***
— Эрединка, ты куда? — Карантир, увлеченно копающийся в ящиках старого комода, стоящего у стены в коридоре, отреагировал на звук хлопнувшей двери, поднял голову и посмотрел на брата. — Пойду пройдусь. Карантиру не понравилось выражение лица брата и он решил оторваться от поисков блокнота. — Опять с Цирькой поругались? — Не. Просто хочу погулять. Или я теперь должен перед всеми в своих передвижениях и действиях отчитываться? — Не должен, — покачал головой Карантир. — Просто… Ну мало ли папка спросит, где ты или понадобится что-то. — А без меня вы что, не справитесь? — снова с вызовом поинтересовался Эредин. — Вроде взрослые тут все. А если что, телефон мобильный есть, взяли и набрали. И так вообще-то я вам не нянька. И право на личную жизнь тоже имею! Карантир, сообразив, что чем-то взвинченный брат произнес последнюю фразу специально, чтобы спровоцировать конфликт, возражать не стал, наоборот примирительно кивнул: — Конечно, имеешь. — Я свободный эльф вообще-то, — продолжил возмущаться Эредин. — Никто с этим не спорит, — все так же спокойно произнес Карантир. — Тогда я пошел, — Эредин, видя, что брат не хочет поддерживать его наступательный порыв, слегка успокоился и добавил уже вполне мирно. — Если что, звоните. Телефон я взял. Затем Эредин прошел мимо брата, направляясь к выходу на задний двор. — Личная жизнь у тебя, значит. Ну, конечно! Ну, разумеется! — вздохнул Карантир, когда за Эредином закрылась дверь. — Вообще-то твоя личная жизнь сейчас стоит у плиты и яичницу для нашего простуженного папки жарит. Я понимаю, конечно, что тебе, братец, наскучило постоянство и хочется приключений, но как же все это невовремя!***
— Аваллак’х Каомахнович! — Цири вошла в зал с тарелкой, на которую была выложена яичница. — Вы как предпочитаете трапезничать? Завтрак в постель? Или, может быть, за стол сядете, чтобы принимать пищу, наслаждаясь чудесным видом из окна? — Я, пожалуй, с видом, — выглянул из-за занавесок Креван. — Тогда прошу к столу, — пригласила Цири. — Вот ваша яичница. Сейчас принесу приборы. — И хлеб, — потребовал Креван. — Хотя я есть, конечно, не очень хочу, но не могу же я допустить, чтобы твои старания пропали всуе. А есть яичницу без хлеба я не люблю. — М-да, — Эурнейд, привлеченная репликой Цири о виде из окна, окинула взглядом крапиву, буйно растущую вдоль ольховского забора. — Вид открывается, прямо скажем, волшебный. Карь, что вы так усадебку-то свою запустили? Вроде времени у вас свободного навалом, руки есть, силой и здоровьем из вас тоже никто не обделен. Ну хоть крапиву-то можно было повыдергать или скосить на худой конец. — Да все как-то руки не доходили, — смущенно отозвался Карантир. — Но если хочешь, я могу сейчас пойти и скосить, — отважно и самоотверженно заявил он. — А и сходи, — решила Эурнейд. — Дел-то у тебя вроде сейчас нет никаких. Вообще надо будет на будущий год посадить перед окнами цветы. Нынче-то уже поздно. А так, возьму у тетки каталог, закажем семена. Цирь, ты что по этому поводу думаешь? — Мы с Эредином наверное на будущий год в новый дом перейдем, — важно сказала Цири, выкладывая перед Креваном нож и вилку и ставя на стол корзинку с хлебом. — Он уже ходил к Фильке Стенгеру в сельсовет и тот сказал, что участок, на котором стоит старый ольховский дом, — наш, а с этими руинами мы можем делать, что хотим. Эрединка намеревается до дождей и холодов старье это разобрать и на этом месте строить и думает, что на следующее лето все закончит. — Мне вообще-то тоже квартиру предложили, как молодому специалисту. Причем, на выбор, или тут в доме, где Шани живет, или во Флотзаме