Severalls

      Утро начинается не с кофе, а с рвоты и дикой головной боли, а если ты пациент психушки, то плюсом ко всему этому становится полное безразличие санитаров к степени твоей херовости.       Лично у меня всё немного лучше, но то, что мне не особо хорошо - факт.       Проснулся я рано утром, ещё до прихода мой любимой парочки – Джекки и Френки, из-за того, что голова моя раскалывалась от дикой мигрени, а пищевой тракт извещал о том, что, возможно, оттуда что-то выйдет и мне это не понравится.       Благодаря огромным усилиям и силе воли я какое-то время удерживал переваренные остатки каши в себе, а потом наконец-то пришли санитары, вокруг начинала оживать больница.       Ещё с порога я заявил, что если мне сейчас же кто-нибудь не поможет, я либо умру от мигрени, либо захлебнусь в собственной рвоте на кровати.       Благо мои друзья внемли моим "вежливым" просьбам...       «Я сейчас тебе глаза выдолблю, ублюдок! Позовите врача, да хоть самого Иисуса! Мне херово!»       ...И ко мне таки привели врача, которым оказался доктор Беккер.       — Жалобы, мистер Уорнер? — бесцветным голосом спросил меня доктор и посмотрел безразличным взглядом из-под очков.       — У меня сейчас голова взорвётся и органы выблюются, а так да, всё отлично! — под конец я чуть было не перешёл на фальцет, чего моя гордость мне бы не простила.       Доктор Беккер ещё раз обвёл меня взглядом, но теперь уже каким-то более прищуренным, внимательным, более живым.       — Вы принимали лекарства, которые вам должны были приносить каждый вечер?       — Да, и мне почему-то кажется, что это именно из-за них мне так плохо. Можно хотя бы узнать, от чего меня лечат? – головная боль порождала дикое раздражение, а вопросы Беккера и подавно.       — Головная боль и тошнота, так? — доктор уже не смотрел на меня, а что-то записывал у себя в бумагах, поправив съехавшие очки.       — Да, — я отчаянно нуждался в том, чтобы врезать этому нерадивому мистеру "Я-совершенно-невозмутим", потому что мне действительно было больно.       — Хорошо, сейчас вам поставят капельницу, чтобы вывести данное вам лекарство из организма, и дадут хорошее обезболивающее, которое утихомирит вашу головную боль, мистер Уорнер, — Беккер кивнул Джеку, после чего тот тут же убежал исполнять указания.       Еле заметно вздохнув, я размял виски и прикрыл глаза.       Это утро не могло быть хуже, — подумал я, но оказался неправ.       — Видимо, этот препарат не для вас, Брайан, хоть этого и не было выявлено раньше. Но это не освобождает вас от сегодняшних процедур.       — Каких таких процедур? Чем я болею? Что вы со мной делаете? — ещё немного, и у меня начнётся истерика, я в этом не сомневался.       — Сегодня после обеда вас сопроводят на первую вашу процедуру, — в палату зашла милая санитарка, неся капельницу в руках. Она поставила её около моей кровати.       — Руку, — произнесла она своим тоненьким голоском.       Я подал ей руку. Санитарка тут же нащупала вену и, протерев место спиртом, ввела катетер. Я даже не почувствовал боли от иглы, настолько головная боль была сильна.       — Доктор... как вас там. Я хочу понять, от чего меня лечат. Я совершенно здоров и не понимаю, почему меня всё ещё держат здесь, — моему возмущению и злости не было предела.       — Спокойствие, Брайан. Сейчас вам надо отдохнуть перед предстоящей процедурой. Отдыхайте.       И все в одно мгновение вышли прочь из палаты, после чего послышался знакомый звук ключа, поворачивающегося в замке.       Головная боль действительно начала утихать, но вместе с этим меня начало клонить в сон.       Я не заметил, как провалился в забытье, а когда очнулся, капельницы уже не было.       Мне стало немного легче, видимо, лекарства помогли. Я постарался встать с кровати. В этот момент за мной опять пришли санитары и в очередной раз повели прочь из палаты. Оказалось, что повели меня на кухню, дабы я отработал свою смену. Беккер не шутил, когда говорил, что мне не дадут передышки из-за моего самочувствия.       