Сажай деревья

Бильбо просыпался неторопливо и постепенно, до краёв наполненный теплом и пропитавшим всё его существо удовольствием – от чего-то, что он пока не мог вспомнить. От приятного сна, может быть? Прямо перед глазами был тёмный, дочиста выметенный очаг. На устланном соломой полу перед ним было пусто. Никого. Бильбо замер. Воспоминания о прошедшей ночи вползали в сознание медленно, словно мошки, увязшие в патоке. Кили обнимает Фили во сне, оба спят так крепко, как будто уснули в первый раз за целую вечность. Они едва пошевелились за всю ночь. А теперь их нет. Исчезли, так же как пепел из прогоревшего очага. Бильбо замутило, хотя с раннего вечера во рту не было ни крошки. Откуда-то рядом – откуда? – раздался тихий, болезненный стон, и только несколько мгновений спустя Бильбо понял, что простонал он сам. Это был сон. Каким же дураком он был. Что-то давило ему на грудь, мешало дышать. Неужели после всего, что случилось, его сердце ещё способно чувствовать боль? Прошло ещё несколько невозможно долгих мгновений, и только тогда в его замутнённый разум просочилось понимание: эта тяжесть не была горем и сердечной болью. Чья-то тяжёлая рука крепко обнимала его поперёк груди. Бильбо захлебнулся вдохом. Он долго лежал неподвижно, не осмеливаясь осмотреться по сторонам, боясь – и в то же время страстно желая – поддаться любопытству и робко проклюнувшейся надежде. Наконец он решился. Осторожно скосил глаза вниз, и действительно увидел руку в кожаном с золотым тиснением наруче. Знакомые серебряные кольца украшали мозолистые крепкие пальцы. Бильбо выдохнул, резко и коротко, снова вдохнул. Грудь саднила как потревоженная рана. Он собрался с духом и посмотрел через плечо. Волосы Торина, удерживаемые искусно вплетёнными одна в другую косами, были откинуты назад, зажим на ухе поблёскивал угловатым рисунком рун. Взгляд Бильбо впитывал детали: серебряная прядь в тёмной гуще волос, слегка курчавящаяся линия бороды, резкий контур носа, тени от ресниц вздрагивают на щеках. Лёгкое дыхание чуть шевелило волосы Бильбо. Он удивился, что не почувствовал этого раньше. Торин по-прежнему был здесь. Он спал, крепко обняв Бильбо – как будто это Бильбо, а не он сам, мог исчезнуть. Бильбо глубоко дышал, стараясь успокоиться. Но где же Фили и Кили? При этой мысли его взгляд скользнул обратно к холодному очагу, перед которым было всё так же пусто. И тут рядом раздался негромкий звук – долгий медленный вдох, которым впускают воздух внутрь раскуриваемой трубки, шипение начавших разгораться в чашечке листьев. Нос уловил терпкий аромат табака. Бильбо поднял голову, и ему предстало знакомое и такое многообещающее зрелище. Гэндальф сидел на деревянном табурете неподалёку от брошенного на солому одеяла, которое служило Бильбо постелью в эту ночь. Сидел, поставив обутые в сапоги ноги на нижнюю перекладину и прислонив посох к плечу, курил свою видавшую виды трубку и задумчивым, подозрительным взглядом в упор смотрел на Бильбо. - Этого табурета не было здесь ночью, - сказал Бильбо первое, что пришло в голову. Как будто появление табурета было самой главной темой, которую стоило обсуждать с волшебником в этих обстоятельствах. Длинная борода Гэндальфа шевельнулась от улыбки. - Совершенно верно. Должен признать, что в этом ты прав, друг мой. Гэндальф ещё раз внимательно оглядел сперва Бильбо, а затем спящего Торина. Слишком внимательно. Бильбо почувствовал, как начинают гореть щёки. Ох, ну это же просто смешно, - упрекнул он себя. Из-за чего ему краснеть? Он снова посмотрел на Торина. Это было чудом. Торин, лежащий рядом, прижимающий его к себе Торин был чудом. Живым, тёплым, всамделишным чудом, которое даже не думало растворяться и исчезать в ярком утреннем свете, льющемся в широко распахнутые окна. - Как это возможно, Гэндальф? – тихо, чтобы не разбудить Торина, спросил Бильбо. - Я не знаю, - признался Гэндальф. – Именно поэтому я и приглядывал за тобой. Бильбо вскинул глаза: - Торин никогда не причинил бы мне вред. Гэндальф молча поднял брови. Бильбо яростно и непоколебимо упёрся в него взглядом. - Я знаю его. Я верю ему. Он ни разу не сделал мне ничего плохого, Гэндальф! И ты не можешь винить его за то, что произошло тогда у ворот. Это всё равно, что обвинять кого-то за то, что он был болен. За… за то, что бредил в лихорадке, или за то, что на него наложили заклятье. Это несправедливо. - Ты горячишься, друг мой, - вот и всё, что он услышал в ответ на свою вспышку. Всё с тем же непроницаемым и загадочным видом Гэндальф выпустил колечко дыма. - Неужели ты думаешь, я мог бы сердиться на него? Он… я думал, что потерял его. Потерял их всех! Боль вернулась и обрушилась на него как лавина. Несмотря на то, что сейчас Торин лежал у него за спиной – это было. Это случилось на самом деле: Торин, Фили и Кили погибли. И тот необъяснимый чудесный факт, что они оказались живы, не мог отменить того, что Бильбо пришлось пережить. - Тебе хорошо известно, что я не это имел в виду, - хмыкнул Гэндальф. Воинственно расправленные плечи Бильбо поникли. Спорить с волшебниками, тоже нашёл занятие. - Вовсе нет, ничего я не горячусь, - буркнул он. Несмотря на события прошедшей ночи, врождённый хоббичий здравый смысл брал верх. – И я не могу отрицать того, что видят мои глаза. И не хочу, закончил он про себя. Гэндальф длинно, устало вздохнул. - Верно, мой дорогой Бильбо, не можешь. Как не могу и я – раз уж мы вернулись к этому – и потому я здесь и я наблюдаю. И у меня очень много вопросов. - Так это правда, он настоящий? Они все? Все трое? – спросил