Severalls

      Если вам требуется поскорее избавиться от своего надоевшего родственника или, может, соседа, который ненавистен вам уже который год, или от вашей чокнутой жены, которая не даёт вам покоя... Если нет больше сил терпеть то, что лучшие ваши годы уходят на заботу о неуравновешенной сучке, то «Severalls» – больница для душевнобольных – именно то, что вам нужно.       Данное учреждение, впрочем, не отличалось в этом от других психиатрических больниц. Главы отделений получали щедрую надбавку за предоставление таких услуг, а родственники могли в будущем не беспокоиться о своей «проблеме».       Доктор Гай Беккер заведовал не только хирургическим корпусом, но и имел в своём личном распоряжении нижние лаборатории, чего он добивался не один год.       Сейчас же Беккеру не приходилось ничего вымаливать или упрашивать главврачей, так как фактически теперь те были под его "крылом". За несколько лет работы в «Severalls» Гай сумел подмять под себя всех. Кого-то вынудил. Кто-то был за радикальные идеи Беккера. Кому-то было на руку всё то, что он вытворял в лечебнице. В общем, если говорить начистоту, Беккер занимал пост главенствующего врача всей больницы, только не официально. По бумажкам же таковым являлся пятидесятилетний доктор Грегсон. Бесхарактерный толстячок с лысиной на голове, кучей детишек и внуков, которых нужно было не только кормить, вытаскивать в люди, но и оберегать, на что в один прекрасный день и намекнул Беккер.       «Вы мне, а я вам. Всё просто, доктор Грегсон. Вы получаете большее жалование, а я занимаюсь тем, чем считаю нужным».       Такой расклад устраивал обоих, так что оставалось лишь наладить связи и доставку оборудования и подмаслить глав остальных отделений.       Сейчас же доктор Беккер мог с чувством собственного достоинства и власти над этой больницей сказать, что да, он крутил всеми легальными и нелегальными вещами в ней, и такая жизнь его не просто устраивала, а делала счастливым. Ведь только здесь он мог делать то, что любил...       Каждое утро начиналось одинаково, но Гай не считал это рутиной. Отнюдь нет. Доктор Беккер любил порядок и точность во всём: будильник должен звонить каждое рабочее утро ровно в 5:00, Беккер должен встать в течение минуты и приступить к утренней гигиене, включив любимое произведения Гленна Гульда – пианиста с его родины Канады. Его игра, его произведения дарили Беккеру необъяснимое спокойствие и уверенность. Благодаря музыке этого пианиста Гай не просто проживал каждое утро в одинаковом порядке, но и будто сам проигрывал одно и то же произведение снова и снова, как самую любимую, самую приятную сердцу песню.       Завтрак, чтение новостей из газеты, крепкий чёрный кофе и идеальный рабочий костюм, несомненно, дорогой, но что самое главное – качественный. Беккер любил порядок и качество. Он не терпел подделок и фальши, а поэтому всю свою жизнь использовал только проверенные вещи и, тем более, проверенных людей.       Было бы кощунством обвинить Гая во лжи или лицемерии. Это, несомненно, смешно, ибо, как было сказано выше, Беккер противник фальши, а поэтому в общении с людьми никогда не использует двойственных формулировок и предпочитает честные взаимоотношения.       Он не юлит, говорит лишь по делу, лишь факты, голые факты и ответы, которые не требуют продолжения беседы. Да и зачем Беккеру, собственно, врать. Это противоречит всем его принципам и устоям, которые складывались не один год, и теперь их не способен разрушить никто.       Привычная, неспешная дорога до больницы – как глоток свежего воздуха перед целым днём важных дел и сложной работы доктора.       Мрачный вид «Severalls» встречал Гая каждое утро, раскрывая свои холодные объятия, словно ревнивая, но любимая жена. А на губах Беккера каждый день застывала такая же холодная полуулыбка. Эта больница была его детищем. Его женщиной, его работой, его жизнью. Он вкладывал в это место всего себя из года в год, и в последнее время оно начало давать плоды.       Ещё совсем недавно, в прошлом месяце, доктор лично выявил новое лекарство, позволяющее лечить больных от нервных припадков. Пусть на каждого оно действовало по-особенному, но это ненадолго.       Беккер занимался его усовершенствованием. Вообще, у него были огромные планы, связанные с этим местом. К тому же, в его распоряжении имелись неисчерпаемые ресурсы материала для выполнения его планов.       Возможно, в будущем Гаю придется отказаться от прикрытия в виде Грегсона, ведь в последнее время он служил лишь помехой, ненужным винтиком в механизме.       