***
— Ну, и что мы имеем? — спросил Талер, с тоской обозревая территорию пустыря с прилегающим к ней участком дороги, огороженную на время следственных мероприятий столбиками с натянутыми между ними красно-белыми полосатыми лентами. — Для начала, кровищи на три больницы и куча всяких следов, — сказал Геральт, привлеченный как всегда в роли эксперта. — Что можешь сказать насчет крови? — Надо отдать Регису на анализ. Хотя откуда взялась та, что на дороге, мне понятно. Вот тут кто-то упал, а на дороге оказался камешек — маленький, но острый, поэтому упавший не ушибся, а поранился, скорее всего рассек бровь или лоб — крови натекло довольного много. Есть еще кровь, разбрызганная каплями по дороге. Как будто кого-то били. Этот кто-то несколько раз падал. Там, где он лежал, крови больше. Судя по отпечаткам в пыли, порезавшийся о камень и сбитый с ног — персоны разные. Значит, можно с большой долей вероятности сказать, что и кровь на дороге принадлежит разным людям. Или эльфам — расу я по виду крови не определяю. Но правильность моей гипотезы подтвердит только лаборатория. — Двое дрались? — На самом деле трое. Женщина и двое мужчин. Хотя тут мешанина из следов, но можно кое-где найти более-менее целые и четкие отпечатки и по ним разобрать, что есть следы совсем небольшие, — Геральт раскрыл ладонь, максимально вытянув пальцы. — Ну, побольше, конечно, моей ладони, размер тридцать шестой-седьмой — максимум. Есть огромные. С этим как раз проблем не будет, потому что товарищей с примерно таким размером у нас во Флотзаме и окрестностях всего четверо. И здесь были точно не Имлерих, не Каря и не Ге. — Эредин? — полувопросительно-полуутвердительно сказал Роше. — Вне всяких сомнений, — подтвердил Геральт. - Ну разве что я чего-то у себя дома, то есть во Флотзаме и окрестностях, не знаю. — А третий? — спросил Талер. — Мужчина роста… я бы сказал, с тебя примерно. И комплекции твоей. И к тому же блондин. — Блондин? Это ты откуда знаешь? — удивилась Мильва. — Так тут повсюду волосы. Тонкие светлые. Довольно длинные. — Так может, это девушки? — предположил Роше. — Нет. Девушка темно-русая. — Пока все сходится, — кивнул Роше. — Что сходится? — Ну, Мистле и Сорель в больнице. И маловероятно, что это они друг друга так отделали. — Почему бы не спросить у них, что тут произошло? — поинтересовался Геральт. — Потому что Мистле странным образом ничего не помнит. А Сорель до сих пор без сознания. — Вы же не думаете, что это Мистле его так отколотила? — Нет, конечно. Но мало ли, — пожал плечами Роше. — Эредин избил Сореля, — констатировал Геральт. — Но зачем? — То есть вариант, что Эредин избил Мистле, ты не рассматриваешь, — спросил Талер. — Конечно нет. Это чушь полная. Эредин не образчик добродетели, но с женщинами он предпочитает спать, а не бить их. — Тут ты прав, на женщин у него поднимается явно не рука, — с усмешкой заметила Мильва. — Значит, расклад примерно такой: Мистле подралась с Сорелем, а Эредин опять пришел на помощь даме в беде, — констатировал Роше. — Благородный Эредин, — снова усмехнулась Мильва. — Но похоже, так. — Ага. Но токо в рот мне ноги, объясните кто-нибудь, на хуя Мистле драться с Сорелем? Но даже это еще ладно, допустим, повод для конфликта всегда можно найти. А вот что они оба здесь делали в такое время? И не говорите мне, что один и вторая решили тут просто погулять. — Вопрос, — задумалась Мильва. — Кстати, я вам еще не все рассказал, — подал голос Геральт. — Ты нашел что-то еще? — Да. И то, что я нашел, мне во-первых, не нравится… — А во-вторых? — спросил Талер, так как Геральт замолчал, видимо обдумывая что-то. — Короче, там за кустами есть площадка с вытоптанной травой. Причем, по свежему, — сообщил ведьмак, видимо, сначала решивший изложить факты и только потом уже их интерпретировать. — Этой ночью? — Вполне может быть. А посредине площадки