Отчего так в Биндюге березы шумят?

Войдя в холл гостиницы, Францеска была удивлена, увидев стоящего у окошка администратора посетителя. Она-то была уверена, что все гости Флотзама сейчас заседают в ресторации, но, как выяснилось, они были тут не единственными приезжими. Впрочем, присмотревшись, Францеска сообразила, что мужчина, скорее всего был местным, а его наряд, состоящий из поношенной черной куртки, видавших виды джинсов, тяжелых сапог и кепки, на которую налип какой-то древесный сор — говорил о том, что в гостиницу заглянул местный забулдыга. Впрочем, прислушавшись, Францеска поняла, что девушка за стойкой как-то очень уж необычно приветливо разговаривает с подозрительного вида посетителем, из чего эльфка сделала вывод, что вновь ошиблась, и мужчина этот является вовсе не асоциальной личностью с отягощенным алкогольным анамнезом, а напротив — достойным представителем рабочего класса, который по пути с работы просто зашел поболтать к подружке. «Провинциальная простота нравов, — подумала Францеска, невольно вспоминая Эредина, обнимающего официантку. — А, с другой стороны, что в этом такого? И чего я взъелась на эльфа? Ну подумаешь, обнял он сослуживицу. А я сразу сделала далеко идущие выводы, разобиделась, разозлилась… разревновалась. А даже если между ними что и было, ведь тогда, в Вызиме он явно хотел остаться со мной. И остался бы, если б я предложила. И выходит, для него эта девушка ничего не значит». Францеска горестно вздохнула, думая, что теперь, когда Эредина нет рядом, ей снова хочется его увидеть, и недавняя холодная встреча кажется просто глупым недоразумением, которое нужно исправить. Пока еще не поздно. Францеска машинально прислушалась к разговору, который вели между собой работяга и девушка-администратор, и с удивлением сообразила, что по поводу мужчины ошиблась снова. Потому что пришел он сюда не праздно поболтать, а оказывается по делу. И еще больше эльфка изумилась, когда услышала, чья именно персона интересует обычного на первый взгляд флотзамского мужика. — Лиз, ну что, ты вот прям совсем-совсем не запомнила, как этот Калькштейн выглядел? — спрашивал мужчина. — А я смотрела, что ли? Мне оно надо, всю эту заумь ученую разглядывать? Были б мужики еще хоть симпатичные, а то старье одно: стабильные четыре глаза и борода до яиц. Тебе-то он зачем нужен? — Лиз, а угадай с трех раз? Работа у него есть для меня. Зачем еще? — Цирьке своей на приданое, поди, зарабатываешь? — Может, и так. — Зря. Она-то, ясен пень, уже спит и видит себя женой Эредина. Только глупые мечты все это. Эредин тут, если хочешь знать, так неделю отжигал, что только дым столбом. — А если не хочу я знать про Эредина, то что? — Как это ты не хочешь? — А вот не интересно мне. И потом, может, я не на Цирькину свадьбу деньги коплю, а на свою собственную. — Как на свою? Ты что, Геральт, жениться собрался? А на ком? — А вот секрет. Если б ты про Калькштейна вспомнила, я бы рассказал. А так мне резону нету. Пойду в Кейран. Там его и найду, сам, без твоей помощи. С этими словами мужчина развернулся, собираясь уходить — и Францеска, которая продолжала стоять у двери, слушая крайне интересный и информативный для нее диалог, встретилась с незнакомцем глазами — и изумилась в очередной, уже неясно какой по счету, раз: мужчина в непритязательной одежде, но со звучным именем Геральт оказался ведьмаком. Францеска, конечно, постаралась скрыть свое любопытство, но все же не смогла удержаться от искушения посмотреть на ведьмака чуть более пристально, чем позволяли приличия. Что ни говори, но в Вызиме люди этой профессии считались практически легендами, а слухов и всевозможных баек разной степени нелепости о них ходило больше, чем о чудищах, которых ведьмаки истребляли. Про себя же эльфка сразу отметила, что этот Геральт — очень интересный мужчина. Было в нем что-то особенное, притягательное, приковывающее внимание и неуловимо привлекательное именно для женского взора. Хотя он был полной противоположностью Эредина с его яркой, хищной и бьющей наповал харизматичностью, но в нем тоже ощущались какая-то внутренняя сила, уверенность, основательность. Рядом с ним, как подумалось Францеске, чувствуешь себя спокойно и ничего не боишься. Францеска