Бильбо. Голос прозвучал тихо и испуганно. Он боялся посмотреть Гэндальфу в лицо, отчаянно боялся прочесть отрицание в его глазах. - Так же, как и мы с тобой, - казалось, Гэндальф не слишком-то вдохновлён этим. Ничего странного, решил Бильбо. Волшебники – удивительные существа, которые творят удивительные вещи, и им, должно быть, не сильно нравится, когда такие вещи творятся сами по себе, без их участия. Ничего. Той радости, которую испытал Бильбо, услышав эти простые слова подтверждения, будет достаточно для них обоих. Его сердце слишком мало, чтобы вместить её. И тут вдруг… - Куда подевались эти двое негодников? Хриплый со сна голос Торина прозвучал обеспокоенно, как если бы он только что открыл глаза и заметил, как Бильбо перед тем, что у очага никого нет. Прежде чем Бильбо успел задуматься, как давно Торин проснулся, не подавая виду, и сколько услышал из их разговора – он уже кивнул, подкрепляя вопрос Торина, и вопросительно уставился на Гэндальфа. - Во дворе. Когда я последний раз их видел, они возобновляли знакомство с беорновыми псами. К обоюдному удовольствию, надо заметить, - ответил тот. Затем добавил, и в первый раз нотки удивления послышались в невозмутимом прежде голосе: - Твоё упрямство не перестаёт поражать меня, Торин, сын Траина. Торин полу-сердито, полу-насмешливо фыркнул Бильбо в затылок, но даже спиной Бильбо ощутил, как напряжение, в котором он себя держал, при словах Гэндальфа отпустило его. Бильбо накрыл его руку своей, легонько сжал пальцы. Его собственное беспокойство тоже наконец-то – почти! – улеглось. - Не думаю, что одному лишь моему упрямству, какого бы высокого мнения ты о нём ни был, было бы под силу совершить это… чем бы оно ни было, - сказал Торин и крепче прижал Бильбо к себе. – И должен признать, всё произошедшее остаётся для меня загадкой. Гэндальф задумчиво покивал и снова бросил на Бильбо нечитаемый взгляд. - Я не знаю, что за силу, или силы, мы должны благодарить за это чудо – а это, несомненно, самое настоящее чудо. Нам ещё предстоит это выяснить, и полагаю, что разгадка будет весьма… У Бильбо громко заурчало в животе, заставив Гэндальфа умолкнуть на полуслове. Бильбо попытался небрежно пожать плечами – непростая задача, когда тебя удерживают в крепком объятии – и почувствовал, как улыбка Торина шевельнула пряди у него на макушке. - Кажется, моему Взломщику требуется подкрепиться, - объявил Торин и нехотя отодвинулся, выпуская Бильбо из рук и садясь на постели. Лукавая искорка промелькнула в глазах Гэндальфа: - И то верно. Пойдёмте раздобудем что-нибудь поесть. Хотя боюсь, что час поздний для завтрака. И даже для второго завтрака. - Одиннадцатичасовой чай? – упавшим голосом спросил Бильбо. Торин и Гэндальф переглянулись. - Хоббичий обычай есть по семь раз в день для меня уже давно не новость. Но до сих пор не возьму в толк, куда в них это помещается? – пробормотал Торин. Завораживающим слитным движением воина он поднялся с пола и протянул руку Бильбо. Тот принял руку, позволяя поднять себя, но предпочёл оставить замечание Торина без ответа. - Где-то между одиннадцатичасовым чаем и ланчем. Ближе к ланчу, я бы сказал, - Гэндальф с улыбкой глядел на них. Он тоже поднялся на ноги, табурет под ним обиженно скрипнул. – От завтрака остался хлеб и фрукты, и немного молока с мёдом. Но уверен, что присутствие неожиданных гостей уже не тайна для нашего хозяина и его питомцев, так что за добавкой дело не станет. - О да, Фили и Кили способны обаять кого угодно, - Бильбо вспомнил предыдущий раз, когда они гостили у Беорна. Если речь заходила о том, чтобы выпросить лишний ломоть свежего хлеба с мёдом, умению братьев не нашлось бы равных даже среди его юных кузенов-Туков. Несмотря на все уверения Гэндальфа, Бильбо вдруг отчаянно захотелось, чтобы Фили и Кили в ту же минуту оказались здесь, чтобы с юношеским нетерпением готовились вместе с ними наброситься на еду. - Я в этом не сомневаюсь, - добродушно согласился Гэндальф, направляя Торина и Бильбо к столу. – После того, как мы поедим, мне придётся задать вам обоим кое-какие вопросы. И как следует осмотреть тебя, Торин. Гэндальф ненадолго умолк, и Бильбо оглянулся как раз вовремя, чтобы заметить, как волшебник быстро нагнулся и поднял что-то с пола рядом с его постелью. Что именно, Бильбо не разглядел. Торин буркнул что-то – явно далёкое от любезности – себе под нос. - Я не нуждаюсь в том, чтобы меня осматривали, - добавил он вслух. Бильбо повернулся и уже открыл рот, чтобы возразить – и замер, увидев, как Торин с озадаченным выражением неуверенно проводит рукой по груди. - Торин? – спросил он дрогнувшим голосом. Пальцы Торина касались груди в точности там, куда… Нет. Не думать об этом. Ни за что больше не думать. Торин живой, твёрдо напомнил он себе. Он живой. Торин раздосадованно нахмурился, и, кажется, собрался что-то сказать. Но тут Бильбо, продолжая следить за его рукой, в первый раз по настоящему присмотрелся к одежде и доспехам, которые были на нём, и… - Т… твоя…, - Бильбо запнулся о не произнесённые слова. До сознания наконец добралось то, на что уже давно, не замечая, смотрели глаза – и оно властно велело ему замолчать. Бильбо захлопнул рот так, что стукнули челюсти. В просторном пустом доме стояла тишина – мелькнула отчаянная мысль, было ли это слышно Торину с Гэндальфом? В молчании они подошли к огромному обеденному столу Беорна. Бильбо кусал губы и до хруста стискивал пальцы, но не мог заставить себя отвести взгляд от груди Торина. - Что с тобой? – Глаза Торина потемнели. Он выглядел встревоженным. В