***
— Твоё имя, Брайан Уорнер? — Можно просто Персефона, спасибо, — язвительно ответил я, на что доктор Беккер стрельнул в меня убийственным взглядом. — Обычного «да» или «нет» достаточно, Брайан. — Видимо, Донован так же не оценила моего ответа. Да кого это волнует!? Я в полной заднице. — Конечно, прошу прощение, — ответил я, ядовито улыбаясь. — Твоё имя, Брайан Уорнер? — повторила свой вопрос доктор, проигнорировав моё поведение. — Да. — Ты находишься в психиатрической больнице «Севералс»? — Да, к сожалению. — Брайан… — Да-да, только «да» и «нет», простите. Никак не могу удержаться. Всегда так себя веду, когда нервничаю. Уголок губ Донован угрожающе дёрнулся. Возможно, стоило вести себя поскромнее, но в данной ситуации я был чертовски зол, а страх поедал мой разум с катастрофической скоростью. Белый свет неприятно бил в глаза, из-за чего те немного слезились, а руки побаливали от пут смирительной рубашки, которая была на мне всего несколько минут назад. Меня раздражало буквально всё в этой комнате, поэтому я хотел, чтобы всё это наконец закончилось. Весь этот бессмысленный допрос, и нас просто развели по палатам. — Ты испытываешь сексуальное влечение к мужчинам? — Нет, — издевательски изогнув бровь, ответил я. — Ты испытываешь сексуальное влечение к Джорди Уайту? — Нет. Лицо Беккера было просто уморительно прекрасным. Я буквально чувствовал, как от него исходит аура «не-подходи-убью». Мне было совершенно наплевать, что показывает эта чёртова чёрная коробка. А позлить самодовольного ублюдка сейчас казалось самым лучшим благом. Я всё ещё помню его язвительные слова, перед тем как нас потащили по белым коридорам на нижние этажи карцера. — Ты прибегнул к насилию, по отношению к Джорди в душевой комнате? — Нет, — я немного удивлённо посмотрел на доктора Донован. Она сейчас это всерьёз спросила? — Ты пытался навредить Твигги? —…кто такая, мать её, Твигги? Вы совсем что ли тут все с ума посходили? — «Да» или «нет», — голос Донован буквально вдавил в меня эти три слова, на что я совершенно честно (в отличие от предыдущих разов) ответил ей: — Нет. — Ты знаешь, кто такая Твигги? — Нет. — Довольно, — Беккер грубо прервал нашу милую беседу с доктором. Грубо, Беккер. Очень грубо! Я ведь был близок к тому, чтобы раскрутить Донован на парочку ответов: Кто. Такая. Твигги!? — Брайан, патологический врун, это ясно и без полиграфа. Придётся потратить немного больше пентотала сегодня, чем мы рассчитывали. Пенто…что? Мне показалось, или Беккер мстительно ухмыльнулся сейчас? Показалось ведь?***
— Доктор Беккер, может, опросим сначала Твигги? Возможно, из-за враждебного отношения к Брайану она расскажет нам правду? — спросила Донован, готовя дозу "сыворотки правды" для меня. У меня началась истерика. Я весь дёргался и тихо стонал от криков Твигги у меня в голове. Всё казалось страшным сном. Сейчас. Сейчас они узнают всё! Они узнают всё, что они хотели узнать когда-либо. И самое отвратительное, что Твигги была совсем не против разрушить мою жизнь. Беккер сел на место доктора Донован, напротив меня, и, будто делая одолжение, махнул в сторону женщины рукой. — Выпусти её. — Н-нет… — Выпусти её. Сейчас же, Джорди, — приказной тон Беккера заставил вздрогнуть меня, словно от удара. Я совершенно измотался и, по-правде говоря, ужасно желал выпустить её наружу, чтобы прекратилась вся та боль, что вспыхивала каждый раз, когда Твигги пыталась вырваться. И я отступил во тьму. Но перед этим... Кое-что сказал Твигги: «Если ты расскажешь им правду, если ты навредишь своими словами Брайану, если ты не сможешь сдержать свой поганый язык, я сделаю всё, чтобы избавиться от тебя, Твигги. Всё.»***
