***
— Слышь, ты, — Эредин сплюнул на пол травинку, которую он только что держал во рту, и наклонился к окошечку дежурного на входе в Отделение Флотзамской полиции. — Как мне Талера найти? — А у вас пропуск есть? — Какой еще пропуск? Ты чё, не видишь, я ж потерпевший! — возмутился Эредин. — У меня важные сведения для следствия. А ты мне препоны чинить собрался? Ты это что, споспешествуешь преступному элементу? На чью мельницу воду льешь, оборотень в погонах? — Что там у вас? — на КПП выглянула Бьянка. — Здравствуй, Эредин, — кивнула она эльфу. — Ты к Талеру? Погоди, я его сейчас вызову. Следователь спустился к эльфу быстро. Эредин даже не успел основательно задуматься над дилеммой, скоротать ли ему минуты томительного ожидания в болтовне с Бьянкой или погнобить незадачливого дежурного, как увидел сбегающего по лестнице Талера, который на всякий случай еще и помахал эльфу рукой, мол, вот я уже и тут. — Эредин, что случилось? — встревоженно поинтересовался он. — У меня есть инфа, которая тебя заинтересует, — важно заявил Эредин. — Ну, пойдем, я в протокол занесу… — Не надо никаких протоколов. Я те хотел сказать, чтобы ты к Тэкле сходил. Она разговор Мистле с Филиппой слышала. — Это я знаю. И у Тэклы уже был. Но все равно спасибо. — И еще я руку у Филиппы порезал, когда мы с Мист туда вещи забирать ходили. Во, видишь, — Эредин сунул под нос Талеру свою широкую ладонь, на которой следователь действительно разглядел несколько небольших, еле заметных неглубоких ранок. — Я думаю, это важно, потому что она же как-то гримуар свой проводила. Вот и использовала мою кровь для замеса. — Да, — кивнул Талер. — Нужно, чтобы кто-то из докторов сделал запись о том, что у тебя порезана ладонь, причем ранки надо описать подробно — количество, размер, глубина, расположение относительно друг друга. Потому что это действительно важно. Во всяком случае, может пролить свет на то, как магичкам удалось заморочить тебе голову. Есть идеи, как ты порезался? — Когда за ручку дверную брался. Просто больше негде было. — Ладно, это я обмозгую, — кивнул Талер. — Что-то еще? — Пока все. Если что вспомню — приду. С этими словами Эредин вышел. Талер видел в окно, как эльф пересекает площадь. — Ну чё? — вновь высунулась из-за дверей дотошная Бьянка. — Визит нашей ушастой светлости стоил той помпы, с которой он заявился? — Стоил, — Талер улыбнулся почти счастливо. — И еще, сука, как! Собсна, все фрагменты нового пазлика у меня теперь есть. Нужен только консультант, чтобы подсказал, какую картиночку в идеале мне надо представить.***
Вечером за столом у Весемира собралась вся семья. Точнее, почти вся. Цири, обиженная на Эредина за Литу и Габи и пребывающая в недоумении по поводу его долгого отсуствия в Биндюге, к деду не пошла, сообщив Геральту, что сегодня она намерена идти в клуб с Ангулемой. «Если этот паразит шляется непонятно где и с кем, я тоже имею право делать, что хочу, — объявила она отцу. — Вот и пойду веселиться и отрываться в свое удовольствие». Про себя Геральт подумал, что особо разгуляться в местном клубе у Цири вряд ли получится, но вслух свои сомнения выражать, конечно, не стал, опасаясь единственно, что девчонки будут усиленно запивать Цирькину обиду водярой, а завтра дочку будет ожидать похмельный синдром. Вместо Цири Геральт захватил с собой Койона, который являлся однокашником Ламберта еще по Каэр Морхену и, конечно, желал повидаться со старым другом, раз уж подвернулась такая оказия. После радостных приветствий, расспросов и рассказов о житье-бытье, разговор плавно перетек в беседу о делах насущных. И тут любопытная Кейра, которая сумела стоически вытерпеть и выдержать паузу, чтобы не мешать встрече своего супруга со старым школьным приятелем, решила, что вот теперь-то настал момент, когда она тоже наконец-то может высказаться. — Ну что, маниака-то поймали? — поинтересовалась она у Койона. — Нет, к сожалению, — виновато развел руками тот. — А что ж так? — Запутанное дело. — А-а, ну ясно-понятно, — с видом знатока кивнула Кейра. — Как говорится, трудно найти черную кошку в темной комнате. Особенно когда ее там нет. — Вот это ты в точку, — заметил Геральт, как бы между