Беккер в очередной раз подъехал к знакомому входу. Отсюда больница не выглядела такой огромной, и, уж точно, никто не смог бы сказать, какие вещи там порой происходят. Слухи, конечно же, были, да ещё какие, но действительно ценная информация не покидала стен больницы. Беккер приложил для этого немало сил.       Привычно красочный холл встречал доктора утренней тишиной и сонными лицами ночных дежурных-санитаров.       Гулкие шаги Беккера отражались от разноцветных стен, казалось, бесконечных коридоров, находя выход у двери с табличкой «Глава отделения: Доктор Беккер».       Свою работу Беккер любил больше жизни. Хирургия была его страстью, хобби, предназначением, как он считал.       Зачастую Беккер брал на себя обязанностей больше, чем от него требовалось. Он предвкушал прибытие каждого нового пациента, его диагноза, а главное того, что он сможет сделать с ним позже. На что способен организм новенького паренька, старика или прелестной девчушки.       Настоящее знакомство начиналось тогда, когда пациенты попадали к нему на первый осмотр.       Человеческое тело – это необычайное сочетание точности и систематичности. Единый механизм, состоящий из деталей, работающих слаженно, как точные часы. Но, как это обычно и бывает, не всё в нашем мире совершенно, и это несказанно выводило Беккера из себя. Именно поэтому он стал «ремонтником» этих самых механизмов.       Гай Беккер никогда не задумывался о том, как он умудряется быть честным как к себе, так и к окружающим, но при этом входить в доверие людей за незначительный период времени. Обаяние, немногословность, преданность своему делу и своим идеям... Всё это могло бы сделать его героем, спасителем жизни, но кому интересно копаться в деталях по инструкции, когда можно сразу прочувствовать свой первый разрез грудной клетки, удаление повреждённой конечности, зашивание человека буквально на живую, почувствовать под руками человеческую плоть. Чувствовать чужую жизнь буквально в своих руках. Один неверный шаг, другой нарочный, и чувство своего неизмеримого опыта постепенно заполняло каждую клетку тела Беккера.       Очередной рабочий день доктора проходил точно по расписанию.       Утренний осмотр, раздача поручений персоналу, список лекарств, который он не поручал никому, так как большая часть медикаментов были экспериментальным детищем больницы. Да и для каждого механизма нужна своя смазка, индивидуальные запчасти, а подборка их – это кропотливый и сложный труд.       Но сегодняшнее утро выделилось из всех остальных особым событием.       Новый поступивший пациент: Брайан Хью Уорнер. Самый необычный экземпляр за всю практику Беккера.       С первого взгляда он не производил никакого особенного впечатления, но лишь профессионал присмотрится и увидит огромные возможности и материалы для работы.       При первом осмотре Беккер действительно отметил, что парень абсолютно здоров. Ни единого перелома, потрясающее строение скелета, необычная форма черепа и явно многое другое, что можно было бы отыскать только внутри, уж точно не снаружи. В будущем Беккеру определённо стоило заняться этим пареньком. Необычайная худоба была вовсе не болезненной. При росте этого паренька у него был вполне нормальный вес. Хотя, возможно, здесь эта худоба превратится в нездоровую.       Но не стоит забывать и про своих любимчиков. Ветеранов своего дела. Тех, кто познакомился с доктором Беккером поближе...       Иногда Гай поражался тому, насколько люди могут быть недалёкими и эгоистичными. Родители Уорнера относились именно к этой категории. Бедняжки чуть ли не заползи в его кабинет на задних лапках, умоляя доктора вылечить их сына от содомии. За всю его практику таких экземпляров было немного, но они были, и каждый раз Беккер по разным причинам отказывал. Но этот случай оказался особенным, и он просто не мог позволить себе отказаться.       «Так будет лучше для всех...»       Как же часто Беккер слушал эти жалкие, лицемерные оправдания, и как же нечасто он видел подобные вспышки гнева, как у Уорнера. Срыв как срыв, подумают другие, но опытный врач заметит отличие между припадком неуравновешенного, больного человека и тем, что было у новенького. Нет, тут было что-то совершенно другое, и Беккер собирался выяснить, что именно.       — Стейси, добрый день.       Женщина лишь скосила на мгновение глаза, взглянув на босса, и снова вернулась к бумажной работе.       — Доктор Беккер. Непривычно видеть вас при дневном свете, — алые губы дрогнули в равнодушной усмешке.       — Сегодня к тебе поступит один мой пациент, я бы хотел, чтобы с ним ты работала по своей особенной методике.       Доктор Донован заинтересованно посмотрела на коллегу и отложила документы в сторону, скрестив руки на груди и откинувшись на кожаную спинку кресла.       — Вот как. Давно у нас не было возможности, м? — саркастично подметила женщина. — И чем же этот новенький тебя так зацепил?       — Поговори с ним, и я уверен, ты поймёшь всё сама, — ответил Гай и направился прочь из кабинета.       — Сколько загадочности, — услышал Беккер, уже выходя за дверь.       До вечера ему нужно было осмотреть еще пару своих пациентов, которым он давал экспериментальные препараты.       Доктор спокойным шагом направился в свой кабинет. Он знал это место наизусть, все эти бесконечные коридоры, которым удивлялись все, кто попадал сюда. Но были места, о которых знали немногие.       Например, карцер – место, к которому Беккер питал особую любовь. В карцер запирали особенно опасных и буйных пациентов. Помимо этого там находилась любимая лаборатория доктора.       "Карцер" – это слово заставляло всех пациентов дрожать от страха и писаться в штаны, а у доктора Беккера оно вызывало особенную улыбку. Какую? А ту, с которой мать смотрит на своего любимого ребенка. Это действительно место, в которое он возвращался с огромным удовольствием. Он весь день с нетерпением ждал минуты, когда сможет зайти туда, открыть тяжелую дверь, включить яркие лампы и, наконец, прикоснуться к своему любимому оборудованию. Там было все. Это место было раем, как детский магазин для ребенка, только все это принадлежало ему, ему одному.       Первым пациентом был молодой парень двадцати пяти лет с диагнозом острого психоза. Его состояние значительно улучшилось, и все это благодаря лекарствам, разработанным в тайне от государства. Доктор в такие моменты чувствовал прилив счастья, ведь его тяжелый труд дает плоды. Конечно, без последствий не обошлось. Проблема была в том, что пациенту придется пить данный препарат всю оставшуюся жизнь. Он вызывает сильнейшее привыкание, а это значит, что работа над ним еще не закончена.       У большинства осмотренных Беккером пациентов наблюдались улучшения, пускай и незначительные. Это то, что давало ему силы продолжать работу, это значило, что он идет правильным путем.       Сумерки окутали «Severalls». Если вы были в этом месте днем, это не значит, что вы по-настоящему были там. Ночь – это время самых важных событий и операций. Именно в это время суток наружу выходит настоящая больница с ее бесконечными пациентами и опытами над ними.       Беккер закрыл кабинет, предвкушая великолепную ночь.       Сегодня ему предстоит провести ее с одним из самых редких пациентов во всем мире.       Диссоциация личности** – одно из самых редчайших заболеваний на планете. Беккер гордился тем, что именно в его больнице был этот драгоценный экземпляр.       Бедный парень пережил сложное детство, и заболевание проявилось у него в очень интересной форме. До сих пор было расследовано очень мало случаев раздвоения личности, но тут ситуация была еще оригинальнее, еще сложнее. "Да ладно, – сказали бы другие врачи, – ваш случай не так страшен, ведь у вашего пациента всего две личности". Ох, если бы все действительно было настолько просто.       В свои 16 лет Джорди умудрился заработать меланхолическую депрессию*** и вторую личность с биполярным расстройством****. Печальная судьба парня стала настоящей находкой для доктора Беккера.       «Это не парень, а ходячий сборник психических расстройств,» – сказал он Стейси, когда Джорди попал к ним.       Месяцы исследований, тестов и бесед выявили, что вторая личность, которая отзывалась на имя Твигги, являлась девушкой 20 лет. Характер у данной особы не отличался кротостью и не подчинялся хоть какому-то контролю, что лишь подогревало интерес Беккера, а вместе с ним и доктора Донован.       Обуздать неуправляемый, неуравновешенный характер девушки было для Беккера своеобразным долгом, ибо всё должно быть под контролем. Всё должно работать слаженно и правильно и никак иначе.       В самые первые месяцы пребывания Джорди в больнице каждый день заканчивался либо помещением парня в карцер, либо насильным отключением транквилизаторами, и притом довольно сильными. Довольно часто Джорди пытался покончить с собой, из-за чего его приходилось опять-таки помещать в карцер.       