сморгнула, поймав себя на мысли, что смотрит на ведьмака уже неприлично долго (хотя на самом деле прошло не более секунды с того момента, как они встретились взглядами). «Это его странные глаза виноваты, — суматошно подумала эльфка. — Желтые, кошачьи, жутковатые и… неожиданно красивые. Наверное правду говорят все-таки про ведьмаков, что они могут заворожить или очаровать. Как змея мышь. Надо с этим типом быть настороже. А то кто его знает». Однако подумать, какую опасность для нее может представлять незнакомый ведьмак Геральт, с которым у Францески не было и быть не могло никаких точек пересечения, эльфка не успела, так как тот, проходя мимо, еще раз мельком посмотрел на нее, а потом вышел за дверь. Францеска, привыкшая к куда более пристальному вниманию со стороны мужчин, почувствовала даже легкую то ли досаду, то ли обиду на индифферентного ведьмака. Вся ее симпатия к нему как-то сразу улетучилась. «Просто сегодня все наперекосяк, — подумалось ей. — И с Эредином вышло не пойми как. А из-за этого мне кажется, что и вечер не задался. А так-то какое мне дело до этого Геральта?» Францеска подошла к стойке. Администраторша, которая, вытянув шею, продолжала наблюдать через большое окно, как Геральт идет по улице, с неохотой оторвалась от своего увлекательного занятия и перевела взгляд на эльфку. При виде Францески лицо ее приняло чрезвычайно кислое выражение, как будто она только что заглотила лимон целиком. Впрочем, такая реакция незнакомых женщин на свою персону была для эльфки не нова, а скорее привычна. Францеска давным давно перестала обращать на это внимание. Однако сегодня недовольная мина барышни почему-то вызвала у нее ответное раздражение. — Я бы хотела получить ключ от моей комнаты, — попросила Францеска, стараясь говорить сухо и ровно, не выдавая своей неприязни. — Какой номер комнаты? — с таким тяжким вздохом, как будто ее отвлекли от очень важного дела из-за какой-то ерунды, спросила девица. — Четырнадцатый. Девица встала и подошла к шкафчику с ключами, постояла перед ним в задумчивости, будто что-то там изучая или разгадывая какой-то сложный ребус, а потом повернулась к Францеске. Причем на ее лице не было и следа недовольства, а в глазах плескался страх. — Ой, вы знаете, у нас тут накладочка вышла, — смущенно и подобострастно залепетала администраторша. — Чертова Малена, уборщица, ключи куда-то задевала. Вы подождите, я ее сейчас же разыщу и… — И увольте! И сами заодно увольтесь! Безобразие! У меня вещи, между прочим, в номере, — возмутилась Францеска, теперь с полным правом давая волю эмоциям и выплескивая накопившееся за день раздражение. — А какая-то непонятная бабища уносит ключ. Я вот проверю, если у меня хоть что-то пропадет… — Нет-нет, не беспокойтесь. Я ее верну и изыму ключи. Это займет буквально несколько минут. — У меня нет желания тут торчать, — резко ответила Францеска. — Я возвращаюсь в Кейран. Через час вернусь. И если ключей на месте все еще не будет или у вас опять случится какая-нибудь накладка или форс-мажор, пеняйте на себя. Считайте, что путь в гостиничный бизнес для вас всех во главе с директором ваших «нумеров» будет закрыт навечно! С этими словами Францеска резко развернулась и вышла на улицу.

***

Эльфка рассчитывала, что, свернув на соседнюю улицу, она обгонит ушедшего вперед Геральта и вернется в Кейран, сделав вид, будто она никуда и не уходила. Но едва впереди замаячила площадь перед ресторацией, Францеска поняла, что ее сегодняшнее невезение все еще в силе. Для начала, опередить ведьмака ей так и не удалось. Он добрался до ресторана раньше и теперь стоял рядом с полицейским фургоном, в который Эредин со своим напарником — шкафоподобным лысым громилой — упаковывали голосистую Аэлиренн. Та фырчала, но сопротивлялась неактивно, видимо, объективно оценив свои силы и смирившись с тем, что с кейрановскими вышибалами ей не совладать. Францеска предположила, что Аэлиренн, скорее всего, берегла силы для более слабых соперников, коими являлись двое полицейских, готовившихся принять ее с рук охранников для транспортировки в отделение. Чуть поодаль эльфка заметила колоритную парочку: местного главного служителя муз и рядом с ним местного же то ли модельера, то ли дизайнера. При