Взгляд прояснился, и я блаженно вздохнула. Ну наконец-то! Я столько дней сидела в этой проклятой чёрной дыре, в которой мне было до жути скучно. Скучно. СКУЧНО. СКУЧНО! Джорди бросил меня. Он оставил меня, сукин сын! Я столько сделала для него, для нас! Маленький несмышленый подросток с членом вместо мозгов! Неблагодарный маленький засранец. Нет… Мне захотелось зареветь прямо здесь. Прямо сейчас послать всё к дьяволу и высказать всё то, что скопилось в моей голове за все те дни, что я высиживала в самом глубоком и чёрном месте проклятых мозгов Джорди. Мне было больно. Больно и неприятно. Я хотела, чтобы всё было как раньше. Чтобы Джорди нуждался только во мне. Любил только меня. Но пришёл этот черноглазый педик и всё испортил! Милый, милый Джорди. Что же он сделал с тобой? Затуманил бедный детский мозг. Заставил испытать все эти ужасы. Что он сделал с тобой? Всё то время, что Джорди отвечал на вопросы блондинки, я пыталась сделать ему как можно больнее. Как можно хуже, чтобы тот наконец сознался в своих детских играх. Маленький, несмышлёный ребёнок! А потом он посмел произнести эти ужасные слова: «Если ты расскажешь им правду, если ты навредишь своими словами Брайану, если ты не сможешь сдержать свой поганый язык, я сделаю всё, чтобы избавиться от тебя, Твигги. Всё.» Как... Как он посмел шантажировать меня! МЕНЯ! Я думала, что мы одно целое, я думала, что мы за одно, эгоистичный кусок дерьма! Как ты… агрх! Я испуганно пошарилась в мыслях, не находя голоса Джорди. О нет, кажется, я слишком сильно надавила на него. Нет, нет Джорди, нет. Прости меня, Джорди. Я ведь всего лишь хотела помочь, защитить. Ты же ничего не понимаешь. Ты не справишься без меня. — Твигги? Рад видеть тебя в полном здравии. Готова не врать мне? — спросил доктор Беккер, прожигая во мне дыры. Ну, мне так казалось! Этот маньяк всегда так странно относился ко мне и Джорди, я постоянно ловлю на нас с ним его голодные взгляды. Глаза маньяка! Вокруг сплошная опасность, а Джорди даже и не думает хоть на секунду остановиться и пораскинуть своими мозгами: а вдруг это опасно? А вдруг это тоже опасно? Идиот. И-д-и-о-т. Брайан… как его там?! Уорнер, да? Это же самый худший пример опасности! Он постоянно втягивает Джорди в какие-то истории… — Твигги, — суровый отклик вернул меня обратно в комнату с хирургом-психопатом и блондинистой фифой, с которой, кстати, раньше я могла поговорить хоть о чём-то толковом. Хоть о чём-то, Джорди! — Что? Я просто задумалась. — Отвечай на мои вопросы четко и честно, а иначе у вас всех будут большие проблемы. — Валяй, сладкий. Отвечу на всё, что спросишь. Мне порядком надоело торчать в этой комнатке, — закинуть ногу на ногу не давали тугие кожаные ремни, что порядком раздражало, знаете ли. — Хорошо. Джорди по собственной воле позволил Брайану прикоснуться к себе? Почему я должна отвечать на этот идиотский вопрос? О, Вселенная, скажи! Я… я так хочу ответить «да». Это было бы самое моё лучшее «да» за всю жизнь, но... Джорди! Кусок глупой древесины! — Нет, — ответила я. Да почему нет-то?! Плохая, плохая Твигги! — Нет? — Нет! Сколько мне нужно раз повторить? Беккер скрестил руки на груди, а потом пристально вгляделся в мои глаза. Опять эти его штучки! Будто в душу пытается заглянуть. Ненавижу! — Ты нанесла телесный вред Брайану? — Ха! Да. — За что? За то, что Брайан приставал к Джорди? — Нет. — Ты испытываешь моё терпение, Твигги. Скажи мне правду. — Нет, доктор Беккер. Не-е-е-е-т, — нараспев, ответила я. Кажется, терпение доктора и правда было на исходе. — Доктор Донован. Приступайте, — в глазах доктора промелькнуло удовлетворение. Ах ты импотентный кусок старикашки!***
