Severalls

      — Мне нужен альбом в формате А2, кисти, акварельные краски, простой карандаш и стёрка.       Настенные часы доктора Донован успокаивающе тикали, создавая ложное чувство спокойствия. Рано утром, ещё до прихода санитаров, я увидел белого кролика. Он сидел на моей постели, пристально смотря на меня. Кролик, казалось, не моргал, не дышал, даже его усики не подрагивали, как это обычно бывает у нормальных живых существ. Он будто застыл во времени, и единственным его предназначением сейчас было сторожить мой сон, но как только я протёр глаза, он исчез.       После того как кролик погостевал у меня на койке, я так и не смог уснуть. Он не выходил у меня из головы. До определённого момента я не придавал значения тому, что появление кролика в моей палате не то что странно, а совершенно невозможно.       Стив как обычно принёс мне завтрак, но я не дал ему так просто уйти.       — Прошу тебя, передай, что я хочу увидеться с доктором Донован, — сказал я, схватив Стива за запястье, отчего того всего перекосило, но, услышав мою просьбу, он успокоился. Выдернув руку из моего захвата, Стив презрительно взглянул на меня. Наверное, у меня был не самый лучший вид.       — Хорошо, но взамен ты без концертов съедаешь свою еду, — сказал Стив, а я в ответ согласно закивал. Удовлетворившись моим согласием, санитар вышел прочь.       Буквально затолкав еду в себя, я нетерпеливо ждал хоть кого-нибудь. Беккера, Донован... Мне нужно было поговорить с ними.       Через какое-то время ко мне пришли Джек и Френк. Они повели меня к Донован, которая с самого порога сверлила меня заинтересованным взглядом.       — Ты наконец решил воспользоваться моим предложением? — Донован будто была немного в замешательстве от того, как настойчив я был в своих просьбах.       Я сам в шоке, дамочка, но этот грёбаный белый кролик не выходит у меня из головы.       В детстве я много рисовал, да и в воскресной школе не упускал случая. Все мои эмоциональные переживания, проблемы, мысли, идеи воплощались в моих рисунках. Когда что-то тяготило мой разум и душу, я брал бумагу, краски – всё, что попадалось мне под руки, и выбрасывал это на бумагу. Вот и сейчас мою голову терроризировал этот белый кролик, поэтому я просто нуждался в своём любимом «лекарстве».       — Не совсем, но я буду очень благодарен, если вы разрешите мне иметь все эти вещи.       Донован еле слышно хмыкнула и чуть склонила голову набок.       — Тебя что-то терзает, Брайан? Ты можешь рассказать мне. Ведь ты здесь для того, чтобы излечиться, а без твоей помощи мы не сдвинемся с места.       Я перевёл взгляд на окно. На улице стояла пасмурная, серая погода. Солнце скрылось за густыми тучами и не собиралось показываться ещё долгое время. Передо мной стоял тяжёлый выбор: рассказать всё Донован или солгать.       — Мне приснился белый кролик. Я хочу его нарисовать, — переведя взгляд на доктора, я посмотрел ей в глаза.       — Он не даёт тебе покоя?       — Я просто хочу рисовать. Это единственная вещь, которую я люблю.       — Хорошо. Тебе принесут всё в палату. Всё это будет твоим, но у меня есть одно условие, — Донован подняла указательный палец. — Все свои рисунки ты должен показывать мне на наших с тобой встречах. Если ты что-то скроешь от меня или будешь врать мне, я лишу тебя твоей любимой вещи.       — Пойдёт, — ответил я. Более-менее успокоившись, я уже предвкушал то, как коснусь бумаги кистью и оставлю на ней след своей галлюцинации.       То, что это была галлюцинация, я понял сразу после того, как проснулся окончательно. Почти все мои сны чёрно-белые, а у кролика были кроваво-красные глаза.       