По прошествии нескольких приёмов у доктора Донован можно было составить примерное описание Твигги и её значение. Без всяких сомнения, она являлась «щитом» Джорди и находилась в сознании намного чаще, чем он сам. Именно поэтому, когда Донован буквально вытащила Джорди наружу, тот какое-то время не мог вспомнить своего имени и того, где он находится.       На каждом таком сеансе Джорди начал появляться всё чаще и вспоминать всё больше. Завладевая сознанием, с каждым разом он вспоминал свои прошлые «вылазки» во время сеансов, и тогда уже можно было заняться не только Твигги, но и, собственно, самим Джорди. Детство своё парень помнил плохо. В его рассказах не было никакой хронологии, а иногда его воспоминания смешивались с воспоминаниями Твигги, которая могла резко занять сознание Джорди и рассказывать уже о своём детстве. Чем глубже воспоминание, тем настойчивее проявлялась Твигги, что, опять же, указывало на роль защитницы Джорди от того, чего он сам вспоминать не хотел. Донован однажды даже предположила, что Джорди просто-напросто создал себе образ старшей сестры, которая, к сожалению, завладела его волей и индивидуальным характером.       После некоторых выводов и наблюдений стало ясно, что Твигги нужно в срочном порядке оттеснять, ибо та завладела уже слишком большим местечком в голове Джорди, тем самым расщепляя его личность.       Донован вместе с Беккером решили изничтожить Твигги или хотя бы приручить, позволить Джорди выходить в сознание в такой же мере, как и Твигги.       Первым правилом было не отзываться на имя Твигги более никому, кроме самого Беккера и доктора Донован.       Сначала Твигги стойко сопротивлялась, но доктор Беккер быстро поумерил её пыл с помощью электросудорожной терапии (ЭСТ)*.       Вот сегодня и настал день встречи Беккера с мисс Твигги. Прошлые месяцы всё шло вполне неплохо, она слушалась, даже не притесняла Джорджи, но в этом месяце она будто сорвалась с цепи.       Этой ночью Твигги устроила великолепное представление в своей палате.       С помощью выломанного из оконной решётки железного прута она проткнула глотку одному из санитаров и занялась украшением своей палаты, а заодно и себя вместе с ней.       Как только в палату вбежали два дежурных санитара с шокерами и дубинками наперевес, она уже с ног до головы измазалась в крови. Все стены были исписаны ругательствами и разрисованы кровавыми ромашками, а последним штрихом была алая "помада" на губах Твигги. По-настоящему алая, от чего та при свете луны выглядела ужасающе безумной.       «Вы ко мне, мальчики?» — нахально спросила девушка, изящно размазывая импровизированную помаду по губам, не забыв напоследок причмокнуть на манер миленькой кокетки.       Хотел бы Гай видеть подобное лично, а не надеяться на слова санитаров и собственное воображение. Он был абсолютно уверен, что это было просто незабываемо.       Погрузившись в свои мысли, Беккер не заметили, как подошел к двери карцера. Он прошел в длинный коридор с дверями, который отличался от всех других коридоров больницы тем, что был больше похож на подземелье. Встречу с любимой лабораторией придется отложить, ведь доктор должен был наказать нерадивого пациента, а не вскрыть его. Он ему еще пригодится.       Беккер подошел к двери одной из палат карцера. Открыв ее, он медленно подошел к койке, на которой пока никого не было. Это место не предназначено для сна, как могли бы подумать некоторые.       Многие бы отметили потёртые от постоянного использования ремни, которыми привязывали пациентов. Все койки в карцере были снабжены такими ремнями, поэтому никто из пациентов не хотел тут оказаться, но в силу своего безумия некоторые все-таки попадали. Если ты тут, то ты обязательно привязан и обездвижен, тебя не отпускают ни на минуту, а такая перспектива никого не радовала.       Доктор достал один особенный прибор, одна из самых интересных вещиц в его практике. Не каждый выдержит зрелище извивающегося от боли и кричащего пациента. Поставив ЭСТ рядом с кроватью, доктор начал подготавливать устройство к работе. В этот момент Беккер услышал шаги в коридоре, в дверях появилась Донован.       — Стейси, ты как всегда вовремя, — Гай внимательно посмотрел на женщину.       — Конечно, как я могу пропустить встречу с нашей принцессой, — на лице Донован мелькнул намек на улыбку, и она зашла в палату.       Доктора услышали знакомые крики в коридоре – к ним вели Твигги. Она ругалась и кричала голосом Джорди, хотя сейчас он был немного выше, чем обычно. В дверях показалось двое санитаров, которые вели дергающегося и извивающегося парня.       — Надеюсь, вы дали ему атропин, — Беккер внимательно глянул на санитаров, которые привязывали Джорди (то есть, на данный момент – Твигги) к кровати.       — Да, — ответил Джек, продолжая держать парня вместе с Френком.       — Здравствуй, дорогая. Смотрю, санитары очень сильно впечатлились твоим сегодняшним представлением. Мы подозревали, что ты на такое способна, но не думали, что ты настолько глупа... — начал Беккер.       Девушка зло смотрела на него. Лицо и взгляд Джорди всегда менялись, когда Твигги выходила в сознание. Это мог заметить не каждый, но после длительного общения с этими двумя Беккер и Донован начали безошибочно определять, кто именно сейчас был в сознании.       — Зачем ты это сделала, Твигги? Я думал, что мы уже обо всем поговорили, причем неоднократно, — Доктор облокотился на спинку койки, внимательно смотря на девушку. Хотя в ответ он получил только презрительный взгляд.       Донован только наблюдала, стараясь не мешать коллеге.       — Ты же понимаешь, что сейчас тебя ждет. Лучше говори сразу, ты еще долго не придешь в себя после сегодняшнего сеанса своей любимой терапии.       Доктор знал выдержку девушки, Твигги всегда выдерживала огромное напряжение. Это поражало Беккера, ведь не каждый пациент мог выдержать такое. Это очень привлекало его, это была нераскрытая загадка мозга и тела Джорди. Он пытался разгадать ее вот уже несколько лет, но пока так и не подобрался к ответу.       Может, это невероятная выносливость, а может и что-то ещё...       — Вижу, ты снова отказываешься услышать меня. Очень жаль, что твое состояние настолько ухудшилось, — Гай достал кляп, — будь хорошей девочкой, Твигги.       Теперь, когда девушка не могла кричать, Беккер подал знак Донован, которая взяла в руки прибор. Санитары продолжали держать парня, который не переставал бороться. Твигги всегда отличалась необыкновенной силой, которой не было у Джорди. По этому тоже можно было определить, когда в сознании была именно она.       Беккер выставил определенное напряжение и кивнул Донован, которая поднесла прибор к вискам парня, тело которого в тот же момент начало биться в конвульсиях. Глухой крик вырвался изо рта, заткнутого кляпом. Гай принялся отсчитывать секунды. С каждой секундой тело сотрясали все более сильные конвульсии. Крики и стоны не прекращались до самого конца.       Доктора никогда не напрягала эта терапия, даже напротив, завораживала. Ему всегда было интересно искать различия в реакции пациентов на ЭСТ. Последствия разнились: кто-то забывал последние дни, кто-то ломал кости в неконтролируемых конвульсиях, а вот Джорди пока везло, он отделывался синяками. Эту терапию они с Донован использовали зачастую именно для того, чтобы утихомирить Твигги. Пусть она и не подавала вида, но боялась ЭСТ с каждым разом все больше и больше.       Беккер остановил Донован и выключил аппарат.       Девушка вырубилась на несколько минут, это время доктора использовали, чтобы осмотреть тело Джорди на переломы и вытащить кляп изо рта пациента. Он опять в везунчиках, такое бывало с другими пациентами довольно редко.       Внезапно глаза парня распахнулись. В сознании был уже Джорди.       — Что происходит? Где я? — хриплым голосом спросил он и принялся озираться, и, когда он узнал комнату, его глаза округлились.       — Привет, Джорди, как ощущения? — спокойно спросил Беккер.       — Электросудорожная терапия? Вы собрались делать её мне! — начал паниковать парень.       — Нет. Она предназначалась не тебе, — отозвалась, наконец, Донован.       — Она опять что-то сделала? — парень все еще испуганно озирался.       — Да, она вскрыла горло одному из санитаров. Именно поэтому мы хотели бы попросить тебя не впускать ее в сознание некоторое время. А теперь, я думаю, тебя можно отвести в твою палату, мы не будем сажать тебя в карцер, если ты обещаешь контролировать ее, — спокойно сказал Беккер.       — Хорошо, — тихо отозвался парень.

***

      Стейси Донован всегда добивалась всего сама. Это был ее принцип и, наверное, самый настоящий талант. Ей буквально предначертано было стать психиатром. С самого детства она училась манипулировать людьми, искать лазейки, и это ей безупречно удавалось.       У молоденькой Стейси всегда было много друзей, но не потому что она была такой общительной. Вовсе нет, просто она хорошо умела подстраиваться под людей, под их характер. В результате тщательное изучение друзей и знакомых дало свои плоды. Для девушки решение идти в психиатрию казалось более чем просто очевидным.       В "Severalls" она работала сравнительно давно. Придя туда молоденькой стажеркой, девушка со стойким характером и психикой стала второй по главенству в этом месте. Не без помощи её друга доктора Беккера, но заслуженно.       