виде них в памяти Францески непроизвольно всплыли нелепые цветистые комплименты, в которых смазливенький бард рассыпался по отношению ко всем присутствующим в зале женщинам — и она поморщилась: подобная навязчивость и напыщенность в мужчинах ее всегда жутко раздражала. Однако сейчас болтливый бард выглядел несколько растерянным и даже подавленным, живо напомнив Францеске ощипанного петуха или даже скорее мокрую курицу. Товарищ же барда, пол которого эльфка с еще в начале вечера первого взгляда определить затруднилась, и лишь присмотревшись повнимательнее сообразила, что это был все-таки мужчина, сейчас выглядел гораздо более мужественно, чем его приятель, даже несмотря на свой затейливый наряд и внушительный слой косметики на лице. Он успокаивающе похлопывал барда по руке и что-то негромко ему втолковывал. «Утешает друга, — решила Францеска. — И правильно делает. Приятель того и гляди расплачется. О, Дана, и это мужики. Один разряжен и раскрашен как баба, второй… даже не хочется обижать женщин сравнением с этой размазней, — Францеска вновь перевела взгляд на причудливо одетого дизайнера. «Элихаль, так он назвался вроде бы. Хотя, какое мне, собственно, дело? Разве что довольно неожиданно увидеть в глуши флотзамских лесов такую экзотику, прям столичная жар-птичка Элихаль этот. Наверняка нетрадиционной ориентации, наверняка ее скрывает и совершенно точно живется ему тут нелегко среди таких жестких мужиков как Геральт да Эредин. Ни сочувствия, ни тем более партнера ему тут не найти. Хотя… поэтик-то, похоже, тоже из этих, — почему-то вдруг промелькнула в ее голове мысль. — Вон как они стоят рядышком, смотрят друг на друга, прямо голубки, того и гляди заворкуют. Глядя на них, я бы сказала, что они — идеальная пара. Правда, этот сладенький хлыщ вроде и по бабам, но как-то уж слишком старательно и нарочито, будто пытается скрыть свои истинные пристрастия. От самого себя в первую очередь. Эх, зря. От себя не убежишь. И себя не обманешь. А впрочем… — Францеска слегка тряхнула головой, — что мне-то за дело до их ориентаций и отношений. Гораздо интереснее, что же тут случилось, пока я отсутствовала». Однако самой любопытничать эльфке не пришлось, так как Лютик, завидев ведьмака, тут же стартанул к нему и огласил площадь целой серией жалоб. — Геральт, это дикость и варварство! Тёмные века какие-то! Они там в столицах своих совсем ополоумели. На людей кидаются. — Лютик, охолони, — попросил ведьмак и обернулся к Эредину и Лето. — Что тут, побоище опять? — Да брось ты! Просто девочки поссорились, — хмыкнул Лето. — Лютя совсем мышей ловить перестал, — усмехнулся Эредин. — Раньше у него с девками хотя бы языком возить удачно выходило. А тут беседа — и та не задалась. И получила наша сладкоголосая птичка миску салата в клювик. — И правда дикость, — покачал головой Геральт. — Акт вандализма! — тут же взвизгнул Лютик, ободренный поддержкой товарища. — Лютя, а кто же тебя спас на этот раз от разъяренной фурии? — поинтересовался Геральт. — Меня-то рядом не было. Неужели мужики вступились? — Элихаль его честь и достоинство отстоял, — сообщил Лето. — Такую речугу завернул, что этой борцунье и крыть было нечем. Вроде как инцидент был даже исчерпан. Но порядок есть порядок, придется гражданочке понести заслуженное наказание за свою хулиганскую выходку в отношении нашего служителя муз. Умаление чести и достоинства — не хухры мухры. — Чё, прям в кутузку её? — спросил Геральт. — Не, Геральт, ну что ты прямо не демократичный такой. Прям тиранистый даже, — усмехнулся Эредин. — Как же можно? Она ж корреспондент, можно сказать, рупор или даже… матюгальник эпохи. А ты — в кутузку. — А чё, тем, кто на средства налогоплательщиков глотку дерет и бумагу марает, хулиганить можно безнаказанно? — удивился Геральт. — Не знал этого. — Не, им только мера пресечения другая, особая, с учетом их личностных особенностей, — пояснил Лето. — Мы творческую личность в четырех стенах запирать не будем, мы ж не душители свободы какие-то тоталитарные. Мы ее на простор лесов и полей выпустим. Пусть там чё хочет, то и делает, вольнодумствует, свободолюбствует, волеизъвялется и самовыражается. — В смысле? — не понял Геральт. — Да отвезем за город в сторону Элландера