нерассуждающем безотчётном порыве Бильбо шарахнулся прочь – почти успел это сделать, но рука Торина легла на плечо. Перехватила, удержала на месте. Свободной рукой Торин погладил его по щеке. - Что случилось? Как он мог не заметить этого ночью? Бильбо поднял глаза выше, рассматривая сложное плетение кос в волосах Торина. Они немного спутались во сне, но в них по-прежнему узнавался намертво впечатавшийся в память узор. Чего стоило ему удержаться, не кинуться к Торину – сейчас же, сию минуту! – и растрепать, расплести их все, все до единой! Косы, которые, по обычаю и праву ближайших родственников павшего, Балин с Двалином заплели мёртвому Торину, готовя его тело к погребению. Балин объяснил ему, что эту последнюю честь оказывали каждому усопшему Королю. - Бильбо, - настойчиво повторил Торин, делая ещё шаг к нему. Теперь он стоял так близко, что Бильбо ощущал шедшее от него тепло. - Прости, я…, - забормотал Бильбо. – Я не заметил прошлой ночью… то есть, заметил, наверно, но я… не подумал… - Что? – Торин нахмурился. - Твоя одежда, - с мукой выдавил Бильбо. Пальцы сводило от желания вцепиться и рвать, сдирать тяжёлый бархат и золотое шитьё, царапать ногтями пластины доспехов – всё, что угодно, только бы не видеть его в ней! Торин опустил голову, разглядывая себя. - Что это на мне? – хмуро-недоумённые складки резче прочертили лоб. – В битве я был одет по-другому. Я хорошо это помню. - Это… та одежда, в которой тебя… похоронили, - каждое слово когтями скребло горло, но промолчать под настойчивым вопросительным взглядом Торина Бильбо не мог. Изумление, отразившееся на лице Торина, было таким искренним, что у Бильбо заболело сердце. Гэндальф прочистил горло: - Почему бы нам всем не насладиться ланчем и не отложить разговоры на потом? Бильбо понял, что у него совершенно пропал аппетит. Ничего удивительного, с ним это частенько случалось в последнее время. Но Торин, вняв словам Гэндальфа, уже тянул его за руку к высокой деревянной скамье с одного края стола. Бильбо не стал противиться. Всё то время, пока они ели, Торин хмуро молчал, погружённый в какие-то нерадостные мысли. Впрочем, это не мешало ему подкладывать показавшиеся ему самыми вкусными кусочки в тарелку Бильбо – как только он заметил, что сам Бильбо не проявляет в этом усердия. Бильбо вздохнул, наблюдая, как солидная порция маринованных помидоров проделывает путь в его тарелку. Попросил жалобно: - Перестань! - Слабо попытался оттолкнуть руку Торина. Половина помидоров вывалились из объёмистой ложки и раскатились по столу. Торин повернулся к нему, мрачный как грозовая туча. Бильбо задумался, долго ли осталось ждать грома и молнии. Иногда ему казалось – им обоим было бы легче, будь Торин посдержаннее нравом. Но, раз за разом приходил он к выводу, без этих вспышек его гном не был бы собой. - Ты и куска не проглотил, - обвиняюще изрёк Торин. – В прошлый раз, когда мы гостили здесь, Нори ставки собирался принимать на то, перегонишь ли ты Бомбура по скорости уничтожения беорновых запасов. Почему-то напоминание об этом рассердило Бильбо. - Спасибо, я не голоден, - отрезал он. – А ты лучше займись своей тарелкой и своими делами! - Ты и есть моё дело! - вспылил Торин, подбирая рассыпавшиеся помидоры и возвращая их Бильбо в тарелку. - Вовсе нет! – Бильбо почувствовал, что снова краснеет, и не был уверен – от возмущения ли? Или от смущения и удовольствия? Может быть, от всего сразу, подумал он, едва удерживаясь, чтобы не спрятать в ладонях вспыхнувшие щёки. Торин смерил его грозовым взглядом. - Ты оставался рядом со мной, - он произнёс эти слова так, словно они были худшим из обвинений. - Я… что? – опешил Бильбо, но Торин, кажется, не был намерен больше ничего объяснять. - Ты оставался рядом с телом Торина всё то время, пока его готовили к погребению, - объяснил Гэндальф. Он говорил спокойно, но в то же время с некоторой опаской косился на Торина. - Ох, я… да. Разумеется, да, - Бильбо перевёл растерянный взгляд с Торина на Гэндальфа и обратно. – Как же я мог уйти и оставить тебя? Этот же вопрос он задал и Балину, когда тот пришёл, чтобы увести его из шатра, и Бофуру, и Даину следом за ним. Ни у кого из них не нашлось на него ответа. Но Даин понял его лучше, чем кто-либо другой. Суровый гном скупо кивнул, пробормотав что-то о своей жене, умершей родами, и приказал остальным оставить его в покое. Бильбо просидел рядом с мёртвым Торином и его племянниками полных три дня, напряжённо всматриваясь в надежде заметить малейшее движение, самый слабый вздох. Кто знает, может быть, Торин всего лишь слишком крепко уснул? Фили потерял сознание, когда упал с башни, и до сих пор не может прийти в себя, а Кили просто-напросто не вовремя решил устроить один из своих дурацких розыгрышей? Надежда слабела час от часа, день ото дня, пока не погасла совсем. Он смотрел, как Оин снимает с Торина доспехи и одежду, как промывает и зашивает его рану. Как будто теперь это могло ему помочь. Смотрел, как то же самое старый лекарь проделывает с Фили и Кили. Оин объяснил ему, что и это тоже часть работы лекаря – та часть, о которой многие не подозревают. Бильбо смотрел, как гномы из войска Даина – с самим Даином во главе – принесли королевские парадные одежды и золотую броню, сохранявшиеся в чертогах Эребора. Пока они облачали павшего Короля и принцев, оказывая им посмертную честь, Даин рассказал – это для того, чтобы они вступили на тропу, ведущую в Чертоги Махала, со всеми знаками их высокого сана при жизни и с оружием в руках – для защиты от опасностей, которые могут