Мне ввели какой-то препарат. Я боялся даже предположить, что это было. Как только Донован вколола мне странную жидкость, место укола зачесалось, но больше ничего. Зачем мне вкололи это? — А теперь поговорим откровенно. Да, Брайан? — доктор Беккер ухмыльнулся, видимо, освобождая Донован на сегодня от своих обязанностей. Она облокотилась на стенку палаты, пристально смотря на меня из-под стёкол очков. — Что?... — Хочу кое-что уточнить. Даже если ты снова захочешь обмануть меня – у тебя ничего не выйдет. Поэтому просто наслаждайся и отвечай на вопросы. — Я… — Ты испытываешь сексуальное влечение к мужчинам? — с непроницаемым лицом спросил Беккер. — Да. Нет! Я хотел сказать нет! Что они вкололи мне?! Почему мой мозг не слушается меня, отвратительное чувство. — Видишь, а мы наконец можем вступить в толковый диалог. Безо всякой лжи и сарказма, — ядовито сказал Беккер, скрещивая руки на груди. — Следующий вопрос. Виски панически запульсировали. Я. Не могу. Врать! Они вкололи мне… что-то типа сыворотки правды. Или что? Вот же ублюдки! — С твоим диагнозом мы наконец-то определились, Брайан. Теперь же перейдём к главной проблеме дня. Я застал вас в душевой с Джорди и Твигги, и вы занимались там далеко не вязанием. Итак, мой вопрос: что между вами двумя происходит? — Джорди привлекает меня. Он мне нравится. Там, в душевой, я хотел нарисовать его. Нарисовать его так, как только возможно. Я хотел провести с ним какое-то время наедине. Я… Меня перебил грудной смех доктора Беккера, если это карканье вообще можно назвать смехом. Он насмехался надо мной и моими словами. — Славно, славно. Так он тебе нравится, да? Отлично. Встав со стула, доктор подошёл к доктору Донован и, засунув руки в белые карманы халата, посмотрел на неё и сказал: — Думаю, самое время провести групповую терапию… Я впервые видел, как Донован почти шокировано смотрит на доктора Беккера.***
— Твигги, — доктор Беккер позвал меня, привлекая моё внимание. Я отрицательно покачала головой и спряталась за чёрной копной своих волос. Что нихрена не помогало! — Я ничего вам не скажу! Джорди меня убьёт! — Так вам всё-таки есть, что скрывать? — довольно спросил Беккер, скрещивая руки на груди. Сукин сын получал удовольствие от моих страданий, готова поспорить на что угодно! — Да! — язык не слушался меня. Я тут же тихо захныкала, потому что это превратилось в чёртову пытку. Я не могу контролировать свой рот! — Расскажи мне всё, что ты знаешь о Джорди и Брайане, а точнее об их «дружбе». Я хочу знать всё, — очки доктора угрожающе сверкнули, пряча его стальной взгляд за жёлтыми бликами. Меня впервые разрывал дикий страх за Джорди и жгучая ярость за себя. Мне хотелось поставить на колени этого ублюдка и выдавить его отвратительные глаза вместе с прозрачными стёклами очков, чтобы ублюдок кричал, как резаная свинья. — Скажи мне, Твигги. Скажи, — нервная дрожь прошлась по всему моему телу. Этот голос был ужасен. Я чувствовала себя, как мышь в лапах жирного ублюдочного кота! — Что вам сказать? — широко ухмыльнувшись, я подавила истерические слёзы, что накатывали волнами каждую секунду. Мне хотелось выть. — Скажи мне правду. Что происходит между ними, — терпеливо спросил Беккер снова. — Подростковые гормоны, вот что между ними происходит! Он ни черта не смыслит в этом! Он запутался! — сказав это, я всё же завыла. Дико и неистово, потому что каждое сказанное мною слово забивало новый гвоздь в крышку гроба Джорди, а вместе с тем и в мой, но я просто не могла ничего сделать. — Кто запутался? — Джорди! — Он думал о чём-то, что тебе не понравилось? — Да я с ума схожу с его розовых мыслей! — Розовых мыслей? — Да что вы от меня хотите?! — из моих глаз всё-таки потекли слёзы. Я не переставала выть и кричать. Я больше не могу! Я больше не хочу! «Уходи», — послышался слабый голос Джорди. «Что? Джорди, нет!» «Я сказал — уходи». Доктор Беккер что-то спрашивал, что-то говорил, а я больше ничего не слышала. Глаза застилали слёзы, а в голове шелестел голос Джорди: «уходи, уходи, уходи». Не помню, но, кажется, я отключилась.***