версты за три и высадим. Пусть пешком во Флотзам возвращается, — пояснил Фенн. — А хочет, может в Элландер идти, мы ей в выборе маршрута препятствий чинить не будем. Пусть валит на все четыре стороны, можно даже одновременно. При этих словах эльфка-бунтовщица издала странный звук, напоминающий возмущенное мычание, и наградила Фенна таким взглядом, что если бы злоба, отраженная в нем, могла убивать, от полицейского бы и мокрого места не осталось. Геральт заранее поморщился, приготовившись слушать вопли и визги, но ничего подобного светило столичной журналистики не явило, так и ограничившись коротким невнятным мыком. Зная, что заставить эту породу молчать, дело из разряда трудновыполнимых, Геральт насторожился и с подозрением спросил: — А чего она у вас молчаливая-то такая? — Она смирилась со своей участью, — пояснил Фенн. — Договор у нас: каждое слово — полверсты трассы. Ну так считать она умеет и понимает, что три версты лучше, чем десять. Особенно по вечерней поре. Будет молчать — через часок окажется дома, и наказание будет приниматься легко и приятно, как прогулка по воздусям, моцион, так сказать, вечерний перед сном. Еще засветло домой вернется. — К тому же и принцип: раньше выйдешь, раньше сядешь — действует, — добавил Силас, любезно открывая перед Аэлиренн дверцу машины. — Карета для вашей светлости подана. Прошу садиться. Прокатим с ветерком. Аэлиренн сердито фыркнула, но в машину полезла беспрекословно. Фенн забрался туда вслед за ней. Силас же сел за руль — и машина тронулась с места и вскоре скрылась за поворотом. После отъезда полицейских Францеска, все это время не покидающая свой наблюдательный пункт, подумала было, что теперь Эредин и Лето наконец вернутся в ресторан, прихватив с собой и Геральта, и ей удастся просто пойти вслед за ними, не привлекая лишнего внимания. Однако Францеску вновь постигло разочарование, так как и охранники, и Геральт, и Лютик с Элихалем продолжили стоять в центре площади, кажется и не собираясь никуда уходить. Ждать у моря погоды Францеске не хотелось, поэтому она в очередной раз вздохнула и направилась к Кейрану, все-таки лелея в душе слабую надежду, что никто из мужчин не обратит на нее внимания. Но разумеется, ее чаяниям сбыться было не суждено. — О! Франь, а ты откуда взялась? — тут же подал голос Эредин. И Францеске с досады захотелось ударить его чем-нибудь потяжелее. Однако она удержала готовую сорваться с языка резкую реплику и, даже не обернувшись, продолжила свой путь. — Девчонки твои тебя потеряли, — как будто и не заметив игнора, радостно продолжил настырный эльф. «Да, девчонки, а не ты, — с неожиданно остро вспыхнувшим чувством обиды подумалось Францеске. — Ты и не заметил моего отсутствия. А даже если и заметил, так ни в жизнь же не признаешься». Так и не удостоив Эредина ни ответом, ни взглядом, она скрылась за дверью. Эредин же лишь пожал плечами и повернулся к Геральту, почувствовав на себе его тяжелый испытующий взгляд. — Знаешь ее? — спросил ведьмак. — Виделись как-то в Вызиме, — как ни в чем не бывало ответил Эредин. — Ты с ней… чего? — А в морду за такие вопросы не хочешь? — тут же встопорщился еще секунду назад пребывавший в благодушном настроении эльф — Поскольку я Цирькин отец, могу у тебя встречно поинтересоваться насчет «в морду», — сразу в ответ набычился Геральт. — Мужики, Гера, Радя, вы чего? — с тревогой спросил Лето, переводя взгляд с ведьмака на эльфа. — Подраться тут решили? — Нет. Я вообще-то пришел спросил, нет ли тут среди гостей некоего Калькштейна? — с неохотой сквозь зубы процедил Геральт, продолжая зло глядеть на эльфа. — Есть, — с готовностью кивнул Лето. — Пойдем, я тебе его покажу. — Пойдем, — Геральт еще раз исподлобья взглянул на уже стоящего в боевой готовности Эредина и отправился в ресторацию вслед за Лето. Эредин же так посмотрел им вслед, сплюнул под ноги, потом покосился на притихших Лютика и Элихаля, которым не повезло оказаться в непосредственной близости от эпицентра событий и едва не стать свидетелями новой эпической битвы титанов. — Чё уставились? — сердито спросил он. — Пиздуйте отсюда, пока я добрый. Пидрилы, бля! Затем Эредин с неожиданной злостью пнул подвернувшийся под ногу камешек и тоже направился в ресторан.