в доме двухквартирном. Но Каря говорит, что не хочет жить ни в квартире, ни во Флотзаме, хочет свой собственный дом. — Ну он прав вообще-то, — заметил Креван, аккуратно распиливая ножом яичницу. — В своем доме вы сами себе будете хозяева, как захотите, так и сделаете. — Тоже верно, — заметила Эурнейд, правда, несколько рассеянно, так как внимание ее было сосредоточено на Карантире, который как раз вышел во двор и начал обкашивать заросший крапивой и болиголовом палисадник. — А где Эредин-то? — спохватилась Цири. — Да возле дома где-нибудь, — предположила Эурнейд. — Или он куда-то собирался? — Вроде никуда, — пожала плечами Цири. — Хотя… Он мне о своих планах не сообщает. Ведьмачка вздохнула и уселась на диван. — А я тогда на его долю и готовить не буду! — обиженно заявила она. — Кстати, — Эурнейд, наоборот, встала из-за стола. — Надо ж чё-то мужикам поесть сварить. Карька-то сейчас косой намашется, голодный придет. Его одной яичницей не накормишь. Цирь, поможешь картошки начистить? — Ну пойдем, — с очередным вздохом Цири поднялась с дивана и поплелась вслед на Эурнейд на кухню.***
Насытившись, напившись таблеток и выполнив прочие предписанные Шани лечебные процедуры, Креван удобно уселся в кровати, пристроил на согнутые колени блокнот, взял карандаш и вывел в верхнем правом углу страницы: «Во Флотзамский районный суд. Истец» — Та-ак, истцом у нас является Эредин, потому как оклеветали именно его, — пробормотал Креван. — Надо будет потом попросить его переписать заявление своей рукой. И внимательно смотреть при этом, чтобы мой сынок ничего не напортачил, не переиначил и не нагородил отсебятины. Дальше адрес. Флотзамский район, деревня Биндюга, улица Лесная, дом… А номер дома-то я и не знаю. Вот сюрприз, — Креван покусал кончик карандаша. — Цири! — позвал он. — Ты там очень сильно занята? — Что случилось? — из-за занавесок выглянула мгновенно припорхнувшая из кухни ведьмачка. — Опять плохо? Болит что-то? Шани вызвать? Или Карьку с Эредином? — Нет. Случилась иного рода загвоздка, — поспешил успокоить девушку Креван. — Но, кажется, мне потребуется твоя помощь. Я тут иск составляю. И у меня есть вопросы. — А-а. Это мне раз плюнуть. Ты спрашивай, я все твои сомненья враз разрешу, — уверенно заявила Цири. — Ты знаешь наш номер дома? — Ну да. Седьмой. Ой, нет, седьмой — это наш. То есть папкин. Ща, погоди, — Цири задумалась, что-то представляя, считая и загибая пальцы. — Та-ак, это Йоркин, потом Седриков, потом наш… А если с другого конца? А ваш старый считается? Слушай, я лучше сейчас выйду и посмотрю, — решила в итоге Цири. — Авик! — закричала она уже через несколько секунд с улицы. — Четвертый у нас дом! — Спасибо, — отозвался Креван, а затем продолжил свои писания. — Телефон. А я наизусть Радькин номер не помню. А мобильник у меня в кармане пиджака остался. А вставать с кровати не хочется, я так сижу удобно. Цири! — Чего? — прыткая ведьмачка вновь почти мгновенно возникла на пороге спальни. — Ты не могла бы принести мне мой пиджак. Или лучше телефон. А вообще-то просто продиктуй мне Эрединкин номер. И еще! Можно мы воспользуемся номером твоей электронной почты? Записав с Цириной помощью данные истца, Креван снова начал кусать карандаш, причем уже с гораздо большей ожесточенностью, так как теперь нужно было переходить к ответчику, о котором Креван знал лишь то, что зовут его Зигфрид Денеслев и что является он сынком некоего Эйка Денеслева, работает в прокуратуре и проживает в Вызиме. — Цири! — прибег к испытанному средству Креван, плохо, впрочем, представляя, каким образом ведьмачка может помочь ему на