Как только меня привели обратно в палату, я увидел всё то, что просил у Донован. Впервые за всё то время, что я здесь пробыл, на душе как-то потеплело. Рисование – это очередная ниточка к моему здоровому рассудку. К той реальной жизни, которая у меня была когда-то.       Сев на койку, я коснулся белой бумаги. Та, к моему удивлению, завибрировала от моих прикосновений. Мои глаза невольно расширились, но я решил не придавать этому значения. Главное, что теперь у меня есть то, что будет поддерживать меня на плаву... или нет.       Я уж было собирался начать рисовать, как за мной пришли. Без моего на то согласия меня повели в общую комнату. Благо разрешили взять с собой альбом, кисти и краски.       Сегодня было довольно мало народу, видимо, всех растащили на терапии или что-то подобное. Мне, если честно, было глубоко плевать. Я тут же метнулся к санитару и попросил его принести мне колбочку с водой. Тот на удивление таки принёс её мне, а я поблагодарил его и забился в самый укромный уголок комнаты. Разложив все свои принадлежности на столе, я принялся за дело.       С этого момента время потекло в отдельности от меня. Я выпал из мира, оставшись наедине со своими мыслями. Я начал было рисовать тельце кролика, как кто-то подошёл и коснулся моего плеча, выдернув меня из плотного одеяла междомирья.       Подняв глаза, я застыл. На меня смотрели большие покрасневшие глаза, будто человек, стоящий передо мною, не спит уже очень долго. Зрачок его был мизерный, я не мог разглядеть, какого цвета были глаза. На его голове был одет цилиндр, а на цилиндре восседал тот самый белый кролик с такими же красными глазами, как и у хозяина.       — Время не ждёт. Времени нет. Не ступай на путь мертвеца. Алиса погубит тебя, — сказав это, человек исчез, а на его месте стоял Беккер.       — Брайан, ты слышал, что я тебе сказал? — тёмные глаза доктора сканировали меня. Я глупо моргнул и опустил взгляд на лист бумаги.       — Да. Извините, я просто немного занят.       — Все мы немножко заняты. Встретимся позже, — Беккер в последний раз посмотрел на меня и вышел прочь из комнаты.       Я еще долго сидел, смотря на дверь, за которую ушел Беккер, переваривая то, что увидел.        Что это было?       Как только я пришёл в себя и вокруг всё прояснилось, руки снова вернулись к работе. Смяв предыдущий лист и кинув его куда-то в сторону, не заботясь о его судьбе, я начал новый рисунок. Кроме кролика, на рисунке появилось новое лицо. Отвратительной наружности человек, который привиделся мне вместо Беккера, полубоком смотрел на зрителя. Весь скрюченный, с цилиндром на голове, он как будто вновь предстал предо мною и снова шептал свои гнилым ртом ужасные вещи о моём будущем, а белый кролик невинно восседал на его цилиндре, хитро поглядывая на хозяина, как бы подначивая его шептать и шептать...       Что со мной? Это не я...       Мазок за мазком я придавал картине всё большее ощущение реальности, голоса не переставали шептать предзнаменования:       Алиса... Алиса погубит тебя...       Правительница в башне... Она правит всем, она Красная королева.       Белый кролик найдёт тебя...       Я резко поднял глаза. Стены перестали таять, стекая в реки, люди снова стали людьми. По лбу стекал холодный пот. Я резко покрутил головой из стороны в сторону. Мир прояснился. Я посмотрел на свой рисунок и невольно ужаснулся. Угловатые линии придавали отталкивающий вид всему рисунку. Оттенки будто сливались в одно пятно, перетекая друг в друга, словно вся картина – одно большое озеро неприятных цветов. Я отвёл взгляд и зажмурился.       Мне нехорошо. Может, это из-за недосыпа? Или это лекарства, которые я принимаю? Чёрт...       