***

— Радь, слышь, наебенились академики-то наши с илитой местной, — встретил Эредина в холле Адам. — А я что? — фыркнул Эредин. — Антидот им, что ли? Они тут уже который час сидят, пора бы им уже и песни запеть и на столах сплясать. А то не понятно, то ли был банкет, то ли не было. — Геральт с Калькштейном на беду разговор о контракте завел. Слышь, как академика-то забирает? — Делать мне больше нечего, всякую хрень слушать, — недовольно ответил Эредин. — И вообще, пора лавку халявную прикрывать. Пусть свои диспуты научные в другом месте продолжают. Уплоченная часть банкета закончилась, теперь пусть гуляют за свой счет. — А я вам грю, построил маг башню. И выросла она большая-пребольшая, — донеслось до Эредина и Адама. — Его что, на сказки спьяну пробило? — поинтересовался Эредин. — Посадил дед репку. А вместо репки выросла у него почему-то башня. А потом мышка пробежала, хвостиком махнула — и башня вдребезги. — Да почти что так. Сам послушай, — предложил Адам. — Еще чего, — возмутился Эредин. — Тем более, что у него уже и в воображении даже троится. Вон, третья башня уже пошла. — Ты же не слушаешь. — Я пытаюсь. Но оно само в уши лезет, потому что он орет как потерпевший. Думает, что Геральт глухой? — И вот стоит посреди болот эта зловещая башня, — вещал тем временем Калькштейн. — А рядом на острове в недвижимом состоянии замер каменный голем-привратник. Сам голем препятствием не является, но ходу к башне все равно нет никому, потому что нечисти всякой вокруг нее бродит просто немеряно. Утопцы, плавуны и гигантские пиявки просто стадами там тусуются. А еще кикиморы периодически выползают. Видимо, у них где-то неподалеку гнездо. Теоретически к башне раньше можно было подобраться со стороны Кирпичевки. Это деревенька небольшая на болотах. Но выяснилось, что чуть дальше, на уединенном острове устроил себе логово Вызимский Людоед. Слышали наверное про маньяка этого. Он людей жрал и эльфов, и краснолюдов — в общем, всех. В итоге маньяка поймали и пустили в расход. Дом его кирпичевцы сожгли. А через неделю на пепелище археспоры с эхинопсами взошли в несметном количестве. И теперь там колосятся. То есть обычному гражданину от Кирпичевки через людоедово пепелище к Башне больше ходу нет. А кружным путем тоже не пройти, потому что чудищ больно много. И есть мнение, что это какая-то хрень в башне их генерирует. Говорят, она и деда, что в доме на болотах жил, оглумила до того, что он заманьячил и стал каннибальствовать. А раньше, говорят, приличный был краевед, болота эти знал, как никто, но пожил рядом с Башней и спятил. — Послушайте, Калькштейн, — перебил ученого Геральт. — Все, что вы рассказываете, очень интересно. Но ведь вы не просто так все это сейчас рассказали, чтобы почтеннейшую публику развлечь. — Дааа, — важно закивал Калькштейн. — Общество изыскателей магического наследия, узнав об акции с музеем Кейрана и о том, что в означенной местности живут аж целых четыре ведьмака, уполномочило меня поговорить с кем-то из них, желательно, конечно, именно с вами, и, если вас заинтересует мое предложение, заключить с вами контракт. — Контракт на что конкретно? — поинтересовался Геральт. — С вашего позволения, я бы предпочел обсуждать это не здесь и не сейчас. — Ну, справедливо, — согласился Геральт. — Завтра приду в гостиницу после работы. И поговорим. Если вы к тому времени не передумаете. И если все, что вы мне сегодня понарассказали, завтра вам на трезвую голову самому бредом не покажется. — Нет, Геральт, наш уважаемый Адальберт Алоизий говорит чистую правду, — вмешался в разговор Председатель Сообщества Друидов Мышовур. — Это я тебе ответственно заявляю. На этих болотах за так называемым Кладбищем големов и вырубками находится заповедник, там делами заправляет мой коллега и давний друг иерофант Онофрий. Так вот, он один в один рассказывал нам то же, что и Калькштейн сейчас. И, между прочим, тоже говорил, что надо бы ведьмака нанять, чтобы порядок на болотах навел. А то утопцы уже обнаглели до того, что даже по окраинам Кирпичевки шастать начали. — Так это мне в Вызиму ехать надо, — сказал Геральт. — А у меня ж работа. Может, Вим не согласится меня отпустить. — Ну мы Вима хорошо попросим. Я и, надеюсь, уважаемая Эитне ко мне присоединится, — сказал Мышовур. — Думаю, он не откажет в нашей просьбе. — Мой Брокилон, конечно, от Вызимских топей далеко, но в целом уважаемый Мышовур прав, — подала голос Эитне. — Экосистемы надо поддерживать в их естественном состоянии. А вмешательство наших магов, чаще всего бесконтрольное, бездумное и безответственное, окружающую среду только уродует. Хотя казалось бы, куда уж больше. Ан