ямка, неглубокая, но совсем свежая. Диаметром примерно… с городошную биту. — То есть ты хочешь сказать, что этой ночью тут, помимо этой троицы, был кто-то еще? — Как минимум двое. Хотя… — Что? — Я бы сказал, что трое. Но небольшая странность. У двоих из них обувь совершенно идентичная. — Ну и что? — пожала плечами Мильва. — Мало ли народу с одинаковыми размерами? — Не просто размер, а именно сама обувь. Мало того, что эти две пары абсолютно одинаковы, но их совершенно точно носит один и тот же человек. — Характерно стерта подошва? — догадался Талер. — Именно. — Почему ты решил, что пары две? Может, наследил один и тот же, который топтался тут в разных направлениях? — Потому что в противном случае придется предположить, что-либо у нашего загадочного следильщика три ноги, либо он умеет летать. Я прошел по следам чуть дальше, чтобы определить, откуда пришли эти таинственные любители топтать траву на пустыре. Так вот, на мягком песке у ручья отчетливо видны три отпечатка, а четвертый — чуть поодаль, там, где уже начинается трава, будто кто-то из этих двоих сделал широкий шаг. Причем, следы ведут только в эту сторону, значит обратно они ушли другой дорогой. — Ладно, над этим я подумаю, — поправил очки Талер. — А можешь что-то сказать об этих таинственных гражданах? — У всех троих обувь мужская. — Но? — Талер посмотрел на Геральта, ожидая новых откровений. — Пока это все, — развел руками ведьмак. — Извини, но и мои способности не безграничны. Я могу присмотреться к отпечаткам у ручья. Но чудес особо не жди. Да, вот еще одно. У одного из этих трех здесь вероятно пошла носом кровь. На траве рядом с ямкой несколько засохших капель.***
— Ребят, пока вы бродили по Флотзамским задворкам и глотали в буквальном смысле пыль дорог, мы выкопали для вас алмаз, — похвасталась Бьянка. — То есть? — насторожилась следственная бригада. — У нас есть свидетель! — с торжеством произнес Фенн. — О! Это действительно здорово, — обрадовалась Мильва. — И где же он? — Его Тринадцатый и Силас на улице караулят, — призналась Бьянка. — Потому как держать его тут… Уж очень он ароматный. Благоухает так, что сил нет. — Бомжара местный, — пояснил Фенн. — Утверждает, что спал в кустах на пустыре и все видел. — Во сне? — хмыкнул Роше. — Или он онейромант как наша кейрановская Корина Ольхова-Тилли? — Да не, к моменту событий он как раз проснулся, — пояснила Бьянка. — И вот теперь готов дать показания. — А где вы его откопали? — поинтересовался Талер. — Сам пришел. Сказал, что слышал про страшное убийство и готов помочь следствию. Вывести убивца на чистую воду. Не задаром конечно. Хотя свой гражданский долг он в полной мере осознает и понимает, что за то, что он способствует торжеству справедливости, ему никто ничего не должен. Но от чекушки он бы не отказался. А если уважаемые стражи правопорядка расщедрятся на поллитра… — Я даже думать боюсь, что в этом случае он нам расскажет, — закончил мысль Талер. — Ну ладно, давайте вашего свидетеля. Послушаем, что он готов нам поведать за чекушку.***
— Ну это я, значить, лежу-полеживаю, сплю, — начал рассказ свидетель — мужчина неопределенного возраста и внешности, наряженный, несмотря на летнюю жару, в теплую куртку с полуоторванным рукавом и местами торчащим из порванной болонии синтепоном, грязнущие брюки, которые можно поставить стоймя, и помнившие лучшие времена женские босоножки, которые были малы мужику размера на три как минимум. — Слышь, начальник, а покурить-то дай, — обратился он к Талеру. — Может, лучше поесть? — спросил следователь. — Не, еда нам так особо без надобности. Еды у нас есть. С едой водки надо много. А нам ее в потребном количестве где взять? Негде. Не продают нам чего-то ее без денег. Черствые люди, бесчувственные, не понимают, что душа-то горит. И трубы тоже. Так что у нас своя метода потребления. Вот на затяжечку — оно ж другое