встретиться им по пути. Он смотрел, как все гномы отряда, один за другим, приходили попрощаться со своим королём, господином и другом. Как пришла Тауриэль и долго сидела над Кили, словно тоже надеялась, что он проснётся, и слышал, как вначале стража у входа не хотела её пропускать. Все, кто приходил, находили слова прощания, и только он один не мог сказать ни одного, не хотел их отпустить. Он вспоминал отца, так и не оправившегося после смерти мамы, и поневоле задумывался – а не легче было бы умереть от горя? Смерть не могла быть больнее, чем ему сейчас. После… после бдения над усопшим – он сообразил наконец, так это называлось – после церемонии, после всего, Гэндальф подошёл к нему – как тогда, сразу после битвы. Сидел рядом, шумно курил трубку, делил молчание на двоих. Чем ещё он мог помочь? И Бильбо, как и в первый раз, поблагодарил его слабой улыбкой. Твёрдые пальцы легли ему на плечо, возвращая из воспоминаний в действительность. В лицо заглядывали встревоженные синие глаза. Бильбо неосознанным движением потянулся к Торину. Протянул руку, убрал за ухо упавшую на лицо прядку волос. - Всё в порядке, - соврал он, и сам удивился тому, как спокойно это прозвучало. Торин недоверчиво хмыкнул: - Ничего подобного. Помолчал немного и добавил: - Только ближайшей родне покойного наш обычай дозволяет оставаться рядом с телом до похорон. Это должны были быть Балин или Двалин, если бы не ты. Бильбо смущённо моргнул: - Ох. Вот как… Мне никто не сказал. Неудобно как вышло. Я же… я всего лишь твой друг, и… - Нет, - прервал Торин. Он опять хмурился. – Ты не… - Что ты хочешь сказать? – Бильбо отпрянул. Сердце камнем упало куда-то вниз. – Да, я знаю, что предал тебя… - О Махал, - отчаявшись, Торин воззвал к Создателю. Потом в тщетной попытке убедить потряс Бильбо за плечо. – Ты коришь себя за то, что я навлёк на себя сам, Бильбо. Я поддался безумию, в этом виновата только моя собственная слабость. - Что за чушь! – возмутился Бильбо. – Ты был болен, Торин. И к тому же, не ты один. Ты думаешь, Гэндальф из чистой прихоти запретил нам входить в Гору без него? Он, конечно, знал о драконьем проклятии. Если бы только ты хоть раз его послушался, добавил он про себя. Торин сжал губы с мрачным упорством: - Как я припоминаю, дожидаться Гэндальфа пришлось бы долго. Упомянутый уже не раз волшебник решил напомнить о себе, снова прочистив горло. Ни Бильбо, ни Торин не обратили внимания. - И это достаточная причина для того, чтобы ни во что не ставить его совет? Ну разумеется, откуда какому-то волшебнику знать о магии и драконах больше тебя? - Я говорил о том, - припечатывая каждое слово, вернулся к своей мысли Торин. – Что ты меня не предавал. И что ты для меня намного больше, чем друг. - А я говорил о том, что… что? – осёкся Бильбо. Весь его возмущённый пыл угас в один миг. Что Торин только что…? Нет, быть не может, он, должно быть, ослышался? - Это я тебя предал, - Торин протянул руки, обхватил его щёки ладонями. – В моём безумии и в моей смерти нет твоей вины. Он наклонился, вглядываясь ему в лицо, провёл большими пальцами по скулам. - Ты оплакивал меня, amrâlimé, это ясно как день. Это я причинил тебе это горе. Но теперь я здесь, и я больше тебя не оставлю. Бильбо почувствовал, как закололо под веками, и понял, что сейчас неминуемо расплачется снова. Да что со мной такое! Сколько не злись на себя, слёз этим было не остановить. Он часто заморгал и попытался отвернуться. Но у Торина не больно-то вырвешься! Тёплые твёрдые ладони держали крепко. - Ты просто невозможный, ты знаешь об этом? – Бильбо шмыгнул носом и завозился, стараясь вывернуться из удерживающих рук. Торин наконец позволил ему это. Бильбо, скользнув щекой по его плечу, спрятал лицо у него на груди. – Совершенно невозможный. И снова он плакал, и плакал, что было сил цепляясь за – проклятые, ненавистные! – бархат, кожу и позолоченные пластины погребального наряда Торина. И Торин даже не думал насмехаться над ним за его слёзы. Он бережно обнял его, заключил в кольцо рук – если бы кто сейчас спросил Бильбо, согласен ли он так провести остаток жизни? – он согласился бы, не раздумывая. Рядом в третий раз послышалось деликатное покашливание Гэндальфа. Уткнувшийся в ториновы доспехи – и плевать на острые края! – Бильбо всхлипнул и неопределённо махнул рукой куда-то в сторону волшебника. Наверное, приличия требовали всё же что-то сказать – но тут откуда-то сзади донёсся звонкий крик. Бильбо подпрыгнул от неожиданности. Он узнал голос! В своём нетерпении поскорее выглянуть из-за широкой спины Торина Бильбо чуть не упал со скамьи. Но Фили и Кили уже шумно плюхнулись рядом с ними. Две пары рук обвились вокруг Торина и Бильбо разом, словно ускользнувшие от бдительности садовника виноградные лозы. Бильбо услышал, как что-то упало со стола и покатилось по полу – уж не его ли перегруженная помидорами тарелка? Сейчас ему было не до того, чтобы интересоваться сохранностью беорновой посуды. Бильбо смеялся сквозь слёзы, обнимая обоих в ответ так крепко, как только мог. Какое счастье – наконец убедиться, что его мальчишки такие же настоящие, тёплые и живые как Торин. Он почувствовал, как рука Торина соскользнула с его спины, чтобы обнять Фили, а сам сильнее притянул Кили к себе. - Ты плакал из-за дяди, - со знанием дела определил Кили, заглядывая ему в глаза. – Что он сделал? - Я мог бы предположить, что именно – но думаю, на этот счёт нам лучше остаться в неведении, - с озорной ухмылкой подхватил Фили. Торин дёрнул его за косичку. - Прекрати это, inùdoy, - сурово оборвал