Всё покатилось по наклонной. Я чувствовал, как ситуация ухудшается с каждой секундой, с каждым словом Твигги, с каждым вопросом Беккера. Я больше не мог прятаться. — Доктор Беккер, — сказал я, как только взгляд мой прояснился, а голова перестала гудеть, словно идущий по рельсам поезд. — Зачем вы делаете это? Я заметил, что нахожусь уже в какой-то другой комнате. Когда меня успели сюда перетащить? — Все это мы делаем, чтобы помочь вам, Джорди. Вы должны понять, что от меня ничего нельзя скрывать. — Вранье! Все это полное вранье! — Джорди, не зли меня сейчас, — Беккер посмотрел куда-то за мое плечо. Ко мне сразу подошли Джек и Фрэнк, отстегнув ремни, они подхватили меня и потащили прочь из этой палаты, возвращая в уже знакомую, где сидел... Брайан. Боже, нет. Он выглядел так же испуганно, как и я. Посадив меня на стул напротив Брайана, Френк затянул ремни на моих запястьях и ногах. Бри уже был пристёгнут. Я даже боялся предположить, что они хотят сделать. — Хочу, чтобы вы кое-что уяснили раз и навсегда, мальчики, — послышался голос Беккера, который отошёл к столику в дальней части комнаты, где Донован совсем недавно готовила для меня сыворотку. Послышался характерный звук резины, скользящей по коже. В изящной манере специалиста, доктор надел на свои руки белые перчатки, а затем начал чем-то греметь на столе. — Это место — один большой организм, который работает слаженно и сплоченно. Я мозг, который следит за тем, чтобы всё здесь работало как надо. Когда появляется что-то, что мешает организму работать правильно, я тут же устраняю помеху. Вы — помеха. И я хочу, чтобы этот урок научил вас хорошему поведению. Такому поведению, которое сделает вас не помехой, а таким же важным жизненным органом, как и все остальные. Пока доктор разглагольствовал об «организме» и прочей чепухе, я испуганно взглянул на Брайана, пытаясь спросить его, что, собственно, произошло. Он покачал головой и продолжил следить за Беккером, который уже приближался к нам с очередным шприцем с какой-то странной жидкостью. В панике покрутив головой, я обнаружил, что доктора Донован, как ни странно, не было в палате. Это пугало. Оставаться наедине с Беккером было равносильно самоубийству или прямой путёвке в ад. Одному Богу известно, что этот психопат собрался делать с нами. Вы только послушайте, о чём он говорит! — Вы — мои пациенты. Моя задача вылечить вас или научить жить со своей неизлечимой болезнью. Ваша болезнь излечима, поэтому приступим. Доктор Беккер обошёл меня и остановился рядом с плечом Брайана. Найдя вену, он с профессиональной точностью врача уверенно воткнул иглу в белую кожу Брайана. Я невольно вздрогнул, будто ощутив резкую боль друга. Бри же лишь поморщился. Довольный своей работой, доктор вновь отошёл к своему столику. В палате заиграла музыка. Какое-то незнакомое мне классическое произведение заиграло на всю палату, очень удивив как меня, так и Брайана. — Вы любите музыку? Я вот очень люблю. Особенно, когда работаю. Она помогает сосредоточиться. Особенно партии фортепиано. Думаю, — Беккер подошёл ко мне со спины, — она поможет вам воспринимать данный урок, как свою «работу». Что скажешь, Джорди? — последние слова доктор прошипел, словно какой-то змей, прямо в моё ухо, из-за чего по моему телу прошлась неприятная дрожь. Всё это начинало походить на кошмар. Самый худший кошмар в моей жизни. Если когда-нибудь меня спросят: «какой твой самый худший день за всю жизнь?», я не стану говорить о том, как меня избивал отец, я не стану говорить о том, как я попал сюда, я не стану говорить даже о том, как просыпался, а потом мне говорили, что Твигги снова кого-то убила. Всё это мелочи по сравнению с тем, что произошло со мной и Брайаном. Этот день я не забуду никогда, потому что это был кромешный ад. Ноты классического произведения нежно скользили одна за другой, как и длинные пальцы доткора Беккера, которые были уже на полпути к своей цели. Я не мог поверить в происходящее, впрочем, как и Брайан, лицо которого странным образом побледнело, и даже, кажется, немного позеленело, будто он прямо сейчас готов распрощаться со своим завтраком. Такт за тактом, движение за движением. Подол моей