Все прошло неплохо, правда, Пого был очень немногословен. После готовки мы перекусили в уже надоевшей тишине. Я пробовал завести разговор, но все сводилось к паре фраз в ответ.       Я уже собрался идти в общую комнату, но на моём пути появились Френк и Джек. Меня повели куда-то; я не знал тех коридоров, никогда не был в этой части больницы. В них было довольно темно, желтоватый свет заливал пространство. Окон тут не было, глухой стук обуви о пол отражался от стен. Все это место скорее напоминало какой-то бункер, нежели остальные корпуса больницы.       Я периодически слышал голоса, видимо, тут были еще пациенты. Вскоре меня довели до одной из металлических дверей, открыв ее, меня буквально впихнули в комнату.       В ней я увидел сидящую за столом Донован, напротив стоял стул, слева от него находилась капельница со странным лекарством. Все это не внушало мне доверия, скорее отталкивало и пугало.       — Здравствуй, Брайан, это наша первая терапия. Я рада видеть тебя, мне сказали, что ты чувствовал себя не совсем хорошо. Как ты сейчас? — Донован открыла ящик стола и достала какую-то папку.       — Лучше, — коротко ответил я.       — Это хорошо, — она положила руки поверх папки, — потому что сейчас тебе потребуется немного сил, но мы же знаем, для чего все это. Надеюсь, тебе поможет эта терапия.       Санитары как-то грубо посадили меня, привязывая мои руки и ноги к стулу.       — Зачем это? — я был мягко говоря испуган происходящим.       — Всего лишь норма безопасности, я не имею права проводить терапию без этого, — она сидела напротив, смотря мне в глаза.       Френк нащупал вену, и второй раз за день мне ввели катетер.       Я осмотрелся и заметил справа ведро.       — Что это? И зачем тут ведро? — мое беспокойство грозило перерасти в панику.       — В скором времени ты это поймешь. Если ты не хочешь запачкаться, то оно тебе пригодится, — тон доктора был довольно грубым.       Неожиданно Джек подошел и, задернув подол сорочки, стащил с меня белье. Нет, конечно, я, возможно, не был бы против, но в данном месте и при данных обстоятельствах это не предвещало ничего хорошего и приятного, уж точно.       Не успел я спросить, что же, собственно, происходит, как комната погрузилась во мрак, после чего загорелись единственные источники света: лампа и лучи проектора.       На белой стене появилась картинка. Знакомые цифры вели отсчёт от пяти до одного, а потом...       Я покраснел с головы до пят. На экране мелькали кадры с голыми мужчинами. На некоторых они ласкали друг друга, на других просто занимались какими-то обычными вещами, но абсолютно голые.       Я не понимал, зачем всё это, но тело моё реагировало неосознанно.       Мой член ощутимо дёрнулся на одном из кадров, и мне захотелось провалиться под землю, потому что это попахивало каким-то унижением и издевательством.       Донован невозмутимо стояла рядом, смотря на всё происходящие абсолютно безразлично, только лишь санитар изредка кривился.       Но на этом кошмар не закончился.       Как только я начал ощутимо возбуждаться, доктор кивнула санитару, и тот тут же прокрутил небольшое колёсико на капельнице, тем самым открыв её, после чего по прозрачной трубке потекло неизвестное мне лекарство.       На экране кадры становились всё более откровенными, появлялись сцены секса и соблазнения...       И тут я почувствовал, как всё внутри буквально выворачивалось наизнанку, я почувствовал первый приступ рвоты.       Я наконец-то понял, для чего здесь понадобилось ведро.       Жалкие остатки завтрака тут же вышли из меня с характерным звуком. Благо я успел наклониться, и большая часть попала в ведро.       Но это было только начало.       Видимо, мне дали немного передохнуть, но буквально через пару минут меня снова вывернуло. На глазах выступили слёзы, я весь покраснел и уже не мог адекватно оценивать происходящее.       