он. Но никакая сила на свете не заставила бы его разомкнуть объятие. А Бильбо вдруг заметил растрёпанную голову Фили. - Вы расплели косы? И доспехи сняли, - он выдохнул с облегчением. От вида погребальных кос у него внутри всё смерзалось. Слишком хорошо он помнил, как смотрел на них на похоронах. Теперь же в пшенично-золотой копне волос старшего принца были только прежние простые косы, и две коротенькие косички, как всегда, качались на кончиках усов. Тёмная лохматая шевелюра его брата выглядела так, как будто никогда не знала ни расчёски, ни кос. На них по-прежнему были надеты роскошные, шитые золотой и серебряной нитью штаны и рубахи – и то лишь потому, подумал Бильбо, что здесь не вдруг найдёшь, на что их сменить. Оба широко заулыбались ему. - Они нам надоели, - заявил Кили. - Столько железа, просто ужас, - согласился Фили. - Такая тяжесть, ты не представляешь, дядюшка Боггинс. - Даже пошевелиться тяжело. - И так и норовят прищемить что не надо. - И ножи в них не спрячешь. - В общем, мы от них избавились, - сияя улыбкой, заключил Кили. Бильбо заморгал: - Дядюшка Боггинс…? Торин фыркнул ему в волосы. - Не обращай внимания. Лучше тоже помоги мне снять доспехи. Мои дуралеи-племянники правы в одном – они ужасно неудобные. - Ты же спал в них, - напомнил Бильбо. Торин пожал плечами. - Привычка. Он наконец выпустил Фили, заметив, что тот многозначительно косится на недоеденную пол-краюхи хлеба на столе. Братья тут же уселись, в притирку друг к другу, на соседнюю скамью, и принялись с жаром сражаться за последнюю грушу. Торин наклонился к Бильбо: - И с волосами ты тоже мог бы мне помочь. Бильбо изумлённо вскинулся, второй раз чуть не потеряв равновесие и не свалившись со скамьи, и издал какой-то неразборчивый звук. Он ослышался? Или…? Волосы и причёски были вещью настолько личной для гномов, и… Торин серьёзно смотрел на него. Бильбо бросил терзаться неразрешимым вопросом и кивнул. - Д…да. Конечно, помогу. Если ты этого хочешь. Оглянувшись на – в который уже раз? – решившего привлечь к себе внимание Гэндальфа, Бильбо увидел, что тот глядит на них с улыбкой, явно забавляясь зрелищем. Это была первая настоящая улыбка на лице волшебника за всё утро. - На этом, боюсь, мне придётся вас оставить. Нам с Беорном необходимо обсудить кое-что важное, - он поднялся, обратив к Торину посуровевший взгляд, и сделал вид, что не заметил молнии, сверкнувшей в ответном взгляде Торина. – А когда вернусь, я всё же хотел бы повнимательнее осмотреть тебя, как я сделал с твоими племянниками. Должен же я убедиться, что ты полностью здоров. *** - Что Гэндальф имел в виду? – задумчиво проговорил Бильбо некоторое время спустя, помогая Торину снимать с себя доспехи. Участие Фили и Кили тоже потребовалось – доспехи были, на благоразумный хоббичий взгляд, просто невообразимо тяжёлыми. Зато братья всё время оставались рядом, и Бильбо краем уха слушал их весёлую болтовню, наслаждаясь тем, как ширится ощущение спокойствия и приятного тепла в груди. – О том, чтобы убедиться, что ты здоров? Торин не слишком-то уважительно хмыкнул. - Кто знает, что на уме у волшебников? Фили и Кили умолкли. Бильбо и Торин одновременно повернули головы. Уж верно, для Торина слушать голоса племянников было не меньшим удовольствием, чем для Бильбо. И то, что их вернули ему, было для него самой большой радостью. Помявшись, Кили начал: - Когда мы проснулись утром, Гэндальф и Беорн стояли над нами. Уставившись во все глаза, как будто мы вот сейчас растаем в воздухе. Он шевелил пальцами – так, словно ему где-то было щекотно, и он не мог перестать об этом думать. Фили кивнул. - Пришлось долго убеждать их, что мы настоящие. - А не чьё-то злое колдовство, - добавил Кили, сморщив нос. – Как, интересно, они себе это представляли? - Гэндальф настоял на том, чтобы осмотреть нас, - пихнув брата локтем в бок, продолжал Фили. При этих словах Кили снова пошевелил пальцами. - Ага, - они обменялись быстрыми взглядами, заключившими в себе – как стало ясно Бильбо – целый разговор. Лицо Фили исказилось, как от боли, а Кили выпрямился и стоял молча, с мрачным и замкнутым выражением. Это было так непохоже на Кили, что Бильбо придвинулся к нему, пристально вглядываясь, и заметил краем зрения, как Торин напрягся рядом с ним. Кили схватил брата за плечо, опершись на него. - Не знаю, как ты, дядя, но мы с Фили… нам ещё больно там, куда нас ранили. Гэндальф сказал, что возможно, мы никогда до конца не избавимся от этой боли. Я думаю, это справедливо. - Тебе больно? – Бильбо встревоженно повернулся к Торину. Торин хранил каменно-непроницаемый вид. - Там остались шрамы, - он сказал это с такой уверенностью, что Бильбо даже не сразу понял, что это был вопрос. Кили всё так же мрачно кивнул. - Здесь, - сказал Фили, коснувшись рукой груди. – И ещё у меня болит нога, в том месте, где я сломал её – так сказал Гэндальф. Кили трудно сглотнул и добавил с видимым усилием: - Да. Когда ты упал. Он долго молчал. Бильбо уже подумал, что он больше ничего не добавит. Но через минуту прежняя мрачная решимость вернулась: - У меня тоже шрамы, на спине и на груди. - О, - руки Бильбо, расстёгивавшие одну из пряжек, крепивших ториновы доспехи, замерли. Пробуждённые словами Кили страшные картины, тесня одна другую, тёмной волной хлынули в память. Фили падает, безжизненно раскинувшись на серых камнях. Кили, в яростном неравном поединке с азоговым отродьем. Он сам прижимает руки к окровавленной груди Торина. Бильбо глубоко, медленно вздохнул, гоня их прочь. - Это… кхм… ну, я думаю, что это можно было