этот раз. — Как отчество Зигфрида? — услышав вопрос Кревана, Цири задумалась. — А пес его знает, — резюмировала наконец она. — А знаешь чего, я точно знаю того, кто знает, — вдруг оживилась она. — Томка Стенгерова — сто пудов! Потому что она его бывшая невеста. И адрес его, между прочим, тоже ей известен. И телефон. — Э-э, Цири… — Креван немного замялся, не решаясь озвучить девушке свою следующую просьбу. — Хошь, чтоб я к ней сбегала? Я влет! — угадала желание Кревана Цири. — Расспрошу, запишу и обскажу тебе все в лучшем виде. Потому что этот Зиги такой гнус, что мне не только добежать до Стенгеров не влом, но даже с Томкой пообщаться ради этого не коптит.***
— Значит так, Цири, я буду читать, а ты слушай внимательно, — наставлял Креван сидящую рядом с его кроватью ведьмачку, чья помощь в составлении шапки иска показалась эльфу столь неоценимой, что он решил привлечь девушку и к участию в дальнейшем действе. — Если что не так, сразу говори. Будем корректировать. — Давай, Авик, жги. Я вся внимание, — Цири сделала серьезное лицо и приняла соответствующую ситуации позу. — Значит, 18 июня сего года в 18.42 в местности под названием Кейрановские топи… — Авик, а откуда ты знаешь, что было 18.42? — перебила Кревана Цири. — Я специально время засек, — пояснил Креван. — Значит, Кейрановские топи, которые находятся во Флотзамском районе Элландерской области… — А что, ты думаешь, где-то в Темерии есть еще какие-нибудь Кейрановские топи? — вновь спросила Цири. — Нет. Но так принято — указывать место действия подробно. — Так тогда надо написать, что эти топи находятся между Биндюгой и Кейрановкой около старого эльфского моста — не путать с Новым Троллячьим… Бли-ин, Авик, а помнишь, как мы недавно там на камень наехали? Я тогда чуть не померла со страху. Думала, что Эредин затормозить не сумеет, и мы точно в какое-нибудь дерево впишемся. — Да. Это было… эмоционально, — согласился Креван. — Ладно, давай, чё там у тебя в иске дальше? — разрешила Цири. — В присутствии девяти свидетелей… — А почему девяти? — Сианну я не считаю, — уточнил Креван. — А, это я Эредина по ошибке за свидетеля сосчитала. А он ведь у нас потерпевший, — объяснила Цири. — Гражданин Зигфрид Денеслев… — Бли-ин, Авик, вот все-таки жаль, что ты то шоу у Васки пропустил, когда Зиги к ней прокрался с колготами на голове, а она его чепелой избила. — Да, жаль. Но что поделать, — развел руками Алаллак’х, а затем продолжил, — обвинил меня… — Как тебя, он же Эредина обвинил? — тут же встряла Цири. — Пишет как бы Эредин, — пояснил Аваллак’х. — Значит, обвинил меня в преднамеренном убийстве гражданки Сианны… — Это надо было такую дурь придумать, — покачала головой Цири. — Ава, а как ты думаешь, Эредин правда с Сианкой не спал? — Цири! — ахнул Аваллак’х. — Не, я ж не говорю, что он убил, но спать-то он с ней мог. — Я уверен, что Эредин с Сианной не спал, — сказал Креван. — Это хорошо, — с облегчением вздохнула Цири. — Данные сведения гражданин Зигфрид Денеслев распространил умышленно. Распространенные им сведения являются заведомо ложными, порочат мои честь и достоинство, подрывают репутацию… — Я думаю, в этом месте все в зале суда полягут со смеху, — заметила Цири. — А Стрегобор пять раз сверится с заявлением, чтобы убедиться, что оно точно от Эредина. — Пусть сверяется, — невозмутимо заявил Креван. — Клевета есть клевета. Да, мой сын не идеален, но возводить на него напраслину и обвинять его в том, чего он не совершал, я не позволю. — Зиги на его взъелся за то, что Эредин невесту у него увел, — сообщила Цири. — Ну то есть как увел. Эредин Томку всего токо