Я не заметил, как пролетело время, ко мне уже подошли Джек и Френк. Без возражений я взял все свои вещи и направился за ними в палату.       Я уже давно заметил, что «Severalls» – это не просто больница, это один большой слаженный механизм, работающий точно по расписанию. Тик — утро, завтрак, кухня, — так, тик — приём, терапия, отдых — так, тик — стены, стены, стены, ужин, ночь... — так.       Стив с привычным щелчком замка открыл дверь и занёс ужин. Я молча принял лекарства и съел всё без остатка. Не чувствуя вкуса еды, не чувствуя насыщения, я и не заметил, как опустилась ночь, а сна ни в одном глазу. Я попытался уснуть, но постоянное чувство тревоги не давало этого сделать. Когда луна поднялась высоко над землёй, освещая своим белым светом палату, я открыл глаза и ужаснулся: посреди комнаты сидел огромный чёрный кот. Сначала он не выказывал никаких признаков жизни, но... Боже, лучше бы так было и дальше.       — Вопреки всему ты продолжаешь верить, что всё это один большой кошмар, да, Брайан? — низкий, сладкий голос существа нежно коснулся моих ушей. С тихим свистом хвост кота, похожий на обтянутый кожей скелет, в принципе, как и всё его тело, опустился на пол рядом с входом палаты.       — Ты ненастоящий, — срывающимся голосом ответил я.       В палате раздался грудной смех. Огромные белые зубы кота расплылись в широкой безумной улыбке.       — Оглянись. Эти стены реальнее тебя. Так почему я не должен быть таким же настоящим, как эти стены или... ты, — огромные когти цвета слоновой кости поскребли пол. — У меня нет времени. Послушай. Нам надо кое-что с тобой обсудить.       Я... сошёл с ума, — пронеслось у меня в голове.       — Ты не сошёл с ума. Тебя запутали. Дали то, что смешало твои мысли. Нарушило работу твоего сознания. Они стерли рамки, которые не должны были трогать. Не ты виноват в своей нестабильности, — безумные жёлтые глаза горели в темноте, смотря на меня и не моргая.       — Красная королева и Шляпник сплотились. Алиса в заточении. Тебе не победить тех, у кого есть власть. Найди все ключи, и двери, ведущие к твоей свободе, откроются.       Кот исчез. В комнату всё так же пробирался свет луны. Я закрыл глаза и постарался уснуть.

***

      Утро пришло слишком быстро, но, хоть я и не успел толком выспаться, я почувствовал, что мое состояние стало лучше, чем вчера. Хоть одна хорошая новость.       Через какое-то время в комнату в очередной раз вошел Стив. Я думал, стоит ли принимать лекарства, но особого выбора не было, он внимательно смотрел на меня все то время, что я ел. Иногда становилось не по себе от его взгляда. Но как только я расправился с утренним приемом пищи, он, как обычно, сгинул.       После завтрака меня ждал очередной прием у доктора Донован. Мне многое хотелось рассказать, спросить о том, что со мной происходит, но все-таки я решил придержать язык за зубами. Если я буду неосторожен, то меня упекут сюда уже надолго. А может и ожесточат лечение.       Альбом с рисунками все это время лежал на моих коленях. Я все еще помнил наш уговор, это пугало, потому что я боялся, что рисунки выдадут мое состояние.       — Доброе утро, Брайан, — доктор привычно опустилась в кресло напротив меня. — Ты чем-то взволнован?       — Нет. Просто не выспался, — неохотно ответил я.       Донован взглянула на альбом в моих руках.       — Мне говорили, что ты вчера много рисовал, не так ли? Помнишь, о чем мы договаривались, ты обещал показывать все, что рисуешь. Я очень хотела бы увидеть твое творчество, — Донован говорила серьезно, словно с маленьким ребенком.       Я ничего не ответил и просто протянул альбом ей. Доктор открыла его и принялась молча рассматривать рисунки.       