернуть их и приукрасить на свое усмотрение. Однако, как бы она ни спешила, все равно опоздала, так как найдя машину стоящей у здания флотзамской больницы, не обнаружила ни Эредина за рулем, ни пассажиров — салон был пуст, и двери нараспашку. А тем временем, к зданию больницы вслед за Горгоновной начали подтягиваться встревоженные флотзамцы. — Что случилось? Таков был общий вопрос, который все задавали друг другу. — Енто Эрединка, — снова решила взять инициативу в свои руки Горгоновна. — Я сама первая его увидела. — Понятно, что Эрединка, раз его машина у поликлиники стоит. А почему с сиреной-то? Может, плохо кому? Или еще что? — Дык это… — Горгоновна осеклась, не зная, как продолжить. В кои-то веки информацией о случившемся она не обладала. Но сдавать позиции так просто было не в ее правилах. — Мож Васка померла. Или Седрик опился. Или Геральт Йенку убил, а может, наоборот, она его из ревности. Версии случившегося народу понравились. Толпа одобрительно загудела, обсуждая возможности вариантов, перечисленных Горгоновной, попутно выдвигая новые теории и строя предположения. — Граждане флотзамцы, разрешите пройти! Народ неохотно расступился, пропуская к машине Роше в сопровождении патрульных Силаса и Фенна. — Что случилось? По какому поводу собрание? — спросил Роше. — А енто мы у вас должны спросить, — подбоченясь, выступила вперед вездесущая Горгоновна. — Пожаловала наконец доблестная полиция. Та, которая мене бережеть. Сначала посодить, потом стережеть, — ехидно добавила она. — Явилися не запылилися к шапошному разбору. — Ну так, Горгоновна, мы же знаем, что любимый город может спать спокойно, потому что ты круглосуточно на стреме. То есть на страже, — попытался подольститься к грозной и воинственной бабке Роше. — Ты всегда в курсе всего, что происходит в городе и окрестностях. Наш, можно сказать, негласный внештатный лучший сотрудник. — Ну-у, я это, конечно, бдю. По мере своих скромных сил, — сбавила обороты польщенная похвалой Горгоновна. — И что на этот раз ты набдила? — Эрединка привез… — бабка на секунду задумалась, выбирая из многообразия версий ту, что была, по ее мнению, поправдоподобней, и надеясь угадать. — Йенку. И Геральта. Оне друг друга побили за блядство, — выбрала Горгоновна самую «вкусную» и многообещающую теорию. — Да быть не может, — усомнился однако в правдивости сказанного бабкой Роше. — Геральт и Йеннифэр уже давно вместе не живут. Даже я знаю, что она от него дня четыре уж как съехала. — Правда-правда, — подтвердил слова Роше местный аптекарь-низушек. — Мне еще третьего дня Абигайл сказала, что, мол, благородна мадама Енафёр убралась из дома ведьмака Геральта, к радости последнего и всех жителей улицы Лесной, и переехала жить к своей подруге Трисс, к сожалению мадамы Меригольд и ее соседей. — Откуда Абигайл это знает? — опешила Горгоновна. — Она же в Калмеведде живет. А Енафёр — в Биндюге. — Ей Анешка сказала. А она-то точно знает, потому что ейный Имля приходится родным братом Эрединке, который живет с Цирькой, которая Енафёру приходится падчерицей. — Потрясающе, — констатировал Роше. — Итак, Горгоновна, попытка номер два. — Дык наверное опять мужуки из-за суккуба подрались, — выдвинула бабка свежую, только что придуманную версию, видимо, навеянную ассоциацией с Абигайл и Калмеведдом, где проживала любвеобильная нелюдь. — А вон Карька с нашей новой докторицей сюды идут, — крикнул кто-то. — Надо у них спросить, что тут Эрединка с мигалкой делает? — А, Карька! Тебя-то нам и надыть! — прыткая Горгоновна вьюном вывернулась из толпы, встав на дороге у