нет, нам обычных пил да топоров мало, давайте мы еще и магией подгадим, контрольным, так сказать, в голову бедной природе. Вот и получаем в ответ то маньяков-каннибалов, то кейранов на ровном месте. Так что, я уверена, что с отъездом Геральта в Вызиму проблем быть не должно. Так ведь, товарищ Вивальди? — Эитне строго посмотрела на Вима. — Да, конечно, — закивал Вим. — Что ж я не понимаю всю важность мероприятия и миссии? Отлично понимаю. Прямо как никто. Мы ведь сами с кейраном тут намучились. Тоже, говорят, между прочим, тварь магическая. Ох, я бы этих магиков шелопутных сослал на необитаемый остров. Пусть там что хотят и как хотят колдуют. А приличным гражданам жить не мешают. Одно беспокойство от них. — А я — против дискриминации по профессиональному признаку, — вмешался Морвран. — Маги — такие же граждане, как и все. Надо только привести их, так сказать, к общему знаменателю, призвать к дисциплине и строго следить, чтобы свои умения они использовали на благо общества. Если их поставить на службу народу, от магов может быть большая польза. Грамотно надо магический ресурс использовать, а не отмахиваться от него. — И в чем же этот ресурс мажий выражается? — тут же вступил в полемику Вим. — В заведении свар да ссор и в распускании сплетен? Это да, тут они первые. А более от них никакой пользы нет, кроме вреда. Токо шум, хаос и сумятица. — Вы просто не умеете работать с населением! — заявил Морвран. — О-ой, умелец тут у нас сидит, — презрительно фыркнул Вим. — То-то все мужики от тебя ко мне и перебежали, от грамотного использователя. Потому что ты главного не учитываешь: мужикам чего надо-то? Деньги, чтобы семьи кормить. А ты их речами зажигательными потчуешь, а башлять — не собираешься. А чё им болтовня-то твоя — слова на ветер. — Я получил леспромхоз в разобранном состоянии. Все было распродано, развалено и разворовано… — начал Морвран. — Как раз наоборот. Ты хозяйство получил в приемлемом виде, и это по тем-то временам. Да Каомханыч, если хочешь знать, из штанов выпрыгивал и наизнанку выворачивался, чтобы хоть как-то на плаву держаться. А ты во что леспромхоз превратил? В корыто разбитое! Это ты тут все разорил и растащил, — пошел в атаку Вим. — А докажи! Ты сам-то только словами бросаться мастак. Чем подтвердишь, что я хоть орен своровал? — начал входить в раж Морвран. — По орену ты, понятно, не воровал, ты покрупнее суммами оперировал. А доказательства у меня есть, не беспокойся. И я их пущу в ход, когда время придет. Все увидят, сколько ты потратил и на что. И какая часть народных денег у тебя в карманцах осела. — Ну раз так, то и я молчать не буду, — зашипел Морвран. — Ты тут выступаешь благодетелем для мужиков, а сам-то обманываешь и обираешь безбожно работников своих. — Ничего подобного! Ты с больной-то головы не вали на здоровую. А мы по договору все работаем. У нас все прозрачно. На что подписались, то и заработали, а что заработали, то и получили. — А договоры твои на грабительских условиях составлены. Ты мужиков исподволь обжучиваешь. Всякими там своими тайными штучками, на которые вы, банкиры, ба-альшие мастера. У вас же к каждому договору еще десять абзацев мелким шрифтом, который, как правило, никто не читает, а там самое главное как раз и написано. И все бонусы для рабочих превращаются в обременения, а плюшки получаешь ты. — Это твои домыслы, морда нильфгаардская! — рявкнул Вим, которого чрезвычайно задел последний выпад Морврана. — И вообще неясно, что ты тут делаешь, может вообще шпионишь на свою историческую родину. А то и еще чище — подрываешь тут нашу экономику, разваливаешь все и диверсии устраиваешь. Кто знает, на чью ты мельницу воду льешь. — Что-о?! — Морвран аж привстал из-за стола. Видя это, Лето, который с самого начала спора пристально наблюдал за спорщиками, негромко сказал стоящей рядом Мистле: — Зови Эредина. Сейчас предвыборные дебаты перейдут в борьбу. Рукопашную. Исполнительная Мистле тут же выскользнула из зала, и через несколько секунд вернулась уже с Эредином. Тот моментально оценил обстановку: — Твой Вимка, мой Морька, — предупредил он Лето. Ведьмак молча кивнул и двинулся к объекту, чтобы успеть на перехват. Однако кандидаты оказались быстрее, уже перейдя к решительным действиям и успев наградить друг друга тумаками прежде, чем Эредин и Лето растащили их по разным углам. При этом и Вим, и Морвран продолжали барахтаться в крепких руках охранников, вырываясь и выкрикивая оскорбления в адрес друг друга. Морвран, собрав все силы, дернулся в отчаянной попытке лягнуть соперника хотя бы напоследок. Вим же, не надеясь на длину своих ног, предпочел плюнуть в