раз и трахнул. На большее-то она ему нужна и не была. Что и неудивительно. Она так-то вообще-то страшненькая и никакущая, даром что председателева дочка. И вообще он это сделал мне назло. Чтоб я его приревновала. Думал, я тоже побегу по всяким там Карыгкам или Яррям. Но я-то умнее его оказалась, — Цири с достоинством вздернула носик и поджала губы. — Не побежала. — А, так значит, у нас и мотив имеется, — радостно потер руки Креван. — Личная неприязнь клеветника к потерпевшему. — Имеется! Еще какая! Он еще напал потом на Эредина. В драку то есть полез. — И чем закончилась драка? — забеспокоился Креван. — Да не волнуйся, Эрединка этого придурка даже пальцем не тронул, — поспешила унять тревогу Кревана Цири. — Зиги выполнял какой-то свой мудреный прием, не удержал равновесия, грохнулся, об асфальт приложился. Над ним вся ментура ржала. — Ага! Очень изумительно! У нас куча свидетелей, оказывается. Значит, указанными действиями гражданин Зигфрид совершил преступление, предусмотренное… и так далее. Вот, самое главное, — Креван поднял вверх палец, призывая Цири ко вниманию. — В связи с неправомерными действиями гражданина Зигфрида Денеслева мне был причинен моральный вред, заключающийся в претерпевании чувства обиды, стыда и возмущения! — Оба-на! — Цири какое-то время просто сидела молча, приоткрыв свой ротик буквой «о», и осмысляла только что услышанное, видимо, пытаясь уложить в голове образ Эредина, страдающего хотя бы от одного из трех перечисленных чувств. Из раздумий ее вывел голос Кревана. — Цири! — настойчиво вопрошал дотошный эльф. — Как по-твоему, во сколько нам нужно оценить Радины нравственные страдания? — Да если честно, Авик, дело-то гроша выеденного, то есть яйца ломаного не стоит. — Цири, честно — это значит, по закону. А по закону этот Зигфрид Эредина оклеветал. Вот пусть и отвечает. Авось в следующий раз это научит его держать рот на замке и прежде думать, а потом нести всякую околесную. — Научит Зиги? Авик, да ты сам-то в это веришь? — Верю, — убежденно кивнул Креван. — Вот ты идеалист, — скептически покачала головой Цири. — Да. Я верю в торжество справедливости и разума, — Креван посмотрел на Цири своими честными и чистыми аквамариновыми глазами. — Так сколько мы запросим с Зиги за моральный ущерб?***
Когда Аваллак’х и Цири закончили с иском, и Эурнейд позвала их и закончившего работу Карантира к столу, на Биндюгу уже начали спускаться неспешные июньские сумерки. И Креван с ведьмачкой, и Эурнейд, и вошедший в раж и выкосивший бурьян почти на всем подворье Карантир были довольны собой, проведенным с пользой днем и проделанной работой. Поэтому какое-то время они просто молча ели, и тишину нарушал только дружный стук ложек. Наконец Цири, ненадолго оторвавшись от еды, посмотрела в окно, затем перевела взгляд на часы и спросила: — Слушайте, а Эредин-то где? — У него дело какое-то было, — сказал Карантир. — Что за дело такое? Он ушел-то когда? А сейчас вон, вечер уже. — Он сказал, что насчет калыма пошел к кому-то договариваться, — соврал Карантир. — А к кому? — продолжала допытываться Цири. — Я не знаю, — пожал плечами Карантир. — Вроде в Калме… В Кейрановку, — быстро поправился он, сообразив, что Калмеведд может вызвать у Цири подозрения в связи с живущим там суккубом. — Ага, в Кейрановку, как же, — Цири однако оговорку заметила и конечно направила свои мысли в стандартном направлении. — К суккубу, небось, пошел. — Не, — старательно замотал белобрысой головой Карантир. — Я вспомнил. Радька как-то говорил, что денег бы надо подзаработать, чтобы материалы для дома выписать. А тут во Флотзаме