эльфа. — Горгоновна, дай пройти. По-хорошему прошу, — нахмурил брови Карантир. — Там папке плохо. — Каомханычу? — ахнула Горгоновна. — А ён же ж в мэры должон был баллотироваться. И помирает теперя. Слыхали, чё деется-то? Енто — я вам как на духу вещую — заговор. Точно! Сначала наслали на нас пошесть кейраномантию, а таперь кандидатов наших морють. Ну, чё встали-то, — рявкнула она на опешивших земляков. — А ну, дай дорогу. Надо ж бежать, оповещать всех, какая опасность нависла над нами. Чтоб уси были вооружены, а значить предупреждены. Э-эй, гражданы Флотзаму! — взвыла она голосистой сиреной, по звучности не уступающей той, которой была оснащена машина Эредина. — Каомханыча отрави-и-или! — Тьфу, дура, — Карантир в сердцах плюнул вслед стремительно удаляющейся бабке. — Чтоб те ноги переломать! — Карь, не бери в голову. Пойдем, — мягко потянула его за рукав Эурнейд. Карантир со своей подругой скрылись за дверью, народ, выяснив причину такого шумного въезда Эредина в город, успокоился и начал расходиться по домам. Роше постоял и посмотрел на машину, затем покрутил головой — издалека до него все еще доносились вопли Горгоновны. — Ну и чё делать будем? — спросил он у своих помощников. — Формально так-то Эредин нарушил, — сказал Фенн. — А с другой стороны, больного отца вез, спешил. Понять можно. — Ну да, — согласился Силас. — Он же никого не сбил, ничего не порушил. Ну, а то, что народ взбудоражил… Никто ведь не пожаловался. — Да и честно говоря, неохота к Эредину лезть, — почесал бритый затылок Фенн. — Он же сначала бьет, а потом разбирается. Я ему: плати штраф за нарушение общественного порядка и спокойствия граждан, а он мне вместо штрафа — сразу в морду заедет с правой. Одно радует, что прямо в больнице. Сразу и помощь окажут. — Ладно, ребята, пошли отсюда, — решил Роше. — Оставим этих Ольховых в покое. Пусть лечат своего Каомханыча.***
Аваллак’х, переодевшийся в свой любимый домашний спортивный костюм, который ему принес Карантир, сидел у кабинета Русти и ждал вердикта доктора. Сразу по приезде Рыжик выслушал сбивчивую и взволнованную речь Эредина, который умолял спасти папку и сулил за это доктору все сокровища царей земных. — Русти, помоги. Веришь, ничего не пожалею! Проси, что хошь, вся для тебя сделаю! Токо спаси мне папку! — Эредин, стоя перед Русти, с жаром прижимал ладони к груди, в то время, как Йоля уже навешивала на Кревана электроды, готовясь снимать ЭКГ. Сам же Русти, посмотрев на Кревана, умирающего в нем не признал и решил не пороть горячку, для начала проведя необходимые обследования. Правда, требовалось еще успокоить чрезвычайно встревоженного и испуганного Эредина, который непонятно с чего решил, что отец при смерти. — Вот, — Эредин снял с себя массивную цепь с еще более массивным кулоном в виде огромной, почти в ладонь низушка лунницы. — Возьми пока вот это. Тут золота до ебаной мамы, ручная работа, на заказ делал, когда бандюганил еще. Русти ошалело заморгал, глядя на златую цепь, отстраненно думая, что пожалуй он сам смог бы носить эту «красоту» лишь в три погибели согнувшись. — Эредин, ты погоди. Сядь, успокойся. Сейчас Йоля тебе капелек накапает. Сделаю, что смогу. Нормально все будет. Спасем мы твоего папку, — Русти ненавязчиво подтолкнул огроменного эльфа к ряду стульев, что стояли у стены, с тем, чтобы Эредин уселся и не нависал над маленьким доктором своей двухметровой фигурой. Конечно, вывести из равновесия Русти было не так-то просто, но все-таки шумный, встревоженный здоровенный эльф в непосредственной близости как-то напрягал и на психику слегка