Я не мог контролировать свое волнение, руки начали немного подрагивать, но я все еще старался не подавать виду.       Лицо Донован было совершенно невозмутимым, будто рисунки не смущали ее и даже не казались странными. Как только она посмотрела все, то закрыла альбом и начала говорить.       — У тебя довольно интересный стиль, и, должна признать, твои рисунки завораживают меня, Брайан.       — Спасибо, доктор Донован, — несмотря на то, что мой голос был довольно твердым, я облегченно вздохнул.       — У тебя должно быть хорошее воображение, раз ты рисуешь подобные вещи, — Донован внимательно глянула на меня из-под очков.       — Не жалуюсь, — кратко ответил я.       — Я рада, что ты таки показал их мне, если тебе захочется что-то рассказать, ты можешь сделать это в любое время. Твое выздоровление — моя забота.       Я молча посмотрел на нее.       — Если тебе нечего сказать, то тогда ты свободен, встретимся чуть позже. Кстати, я еще хотела сказать, что твоя терапия временно приостановлена, — она протянула мне альбом.       Я был очень удивлен, услышав эту новость, но не стал как-то комментировать. Взяв альбом, я направился к двери.       Большую часть дня я опять просидел в общей комнате за рисованием. Правда, через несколько часов после приема мои видения вернулись. Все стало только хуже. Я старался не отводить взгляд от альбома, потому что вокруг творился ад.       Пациенты, находящиеся в комнате, исчезли. На их месте появились существа, которые лишь отдалённо напоминали людей. У кого-то был вскрыт череп, откуда выглядывали свежие, окровавленные мозги. Кто-то неистово бился о стены, дробя голову. Несколько карликов собрались в причудливый хоровод и начали свой безумный танец, принося жертву своим несуществующим богам. Стены плавились, сливались в кроваво-чёрную грязь. К горлу подступала тошнота. Я больше не мог здесь находиться. Бросив все свои вещи, я выбежал вон из комнаты, не заботясь о том, что меня могут поймать санитары, привязать к кровати или бросить на растерзание Беккеру.       Я бежал и бежал, не видя, куда меня несут мои ноги. За одним из поворотов я заметил того самого белого кролика. Его ухо резко дёрнулось, а голова повернулась ко мне на сто восемьдесят градусов. Он побежал прочь, а я за ним. Я не знаю почему, но в голове громко пульсировала лишь одна мысль: беги за белым кроликом.       Я не видел дороги перед собой, лишь кролика, который петлял по бесконечным коридорам. Заворачивая за очередной угол, я понял, что кролик исчез, а я стою напротив двери с номером 305.       В окошке показался знакомый силуэт.       Где я?.. Как я сюда попал?       Из окошка на меня смотрели карие, уставшие глаза.       Джорди?..       — Брайан, что ты здесь делаешь? Что у тебя с лицом?       — Джорди, я сбежал из самой адской пучины. Меня вёл белый кролик. Он петлял и петлял, а я знал, что должен идти за ним несмотря ни на что, — мой собственный голос казался мне чужим.       — Что ты несёшь? Какой к чёрту кролик? — два тёмных глаза озабоченно смотрели на меня через прозрачное стекло палаты. Положив лоб на стекло и практически навалившись всем телом на дверь, я прикрыл глаза, громко дыша. Голова кружилась, словно я, не прекращая, кручусь на чёртовой карусели.       — Брайан, тсс, успокойся. Посмотри на меня, слышишь? Взгляни на меня! — Джорди ударил по двери, от чего я немного вздрогнул, но открыл глаза и посмотрел на него.       — Как я здесь оказался? Мне страшно, Джо. Я вижу ужасные вещи. Я нормальный, я не могу сойти с ума за сутки. Что со мной? Что со мной происходит? — я старался не кричать, чтобы не напугать Джорди и не привлечь внимание санитаров, но ужас от увиденного всё ещё сковывал все мое тело.       — Брайан, всё хорошо. Ты в безопасности. Посмотри на меня. Здесь только ты и я, — ласковый низкий голос успокаивающе обволакивал меня. Дрожь потихоньку успокоилась. Я более осознанно осмотрелся.       — Джорди, — тихо сказал я, приложив ладонь к стеклу.       — Брай, успокойся. Тебя накачали экспериментальными препаратами. Я через это проходил. Просто дыши и смотри только на меня, — я не видел его губы, но, готов поспорить, что Джорди ободряюще улыбнулся мне. Или этого хотел я?       — Прости меня. Прости, я не хотел обидеть тебя или сделать больно. Мне страшно. Я здесь совсем один. Я не знаю, что делать и говорить, — я не думал, что говорю, но, без сомнения, каждое моё слово было искренним. Я хочу общаться с Пого и Джорди. На этом всё.       — Чувак, Бри, забудь, что было, то прошло. Главное не отрывай от меня свои шоколадные глазки, — готов поспорить на кастрюлю варева Пого, он сейчас усмехнулся. Дышать стало легче.       — Это из-за таблеток? — спросил я.       — Да, прекрати принимать это дерьмо в себя. Они используют тебя как подопытного кролика.       — Кролика? — сзади послышался шорох.       Нет. Пожалуйста, нет.       Вместо Джорди передо мной стояла та самая, та кто меня погубит. Алиса.       — Он там. Белый кролик идёт за мной, — я резко отпрянул от двери.       На ней было голубое платье, поверх которого был повязан белый фартук, весь измазанный в чей-то крови, а на ногах красовались чёрно-белые гольфы в полосочку. В спутанные волосы Джорди-Алисы была вплетена такая же голубая, как и платье, лента, по щекам текли чёрные струйки туши, а на груди висел золотой ключ.       Ключ к свободе?...       — Бра...Брайан! Твою мать, не слушай его! Не ходи за ним, — но я уже не слышал. Я рванул с места прямо по коридору прочь отсюда.       В голове мелькали тревожные мысли. Я боялся попасться Беккеру, Красной королеве или санитарам, я не ведал, куда несусь. Времени и вправду нет.       Вдруг меня схватили за локоть и грубо потянули на себя.       — И куда это мы так спешим? — передо мной стоял Пого, который чуть удивлённо смотрел на меня.       Как же хорошо, что это Пого!       — Я...Я... — я боялся сказать правду.       За чем я гнался? Что со мной творится?       — На тебе лица нет. Ну-ка, — Пого потащил меня куда-то прочь от палат. Позже я узнал путь на кухню. В это время, видимо, уже никто здесь не работал. Пого открыл дверь в подсобку, а я последовал за ним. Плюхнувшись на мешок с мукой, я прикрыл глаза рукой. Галлюцинации приходили ко мне волнами, затапливая всё моё реальное восприятие. С каждым часом мне становилось всё страшнее и страшнее.       — Возьми сигарету, малец, и расскажи, что с тобой случилось, — Пого подал мне сигарету, а потом и прикурить. Глубоко затянувшись, дрожащими руками я убрал мешающуюся чёрную прядку волос за ухо и взглянул на друга.       — Со мной творится что-то ужасное. У меня галлюцинации, очень красочные и реалистичные.       — Что ты видишь? — глаза Пого сосредоточенно прищурились, как будто я снова на приёме у доктора Донован.       — Читал книжку про Алису в Стране чудес?       Мой друг громко закашлял, в перерывах глухо посмеиваясь.       — Алиса в Стране чудес? Да ты совсем кукушкой поехал, дружок, — Пого постучал по голове, из-за чего с тлеющей сигареты упал пепел. Я даже и не знал, что хотел бы сделать сначала: посмеяться или врезать за издевательство.       Я тут с ума схожу, а он шутки шутит.       — Так вот представь себе Алису, только в интерпретации маньяка-психоапта, — никотин распространяется по моим венам, принося иллюзорное успокоение. Я уже и забыл, после стольких дней, как это приятно. Ещё одна веская причина поддерживать отношения с Пого.       — В общем, ясно. Плавали — знаем. Таблетки принимаешь, которые тебе в тарелочку любезно кладут каждое утро и вечер? — спросил Пого, протягивая мне очередную сигарету.       Я лишь утвердительно кивнул, прикуривая от зажженной спички.       — Прекрати принимать их. Боги, тебя всему нужно учить! Хватит быть таким наивным и честным. Всем здесь глубоко насрать на тебя и твоё здоровье. Каждый получит свою выгоду от твоих мучений. Тебе лишь остаётся отхватить свой кусок, Персефона, — Пого задумчиво почесал бородку, а потом, кинув окурок в рядом стоящую вазу, указал на меня пальцем. — Кстати, Джорди наконец-то выпустили из карцера. Он теперь у нас законопослушный пациент. Вместе со всеми кушает, сходит с ума и книжечки читает. Можешь навестить его, если так тебе хочется.       — Такое дело, — я невольно ухмыльнулся. — Я уже побывал у него. Он простил меня, но потом у меня снова поплыли мозги, и… теперь я здесь, с тобой.       Пого вернул мне ухмылку, и, на моё удивление, ничего не сказал по этому поводу.       Никаких угроз сегодня? Хоть что-то хорошее...       Не успел я подумать об этом, как Пого начал терять очертания человеческого существа. Шокировано уставившись на него, я снова затянулся и сказал:       — Ну вот. Опять…       Дым от сигарет завихрился вокруг нас. Через пару мгновений из дыма показалось зелёно-голубое тельце личинки. Я бы испугался, да вот у личинки была такая же бородка, как и у Пого, что придавало ей какой-то комичности. Личинка посмотрела на меня укуренными глазами и выдохнула большую струю дыма.       — Уорнер, тупоголовый ты засранец. Разве не ясно, что у Красной королевы на тебя планы, а ты разгуливаешь по её владениям, да ещё и на свидания к Алисе успеваешь заглянуть. Глупый кусок мяса, — личинка хотела сказать что-то ещё, но я выставил руки, уже чуть ли не истерично хихикая.       — Нет, нет, нет... Иди-ка нахер со своими Алисами и Красными королевами. Нахер, — я поспешно встал с мешка и пулей вылетел из подсобки.       Не помню, как добрался до палаты, но на утро я проснулся уже в своей кроватке. Голова раскалывалась, жутко хотелось пить. Дверь позади меня скрипнула. Ну конечно же, это чёртов Стив с очередной порцией моих мучений.       Санитар как обычно занял позицию надсмотрщика, наблюдая за каждым моим действием. Я старался привычно себя вести, то есть, абсолютно наплевательски. Через силу съев завтрак, я посмотрел на поднос. На нём лежали три пилюли разных цветов. Взяв их все в ладонь, я посмотрел Стиву в глаза и сделал вид, что запиваю их водой, тогда как на самом деле аккуратно подложил их под язык. Удовлетворившись моим полным послушанием, санитар вынес поднос, закрыв за собой дверь. Как только шаги отдалились на достаточное расстояние, я выплюнул лекарства на ладонь и смыл их в унитаз.       Как и предполагал Пого вместе с Джорди, все мои галлюцинации были побочным эффектом от лекарств, что мне давали. Кажется, сегодня меня не станут таскать ни по каким приёмам, что на несколько процентов увеличило моё настроение.       Ближе к обеду меня отвели в общую комнату. Ещё с порога я заметил Джорди и Пого, сидящих как раз за тем столом, где я все эти два дня рисовал. Там же, кстати, и лежали мои оставленные вещи, что меня порядком удивило. Я уж было попрощался с ними, но оказалось, что они, в общем-то, никому и не нужны.       Пого хмуро кивнул, а Джорди приветственно улыбнулся мне, на что я также уверенно улыбнулся, махнул рукой и направился к ним.       Сегодня я могу отдохнуть без таблеток и ужасных видений, а завтра я уж постараюсь развязать язык Донован и узнать, что со мной таки пытаются сделать.       Как там сказал Пого?...       Ах, да. Пора становиться мужиком.