дело совсем. Курнешь, хлебнешь — и сразу хорошо-о, — мужик блаженно закатил глаза. — Ты давай-ка к делу, — перебил мужика Талер. — Что ты нам про случившееся на пустыре поведать хочешь? — А, ну значить, лежу, сплю. Под кустом, значить. И тут крик, шум, визг. Я пересрал. Думал, облава опять. А я-то че, лежу, сплю, никому не мешаю. Но потом глядь — не облава. Девка. — Что за девка? — Ну-у такая приличная. Нарядная. — В смысле? — Футболка на ней была такая… с рисунком. Нарядная. И сама девка такая… приличная. — Это все, что ты можешь сказать о девушке? — Я ж ее вблизя-то не рассматривал. Ну так она на вид вроде как пацан. Но девка. — Почему как пацан? — Плоская. Стриженая. Я сначала подумал: пацан. Потом смотрю — девка. — Ладно. Что было потом? — А потом подбежал мужик. Я сначала думал — тролль. Потом смотрю, не. Мужик. — Почему тролль? — Здоровый уж очень. Токо это не тролль был, а ельф. Черный. Очень страшный. Я затаился, подумал, что убьет. — Да ты-то ему на кой? — удивился Талер. — Хто ентих ельфов знает. Они же бешеные. — Что еще про мужика можешь сказать? — Ниче. Я все уже сказал. Я его тож не рассматривал. Лежал в кустах и взглянуть туды боялся. — Ладно. Что девушка и мужчина делали? — Ругалися. Орали друг на друга. Ох, ебическая сила, как они токо друг дружку ни называли. А потом мужик к бабе-то полез. Она завизжала — у мене ухи заложило ижно. Но смотреть я не перестал — интересно же. Думаю, трахнет он яе или дальше будут драться? Но тут появилось третье лицо. — Откуда оно появилось? — А я знаю? Я за этой парочкой наблюдал. И вообще, темно же было, во, руки вытянутой не видать. — Если руки не видать, как ты их-то рассмотрел? — Дык фонарь же ж горел. Ну они в аккурат под фонарем там и ругались, и дрались. — Очень удобно, да? — заметил Талер. — Что? А, ну да. Я еще и подумал: во как они хорошо стали-то. Все видать мне, знай себе смотри спектаклю. — И что дальше в спектакле было? — Мужик подошел, спросил натурально: типа, че у вас тут. — Девка завизжала, мол, помогитя, насилують. А этот тролль сказал, мол, иди своей дорогой, если в рыло получить не хошь. — Мужика можешь описать? — Ну ростом примерно с тебя, тощой такой. Светлявый, волос длинный. Я сперва ваще подумал: баба. Потом смотрю: не-а, не баба. Мужик. — И что стал делать тощий мужик? — За бабу начал заступаться. — Какое однако благородство и самопожертвование. Вступиться за незнакомую женщину да еще пойти против мужика, здоровенного, как тролль, — поразился Талер. — Ну дык вот и я про то ж подумал. Ижно ахнул, как увидел: типа, мужик, да куды ж лезешь, он же прибьет тебя с полпинка. — Ну ладно. Начал заступаться. И дальше что? — Ну, задрались оне. Девка опять стала кричать… Шо ж вопила-то она? — Может, по имени кого-то из них назвала? — Да! — оживился бомжара. — Кричала: «Сопрел, беги, он тебе убьет!» — Сопрел, значит, — Талер в раздумьи поправил очки. — Так, выходит, девка-то с этим мужиком были знакомы, раз она его по имени называла? — Ну выходит, знакомы. Я-то сначала подумал: ничё себе, мужик за незнакомую девку с троллем уперся. А потом смотрю, а ни фига, они знакомы оказывается. — Ну и как драка-то? — в нетерпении спросил Талер. — Ну-у так… — неопределенно дернул плечом бомжара. — Че, драка как драка. — Чья взяла-то хоть? — Чего? — Кто кого побил в итоге? — А, так это вы сами, небось, знаете, — бомж с подозрением и искоса посмотрел на Талера, будто ожидая какого-то подвоха. — Да мы как раз не знаем. Поэтому мне нужно очевидца послушать. Если б я сам все знал, на хрена б ты нужен был. — Ну девку ударили. — Кто? — Тролль, конечно. Он очень злой на нее был. Обзывал мажьей подстилкой. — Так тролль-то девку приревновал, что ли? — Ну, а то! Я сначала думал, что они так просто ссорятся. Потом гляжу, нет. Ни хуя не просто. Из ревности. — Хм, интересный поворот, — Талер снял и протер очки, подслеповато