прочим, при этом не отрываясь от еды. — Насчет того, что ищете вы того, чего нет? — усмехнулся Ламберт. — Насчет того, что хрен знает, есть там та кошка или нет. А может кто и есть, но это вовсе не кошка. И тянем мы этого кого-то за хвост, не имея понятия, что за зверь находится на другом его конце. — Ох, Геральт, любишь ты говорить всякими аллегориями, — покачала головой Кейра. — Кейр, тогда прямой вопрос на засыпку, как дипломированному специалисту: что надо, чтобы замутить какое-нибудь колдунство? — Геральт, ну ты как не ведьмак все равно, — удивилась Кейра. — Будто сам не знаешь. Нужное время, подходящее место и соответствующие назначению ингредиенты. — А подробнее? — Так это от колдунства зависит. Смотря что надо сделать: порча, сглаз, приворот-отворот — это из простого. А может, проклятие — так тут сложнее. — А в башку влезть? — Ментальные чары? — Кейра нахмурилась. — Это подсудное дело. Но стойте, — она посмотрела на Геральта, потом перевела взгляд на Койона, который как ни в чем не бывало уплетал картошку, как будто разговор его вовсе не касался и он даже не слышал, о чем ведут речь Геральт и Кейра. — Ты не хочешь ли сказать… — начала она, вновь обращаясь к Геральту. — Нет, Кейр. Я просто интересуюсь. Ну так, в порядке общего развития. — Угу, — понимающе кивнула магичка. — В порядке общего развития я вам так скажу: поскольку дела эти никогда ничем хорошим не заканчиваются, я этой области волшбы даже не касалась. Чтобы и соблазну не было. А то знаешь ведь нас, баб-то, блажь в голову вступит — и не сдержишься, возьмешь да и колданешь… на свою ж беду в итоге. В общем, когда мы с Трисс учились, ментальных чар даже в программе уже не было. Ну, разве что, они упоминались в курсе по правоведению, как волшба, за которую можно присесть на весь остаток жизни. Вот Йен, Филиппа, Шеала с Сабриной — эти застали короте-енький курс по основам наведения ментальных чар, чисто теория, в общих чертах. — Но ведь можно достать книжки, научиться, если база есть, — подал голос Койон. — Можно. Если получится найти эти книги. Их, как вы сами понимаете, в свободном доступе нет. И вообще-то в данном случае еще надо и точно знать, что искать. — Хм, — Геральт потер лоб. — А Йен могла этим интересоваться? — Не хочется говорить плохо о своей старшей подруге и коллеге, — Кейра скромно потупилась. — Короче, Геральт, ты Йенку свою лучше меня знаешь. Вот сам-то как думаешь, судя по ее характеру, могла или не могла? — Понятно, — кивнул Геральт. — Геральт, — подал голос доселе молчавший Весемир. — Ты понимаешь, что обсуждать эти вещи с Йен, мягко говоря, не стоит. — Угу. Прекрасно понимаю. И думаю, интересно, а Коралл меня еще помнит? — Не надо таких сложностей, — усмехнулась Кейра. — Консультант через три дома от нас живет. Да еще такой, которому ни Йен, ни Филиппа, ни Коралл в подметки не годятся. — Через три дома? — Геральт ошарашенно обвел взглядом братьев, потом наткнулся на такой же изумленный взгляд отца. — Тиссая? — переспросил Весемир у Кейры. — Ты о ней говоришь? — Ага. Она когда-то преподавала в Аретузе и даже входила в тот самый Капитул. Но давным давно отошла от дел. Мы, конечно, знаем, кто она такая, но по общей договоренности эту информацию не разглашаем. Тиссая не хочет, чтобы односельчане узнали, кем она была в прошлом. И она бы очень расстроилась, если бы кто-то из нас проболтался. Конечно, никому из нас не хочется сердить Тиссаю. — Но ты рассказала нам, — встревожился Ламберт. — Тут же все свои. Вы же не разболтаете. К тому же обстоятельства форс-мажорные. Думаю, она меня поймет. И на самом деле, кроме нее, вам в этом деле никто из нас не поможет. Потому что уж она-то разбирается в этом вопросе как никто. — Значит, надо идти к Тиссае, — вздохнул Койон, откладывая ложку. — Надо. Но ты-то сиди ешь, а вот я пойду, — сказал Геральт. — Я ж лицо неофициальное, в отличие от тебя. Так мало ли, о чем односельчане могут друг с другом поболтать. — М-да, — весьма скептически хмыкнул Койон, тем не менее вновь принимаясь за еду. — Ты уверен, что беседа у вас задастся? — А почему ж нет? — пожал плечами Геральт. — По-соседски-то. Ну всяко найдутся общие дела, которые можно обсудить.***