ему один мужик и предложил: не хочешь, мол, подработать. — В каком Флотзаме? Ты же только что сам сказал, что в Кейрановке, — начала сердиться Цири. — Встретили мы этого мужика во Флотзаме, а живет он сам в Кейрановке, — терпеливо начал объяснять Карантир. — Вы? Так ты мужика этого тоже знаешь? — Не. С ним Радька договаривался. А я ушел сразу. У меня дела были. — И что за работа? — Не знаю. Эрединка не сказал. Да нам и не до этого стало. Папка же заболел. А сегодня, как приехали, Радька и вспомнил, что они с мужиком этим сегодня встретиться договаривались. — А почему он пешком пошел? — не сдавалась Цири. — Не знаю. Он мне не доложился. — Ну ла-адно, — Цири вновь посмотрела в окно. — Посмотрю, какой он явится. И что мне скажет в свое оправдание.***
Эредин вразвалочку шел по улице, заложив руки в карманы и слегка пиная камешек. Спешить ему было особо некуда, так как цель его путешествия — ресторан Кейран лишь недавно начал свою работу, а значит, по-любому Эредин успевал туда при любом раскладе. Проходя мимо двухэтажного дома под красной черепичной крышей, где, как он помнил, проживал Ортолан со своей супругой и ее веселыми подругами, Эредин слегка поморщился и даже было хотел свернуть на другую улицу, но его неожиданно окликнули. — Гуляем? Голос был знаком до боли и раздавался как раз из открытого окна на втором этаже навевающего неприятные воспоминания дома. Эредин поднял голову и увидел Филиппу Эйльхарт, улыбающуюся ему приторной искусственной улыбкой. — Чего тебе надобно, старче? — Эредин скривил в презрительной усмешке свои тонкие губы. — Ты на меня все еще сердишься? — таким же сладким до тошноты голоском спросила она. — Нет, что ты, — в тон ей ответил Эредин. — За что, помилуй? Ты всего лишь хотела закрыть меня лет на сто пятьдесят. Разве можно сердиться на такие мелочи? — Ну, милые бранятся — только тешатся, — вновь улыбнулась Филиппа. — Ты же понимаешь, что это было не всерьез. — Чё тебе от меня надо, а? — не выдержал Эредин. — Ты ж явно не просто так свое личико в окно вставила. Только не говори, что хочешь просто полюбоваться на мою неотразимую персону. — А почему бы и нет, — замурлыкала Филиппа. — Ты ж мужчина хоть куда. Глядя на тебя, у любой женщины глаз радуется. Он вспомнил эти слова, сказанные совсем недавно другой женщиной, так непохожей на Филиппу, в первую очередь тем, что об этой он забыл, едва ступив за порог ее дома, а о той будет вспоминать долго. Вспоминать и думать, а что было бы, если бы он остался с ней? Впрочем, ничего хорошего. Эредин с неожиданной злостью сильно пнул лежащий у его ног камушек, проследил, как тот, подскакивая, покатился по дорожке. — Да пошла ты, — он отвернулся и, уже не глядя больше на Филиппу, быстро прошел мимо. — Интересно-интересно, — пробормотала себе под нос Филиппа, задумчиво глядя ему вслед. — Что могло так пронять непробиваемого Эредина? О ком-то вспомнил, лапушка? И что-то мне подсказывает, что вряд ли о своей Цирилле Геральтовне. А это значит, что Эрединчик уже потихоньку от своей юной пассии бегает налево. Осталось только выяснить, к кому.***