давил. — Ну ладно. Ты смотри. Я тебе так-то верю. А то он напугал нас с утра. Инфаркт у меня, говорит, и инсульт. — Гипердиагностика, — авторитетно заявил Русти. — Чё? — У страха глаза велики, — пояснил низушек. — По данным объективного осмотра никаких признаков инфаркта и инсульта у твоего отца не наблюдается. ОРЗ — да, есть. — Шани у нас вчера была, то же самое сказала, — уже спокойнее поделился информацией Эредин. — А утром у него кровь из носа пошла. Авик сказал, это из-за давления, потому что он понервничал, и теперь у него сто пудов инсульт будет. — Кровь из носа из-за насморка. Нос свой дербанит постоянно, вот сосуд и лопнул. Обычное дело. — Ой ё! — протянул Эредин. — Русти, ну ты гений. А чё я сам, дурак, до такой простой вещи не додумался. — Ну испугался. Это естественно. Он ведь твой отец, — Русти похлопал сидящего Эредина по плечу. — А давление у него нормальное. Сейчас я ЭКГ посмотрю, хотя думаю, что и тут у нас будет все в порядке. Потом позвоню Эурнейд, чтобы она пришла снимки сделать. — Они с Карькой уже сами сюда идут. — Вот и замечательно. А украшение оставь себе. Мне оно все равно не по росту и не по комплекции. Думаю, чтобы вылечить твоего отца сокровищ царей земных не понадобится. Аваллак’х посмотрел на уколотый Йолей палец — метка была еще видна и сам палец, как казалось эльфу, еще немного побаливал. Затем эльф вздохнул и с тоской начал изучать трещины на стене. «Вот интересно, куда все подевались? — с грустью подумал он. — Эредин и Карантир оставили меня тут одного. Пойти что ли поискать их. Где они там запропастились? И Эурнейд что-то долго снимки описывает. И Русти не идет. А может, они что-то обнаружили? И поэтому не идут и меня не зовут. Беседуют с Эрединкой и Карькой. Готовят их к самому худшему. И сами думают, как мне сказать, что у меня… А что у меня может быть?» С этими невеселыми и тревожными мыслями Аваллак’х встал и направился к рентгеновскому кабинету.***
— А кстати, про Лоредо ничего не слышно? — спросил у Русти Карантир. Узнав из первых рук, что здоровью отца ничего не угрожает, братья расслабились и наконец смогли говорить на темы, не касающиеся состояния Кревана. — Доходят кое-какие известия, — ответил Русти. — И как здоровье нашего мэра? — поинтересовался Эредин. — Сможет он и во второй раз побороться за это почетное звание? — Это вряд ли, — покачал головой Русти. — Насколько я слышал, из комы-то он вроде вышел. А вот в ум, похоже, так до сих пор и не вошел. — Это как? — спросил Эредин. — Да ты понимаешь, сдавило ему там что-то. Пока везли, пока то-сё… В общем, лежит, ни рукой, ни ногой пошевелить не может, кроме «му-у» ничего не говорит. Ведет растительную жизнь. — И это так что, с концами? — А кто его знает? — Русти пожал плечами. — Может, во временем восстановится. А может таким и останется. — И долго он так может протянуть? — полюбопытствовал Карантир. — При хорошем уходе достаточно долго. — Ну так, поди, за деньги-то можно нормальный уход обеспечить, — хмыкнул Эредин. — За деньги все можно. И лекарства, и консультации, и реабилитацию. Мэром ему, конечно, уже не бывать, как и полноценным членом общества. Но хотя бы сделать так, чтобы он сам себя обслуживал — вполне возможно.***