— Тиссая Гедымгейтовна, здрасьте, — громко поприветствовал хозяйку Геральт, приоткрыв дверь из коридора и заглядывая в прихожую. — Геральт? Заходи! — раздался из зала голос Тиссаи. — Здравствуйте, — кивнул он еще раз, теперь уже с порога, увидев сидящую на диване с книгой Тиссаю. — Извините, что отрываю вас от занятий, у меня к вам маленькое дельце. — Да ладно. Я все равно бездельничаю. Что там у тебя? — Тиссая Гедымгейтовна, я насчет покоса поговорить. — Так мы вроде с Весемиром уже порешали. Когда надо, приходите и косите. — Вот и хорошо. Это что-то батька сегодня разговор завел, мол, запамятовал, то ли попросил я соседку пустить нас огород покосить, то ли хотел да так и забыл, а кажется, что уговорился. Сходи и спроси на всякий случай. Ну вот я и… — Что это с Весемиром такое нынче? — удивилась Тиссая. — У него память — дай божиня молодым такую. — За Цирьку переживает. Она у нас в любви увязла по уши, а избранник… Как бы это помягче выразиться, дает нам много поводов для беспокойства. — М-да, — покачала головой Тиссая. — В очередной раз в неприятную историю вляпался, — продолжил Геральт. — Да, — посочувствовала Тиссая. — Бедный Эредин, все никак не может со своими любовницами разобраться. Как Цири это терпит? Она ж у тебя такая строптивая, и на решение скорая, и за словом в карман не лезет. — Так не хочет она верить в то, что народ говорит, тешит себя надеждой, что Эредина оговаривают. Стоит на своем, мол, брехня и сплетни, быть этого не может. И поди ее переубеди. — Ну, а ты-то сам что? — Ох, Тиссая Гедымгейтовна, а я не лезу. Пусть сами разбираются. Тем более, что я могу-то? Только в морду Эредину дать. Ну, тресну я его, он мне сдачи даст — помутузимся. А Цирьке-то легче от этого не станет. И Эредину верности и любви к Цири не добавит. А если честно, так оно и к лучшему, что он быстро слинял, пока дочка к нему намертво прикипеть не успела. А так, ну погорюет, даже может поплачет — и успокоится. Все равно толку из их сожительства не вышло бы никакого. Эредин бы гулять продолжал, Цирька бы злилась и расстраивалась. Только брехались бы друг с дружкой. А это разве житье? — Ну да. Ты-то об этом не понаслышке знаешь, — заметила Тиссая. — Да, — не стал отрицать Геральт. — Именно что не понаслышке. Вот поэтому и знаю, о чем говорю. И для дочки такой жизни не хочу. — Умнеешь, — резюмировала Тиссая. — Не все ж дураком бегать, — развел руками Геральт. — Но нашей семье, как видите, покой только снится. У меня любвя закончилась — у Цирьки началась. Вот и живем как на Содденском холме в день Битвы Магов: никогда не знаешь, какая хрень откуда прилетит и что с ней потом делать. — У тебя-то прям буквально, — поддела ведьмака Тиссая. — Хорошо, хоть Цирька в этом плане не по твоим стопам пошла. Эредин не из чародеев у нас, к счастью. — Сам-то да, — неопределенно сказал Геральт. — Только у меня такое чувство, что со мной при рождении что-то сделали. Потому что стоит мне напрямую от магичек отделаться, так они опосредованно через кого-нибудь достанут. — Что-то я логики в твоих словах не улавливаю, — хмыкнула Тиссая. — Начал вроде про Цири с Эредином, потом опять на свои отношения с магичками перескочил. Геральт, что с тобой такое? — Да как это вот начать-то не знаю, — замялся ведьмак. — Ну говори как есть. Что ты вокруг да около ходишь? — Если напрямую, так я, Тиссая Гедымгейтовна, за справедливость. Вы меня знаете, личная жизнь — само собой, а работа — отдельно. Как там Цирька с Эредином живут — это одно. А то, что во Флотзаме недавно случилось — это другое. И как бы мне ни хотелось морду этому наглому эльфяре набить за то, что он дочку мою обидел, а все-таки выручать мужика надо. — Это у тебя напрямую называется, — с усмешкой заметила Тиссая. — Совсем все запутал. Теперь еще и Флотзам приплел. — Разве вы не слышали, что там недавно случилось? — Слышала. Во всех видах и комбинациях. И с леденящими кровь подробностями. Но, Геральт, на самом-то деле все просто как здрасьте: Филиппа приревновала подружку к Эредину. А Ольхов влип в неприятности из-за неразборчивости в связях. Ничего нового. Ну, а Сорель элементарно попал под раздачу. Филиппа его подставила, а