Как ни странно, встреча с Филиппой всколыхнула в его памяти совсем недавние события: начало отношений с Цири, их первая ссора, веселый вечерок в компании трех магичек, дебош к Кейране… Казалось, это было так давно, а на самом деле не прошло и месяца. И вот он снова сердит на Цири и шагает по одной из флотзамских улиц к Кейрану. Все, как в тот раз, только с точностью до наоборот. Тогда он был пьян, сейчас — ни в одном глазу. В тот раз с Филиппой и подружками у них состоялась оргия, а сейчас он поспешил пройти мимо нее, стараясь даже не глядеть в ее сторону, потому что было просто противно (это ему-то, который никогда не испытывал неприязни к женщинам, если они были симпатичны и сговорчивы). Тогда он шел в кабак, чтобы повеселиться, напиться и побуянить, а сейчас собирался договориться о том, что будет следить в Кейране за порядком. И наконец, самое главное, тот его визит во Флотзам знаменовал практически начало их с Цири отношений, а этот, похоже, подводил их к окончанию. Было ли ему жаль? Эредин ловил себя на мысли, что нисколько. Он ведь с самого начала знал, что вряд ли у него и на этот раз получится что-нибудь серьезное. Он окончательно и бесповоротно убедился в этом после первой же их ночи в Кейрановке, но почему-то на этот раз тянул и тянул безнадежные и ненужные ему отношения с очередной нелюбимой женщиной, пытаясь обмануть себя и ее, связать воедино то, что связать невозможно. Правда, сама Цири еще не знает, что между ними все кончено. Хотя как может быть кончено то, что и не начиналось? Он обманул очередную глупышку, а она поверила. Приклеилась к нему и не хочет отпускать. И что ему с ней делать? Бежать от Цири? Куда? Во Флотзам или в Вызиму к новой любовнице? А может, все-таки вернуться домой и прямо сказать ведьмачке, чтобы не питала больше ложных надежд, забыла о нем и подумала о ком-нибудь другом? Но сейчас это бесполезно. Ничего, кроме крика, слез и скандала он от Цири не добьется. А ему этого так не хочется. Но что с ним все-таки такое? Ведь раньше ему всегда было наплевать, он расставался со своими пассиями легко и бездумно, никогда ни о чем не жалея. Его не трогали ни их мольбы, ни слезы, ни угрозы — он просто разворачивался и уходил, не обращая внимания на слова, что неслись ему вслед. Видимо, что-то изменилось? Или изменился он сам? Откуда это мерзкое чувство не вины, не сожаления, а чего-то непонятно щемящего… Может быть, жалости к бедной глупой девочке, погнавшейся за недостижимой мечтой, а получившей пустышку в красивой обертке. Он сам, как сказочная жар-птица, поманил, увлек, ослепил блеском и красотой золотого оперения, мелькнул перед глазами — и нет его. А в руках осталось лишь золотое перо, на которое теперь хоть век гляди и вспоминай, и плачь, и кайся. Обуреваемый этими невеселыми мыслями, Эредин и не заметил, как дошагал до ресторана. — Нормально вообще, — пробормотал он себе под нос. — Еще немного — и стану, как батька, пребывая в вечной рефлексии и благородной рассеянности не сразу буду соображать, где я, кто я и зачем я здесь. Эредин тряхнул головой, будто отгоняя морок, и, окончательно выкинув из головы скорбные думы, направился к дверям заведения. Едва переступив порог, он уперся взглядом в массивную фигуру Лето — ведьмака и будущего коллегу и сменщика Эредина, который работал в Кейране охранником, заняв место пришедшего в негодность голема. Надо сказать, выглядел Лето довольно устрашающе. При том, что ростом он был гораздо ниже Эредина, тем не менее, шире здорового, крепкого, мускулистого и широкоплечего эльфа этот Лето был раза в полтора. Кто знает, каким образом ведьмак приобрел такую внушительную мускулатуру — накачал упражнениями или надул стероидами, а может, это была его природная ведьмачья особенность — ведь все равно у этих ведьмаков-мутантов организм отличался от нормального людского, эльфьего или краснолюдского. В любом случае, мериться силами с Лето желающих не находилось. Хотя краснолюды поговаривали, что на турнире по арм-рестлингу, который не так давно проходил в Вызиме, Геральту удалось выиграть у Лето, кто говорил, что легко, а кто говорил, что все-таки в