Откровенные кадры на экране уже не казались такими привлекательными, да и всё вокруг виделось лишь ужасным кошмаром.       Из меня вышло всё, что могло выйти, и поэтому последние порывы были пустыми и ещё более отвратительными.       Слюна и рвота стекали по моим губам и подбородку, смешиваясь со слезами.       Я не помню, когда всё это прекратилось. Помню лишь, как меня небрежно одели обратно...       — На сегодня всё, Брайан. Было приятно повидаться.       ...Белые стены мелькали снова и снова, сменяя друг друга. Они смеялись надо мной, а я не мог дать отпор, я был не в состоянии...       ...Белая простыня стала спасением, но я ещё долго не мог придти в себя. Желудок то и дело сотрясало болевыми спазмами. От меня наверняка несло рвотой и ничтожностью.       Как же ты ничтожен, Брайан. Ты не можешь противостоять никому в этом мире...       Когда я очнулся, за окном светила луна, а вокруг была мёртвая тишина.       Я кое-как привстал. От меня воняло; на губах и подбородке остались кусочки засохшей слюны и рвоты.       Я чувствовал себя не менее отвратительно, чем раньше.       Всё ещё прибывая в шоковом состоянии, я медленно подошёл к умывальнику. Облокотившись о белые края старой раковины, я уставился в место слива и простоял так около десяти минут.       В ушах звенело, перед глазами мелькали откровенные кадры и позывы рвоты.       Дрожащими руками я открыл воду и начал умываться, медленно стирая грязь с лица. Прополоскав рот, я вернулся в кровать.       Я все еще не мог отойти от произошедшего, все еще чувствовал этот отвратительный запах, который не исчезал. Я был отвратителен сам себе.       Довольно частой в последнее время стала мысль, что это все сон, просто ночной кошмар. Скоро на руке останется синяк от моих щипков, но я так отчаянно хочу проснуться, проснуться и забыть. Забыть это все, как забывают самые яркие сны. Мысли уносили меня куда-то в другую сторону, я не был против, главное не вспоминать все это, главное – не думать.       К сожалению, не думать об этом было невозможно. На задворках сознания все еще крутилась одна мысль.       Зачем они это делают? Неужели это действительно может помочь? Как долго они будут это делать? Сколько мне еще придется терпеть это все?       Кадры все еще прокручивались в голове, как заевшая кинопленка, то замедляясь, то ускоряясь. Безразличие Донован, усмешки санитаров, капельница с этим веществом. Все эти воспоминания были очень яркими, ослепляли сознание, голос Донован оглушал.       Я совершенно не заметил, как наступило утро. За окном посветлело, а я так и не уснул. Все еще рассматривая белый потолок, я пытался заставить себя встать.       К палате опять подошли санитары, я никак не реагировал на них, но меня просто схватили и потащили в душ. Не сказать, что я сейчас был против душа, даже наоборот. Наконец я избавлюсь от отвратительного запаха, который все еще преследовал меня.       После мне принесли обед, но ему не предназначено было оказаться съеденным, ибо он тут же полетел в парня, который и принес мне его.       — Пошли нахуй со своей дрянью! Мне нет смысла есть это, если потом я опять все выблюю!       Кинув что-то вроде «это твои проблемы», парень оставил обед валяться на полу и покинул мою обитель.       Несмотря на то, что мой желудок пустовал чуть меньше суток, желание есть у меня полностью отсутствовало, главной причиной этого была глупая надежда на то, что теперь у них больше не получится провести подобную терапию. Ну или на то, что я сдохну от голода, и тогда все это закончится.       За мной опять пришли и повели в общую комнату, а вот смены на кухне у меня, как ни странно, не было. Видимо, мне решили дать день отдыха. Довольно мило с их стороны.       