щурясь посмотрел на свидетеля, затем вновь водрузил очки на их привычное место. — Излагай дальше, — попросил он. — Чего? — не понял бомж. — Рассказывай, говорю, что было после того, как тролль ударил девушку. — Упала она. А кто б не упал после такого удара. И осталася лежать недвижима. — То есть без сознания? — Да я-то сначала ваще подумал, что он яе убил. А потом гляжу — не, не убил. Живехонька она. — А как ты понял, что она жива? — Ну дык… — свидетель задумался. — А, ну да, она же защитника свово подбадривала. — А при чем тут тогда страшное убивство, про которое ты спешил нам рассказать? Или ты до него еще не дошел и оно будет позже? — Про убивство? Я? Да? — удивился бомж. — Что-то это, знаешь, у мене помутнения в рассудке часто вот посленнее время бывают. Особливо, ты знаешь, с утрины. — Когда без опохмелу, — предположил Талер. — Ну, — согласился бомж. — Так ты сейчас показания даешь с опохмелу или без? — С опохмелу, а как жа. Я ж вот на человека-то, по-твойму сейчас что, не похож? Похож, — ответил сам себе бомж, так как сообразил, что Талер на этот простой и естественный вопрос ответить с ходу явно затрудняется, так как боится не угадать. — Изгаляю внятно, складно, как на духу. — Да, достаточно внятно, — согласился Талер. — Изгаляешь. — Чё? — переспросил бомж. — Дальше давай. — А дальше че, тролль этому в морду, этот троллю в морду, потом тролль этому, потом этот троллю. — Хм, любопытно. И долго они так по мордасам друг друга лупцевали? — Достаточно долго. Я счет времени потерял. — А потом? — Этот ударил тролля, тролль упал… — Погоди-погоди. Точно так было? Не наоборот? — насторожился Талер. — Точно, — убежденно кивнул бомжара. — Я сначала подумал, что наоборот, но потом гляжу — точно. — Мистика какая-то. Ну ладно. Тролль упал, и что было дальше. — Мужик постоял и… — тут свидетель крепко задумался, видимо мучительно вспоминая, чем же занялся мужик после столь славной победы. Талер его не торопил, терпеливо ожидая, когда же на свидетеля снизойдет озарение. — Вспомнил я, кто кого убил, — выдал наконец бомж. — Я весь внимание. — Тролль мужука же! Потому что мужик постоял — и умер, — радостно провозгласил бомж. — А после этого тролль наконец смог спокойно и без помех изнасиловать девку. Вот так было дело. — Ясно, — кивнул Талер. — А мужик-то точно умер? А то может, ты токо думал сначала, что он умер, а потом поглядел, а он ничё, жив. — Точно. Помер. Вот как мы с тобой сейчас. Ну, наоборот, то есть. Лежал — и ни кышь, ни мышь. Тролль девку насиловал, та визжала, а этот нет чтоб там встать, посмотреть, чё рядом с ним делается — не-а, лежит себе, как так и надо. Я ведь даже на всякий случай сначала еще подумал, может, он все-таки жив, а потом гляжу — не, падла, помер. — А изнасилование ты видел? — спросил Талер. — Да. То есть нет. Тролль девку унес в кусты, там уже насиловал. А я подходить-то побоялся, хотя посмотреть очень хотелось. — А как ты догадался, что он ее именно насилует? — Дык она ж орала резаным голосом: «Эредин, давай исчо!» — А тебя не смутило, что те, кого насилуют, обычно так не орут. Точнее, орут, но не это? — осторожно спросил Талер. — Да мне-то почем знать, что они там орут? — неожиданно обиделся бомж. — Меня-то самого ни разу не насиловали. Я и то сначала подумал, что может, не насилует, а потом слышу — не-е, все в порядке, насилует. — Ладно. Так, выходит, тролля звали Эредин? — Ну так девка орала. — И что было дальше? — Уполз я оттедова. Не дождался конца. А смысел? Все равно ничего не видать. Расстройство токо одно. — Ясно. Ну что ж, осталось уточнить всего один вопрос, — сказал Талер, поднимаясь со стула. — Для этого тебе придется пройти с нами на место происшествия и указать тот самый куст, под которым ты ночевал. — Это ты мне что, не веришь, что ля?! — возмутился бомжара. — Да как раз наоборот. Еще как верю. Поэтому и прошу показать, откуда ты наблюдал за дракой и изнасилованием. Следственный эксперимент проводить там будем по твоей наводке. — А-а, вон что. А то я сейчас было подумал, что не верите, — все еще с подозрением сощурился бомж. — А ты получше погляди — и поймешь, что все совсем наоборот, — уверенно произнес Талер.***