упорной борьбе, но при этом факт оставался фактом: крепкий, жилистый и сухощавый Геральт на поверку оказался сильнее и выносливее массивного, но, видимо, более рыхлого Лето. Впрочем, Эредину не было до всего этого дела. С Лето он до этого никогда не пересекался, а сейчас, явившись в ресторан, эльф имел самые мирные намерения. И Лето, похоже, об этом тоже знал, потому что встал навстречу Эредину и протянул руку для приветствия. — Здоров! Никак решил до срока меня подменить? — весело пробасил он. — Ну не то чтобы, — усмехнулся в ответ эльф, пожимая массивную, похожую на окорок, руку. — Но думаю, что с понедельника я, пожалуй, выйду. — Это не может не радовать! — разулыбался Лето. — Я думал, мне еще восемь с половиной дней бдить, а оказывается лишь ночь простоять да день продержаться. Ща я Адама позову и с удовольствием сообщу о твоем желании ударно потрудиться. А ты проходи пока, присаживайся за служебный столик рядом со входом. Можешь заказать поесть и выпить. Бесплатно за счет заведения пока наверное не предложим, но скидку сделаем. В это время со второго этажа в вестибюль спустилась официантка — худенькая, коротко стриженая девушка, в которой Эредин сразу признал бывшую подружку Цири. Мистле — Эредин и имя ее, как ни странно, вспомнил — неприязненно посмотрела на эльфа, ее взгляд встретился с его — пристальным, цепким, оценивающим… Девушка быстро отвела глаза, неловко перехватила пальцами пустой поднос, который держала в руках и поспешила скрыться за дверью служебного помещения. — Знакомая? — осведомился Лето, от которого не укрылся обмен взглядами между Эредином и Мистле. — Подруга. Не моя, правда. А Цири. — А. Твоей девушки. Ревнует? — Ага, — кивнул Эредин, решив не уточнять, кто в их треугольнике кого и к кому действительно ревнует. Пройдя в главный зал и устроившись за столиком, Эредин не без удовольствия заметил стоящего рядом со стойкой Кайлея. Тот тоже увидел своего недруга и лицо его стремительно скислилось. Эредин же, напротив, растянул губы в широкой и радушнейшей улыбке. Тем временем, Гиселер, у которого с Эредином друг к другу не было взаимных претензий, подошел к эльфу: — Привет, — вежливо и осторожно поздоровался он. — Ты по делу или так зашел? — И по делу. И пожрать заодно. Чё там у вас… у нас есть помясней и повкусней? Да расслабься ты, не буду я скандалить и драться. И заплачу, как полагается. Я что, дурак, по-твоему, работы себя лишать. Гиселер лишь молча кивнул и отошел от стола. Эредин осмотрел зал. За столиком в углу он увидел сладкую парочку — по красной бандане эльф узнал своего соседа Йорвета, а его спутницей была, разумеется, Рианнон. На их столике, создавая романтично-интимную обстановку, горела свечечка, в бокалы было налито красное вино, а в специальной вазе для цветов стояли розы. — Ахренеть, — тихонько восхитился Эредин. — Йорика прямо не узнать стало. Такой галантный кавалер теперь. Костюмы носит взамен вечных треников с растянутыми коленками, вино пьет вместо водки, цветочки даме своего сердца дарит. Интересно, что такое важное они отмечают? — Это ты про кого? — спросил подошедший к столику Адам, которого Лето оповестил о том, что с ним хочет поговорить Эредин, на которого неожиданно накатил приступ трудолюбия. — Ну вон, смотрю — Йорик со своей сидят, празднуют что-то. — Неделю со дня их знакомства, — сообщил Адам. — О как! Да-а, бедный Йорик, — покачал головой Эредин. — Все, спекся мужик. Галстук, вино, цветочки, сюси-пуси по каждому поводу и танцы с бубнами вокруг бабы — значит, не за горами ЗАГС и эльфята. — Ну и что в этом плохого? Йорке уже бы и пора. Наоборот