Сев вдали ото всех, я принялся рассматривать погоду за окном. Там шел дождь, я даже не успел заметить, когда он начался. В этой комнате как обычно было довольно шумно, но от всего этого я просто-напросто абстрагировался. Весь день проходил в абсолютном безделии и забытье.       Я сидел так, пока моего плеча не коснулась чья-то рука. Это был мой старый знакомый Пого.       — Добрый вечер, дорогая Персефона. Что же так заворожило вас в этом окне, что вы пялитесь в него весь день без единого намека на моргание? — он всматривался в мое лицо серьезным взглядом.       Я был рад видеть его, ибо больше ни с кем разговаривать не хотелось.       — Ясно, значит, мы будем таинственно хранить молчание. Примите ли вы мое предложение пройти на кухню, о прекрасная? — сказал он, протягивая мне руку. Издевательские нотки не исчезали из его голоса.       — Я-то думал, что сегодня не моя смена, — равнодушно сказал я.       — А сегодня и не она, просто пойдем пройдемся, — Пого все еще держал руку.       Немного подумав, я протянул свою, и Пого потащил меня прочь из общей комнаты. Благо он ее отпустил после, а то чуть не сломал.       Пого открыл дверь кухни и, пропустив меня вперед, закрыл ее на ключ.       — А ты не хочешь включить свет? — спросил я. В кромешной тьме невозможно было ничего разглядеть.       — Нет. Он нам не нужен, — Пого опять потащил меня куда-то.       Ударяясь об углы столов и гарнитур, я тихо шипел. Но мы повернули и стали спускаться в подсобку, я там уже был, когда нужно было достать новые продукты.       Тут Пого уже зажег тусклую лампочку и сел на какие-то коробки, указывая мне, чтобы я сделал то же самое.       Он наклонился и вытащил откуда-то из коробки пачку сигарет.       — Будешь? — открывая пачку, спросил он.       Я не курил с тех пор, как меня застукали за этим в воскресной школе. Конечно, об этом моментально сообщили родителям, и мне очень сильно влетело. С тех пор мне пришлось бросить из-за постоянного контроля как со стороны родителей, так и со стороны работников воскресной школы.       Пока я думал, Пого уже прикурил и глубоко затянулся.       — Давай, — я потянулся за пачкой, решив, что сейчас самое время вернуться к своей забытой вредной привычке.       Я прикурил и, сделав первую затяжку, начал кашлять.       Да, видимо, я слишком давно не курил.       Пого как-то усмехнулся, посмотрев на меня, и опять затянулся, начиная разговор.       — Так что же с тобой случилось? Ты выглядишь так, будто из тебя всю душу вытрепали, — Пого внимательно посмотрел на меня.       — Ну, у меня была первая терапия, — я не знал, стоит ли рассказывать все подробности Пого.       — Видимо, не самая приятная, раз уж ты так фигово выглядишь.       — Это было кошмарно, — я буравил тлеющую в моих руках сигарету взглядом.       — Не хочешь поделиться? — Пого потушил бычок.       — Я не думаю, что тебе стоит это слушать, — я сделал еще одну затяжку. Дым приятно обжигал горло, расслабляя и успокаивая.       — Ладно, — Пого ухмыльнулся, вставая. — Не хочешь прогуляться? Мне как раз надо вытащить одного засранца из его любимого местечка.       Я вопросительно глянул на парня, а тот лишь приподнял брови.       — Пошли, — я потушил заканчивающуюся сигарету и последовал за своим другом.       Пого вел меня по знакомым коридорам, он ни секунды не колебался, будто шел по своему дому. Мое сердце пропустило пару ударов, когда я понял, куда мы идем. Этим путём меня вели вчера на процедуру.       Парень достал ключи и открыл тяжелую металлическую дверь.       Мы прошли в коридор, мои ноги тут же стали ватными, но вскоре мы свернули в другую сторону, и я услышал нежный звучный голос, напевавший какую-то отдалённо знакомую песню.       — Я оглядела местность и всё рассмотрела. Чего я хочу? Готова сказать: это нечто большее, и сильное, и привлекательное... — голос был на удивление мелодичный и мягкий, но мужской. В словах и в интонации слышалось кокетство и удовольствие от пения.       —...