ожидать, - он сурово нахмурился, пытаясь отделить от остального часть доспеха, прикрывающую плечо – он не помнил, как она называется. – Как снимается эта штуковина? - Давай я, - сказал Фили. Он коротко, ободряюще приобнял Бильбо за плечи, прежде чем наклониться и ловко отстегнуть несколько незамеченных им ремешков с обратной стороны. Бильбо сосредоточенно углубился в своё непростое дело, постаравшись не думать ни о напряжённом молчании братьев, ни об обеспокоенных взглядах, которые бросал на них Торин. И кто только выдумал такие доспехи? Тяжесть ужасная, и все эти ремешки. Ни надеть, ни снять без посторонней помощи. Любой уважающий себя хоббит в здравом рассудке счёл бы полной нелепицей носить что-то, что нельзя даже снять самостоятельно, и Бильбо не был исключением. Но его гномы явно подходили к вопросу одежды с какими-то другими, непонятными ему соображениями. Потому его замечание на эту тему было встречено трёмя взглядами, полными удивления и доброй насмешки – очевидно, над непостижимым гномьему уму образом хоббичьей мысли. Бильбо улыбнулся про себя и молча вознёс хвалу Эру. Кажется, тревожное напряжение, поселившееся между ними, понемногу начало рассеиваться. - Что ж, думаю, у меня будет время свыкнуться с таким… своеобразным обычаем, - задумчиво сказал Торин, пока Бильбо сражался с пряжками, удерживающими наручи. Бильбо бросил на него недовольный взгляд, борясь с желанием стукнуть его по руке – и одолев искушение главным образом потому, что кольчуга всё ещё оставалась на Торине. - И никакой я не «своеобразный»! – притворно-обиженно заявил он. - Не только ты, весь твой народ, - при виде улыбки Торина тревога Бильбо почти улеглась. Он помолчал, заглядывая в искрящиеся насмешливым весельем глаза. - Зачем тебе свыкаться с нашим обычаем? Тебе, должно быть, больше и не доведётся повстречать никого из наших. - Ты возвращаешься в Шир, ведь так? – спросил Торин. Перебрасывавшиеся шутками Фили и Кили, снова умолкнув, замерли рядом с ними. - Ну…. в общем, да, именно это я собирался сделать, - помедлив, ответил Бильбо. Опустив голову, он сосредоточился на развязанных ремешках наруча, окончательно освобождая и стягивая его с руки. Но думал он вовсе не о доспехах – а о дорогих ему гномах, таким чудесным образом обретённых только для того, чтобы тут же потерять их, когда они вернутся к себе в Эребор. Неужели, после всего остального, ему предстоит пережить ещё и это? - Тогда я поеду с тобой, - сказал Торин. Его тон не допускал возражений. Бильбо вскинулся, задохнувшись от изумления. - Ч…что? - Я уже сказал тебе, - терпеливо повторил Торин. – Я больше тебя не оставлю. Я последую за тобой всюду – хоть до края мира, если ты этого пожелаешь. Какое-то время Бильбо мог только потрясённо таращиться на Торина, широко открыв рот. Мысли кружились как соломинки в водовороте, и ни за одну не удавалось уцепиться. Способность к более-менее внятной речи в конце концов вернулась к нему – что не слишком-то помогло делу, потому что единственное, что он сумел выговорить, было: - Ты… не можешь этого сделать, Торин. - Могу, и сделаю, - Торин склонил голову, прижимаясь лбом ко лбу Бильбо. – Я не намерен терять тебя снова, ghivasha kurdulu. Со стороны Фили и Кили донёсся какой-то неразборчивый звук. Бильбо был слишком оглушён происходящим, чтобы обращать внимание. - Я… нет, ты не можешь, Торин, - повторил Бильбо и решительно потряс головой. – Твоя родня… твоя семья, друзья, весь твой народ – они ждут тебя в Эреборе. Ты всю жизнь мечтал вернуться домой. Неужели ты думаешь, что я смог бы лишить тебя этого? Торин ответил тихим коротким смешком, тронувшим тёплым дыханием губы Бильбо. - Ты – мой дом, Бильбо. Я слишком долго не желал этого замечать. Я был слеп. Но, тем не менее – это правда, и ничто её не отменит. - Мы тоже поедем с вами, - неожиданно встрял Фили. Когда Бильбо и Торин повернулись к нему, он гордо выпрямился и с непоколебимым выражением встретил их взгляды. Это новое заявление заставило Бильбо изумлённо ахнуть. Великие Валар, что происходит? Они все трое сошли с ума?! Кили кивнул, поддерживая брата. - Ты от нас так просто не отделаешься. - О, уж в этом-то я не сомневаюсь, - почти в отчаянии простонал Бильбо. Все сомнения отпадали, стоило только посмотреть на горевшие своенравным упрямством и вызовом лица обоих принцев – по мнению Бильбо, такие взгляды больше пристали бы капризным мальчишкам, чем двум взрослым парням. Если бы Гэндальф был рядом! Он помог бы ему заронить хоть крупицу здравого смысла в три упрямых гномьих головы. Но Гэндальф всё ещё беседовал – Эру знает о чём! – с Беорном во дворе дома. Проклятые волшебники. - Мы семья, - с горячей убеждённостью объявил Фили. – Мы должны оставаться вместе. - Но нужно непременно написать маме, - добавил Кили. – Иначе она нас убьёт. - Вы двое нужны Эребору, - далёкий гром в голосе Торина сказал Бильбо, что внезапная прихоть племянников не по нраву Торину не меньше, чем ему самому. Фили на мгновение заколебался – но затем бестрепетно встретил взгляд Торина. - Я слишком молод, чтобы править. Никто не захочет меня признать. Я уверен, что… - он посмотрел на Бильбо. – Кто там сейчас правит? На волосок от того, чтобы опустить руки, Бильбо вздохнул, качнув головой: - Даин. - Даин будет хорошим королём, - кивнул Фили. - Он не хочет быть королём, - пробормотал Бильбо. Как будто его мнение здесь кого-то интересует. Взгляд Торина коротко скользнул по нему. - Эребор – ваш по праву рождения. Наш отвоёванный дом, - отрезал Торин. Он немного подвинулся, встав чуть впереди