оппонента, сообразив, что так вернее нанесет противнику урон. Однако его плевок не достиг цели, да и Морврану вырваться из рук Эредина и дотянуться до краснолюда тоже не удалось. Опечаленные постигшей их неудачей, оба дуэлянта сникли и затихли, покорившись судьбе. — Ну что, опять перевозку вызывать? — бодро спросила Тэкла Кербиновна, уперев кулак в бок и встав у двери как часовой со шваброй вместо алебарды. — Тэкла Кербиновна, ну что вы говорите такое, — с укоризной посмотрел на уборщицу Адам. — Какая перевозка? Это все-таки не какие-то хеврики, а лучшие представители нашего района, один из них, вероятно, даже наш будущий мэр. — Меры не меры, а порядок соблюдать все должны, — строго изрекла неумолимая Тэкла Кербиновна. — Раз нарушают, значит в обезьянник их. Пусть тама охолонут. Или наоборот продолжат свои дебаты мордобойские. — Я думаю, мы воспользуемся услугами нашей охраны, чтобы разнести… развести… доставить наших уважаемых кандидатов домой и пронаблюдать, чтобы с ними все было в порядке, — предложил Адам. — Вообще-то у меня планы на вечер были другие, — проворчал Эредин. — Я собирался погулять по ночному Флотзаму с подружкой, а не с пьяным хмырем Морькой, будь он даже сто раз кандидат во что угодно. — Ребята, это же не бесплатно, — сказал Адам. — Это как сверхурочные. — Плюс надбавка за особую сложность, — потребовал Эредин. — И напряженность, — добавил Лето. — Да, конечно, — быстро согласился Адам. — И деньги сразу, — заявил Эредин. — Радь, токо без загулов, — попросил Пангратт. — Да пошел ты, — фыркнул Эредин. — Какие загулы, мне дом старый батькин перестраивать надо. Мист, — обратился он к стоявшей тут же девушке, одновременно подхватывая поудобнее попытавшегося вырваться Морврана. — Меня тогда не жди, иди домой, пусть ребята тебя проводят. Ключ у тебя, сумку нашу возьмешь. Давай, пока, я скоро приду. Эредин наклонился и быстро чмокнул Мистле в щеку, увлекая своего подопечного к выходу. — Мужики, — обратился к Эредину и Лето Вим, — А может, дадите нам додраться? В честном бою, так сказать, решить, кто из нас более достоин… — Вим, уймись, — скомандовал Лето. — Пойдем домой. Иначе выйдет, что более достойной из вас всех окажется твоя супруга. Она вас двоих шутя одолеет за явным преимуществом. Еще и мне перепадет за то, что не воспрепятствовал. — Супруга моя да-а, — с гордостью заявил Вим. — Но хоть спеть-то я могу? — Пой, — разрешил Лето и обернулся к Эредину. — Слышь, Радь, можно я сегодня у вас с Мистле переночую, а? Я вам мешать не буду, на терраске посплю. А то мне Вимку аж за автовокзал сначала тащить на Героев Синеполосников, а потом на противоположный конец Флотзама домой чапать. Это я в аккурат к утру доберусь. А завтра же на работу. — Да ладно, ночуй, места мне не жалко, — великодушно согласился Эредин, направляя притихшего и, в отличие от бодрого Вима, кажется выдохшегося Морврана к двери.

***

Видимо, битва с Вимом, для которой Воорхис собрал все оставшиеся у него после обильных возлияний силы, стала на сегодня его лебединой песней. Потому что, оказавшись на улице, он беспрекословно позволил Эредину увести себя с площади и теперь уныло и безвольно следовал за эльфом по темным улицам Флотзама. Опомнился он только тогда, когда неожиданно уперся лбом в спину резко остановившегося эльфа. — А? Чего? — вскинулся Морвран, пытаясь сфокусировать взгляд на Эредине. — Отдых. Ты уж ногами еле перебираешь, — сказал Эредин. — Ну да-а, — согласился Морвран. — Правда, я чёт и стою как-то с трудом. Устал. Спать хочу. — Ща придем, — пообещал эльф, но что-то в его голосе насторожило Морврана и он, сделав над собой усилие, стряхнул с себя сонное оцепенение и посмотрел по сторонам уже более осмысленно. — Слышь, Эредин, а хде это мы? — спросил он у все так же продолжающего стоять к нему спиной эльфа. — Это же не мой дом. Ты куда меня вообще завел? Это уже ебеня какие-то. — А ты хочешь, чтобы я тебя в таком виде по центральным улицам тащил? Чтобы все видели, какой ты красивый? Пьяный и с подбитым глазом. Да, самый мэр. Таким он и должен быть. Все проникнутся и побегут за тебя голосовать даже официальных выборов не дождавшись. — Ну так-то верно, — неопределенно закивал Морвран. — Слышь, Морвран, ты вот сейчас глаза разведи, соберись с остатками своих еще не пропитых мыслей и ответь мне на один вопросик. Легонький. Что ты Кагырке в водку подмешал, отчего он вомперами загрезил? — Что? — от вопроса Эредина с Морврана вмиг слетел сон. — Что слышал. Я, по-моему, внятно спросил. — Да с чего ты взял, что я ему что-то подмешивал? — Морвран, ну вот зачем ты так? — с укоризной покачал головой Эредин. — Ты не на допросе, а я не