повезло ему, что с Рианнон они сошлись. — Повезло-повезло, я ж не спорю. О! А это еще кто? — Эредин обратил внимание на парочку, сидящую за столиком в другом углу. — Мильва и Кагыр? Эти чего отмечают? — Победу над вампирами, — с усмешкой сказал Адам. — Точнее, Мильва пытается убедить Кагыра, что есть победа, а вампиров, соответственно, больше нет, а Кагыр, наоборот, уверен, что вампиры продолжают жить среди нас, следовательно о победе говорить пока что рано. Я краем уха их беседу слышал — чистый бред. Ну Мильве-то понятно, по долгу службы положено, поэтому хочешь-не хочешь, а приходится слушать всю эту ересь, а вот Карыгка разошелся не на шутку, сыплет терминами, как заправский вампировед. — Ну-ну, — кивнул Эредин. — Пусть побеседуют. Дело молодое… — Ха, — Адам усмехнулся. — А может, ты еще и прав. И дело тут не только уже в вампирах. Они, между прочим, за неделю уже третий раз приходят. До-олго сидят. Воркуют так полюбовно. Если бы сам не слышал, о чем именно, так и не подумал бы, что у них деловая встреча. — И Лютик опять с Присциллой тут, — заметил Эредин. — Что-то я все время как ни захожу, так на него нарываюсь. Откуда, интересно, у скромного заведующего клубом столько денег, чтобы по кабакам ходить? — У него типа абонемента, — раскрыл секрет Лютикового транжирства Адам. — Мы его бесплатно кормим в счет того, что он нам оформление ресторации делал. Когда договаривались, думали, что выгодная сделка, типа много ли этот хвощ проест? Кто ж знал, что он сюда почти каждый день, как на работу, ходить будет да еще окажется на изумление прожорливым. Прямо аж до слез. — До ваших слез, — решил уточнить Эредин. — Ну разумеется, не до Лютиковых. Он-то, паразит, хорошо устроился. Но, как говорится, давши слово — держись. Нам репутация дорога. — А куда вы, кстати, Искру дели? — спросил Эредин, вновь провожая взглядом Мистле, которая появилась в зале. — Искра приболела малость. Так Мистле за нее вышла как раз сегодня и завтра, а на следующей неделе — уже ее смена. Я старался так подгадать, чтобы ни Кайлей, ни Мистле с тобой в смене не стояли. Ну сам понимаешь, не очень хорошо, когда в рабочие отношения вплетается что-то личное. А тут выходит, что одному ты морду набил, у другой подругу увел. — Ну да, — согласился Эредин. — А я вот как раз пришел сказать, что с понедельника готов на работу выйти. — Ты же сказал, через две недели. — Ну, я передумал. То есть, за неделю с делами справился. Специально ради вас старался. — Нет, ты не подумай, я только «за», — поспешил заверить эльфа Адам. — А уж Лето как рад — это словами не передать, что у него наконец-то будет полноценный недельный отдых. А так мы дату в договоре быстренько поменяем — и приступай. — Адам, а ты еще говорил, что хату мне предоставишь, — напомнил Эредин. — Если тебе надо… — Надо. И желательно прямо сейчас. Вот уже сегодня. — О. Это ты задачи ставишь, — Адам несколько растерялся от напора Эредина. — Я сегодня-то не готов. — Адам, вот так надо, — Эредин прижал ладонь к горлу, показывая, как жизненно необходима ему сегодня свободная квартира. — Ну-у, в принципе, я могу дать тебе ключ. Только учти, что соседкой у тебя будет Горгоновна. Поэтому с девками поаккуратней и потише. И если пить будете, песни не орите, а то она завтра же жаловаться побежит. — Ладно, Адам. Я тебя понял. Обещаю, что буду вести себя прилично. А ты настоящий друг, — с этими словами Эредин одобрительно и от души хлопнул администратора по плечу, так что Адаму показалось на секунду, что его сейчас вдавит в стул. А Эредин радостно продолжил: — Вот сейчас поем и пойду обживать мой новый дом.