Услышав последнюю фразу, сказанную Русти, Аваллак’х на ватных ногах отошел от двери кабинета и обессиленно опустился на первый попавшийся стул у стены. «Вот как, — с безнадежностью подумал он. — Выходит, что не быть мне мэром, да и никем уже не быть. А это значит, конец всем моим мечтам и всем надеждам. И о Цири теперь точно нужно забыть. И даже думать не сметь, что когда-нибудь могло случиться чудо… Чудес не бывает. Теперь мне надо что-то придумать, чтобы не быть обузой для детей. А уж Цири… Не хочу, чтобы она видела меня развалиной, никчемным беспомощным инвалидом. Однако, что же я сижу? Надо как-то действовать. Пойти и напрямую спросить у Русти, сколько мне осталось? Нет. Не надо при детях. Пожалуй, пока я нахожусь в здравом уме, надо подумать о них. Пойти сейчас к нотариусу и написать завещание. Включить в него внуков и обязательно Цири. Да. Именно так мне и надо поступить». Приняв это решение, Аваллак’х поднялся со стула и с гордо поднятой головой и каменным лицом направился к выходу. Встав на крыльце, Аваллак’х вдохнул полной грудью (и раздышавшимся наконец носом) воздух, напоенный утренней свежестью, запахами недавно скошенной травы и луговых цветов, которые легкий и теплый ветерок принес с недальних полей. Эльф стоял, наслаждаясь красотой этого летнего утра, с внезапной отчетливостью начиная воспринимать звуки и краски, будто стараясь запечатлеть в памяти каждый момент, каждый миг показавшейся ему теперь такой прекрасной и счастливой жизни. Аваллак’х сделал очередной глубокий вдох и сошел с крыльца, держа путь к нотариальной конторе Кодрингера и Фенна, которая находилась неподалеку от площади. Решив немного срезать угол, он свернул на тихие улочки обширного частного сектора, не спеша пройдясь мимо невысоких заборчиков, палисадников с яблонями и вишнями, цветочными клумбами, парниками и грядками с клубникой и картошкой. Центральная часть Флотзама осталась позади, а Креван, выйдя на перекресток с тем, чтобы свернуть на очередную улицу, ведущую к цели, неожиданно уперся взглядом в вывеску «Ритуальные услуги» и сначала замедлил шаг, а потом и вовсе остановился в раздумьях. — Может, зайти? Светлой памяти покойный Ауберон как-то говорил, что его доктор однажды посоветовал ему чаще бывать на кладбище, гулять, привыкать к земле. Может, мне попробовать? Земля-не земля, но направление примерно то же. С этими словами Аваллак’х решительно толкнул дверь и шагнул внутрь.***
— Здравствуйте, — девушка за столиком с профессионально сочувственным выражением лица воззрилась на вошедшего эльфа. Тот, в свою очередь ответив на приветствие, не спеша и обстоятельно начал осматриваться, видимо оценивая товар, который предлагали ритуальщики. Девушка тактично помалкивала, не мешая посетителю сделать выбор, взвесив все «за» и «против». Наконец, завершив свой экскурс и, видимо, сделав для себя некоторые выводы, Аваллак’х решил, что пора обратиться к девушке, чтобы прояснить для себя некоторые моменты. — Скажите пожалуйста, — вежливо начал он. — А что это у вас все гробы с какой-то расцветкой… как бы это… легкомысленной что ли? — Ну-у, она у нас вообще-то стандартная, — было видно, что вопрос не то чтобы застал ритуальщицу врасплох, но все-таки несколько удивил. — Но если вас не устраивает колер и рисунок обивки, мы можем сделать по заказу, на ваш вкус. — Да? — оживился Креван. — Это хорошо. Я бы хотел что-нибудь такое… Э-эм… Ну-у… Как бы это так описать-то? — Может быть, я могу вам что-то подсказать? — поспешила прийти на помощь находящемуся в замешательстве эльфу ритуальщица. — Да, пожалуй, мне бы не помешала помощь профессионала. — Тогда можно узнать, для кого вы выбираете, так сказать, домовинку. — Для себя. — А, — на этот раз барышня была явно обескуражена. И скрыть этого не смогла. Впрочем, надо отдать девушке должное, она быстро взяла себя в руки и вновь изобразила на лице усиленный мыслительный процесс. — Давайте начнем с цвета. Вы какие