Под метр восемьдесят ростом, я намерена застолбить свою заявку! — из текста песни было ясно, что в ней поётся о влюблённости девушки в какого-то красавчика.       Мы подходили всё ближе и ближе, голос певца стал слышен отчетливее. У него действительно потрясающий голос.       —...Я отыскала "золотую жилу": это он, грубый и безрассудный, — Пого, кажется, закатил глаза, или мне показалось?       —...Каков уж есть, и я готова приручить его! — Пого подошёл к одной из дверей и достал небольшую связку ключей.       Откуда у этого парня подобные вещи!?       —...Он достоин фантастической удачи, пусть и не в наличных. Я намерена застолбить свою заявку! — Пого вставил ключ в дверь и начал неспешно открывать ее. Как только с замком было покончено, он открыл дверь и нашему взору предстал...ла?       На небольшой кушетке лежал тот самый парень, которого я разглядел в окно в один из первых дней пребывания здесь. Он был одет в бежевое платье, что странно. Я думал, здесь всем выдают одинаковые сорочки. Его волосы представляли собой кошмарный сон парикмахера, а под глазами залегли почти что чёрные синяки, его руки и ноги были плотно пристёгнуты к койке сдерживающими ремнями.       При виде нас парень повернулся к нам головой, скосив на нас заинтересованный взгляд, но не закончил петь.       — У меня лихорадка, ну да, лихорадка, но не золотая! — парень взглянул на меня и еле заметно ухмыльнулся, — Я собираюсь стреножить кое-кого прыткого и оградить его забором, — допев последнюю ноту, парень притих, а сбоку послышались громкие, медленные хлопки. Это был Пого и вид у него был не особо впечатлённый. Видимо, он уже не раз слышал эту песню.       — А это еще кто? — заинтересованно спросил незнакомец. — Я, конечно, знаю, что ты записался ко мне в мамки, Пого, но не ожидал, что ты еще и ебырей мне водить начнешь, — на губах парня появилась ехидная ухмылка.       — Заткнись и сваливаем, Джо. Не хватало ещё попасться какому-нибудь Хуенку или Джеку. Ты же знаешь, что ничем хорошим это не кончится, — Пого зашёл в маленькую комнатушку и, отстегнув сдерживающие руки и ноги парня ремни, развернулся и пошёл прочь, что-то бубня себе под нос.       — Давай, принцесска, пошевеливайся.       — Принцесска? — удивлённо спросил я, когда мой теперь уже новый знакомый вышел из комнаты.       — Да, а тебе что-то не нравится, сладенький? — он тыкнул своим пальчиком мне в грудь, проходя мимо и... подмигнув мне?       — Джорди, не выпускай эту суку наружу, иначе я за себя не отвечаю, — сказал Пого, которого уже догнал Джорди, а за ним и я.       Суку?       — Ладно, друг, но ты же сам понимаешь, я не специально, — Джорди пожал плечами и попросил сигаретку у Пого, тот любезно дал прикурить.       Я так и не понял, о чём или о ком они говорят, но с охотой принял очередную сигарету, дружелюбно предложенную Пого. Лишь бы санитары не учуяли дым от сигарет.       — «Я не специально». Ты знаешь, сколько лет я уже слышу от тебя это? Неужели нельзя вести себя тихо и не высовываться?       Джорди снова пожал плечами и как-то виновато посмотрел на Пого.       — Ты же знаешь...       — Да-да, знаю, но вот только не надо мне лапшу на уши вешать. Ты и сам не редко выступаешь.       Парень закатил глаза:       — Я псих, ты псих, он псих. Все мы рано или поздно попадаем в карцер из-за этого факта, — Джо последний раз затянулся и, потушив сигарету об стенку, запихнул бычок куда-то в одну из прядей.       — Я не псих, — вдруг вырвалось у меня, но было уже поздно.       Четыре глаза воззрились на меня с колоссальным количеством скепсиса во взглядах.       — Что? — спросил я. Пого лишь покачал головой, а Джорди прищурено посмотрел на меня, но ничего не ответил.       Оставшийся путь мы прошли молча, за исключением редких фразочек Джорди, кинутых в адрес Пого. Меня мой новый знакомый открыто игнорировал, да и я не старался завести беседу, если честно.       