прокурор. Давай ты мне, как земляк земляку, в дружеской беседе скажешь правду. Ну, как дело было? — А если я не скажу? Убьешь меня тут, что ли? — Морвран, ну чё за чушь ты городишь? Киношек пересмотрел? Я что, идиот отмороженный из-за ерунды всякой убивать? Просто, если разговора у нас не получится, на твоем пути домой внезапно окажется очень много ухабов. И все они будут твои. Вот тебе оно надо? Тебе что, трудно на простой вопрос ответить? — А почему это тебя интересует? — А это уж мое дело. Любопытный я. Устроит тебя такой ответ? — Любопытство — не порок, конечно, — пробормотал Воорхис. — Ага. Только не тебе сейчас об этом рассуждать. Давай к делу. А то меня дома Мистле заждется. Волноваться будет, расстроится еще. А тогда и я расстроюсь до невозможности. Так что, давай, Морвран, телись. — А это не я, это все Цинтия. — Не, Кагырка был конечно, пьян как фортепьян, но не настолько, чтобы тебя с Цинтией перепутать. — Подмешал, конечно, я, а делала зелье Цинтия. — Ей-то это зачем? — Я почем знаю? Этих магичек разве поймешь? Может, у них с Кагыркой было что. А может, просто из общей вредности. — Ох, Морька-Морька, — укоризненно покачал головой Эредин. — Ну никак ты меня понимать не хочешь. — Бить будешь? — насторожился Воорхис. — Дам вторую попытку. Ты ведь мне не битый нужен, а честный и правдивый. Зачем тебе было опаивать Кагыра Цинтиным зельем? — Чтоб под ногами не путался, — признался Морвран. — Кагыр? Каким боком он тебе мог помешать? — Ну он за Цирькой ухлестывал. Надо было, чтоб перестал. Отвлекся от любовного интереса своего. — Положим, на тот момент Кагырка был не самый успешный и активный Цирин воздыхатель. — Надо же было с чего-то начинать. Я решил, что Кагыр — самая простая проблема. — А чему мог помешать Кагыр? — спросил Эредин. — Не чему, а кому. Лоредо. — Почему Лоредо была нужна именно Цирька? — Чтобы Геральту отомстить. За Цинтию. — А ты хотел его подловить на горячем, чтобы надыбать компромат и выкинуть из соискателей на пост мэра? — Да. У меня был план. На самом деле мои люди отбили бы девушку, а ему под напором неопровержимых доказательств о сексуальном домогательстве пришлось бы снять свою кандидатуру. — А Цирька? — Отправилась бы домой, — пожал плечами Воорхис. — Она-то мне была абсолютно не нужна. Мне мстить Геральту не за что. И я не извращенец Лоредо. — Домой? Точно? — прищурился Эредин. — А может, ты планировал передать ее некоему типу, с которым тайно встречался во Флотзамском лесу под Калмеведдским холмом? — Что? Откуда ты… — Кто это такой? — Эредин схватил Воорхиса за шиворот и сильно тряхнул. — Говори живо! И не вздумай мне сейчас врать, что ты не понимаешь, о чем я! — Это… Он магик. Я не знаю, кто он и откуда. Он сам меня нашел. Предложил сотрудничество. Он мне поможет избавиться от конкурентов, а взамен я поспособствую, чтобы он смог заполучить Цири. — Зачем она ему? — Я не спрашивал. Да и к чему мне это знать? Он обещал помогал мне. А я — ему. Больше меня ничего не интересовало. — Ну да, разумно, — согласился Эредин, ослабляя хватку. — Знаешь, как зовут этого магика? — Он представился как Радклифф. Только это имя не настоящее. — Уверен? — Я навел справки по своим каналам. Единственный известный чародей по имени Радклифф сейчас проживает в Оксенфурте и преподает в местном университете. В данное время находится по месту жительства и работы, принимает у студентов экзамены. — М-да. Ну ты же наверняка покопал еще. — А как же. Покопал. Отталкиваясь от портрета. Одно я выяснил точно: этот тип — не темерец. — На зерриканца или офирца он тоже не похож, — заметил Эредин. — Кстати, а что сказала твоя подружка Цинтия? Она-то лучше знает свою мажью шатию-братию. — Она вживую его не видела. А по описанию сказала, что среди известных ей чародеев такого не припоминает. — Не очень достоверно. — Мы сверяли по фотографиям, что доступны в интернете. До которых смогли добраться, конечно. Его фото нигде нет. — И что это значит? — Самое простое: чародей в очень зрелых летах. И затворник. — В очень зрелых — это как? — Возраста Филиппы, Шеалы, Сабрины и Йеннифэр. — Понятно, — кивнул Эредин. — Кстати, Морвран, а он никогда не упоминал такое имя… Шиадаль? — Н-нет, — немного подумав, покачал головой Воорхис. — Никогда такого не слышал. Это ведь эльф? — Эльф. — Радклифф никогда не говорил об эльфах. Он вообще не особо разговорчив. Но оно и понятно. Знаешь, он молчит. А я не спрашиваю. — Меньше знаешь — лучше спишь? — усмехнулся Эредин. — Ладно, пойдем уже к дому. Хватит плутать. Твой оппонент Вимка уже, поди, дома десятый сон видит. А Мистле моя, наоборот, ждет меня домой и волнуется, что я долго не иду.