предпочитаете? Теплые, холодные, яркие, приглушенные, агрессивные, мягкие? — Хотелось бы что-то цвета аквамарин, — высказался Креван. — Под цвет ваших глаз, — заметила наблюдательная барышня. — Да. И узор. Какой-нибудь… эльфский. Или нет. Можно расписать цитатами? — Желание клиента — закон, — развела руками ритуальщица. — Чей труд будем цитировать? — «Сопряжение сфер». Я вам набросаю примерный список цитат, которые я хотел бы видеть на полотне. — Хорошо, — кивнула ритуальщица. — А теперь я хотел бы, так сказать, опробовать. Чтобы подобрать размер, как-то полежать, привыкнуть. Знаете, все-таки не каждый день тебя хоронят, выбор последнего пристанища — дело очень ответственное. Ведь перевыбрать возможности у меня не будет. — Ну как сказать. Если вам не понравится, вы можете вернуть товар. Мы либо заменим, либо вернем вам деньги. — Ах вот как, — Аваллак’х явно обрадовался. — Это не может не радовать. Но, знаете ли, все равно. Хочется выбрать уже раз и навсегда, чтобы потом не суетится, не бегать… Лежать и наслаждаться, так сказать, вечным покоем. — Ну что ж, справедливое желание. Пожалуйста, если хотите, можете прилечь, опробовать. — А вы, будьте так добры, включите музыку. Хочу, чтобы было полное погружение. — Как скажете, — вновь кивнула ритуальщица. Аваллак’х прошелся вдоль ряда гробов, выбирая подходящий. Наконец, остановившись рядом с одним, показавшимся ему достаточно широким и вместительным, эльф забрался внутрь, улегся на спину, поерзал, устраиваясь поудобнее, сложил руки, закрыл глаза и приготовится к «погружению».***
— Ё-моё! — Эредин, вышедший в коридор крутил в недоумении головой. — Куда папка-то делся? Мы же его тут буквально десять минут назад оставили. — Может, в машине уже сидит? — предположил Карантир. — Может, — согласился Эредин, направляясь к выходу, чтобы проверить верность пред положения брата. Однако в машине Кревана тоже не оказалось. — Ну ёптить, — эльф почесал в задумчивости затылок. — Куда его понесло, сопливого и кашляющего? Еще и с температурой, поди. Ой, горе, а не батька. То его на дерево понесет, то шпиёном заделается, то воды холодной напьется, то в Цирьку влюбится. Вот где мне его теперь искать? И как назло кругом никого нет. И спросить не у кого. Хотя… — он увидел бабку, работающую в огороде по соседству с больницей. — Эй, бабуль! — окликнул он женщину. — А вы не видели тут мужчину? Эльфа такого блондинистого, среднего роста… — Тощего и в синем спортивном костюме? — уточнила бабка. — Ага, — усиленно закивал Эредин. — Видала. Туды пошел, — бабка махнула рукой, указывая в направлении частного сектора. — А. Псиб, — в отчаянии процедил сквозь зубы Эредин. — Ну, папка, ну чудо! Ох ты ж золото наше самоварное, вот какого хуя тебя туда понесло?***
Попетляв некоторое по узким улочкам среди заборов и деревянных домов разной степени ухоженности и новизны, порасспрашивав попадающихся на пути местных, Эредин наконец набрел на перекресток с ритуальными услугами. — Так, по-моему тут работает моя знакомая. Как, бишь, ее? Впрочем, неважно. Зайти спросить, может она в окно Кревана видела? Так Эредин и сделал. Как давеча Креван он толкнул дверь, переступил порог да так и замер, увидев открывшуюся ему картину. В одном из гробов, елейно сложив на груди руки и закрыв глаза смиренно полеживал Креван, сопя своим заложенным носом. Периодически он начинал то елозить в гробу, видимо ища более удобное положение, то дергал плечами, то пытался устроить по другому ноги, скрещивая их на уровне лодыжек или вновь укладываясь, будто «по стойке смирно». Все это действо сопровождалось