Бильбо, словно готовясь заслонить его в битве. Бильбо же узрел свой шанс и ухватился за него. Решение созрело мгновенно, даже раньше, чем он успел полностью осознать, что именно он решил. - Превосходно! Раз это наш дом – значит, мы все вместе, не мешкая ни дня, возвращаемся туда. - Нет, мы не оставим… - упрямо начал Кили и умолк на полуслове. Торин обернулся так резко, что чуть не потерял равновесие. Все трое потрясённо уставились на Бильбо. - Наш? – переспросил Торин. - Мы? – одновременно с ним ахнул Фили. Все трое смотрели на него таким неверящим услышанному, полным надежды взглядом, что Бильбо рассмеялся. - По меньшей мере дюжина наших друзей обрадуются нашему возвращению, - улыбаясь, сказал он. – И должен сказать, я тоже буду весьма рад их увидеть. Потянувшись к Торину, Бильбо тихо продолжал: - Не только ты один был слеп, - он поднял голову, заглядывая в синие глаза, которые ещё так недавно не надеялся больше увидеть. Именно сейчас он наконец-то полностью, до конца поверил в то, что всё произошедшее было настоящим. По-настоящему настоящим. – Я мог бы намного раньше понять, что дом – это не стены и крыша, не кресло и не полки с книгами. Домом может стать кто-то. Тот, кто тебе дорог. Торин долго, невыносимо долго смотрел на него и молчал. У Бильбо от волнения пересохло во рту и кололось в кончиках пальцев, но он не мог не наслаждаться тем, что – в кои-то веки раз! – заставил гордого уверенного в себе гнома утратить дар речи от изумления. Вдруг Торин наклонился к нему – быстрее, чем Бильбо успел моргнуть, – и коснулся губами его губ в коротком, но крепком и ласковом поцелуе. И, пока Бильбо стоял столбом, ошеломлённо глядя на него, снова прижался лбом к его лбу. - Я тоже люблю тебя, Бильбо Бэггинс из Шира. - Теперь уже – из Эребора, ведь правда? – почти не думая поправил Бильбо. Лицо Торина было так близко, что расплывалось перед глазами. Рискуя заработать косоглазие, Бильбо изо всех сил старался сфокусировать взгляд. - Да, - торжественно подтвердил Торин. Бильбо почувствовал, что неудержимо краснеет: - И… да. Я люблю тебя. Конечно, люблю. Если это не было ясно как день из всего, что… Просияв улыбкой, Торин прервал его запинающееся бормотание поцелуем – он выглядел так, словно удержаться и от улыбки, и от поцелуя было выше его сил. - Ох, - выдохнул Бильбо, и поднялся на цыпочки, с тем же нетерпеливым пылом отвечая на поцелуй. Из-за спины донёсся то ли стон, то ли взрыв смеха, то ли торжествующий крик – или всё вместе? – на два голоса, завершившийся дружным: - Ну наконец-то. *** - Итак, - сказал Гэндальф, даже не пытаясь скрыть веселья. – Я вижу, у вас дело на лад. Хотя по части снятия доспехов вы и не сильно продвинулись. Голос волшебника заставил Бильбо испуганно вскинуться. Торин с недовольным ворчанием оторвался от него, напоследок коротко поцеловав в лоб. - Мы были заняты другим, - сказал он. - Неважно, уже неважно, - Гэндальф махнул рукой. Он выглядел непривычно жизнерадостным. – По правде говоря, я думаю, что мне больше нет нужды осматривать тебя, Торин. Мы нашли разгадку – в той мере, в какой она сама далась нам в руки – и, признаюсь, это даже больше того, на что я рассчитывал. Бильбо с подозрением сощурился. - Что это ты задумал, Гэндальф? - «Задумал»? – Гэндальф поднял брови. – Ровным счётом ничего, мой дорогой Бильбо. Я всего лишь хочу сказать, что сегодняшние события были настолько необычными, что я и не надеялся отыскать им хоть какое-то объяснение. - Но ты отыскал, - Торин недоверчиво глядел на Гэндальфа. - Я нашёл кое-что рядом с твоей постелью, Бильбо, - сказал Гэндальф и, запустив руку в складки одежды, извлёк оттуда некий предмет. Он был таким маленьким, что полностью прятался в ладони волшебника, желтовато-золотистым и блестящим. Бильбо не удалось сразу разглядеть его, и он торопливо подошёл ближе. Торин следовал за ним шаг в шаг, не отставая – как будто то, что скрывалось в ладони Гэндальфа, могло оказаться затаившимся врагом, готовым к атаке, и Бильбо требовалось от него защищать. Оба, Бильбо и Торин, в один голос ахнули от изумления. Фили и Кили тоже подошли к Гэндальфу, бросая озадаченные и вопросительные взгляды на всех троих. - Мой жёлудь, - сказал Бильбо. Он тут же протянул руку, чтобы взять его, и только в последний момент испугался, разумно ли это делать. - Всё в порядке, никакой опасности нет, - успокоил Гэндальф, протягивая ему жёлудь. Колеблясь, Бильбо посмотрел на него: - Я… я похоронил его, Гэндальф. Положил в гробницу вместе… вместе с Торином. Улыбка Гэндальфа вышла немного грустной. - Так я и думал. Впрочем, на то, что я сказал, это не влияет – ты можешь не опасаясь взять его. Бильбо подумал, что случившееся имеет самое простое объяснение. Торин оказался здесь в своих погребальных одеждах – так почему бы и жёлудю не остаться у Торина за пазухой, куда Бильбо тайком положил его на похоронах? Должно быть, уже здесь, прошлой ночью, он выпал, когда Торин пошевелился во сне. С неожиданной неохотой Бильбо взял жёлудь из ладони Гэндальфа. Он держал умирающего Торина в своих объятиях и слышал его последний вздох – уговаривая, умоляя держаться, хотя и знал, что это безнадёжно. Последним желанием Торина было, чтобы он посадил своё дерево – но, пока он сидел у его тела и смотрел, как другие прощаются с ним, Бильбо понял, что не сможет. Не сможет оставить прошлое в прошлом и жить дальше. Смотреть, как растут деревья – зная, что троё самых любимых, самых дорогих на свете не увидят этого вместе с ним. И тогда он решил положить жёлудь туда, где навеки осталось всё