Следственная бригада в сопровождении верных Фенна, Силаса и Тринадцатого и возглавляемая бомжарой-свидетелем прибыла на место происшествия. Главный свидетель был торжественно запущен за ограждение и ему было предложено внимательно осмотреться и узнать среди кустов, буйно и во множестве разросшихся по пустырю, тот самый, заветный и единственный, облюбованный им вчера вечером для ночлега. Бомжара повел окрест затуманенными очами, произвел рукой широкий величавый жест и глубокомысленно изрек: — Ну-у какой-то из ентих. — Из каких ентих? — решил уточнить Роше. — Из их из всех. Оне ж кусты-то на онно лице уси. Дык хуй его таперя разберет, который тот. А вводить в заблуждение следствие я правов не имею. Ибо понимаю, насколько это важно. — Не помнишь, значит, — резюмировал Талер. — Нии, — усиленно замотал головой бомж. — Ну что ж, на нет и суда нет. Жаль, жаль. Фенн, отведи его в отделение, пусть там до конца оформят протокол дачи свидетельских показаний, и потом наш ценный свидетель может идти на все четыре стороны. Фенн кивнул и посмотрел на бомжару: — Пошли обратно в отделение, подпишешь свои показания — и можешь гулять. — Дык, а вознаграждение мине рази не полагается? — забеспокоился бомж. — Какое еще тебе вознаграждение? Ты всего лишь выполнил свой гражданский долг — посодействовал в установлении личности убийцы и насильника. Че теперь тебе талоны на молоко выписать? — Нахуй мне твое молоко! Ты же власть. Вот скажи ентим грымзам из ларька, чтоб отпустили мне поллитра на долг. Я ж честный гражданин, со следаком теперь знаюся, я ж отдам, пусть во мне не сумлеваются. — Иди уже! — Фенн начал терять терпение. — А то я грымзам скажу, чтоб и за деньги тебе ничего не продавали! — Вот так, везде обман. А ить обещали, что рады мне будут. Нет в вас ни в ком ни чести, ни совести, ни жалости. Таким образом, бубня и препираясь, бомж и Фенн потопали по дороге. Когда же они удалились на достаточно большое расстояние, Талер подозвал к себе Силаса. — Послушай, сейчас пойдешь за ними. Дождешься, когда бомжару отпустят и незаметненько, осторожненько проследишь за ним. Куда пойдет, с кем будет встречаться. Не упускай его из поля зрения. И старайся, чтобы он тебя не видел. В общем, нужна твоя обычная аккуратность и сообразительность. — Понял, — кивнул Силас, отправляясь вдогонку за Фенном и его подопечным. — Талер, ты объяснить ничего не хочешь? — сказала Мильва, когда Силас ушел. — Знаете, ребята, может я уже старый и профессионально деформированный, но я не верю в провидение, которое, как фокусник из рукава вдруг достает и подсовывает мне вездесущих и сознательных свидетелей. Вот понимаете, прям ниоткуда взял и нарисовался, вырулил, как рояль из тех кустов, под которыми он якобы спал. И место-то он стратегически верное выбрал, и проснулся, главное в нужный момент, чтобы все увидеть и запомнить — и сразу бегом к нам, докладать. Ну вот видали вы такое чудо-волшебство? — Ты ему не веришь? — спросил Роще. — Ну-у, то, что он рассказывает, совершенно не вписывается в картину происшедшего. — Которую нарисовал ты, — заметила Мильва. — А тебе не кажется, что ты делаешь ошибку? Подгоняешь факты под свое видение случившегося, а не наоборот, выстраиваешь объективную картину на основе фактов. Ты выдаешь гипотезы за факты. — Уж лучше у меня будет черновой набросок, так я хотя бы буду примерно знать, что мне надо подтвердить или опровергнуть. А если я не буду знать, чего я хочу и что ищу, то так и просижу целую вечность, глядя на разрозненные кусочки паззла, не имея понятия, какую