заунывной похоронной музыкой. Примерно с минуту Эредин созерцал это безобразие, а потом, придя в себя, громогласно вопросил: — Пап, ты чего тут разлегся? Другого места не нашел, что ли? Мы с Карькой с ног сбились тебя по всему Флотзаму разыскивая, перетрухали незнамо как, что ты в неизвестном направлении сопливый и с больным горлом ушел. А ты тут покойника изображаешь. Чё за дела, бать? У тебя соплями мозг затопило? — Радя! — Аваллак’х сел в гробу, как лежал, не убирая рук и делая скорбное лицо. — Я все знаю. Я слышал ваш с Русти разговор. — Про Лоредо? Ну и что? Только не говори мне, что ты от скорби по нему решил податься в отшельники, и как некоторые приверженцы учения пророка Лебеды, проповедующие отказ от благ и дел мирских, собираешься жить в гробу дабы познать истину и приобщиться к таинствам. — Что? Про Лоредо? — Аваллак’х заморгал. — Ну да. Это же он башкой ушибся. Ну мы с Карькой и поинтересовались, как он там. Не ради беспокойства о его здоровье, разумеется, а из шкурного интереса. Он так-то теоретически все еще твой конкурент на пост мэра. — Так это про него Русти сказал, что мэром ему не быть? — с некоторой тревогой спросил Аваллак’х. — Ну да. А про кого ж еще? — Да. Действительно, — пробормотал Аваллак’х, поспешно выбираясь из гроба. — Вы знаете, — обратился он к ритуальщице. — Если бы я заказывал у вас домовинку, то предпочел бы что-то пошире, помягче, попросторнее. Как будущий мэр, я вам так скажу: покойник — тоже эльф. Ну или человек, краснолюд там или низушек — не суть важно на самом деле. Ему тоже хочется комфорта, уюта, удобства, в конце концов. А в этом гробу, извините, даже повернуться негде. У меня ноги затекли, спина заболела, шея занемела. Очень жесткое ложе. И узкое помещение. А ведь я эльф не габаритный. А если взять кого-то покрупнее вот хоть бы и сына моего… На этих словах Аваллак’ха Эредин поперхнулся и закашлялся. — А музыка, — как ни в чем не бывало продолжал Креван. — Ну вот что это? Тоска ведь зеленая. Под такое разве только помереть. — Простите, но вообще-то так и есть. Мы тут, если вы не заметили, в последний путь граждан отправляем, — осторожно напомнила окончательно сбитая с толку визитом Эредина и поведением Кревана девушка. — Ну знаете, в последний путь тоже можно отправиться с выдумкой, с огоньком, так сказать… — Бать, послушай, — перебил Кревана Эредин, видя, что от речей отца девушка-ритуальщица уже готова впасть в ступор и даже помаленьку уже начинает зеленеть лицом. — Скажи мне лучше: ты сюда пришел зачем? — Так поглядеть, чего тут делается. Как будущий мэр я должен знать, как в нашем районе граждан отправляют в последний путь. — Ну и? — Узнал, — невозмутимо заявил Аваллак’х. Затем достал из кармана платок и высморкался, пытаясь сделать это максимально интеллигентно. — Извините меня, пожалуйста, — обратился он к ритуальщице, складывая платок и убирая его в карман. — Я понимаю, что веду себя неподобающе, сморкаясь в вашем присутствии, но у меня инфлюэнца. — Слышь, пап, инфекция ты ходячая, сопленосус-симулянтус, пошли уже домой, а? — предложил Эредин. — Поправишься, тогда и инспектируй все, что твоей душе угодно. А пока давай, уляжешься в свою мягкую кровать, под три твоих любимых теплых одеяла, напялишь свою пижаму, морсику попьешь, почитаешь Сопряжение. Можешь даже в дудку подудеть, если хочешь. И вообще дома нас уже Цирька, поди, заждалась. Еды тебе наготовила на неделю вперед. Да и таблетки тебе надо пить. И по всяким заведениям за сквозняками шлындать поменьше. А то ты так у нас еще долго от своей инфлюэнцы не избавишься.