Пришли мы, как ни странно, в душ. На мой немой вопрос Пого хотел что-то ответить, как вдруг Джорди, не останавливаясь ни на секунду, начал на ходу стаскивать с себя платье, оголяя светло-молочную кожу нам напоказ. В первые пару мгновений я просто пялился и не мог оторвать глаз.       Он действительно был худым, тощим, даже более худым, чем я сам. И намного, но эта самая худоба делала его похожим на стройную фарфоровую куколку. Я, наверное, ещё долго бы пялился на выпирающие лопатки, небольшую ложбинку между ними, а ниже...       — Эй, — у меня перед глазам появилась преграда в виде ладони Пого. — Тебе дороги твои глаза или как? — Пого взглянул на меня спокойным взглядом. Это не есть хорошо.       — Эмм... — я как-то растерялся поначалу, потом, виновато улыбнувшись, отвернулся. Пого одобрительно кивнул, как бы говоря тем самым: «И не смей подходить к моей дочке до замужества».       Боже. Я начинаю сходить с ума с этими двумя. Может, безумие заразно?       — И давно вы... дружите? — спросил я.       — Достаточно, чтобы я мог сказать, что это самый проблемный пацан за всю мою жизнь, — ответил Пого и закурил очередную сигарету. Видимо, ему не особо часто удаётся делать перекуры.       — Ты что... тебе нравятся... — я как-то не решился закончить свой вопрос, потому что увидел красноречивый взгляд Пого, который было собирался уже поджечь сигарету, но остановился, дабы испепелить меня им.       Я тут же забыл об этой идее и попросил у него ещё одну сигарету. Один раз живём.       — Давай-ка я разъясню тебе всё раз и навсегда, Персефона. Этот мудак мне как младший брат, и так уж случилось, что я конченый психопат. Голоса, — Пого глубоко затянулся, — в моей голове, да и я, в общем-то, решили в один прекрасный день, что будем оберегать эту бледную задницу от всяких таких, как ты или лишних, ненужных ему проблем.       Я боролся с желанием скосить взгляд в сторону, где послышался свист. Джорди что-то насвистывал, от чего каждое слово Пого воспринималось не серьёзно, а даже комично.       — И по сей день я этим и занимаюсь. Ты меня вообще слушаешь?       — А? — я неловко посмотрел на друга.       — Я тебя, блять, сейчас заставлю свои лобковые волосы съесть, — невозмутимо изрёк Пого, и тут я уже всерьёз прислушался к его словам.       — О чём воркуем? — спросил Джорди из-за моей спины.       — Оденься, ребёнок, — сказал Пого и кинул докуренную сигарету куда-то в угол.       Сзади послышался шорох одежды, и уже потом к нам вышел Джорди. Весь мокрый, но довольный.       — Так ты, значит, новенький, — скорее утвердительно, чем вопросительно сказал Джо.       — Ага, — я пока не мог смотреть на Джорди. Я буквально сейчас осознал то, что все мои мучения, которые я испытал на своей первой терапии и которые по логике Донован должны были излечить меня от содомии, были зря.       Минусы сорочки – невозможно скрыть стояк. Благо я старался думать о чём-то другом, кроме прекрасной белоснежной за...       — Как тебя хоть звать-то? — спросил Джорди.       — Уорнер, Брайан Уорнер. Можно просто Бри, — ответил я, а Пого как-то тихо хмыкнул. — Так а что с тобой стряслось, Джорди, как ты тут оказался?       И это стало моей первой большой ошибкой. Надо было послушать Пого в первый день и уяснить всё то, что он мне советовал, но теперь...       Удар пришёлся по виску. Я не успел отреагировать или понять, что вообще происходит. Я больно ударился об пол головой. Кажется, из носа хлынула кровь.       — Не смей приближаться к нему! Ты ничтожество! Я видела, как ты пялился на него! Я ВИДЕЛА, Я ВИДЕЛА! — я услышал голос Джорди, но какой-то неестественно высокий, словно через вату. Я попытался открыть глаза, но всё буквально плыло.       — Тихо! Нас же услышат!       — НЕТ, ПОГО, ТЫ САМ ВИДЕЛ! НЕТ, НЕТ, НЕТ! Я ВЫПОТРОШУ ЭТОГО УБЛЮДКА! ОТПУСТИ!...       Голоса вдруг стали отдаляться, а со стороны выхода послышался топот.       Уже на грани обморока я подумал, что стоит прекратить заканчивать каждый день в бессознательном состоянии.