картинку из него можно собрать. То, что нам сказал это бомжара — это слова, а не факты. Вот факты я вам сейчас предоставлю. У вас ведь с Роше хорошее зрение? — Не жалуюсь, — отозвался Роше. — Тогда идите во-он к тому кусту, он ближайший к месту драки. А ты, Тринадцатый, иди и включи фонарь, а потом присоединяйся к своим коллегам. Стоило Тринадцатому исполнить указание Талера, как из-за куста, рядом с которым стояли Мильва и Роше донесся слаженный возглас: — Черт! — Ёптить! — А теперь скажите мне, остроглазые мои, смогли ли бы вы ночью при таком скудном освещении рассмотреть рисунок на черной футболке Мистле? Нет, для чистоты эксперимента мы можем провести его в ночное время… — В этом нет необходимости, — покачала головой Мильва. — Все и так понятно. — Мне не понятно, — Роше потер виски. — Сидя под кустами, он не мог разглядеть в деталях, как была одета Мистле. Но он ведь точно описал ее форменную кейрановскую футболку, в которой она была в момент нападения. Так где же он действительно был, когда все это случилось? — Да где угодно, — хмыкнул Талер. — И это абсолютно не важно. Главное, что его точно не было здесь. И вот за это я тебе ручаюсь. — У тебя есть еще факты? — спросила упрямая Мильва. — Да, правда с ними уже надо включить логику, по минимуму, но все-таки. — Ну давай, излагай. — Как ты думаешь, мог ли Геральт, облазивший и обнюхавший тут каждый стебелек, расслеповавший потертости на подошвах, оставивших следы на песке, маленькую ямку в траве и капельки засохшей крови на листике подорожника, не заметить логова бомжа, который провалялся под кустом всю ночь? — Не заметить не мог. Но теоретически он мог нам об этом не рассказать, — предположила Мильва. — Не-а. Когда мы просим Геральта осмотреть место происшествия, он действительно просто смотрит и докладывает обо всем, что нашел. Возможность делать выводы он предоставляет нам. — Да, действительно. С этим не поспоришь. — Едем дальше. Никто из вас не будет спорить с тем, что Эредин физически очень сильный мужчина. — Зачем спорить с очевидным, — фыркнула Мильва. — И как тогда, скажите вы мне, возможно, чтобы Эредин и Сорель мало того, что махались на равных, так еще Сорель смог сбить Эредина с ног? Ведь по словам нашего наблюдательного и зоркого свидетеля дело было именно так. — Теоретически, конечно, возможно. Ну если бы Сорель, к примеру, был каким-нибудь мастером боевых искусств, а Эредин не был бы... Эредином, — задумчиво изрек Роше. — Но поскольку имеем мы то, что имеем, я не представляю, как практически Сорель смог бы справиться с Эредином. — М-да. Слишком многое из сказанного не лезет не только в твою картину случившегося, а… Оно действительно вообще ни в какие ворота не лезет, — покачала головой Мильва. — Как итог, что мы имеем? — развел руками Талер. — Вранье, — резюмировала Мильва. — Причем от первого до последнего слова, — добавил Талер. — Вопрос: зачем бомжу врать о том, что его вообще никаким боком не касается? — сощурился Роше. — Ответ: потому что его кто-то об этом попросил. Естественно, не задаром. А за что? — За чекушку? — попробовала угадать Мильва. — Пожалуй, — согласился Талер. — Он оговорился, что с утра опохмелился. Но выглядел он вменяемым. То есть доза была небольшой. С поллитры он бы либо по своей Алмазной кренделя с песнями выписывал, либо дрых бы, счастливым пьяным сном. А он мало того, что дошел до нас, так еще довольно складно смог прозвонить свое вранье. — Чтобы попробовать определить заказчика, можно поплясать от его же вранья, — сообразила Мильва. — Кого он в рассказе топил, а кого выгораживал. — Ты абсолютно права. Надо разложить его брехню по косточкам, и тогда можно будет сделать какие-то наметки. Но вообще я очень надеюсь на Силаса. А главное, на Региса, который возможно даст нам ответ, что за тип топтался ночью по пустырю и копал подозрительные и загадочные ямки.