Поначалу все казалось странным, она щадила своих пациентов и не принимала всех методов лечения. Но вскоре, поближе познакомившись с Беккером, она переняла его тягу к власти над пациентами. Стейси почувствовала, что значит держать чью-то жизнь в своих руках.       Теперь, будучи правой рукой доктора Беккера, Стейси помогала ему в испытании различных лекарств, конечно, в целях всеобщего блага. Именно так все и сложилось, Гай раскрыл в ней её закрытый от мира талант, показал ей, на что она способна и как это применять. Это и стало причиной хороших партнерских отношений Донован и Беккера.       Сейчас Стейси была настоящим мастером. Она читала людей, как многие читают раскрытую перед ними книгу. Ей не составляло труда понять, говорил ли человек, сидящий перед ней, правду или же нагло врал в лицо. Конечно, все пациенты остерегались ее, как, собственно, и Беккера.       Одним из самых первых пациентов Стейси стал парень, который поступил к ним с диагнозом острой шизофрении. Личность парня настолько расщепилась, что он с трудом вспоминал свое имя. Решив, что это имя приносит ему моральную боль, женщина спросила о том, как его могли звать друзья или одноклассники. Выяснилось, что парню своя кличка нравилась намного больше. После этого всему персоналу было наказано звать парня не иначе, как Пого.       Этот случай, хотя он и был очень сложным и свалился на Донован в самом начале карьеры, воспитал в ней такие качества, как хладнокровность и суровость. Она поняла, что игра стоит свеч.       Со временем чувства притупились, а главной целью стал только положительный результат.       Излечить Пого Стейси так и не смогла, да и врядли это кто-то способен сделать. То, как Пого существовал сейчас, полностью его устраивало, а вылечить такого пациента совершенно невозможно.       Донован всегда поражалась человеческой психологии. Если человек что-то решил, это не способен оспорить никто и ничто, только он сам.       Стейси неоднократно размышляла о том, почему же они с Беккером стали такими незаменимыми коллегами друг для друга, и со временем она нашла свой ответ.       Они были волками. Волками-одиночками, и, найдя друг друга, они создали свою стаю – неоспоримо хладнокровную и чёткую.       Доктор Донован жила одна уже очень давно. Мать и отец умерли ещё в первые годы её практики, а больше у неё никого и не было.       Небольшой и довольно скромный двухэтажный дом на окраине Колчестера остался Стейси после смерти родителей, и, хоть с этим местом было связано слишком много воспоминаний, она бы никогда не покинула его, но это не исключало того факта, что находиться там подолгу было невыносимо. Именно поэтому дом постоянно пустовал и оживал, только когда Донован уже не могла находиться в стенах больницы и нуждалась в адекватном отдыхе.       Сегодня был именно такой день.       Звук будильника разрезал тишину дома, погружённого во мрак. Механический будильник тут же был выключен, а Донован продолжила смотреть в окно своей комнаты, находящееся напротив кровати.       Вокруг была темнота, а Донован не могла понять: это ночь поглотила её, или это она поглощает ночь каждую смену, отстукивая каблуками по бесконечным коридорам карцера.       Дорога до больницы казалась бесконечной. Бессонные ночи давали о себе знать, и с этим надо было что-то делать. Но вот Стейси ступила на порог больницы и эти мысли тут же покинули её. Доктор Донован снова надела профессиональную маску безразличия и была готова к очередному рабочему дню.       Первым делом нужно было забрать документы Джорди и переговорить с ним в его палате. Следом шёл мистер Блэкмен с его запущенной депрессией, а потом тот самый мистер Уорнер, о котором упоминал Беккер.       День обещал быть насыщенным, в принципе, как и любой другой день в этом месте, разве что воскресенье здесь было относительно тихим и спокойным.       Закончив работу с документами пациентов, доктор Донован направилась в 305 палату.       Открыв дверь, Донован невольно изогнула бровь. Стены были измазаны в засохшей человеческой крови. На них всё ещё остались все старания мисс Твигги: ругательства и аккуратно выведенные ромашки.       Джорди сидел на полу рядом с окном, обхватив себя руками. Вид у паренька был до жути потрёпанный и жалкий. На висках виднелись синие отметки, оставшиеся после ночной терапии в карцере с доктором Беккером, на голове было ещё большее гнездо запутавшихся волос, чем прежде, окровавленное платье всё ещё было на нём. Очаровательная картина.       — Доброе утро, — Джорди дёрнулся от слов доктора, как будто не заметил её прежде. — Как ты себя чувствуешь, Джорди? — доктор прошла в палату и села на край кровати. Сзади сразу же напряглись санитары, готовые защитить Донован в любую секунду.       Джорди взглянул на Стейси и пожал плечами.       — Твигги более не беспокоила тебя этой ночью?       Джорди отрицательно покачал головой.       — Хорошо. Люблю, когда непослушные девочки усваивают данный им урок, — на губах доктора промелькнула холодная улыбка.       — Джорди, ты не виноват в действиях Твигги, но впредь ты должен постараться и не давать ей столько воли. Мы оба прекрасно видим, к чему это приводит, — женщина небрежно обвела комнату пальцем.       — Я думаю, ты понял меня, поэтому сейчас тебе стоит взять себя в руки и привести в порядок. Как думаешь?       Парень посмотрел на неё из-под густых ресниц, а спустя пару мгновений уверенно кивнул.       — Вот и отлично. Эти господа отведут тебя в душ, потом ты позавтракаешь, а днём отправишся с ними на прогулку. Чистый воздух способствует чистому рассудку.       Кивнув санитарам, Донован поднялась с койки и направилась прочь из палаты.       Время неспешно потекло в привычном ритме. Мистер Блэкмен в очередной раз доказывал, что он совершенно здоров и что это вовсе не он пытался задушить себя простыней парочку дней назад.       Следом настало время Брайана Уорнера. Сеанс не заладился с самого начала. Донован уже довольно-таки давно не встречала настолько замкнутого разума, зацикленного на своём маленьком мирке.       Брайан смотрел на всё пустыми чёрными глазами, но там, далеко на дне, теплился страх и жуткая неуверенность как в себе, так и в окружающих.       Развести парня на откровения не стоило огромных усилий, но проблема заключалась в том, что он это замечает. Подмечает каждый шаг, сделанный Донован на его территории, каждый вопрос с двойным дном.       Бессонная ночь заметно подействовала на доктора, из-за чего та дала недопустимую осечку, хотя, раскладывая позже их беседу с Брайаном по полочкам, Донован всё-таки призналась себе, что отчасти просто не удержалась и пошла в открытое наступление. Намеренный выпад, который не принёс никакого положительного результата, а лишь отрицательную реакцию парня.       Во время обеда Донован посетил доктор Беккер.       — Добрый день, — Гай опустился на диван и вздохнул. Выглядел начальник каким-то напряжённым.       — Что-то ты сегодня совсем не в форме, Гай, — Донован закинула ногу на ногу и сняла очки, откидываясь на спинку кресла.       — Это ты направила Джорди на смену в столовую? — без предисловий, спросил Беккер.       Стейси изогнула бровь и прикрыла глаза, массируя их пальцами.       — Гай, я похожа на идиотку без стажа работы? Что произошло?       Мужчина окинул Донован взглядом и презрительно поджал губы.       — Какой-то безмозглый отправил Джорди на смену в столовую, а тот решил приготовить суп из собственной крови. Я только что зашивал его руку. Он распорол себе вены от кисти до локтя.       Теперь настала очередь Стейси поджать губы.       — Великолепно, — стальным голосом ответила Донован и надела очки на нос. — Кто сегодня был старшим на кухне?       — Пого, — коротко ответил Беккер и встал с дивана. — Позаботься о том, чтобы он сегодня же был у тебя и рассказал, что там произошло.       — Всенепременно.       Дверь глухо закрылась за Беккером, а Донован покачала головой и вызвала двух санитаров, чтобы те немедленно привели Пого к ней в кабинет.       Пого направлялся в сторону своей палаты в тот момент, когда его встретили двое санитаров. Опыт подсказал, что ничего хорошего его не ждет.       — А я уж было соскучился, доктор Донован, — на лице Пого красовалась широкая улыбка.       А вот лицо Стейси было крайне серьезным.       — Присаживайся, — строгим тоном начала она, — Нам, кажется, надо поговорить о том, что случилось сегодня в столовой.       — О том, как мой друг решил приготовить суп? Ну что же, давайте поговорим, — Пого тяжело вздохнул.       — Прошу тебя, прекрати паясничать. Ты как никто другой знаешь, что на меня это не действует. Просто расскажи, что произошло, — Донован отложила блокнот и села в кресло напротив Пого.       — Не знаю, что вы с ним сделали, но пришел он совершенно подавленным. Его привел какой-то новенький санитар вместо Билли, чья смена сегодня должна была быть.       — Что за санитар? Как он выглядел?       — Ну, молодой и высокий как столб. До этого я его не видел.       — Хорошо, а теперь про Джорди.       — Я пытался с ним поговорить, но он игнорировал меня. Затем я оставил попытки с ним разговаривать и отошел за продуктами. А когда вернулся, тот уже валялся на полу с вскрытыми венами.       — И все?       — Да, потом я позвал санитаров, и те забрали его.       — Хорошо, спасибо, Пого, ты очень мне помог, — Стейси уже собиралась вызвать санитаров, чтобы те отвели Пого в палату, но тот перебил ее.       — Так что с Джорди? Он в порядке? — Пого выглядел взволнованным.       Стейси не смогла сдержать ухмылки. Пого все также опекал Джорди, несмотря на то, кем он был.       — Доктор Беккер позаботился о нем, теперь он проведёт некоторое время в карцере.       — Так кто же теперь будет помогать мне на кухне? Билли будет не в состоянии что-либо делать еще около недели, насколько я знаю, — Пого осуждающе посмотрел на Донован.       Стейси в очередной раз поразилась болтливости некоторых работников. То, что пациенты знают такие подробности – абсолютно недопустимо.       Донован, глянув на настенные часы, отметила, что в скором времени ей нужно будет встретиться с Беккером.       — Дабы подобное не повторилось, я отправлю к тебе пока что самого вменяемого пациента из вашего корпуса. Можешь не беспокоиться об этом, — Стейси смягчила тон.       — Надеюсь, мы еще увидимся. Наши встречи стали столь редкими, что я даже не знаю, чем себя занять, — на губах Пого расцвела издевательская улыбка. — А то эти голоса. Они постоянно говорят, что скучают по вам, не давая мне спать по ночам. Я думаю, нам обоим не стоит их злить. Вы же знаете, они могут сказать вспороть вам глотку в следующий раз, а я ведь не посмею им перечить, — ухмылка плавно перетекла в безумный оскал.       Донован громко хмыкнула и, ничего не ответив, лишь весело взглянув на Пого, позвала санитаров.       — До встречи, Пого. Было приятно вновь тебя повидать.       Еще раз посмотрев на часы, Донован дождалась ухода Пого и направилась в обитель доктора Беккера.       К ее удаче он еще был на месте, погруженный в свои мысли.       — Я, конечно, ценю, что ты продолжаешь держать эту маску и говорить загадками, но я все же хотела узнать, что такого ценного ты разглядел в этом Уорнере, новеньком из 105 палаты? — Стейси присела в кресло напротив стола Беккера. — Ничего, кроме комплекса неполноценности и чрезмерной замкнутости, я в нем пока что не разглядела.       — Тебе определенно стоит выспаться, Стейси. Бессонные ночи определенно плохо влияют на твое профессиональное внимание, — монотонно ответил Гай, — Ты прочла его карту?       — Естественно! На что именно я должна была обратить внимание? Если только на то, что мальчик страдает внушенным самому себе влечением к своему полу.       Беккер не то хмыкнул, не то хохотнул и отпил стоящий рядом кофе, остывающий на его столе.       — Это всего лишь симптом, а я прошу тебя копнуть глубже.       — Иногда мне хочется хорошенько тебе врезать, Гай. Неужели так сложно говорить напрямую, а не пафосными метафорами и нравоучениями,?— все таким же тоном проговорила Стейси, взглянув на кружку начальника, и подумала, что ей тоже не помешает кружка крепкого кофе.       — Я хочу, чтобы ты сама дошла до этого, поэтому езжай сегодня домой и хорошенько выспись. Проведешь еще один прием завтра.       — Желание вылить это кофе тебе на голову все еще не исчезло, но ты прав. Спасибо, — сказала Стейси.       Беккер, невесело ухмыльнувшись, взглянул на часы. Ему бы тоже не помешало отправиться домой и поспать.       — Что там с инцидентом на кухне? Ты узнала что-нибудь?       — Да. Джорди по-ошибке привел на кухню новый санитар, вместо одного из пациентов, который должен был сегодня там отрабатывать. По описанию Пого подходит пара чловек, но этот вопрос решится до завтра. Мне направить его к тебе или просто вышвырнуть отсюда?       — Знаешь, Стейси, за подобные ошибки я бы самолично разобрал этого кретина по кусочкам, но на данный момент мне не нужны проблемы с полицией. Так что просто вышвырни его, — глаза Беккера сверкнули.       Стейси не сомневалась в правдивости слов Беккера, как-то раз она сама присутствовала на операции Гая. Родственники пациента фактически отказались от него и оставили его в полном распоряжении больницы, чем Беккер с удовольствием воспользовался.       — Доброй ночи, Гай, — Стейси встала и направилась к выходу.       Всю дорогу Стейси думала о том, чем же все-таки так привлек Беккера Уорнер и решила, что после завтрашнего сеанса она назначит ему его первую терапию...