Эредин отлупил. Что, скажешь, не так дело было? И поэтому из какой-такой переделки ты Эредина выручать собрался, мне совершенно непонятно? — Ему память потерли. А на пустыре рядом с местом происшествия я обнаружил нечто странное — следы некоего действа, значение которых я не понимаю. И это несмотря на то, что я ведьмак и о чародейских ритуалах имею кое-какое представление. — Хм, а почему ты пришел с этим ко мне? — спросила Тиссая. — А потому что больше не к кому. — М-да, — Тиссая покачала головой. — Кто разболтал-то, Кейра или твои? Впрочем, какая теперь разница, — махнула она рукой, глядя на Геральта, даже сжавшего губы в нежелании выдавать имя своего информатора. — Вот Филиппа, паршивка, — добавила она со вздохом. — А ведь говорила я ей, гляди — доиграешься. Но разве она меня слушала. — Так это… — начал было Геральт. — Что ты там видел? — резко перешла к делу Тиссая. — Ямку в земле и утоптанную траву вокруг. Кровь на траве. Похоже, будто носом у одного из участников шла. А всего их было трое. — Значит слушай, — начала Тиссая. — Ты знаешь, что колдовать лучше всего на перекрестках. А почему? Потому что дороги, которые мы прокладываем, повторяют струи магических потоков, что пронизывают нашу планету. Раньше они были мощными, сильными — бери не хочу, теперь же магия почти иссякла, и чтобы черпать ее, необходимо много усилий и дополнительных приспособлений. Но вот, в частности, на перекрестках — в месте сосредоточения магических потоков, сделать это проще. Отсюда и правило: выйти на перекрестье дорог в урочный час — и вперед, твори свою волшбу. Но ментальные чары требуют намного больше энергетических затрат, чем, скажем, обычный приворот. Поэтому заклинание надо читать, стоя на семикресте, иначе оно не сработает, у мага на него сил просто не хватит. А семикрест, как ты знаешь, найдешь не враз. Поэтому ушлые колдунцы-рационализаторы придумали ему искусственную замену — магический жезл. Кадуцей, — Тиссая замолчала и на некоторое время задумалась, будто о чем-то вспоминая, а затем продолжила свой рассказ. — Да, было время, когда у магии этого направления были целые кафедры в Бан Арде и в Аретузе. Если вспомнишь историю, поймешь почему. И в каких целях эти чары использовали. Собственно, по этим же причинам их потом и запретили. Но экскурсы в историю мы отложим, вернемся к жезлам и их изобретателям. Учитывая веяния времени, это направление в практической магии считалось тогда приоритетным, деньги текли рекой, работали, выполняя госзаказ, не жалея ни сил, ни времени. Получалось, разумеется, не все и не сразу. Но у одного талантливого молодого ученого-мага дело пошло особенно хорошо. Парень, что называется, попал в струю и поймал удачу. Ну и на этих жезлах сделал себе имя. А теперь угадай, как его звали. — Судя по годам, о которых идет речь, этот парень… Ортолан? — В точку! — Таким образом, получается, что у Ортолана могло быть все, что нужно для творения волшбы подобного уровня, — начал соображать Геральт. — И кадуцей, и книги, в которых были нужные Филиппе и ее подельникам сведения. То есть, они располагали и инструментом, и инструкцией. — И достаточными силами и умением, чтобы исполнить задуманное, — добавила Тиссая. — Полагаю, технику процесса ты уже понял. Ну, чисто технически, в общих чертах. — Да тут и дураку ясно, — хмыкнул Геральт. — Воткнули жезл в землю и водили вокруг него хороводы, наговаривая нужные слова. Правда, непонятно, откуда все-таки взялась кровь на траве? — Как раз это-то яснее ясного. От напряжения у кого-то из подельников из носу закапала. — А почему Мистле потеряла сознание, а Эредин — нет? — Да потому что сил на то, чтобы свалить этот монумент, у наших колдунцов не хватило. Что вовсе не удивительно. Эредин — очень туго внушаемый тип. Это я тебе и без всякой ментальной магии скажу. Лично я бы менталить его не взялась. Но Филиппа всегда была склонна нестись впереди паровоза, совершенно не учитывая возможные риски и не думая о последствиях. Собственно, как и ее подруга Сабрина, как и твоя Йен. Поэтому при изначально хороших способностях и богатом потенциале ничего путного из этих девушек так и не вышло, — грустно констатировала Тиссая.