хорошее, что было у него в жизни. - Но это же всего лишь жёлудь, Гэндальф, - сказал Бильбо, стараясь не замечать тревожный холодок, мурашками ползущий по коже. В самом деле! Он просто переволновался из-за всего случившегося. Кто теперь может отнять у него его гномов, так чудесно возвращённых ему? - Действительно, всего лишь жёлудь, выросший на этой самой земле. Но знай – земля Беорна пропитана тем же волшебством, которым владеет её хозяин. Если сомневаешься – взгляни на его питомцев и на его сад, и ты убедишься, - встретив взгляд Бильбо своим собственным, глубоким и непостижимым взглядом, Гэндальф опустил руку ему на плечо. – Я не разгадал эту загадку до конца. Понял лишь, что через этот маленький жёлудь действовала некая могущественная сила. Любовь одного хоббита. И одного гнома. Каким именно образом это стало возможным? И кого из Высших мы должны благодарить за помощь? У меня нет ответа. Всё, что я знаю, я тебе рассказал. Бильбо посмотрел на жёлудь, лежащий у него на ладони. А вдруг он заметит что-то, что поможет проникнуть в его тайну? Вглядевшись внимательнее, он увидел три глубокие трещинки, рассекавшие коричнево-золотистую скорлупу на равные части по всей длине – не слишком тонкие, достаточные для того, чтобы Бильбо мог просунуть в них кончик ногтя. Он точно помнил, их не было, когда он подобрал жёлудь, и позже, пока хранил его. Не было их и тогда, когда он оставил его вместе с Торином. И совершенно очевидно, что жёлуди не прорастают таким странным образом! Эти трещинки были единственным, что указывало на какую-либо необычность. А в остальном – самый обыкновенный жёлудь. Оглушённый услышанным, Бильбо машинально поблагодарил Гэндальфа – слыша собственный голос словно со стороны, – и нашёл глазами Торина. Тот выглядел не менее поражённым, чем он сам, переводя расширившийся от изумления взгляд с лица Бильбо на жёлудь у него в руке. Сзади подошёл Фили и заглянул Бильбо через плечо. - Так получается, из беорновых желудей прорастают мёртвые гномы? – он спросил это так непринуждённо, что помимо воли Бильбо рассмеялся. - Не знаю, - Кили наклонился через другое плечо. – Но мы обязательно должны посадить его. Смотри, даже трещинки уже есть. Думаешь, он не погибнет до тех пор, пока мы доберёмся до Горы? Что с ними будешь делать. Бильбо вздохнул и, обернувшись, улыбнулся им обоим. У них ещё будет время поговорить о том, как сажают деревья, и что и как на них растёт. А пока он крепко сжал волшебный жёлудь у себя в кулаке. Ведь если хорошенько подумать – ему просто сказочно повезло. Разве нет? *** Они остановились на вершине последнего холма, откуда уже были видны ворота Горы. Чуть поодаль падал в долину водопад Вороньей Высоты – некогда скованный льдом, а сейчас гремящий и одетый белой пеной брызг. Разрушенных башен пока не коснулись работы по восстановлению Эребора, и вряд ли туда поднимался кто-то с тех пор, как после битвы убирали тела убитых орков. Их вид вновь переносил в тот страшный зимний день. Бильбо поспешил отвернуться от них и поднял взгляд на укрытую снеговым плащом вершину Горы, горевшую в утренних лучах солнца. Торин стоял рядом с ним и молчал, но Бильбо чувствовал, что он напряжён как струна. Дотянувшись, Бильбо взял его за руку, переплетая пальцы. Как будто это могло отсрочить неизбежное. Да, Бильбо тоже было тревожно и страшно. - Что ж, скоро начнётся самое интересное, - сказал Бильбо, только чтобы нарушить молчание. Он подумал о Даине, занявшем трон Эребора – трон, который был ему не нужен, но он занял его, и ни у кого из знати не нашлось возражений, – обо всех гномах и людях, которые работали без устали, поднимая Эребор и Дейл из руин. Среди них, наравне с ними трудились и гномы Отряда. Разумеется, никто не догадывался об их прибытии. Не было никакой возможности отправить послание с вестью, которое достигло бы Эребора прежде них самих. Так что… хорошо зная гномов и их склонность к бурному проявлению чувств, Бильбо без тени сомнения понимал, что следующие несколько дней – да что там дней, недель! – будут весьма шумными. Во всех смыслах. Шумными, и полными вопросов. И сомнений. И просьб – требований – к Торину доказать то или это. Несомненно, три гробницы в сердце Горы будут вскрыты. Гэндальф предположил, что они окажутся пустыми. Кили тогда удивился: «Конечно, пустыми! А как же, раз мы здесь?», а Фили легонько стукнул его по макушке и с глубокомысленным видом возразил: «А вдруг мы – и здесь, и там? В деле, где замешано волшебство, как узнаешь наверняка?» Но Бильбо всей душой надеялся, что Гэндальф и Кили были правы. Исчезновение похороненных из запечатанной гробницы – событие неслыханное, но как может быть иначе? Ведь Торин, Фили и Кили здесь, рядом с ним. И предположение такого мудрого волшебника как Гэндальф тоже чего-то стоит. Бильбо был склонен прислушаться к доводам здравого смысла. А если нет? Тогда, с дрожью подумал он, к списку вопросов добавится ещё дюжина. По меньшей мере. Торин пожал его пальцы. - Ты думаешь так громко, что и в твоём Шире слышно. - Мы ещё можем повернуться и удрать со всех ног, - ухмыльнулся Фили, и Кили за его спиной с воодушевлением закивал. Бильбо сделал вид, что не заметил. Очевидно, головную боль от не имеющих ответа вопросов боялся нажить не только он один. - Не болтай чепухи. Мы уже на самом пороге. Было бы глупо сейчас повернуть назад, - смиряясь, сказал Бильбо. Торин расправил плечи и начал спускаться по тропинке, ведущей вниз с холма. - Мы возвращаемся домой. *) amrâlimé – любовь моя **) inùdoy – сынок ***)ghivasha kurdulu – сокровище сердца