сорочки резко вздёрнули, грубо снимая с меня бельё. Я не видел лица Беккера, но, готов поспорить, на нем было непроницаемое, отсутствующее выражение, будто всё, что он делает и собирается сделать, — совершенно обыденное дело. — Ч-что?.. — Тс-с, — послышалось сзади. — Молчать. Я научу вас слушаться меня и выполнять всё, что я требую. Я словно прирос к стулу. Мало того, что жёсткие кожаные ремни плотно сдерживали мои руки и ноги, страх сковал всё тело. Доктор Беккер коснулся моего члена. Он был расслаблен и вял. Я тут же отвёл взгляд, плотно сжав губы. Я не хотел думать о том, что будет дальше. А дальше — хуже. Со стороны Брайана послышались странные звуки, будто тот с секунды на секунду действительно лишится всего содержимого своего желудка. — Смотри Брайан, смотри и думай о том, как ты плохо вёл себя всю свою жизнь. Как позволил себе опуститься до такого. Как ты позволил всему этому происходить, — ледяная рука доктора жёстко прошлась вдоль ствола, оглаживая головку. Против моей воли член медленно наливался кровью, медленно твердел в расчётливой руке Беккера, который не скупился на стимулирующие движения. Я почувствовал, как к глазам подступают слёзы. Мне было дурно от происходящего, от самого себя. От того, что чёртов член продолжал твердеть и уже поднялся достаточно, чтобы на моих щеках появился постыдный румянец и из глаз покатились слезы. И тут произошло то, чего я и опасался. Брайана болезненно вывернуло наружу. Музыка, набирающая обороты, сливалась с отвратительным звуком рвоты, которая извергалась из Брайана. В палате завоняло пыткой и рвотой. Едкой, проедающей стенки лёгких, сжигающей глаза, из которых текли беспомощные слёзы. — Посмотри, что ты сделал с Брайаном, Джорди. Посмотри, до чего ты его довёл. Разве нельзя было бы всё изменить? Разве нельзя было слушаться меня и доктора Донован? Зачем ты подставил его, Джорди? — голос Беккера ещё никогда не был таким ужасным, как сейчас. Он будто был везде. Он сливался с происходящей вокруг какофонией звуков. Будто голос из ниоткуда подначивал, нашёптывал жуткие мысли. А рука всё продолжала мучить меня. Я не чувствовал тепла, я чувствовал только скользкие касания доктора и запах рвоты. «Джорди!» Твигги испуганно вслушивалась в происходящее вокруг, в мои мысли и медленно погружалась в ещё одну истерику. Я почувствовал, будто что-то раскачивает невидимые качели, на которых я невольно оказался. Я провалился во тьму. Кажется, Твигги выбралась наружу. Я слышал её крики, ругательства. Затем звонкий шлепок о кожу, а потом снова послышался Брайан, который продолжал блевать. Беккер что-то говорил Твигги, а потом меня резко откинуло назад, я замотал головой, испуганно оглядываясь. Правая щека неприятно горела. Доктор Беккер схватил моё лицо, грубо разворачивая его так, чтобы я мог видеть Брайана. — Посмотри на него. Он страдает. Страдает из-за вас с Твигги. Посмотри, что вы натворили. А ведь ты мог всего лишь вести себя, как послушный мальчик. Ты мог всё исправить, — горячие дыхание доктора опаляло моё ухо, а его рука продолжила двигаться. — Посмотри на него. Тебе приятно смотреть на него? Мне отвратительно. Знаешь, почему? Потому что вы всего лишь материал, Джорди. Нет ничего приятного в том, чтобы хотеть материал, — с каждым словом Беккер ускорял движение своей руки, которая с резиновым скрежетом скользила по члену, постоянно задевая головку. Мошонка неприятно подтянулась вверх. Вопреки ужасу, что происходил вокруг, мой организм всего лишь отзывался на механические действия Беккера. Надеюсь, когда всё это закончится, Беккер сжалится над Брайаном и позволит ему спокойно вздохнуть, без рвотных позывов. Музыка подходила к своему финалу, как и я. Это было ужасно. Я испытывал стыд и приступы тошноты. В горле встал противный ком, а слёзы уже высохли. Я просто хотел забыть всё это. Брезгливо стряхнув сперму на пол, Беккер глухо зашагал обратно к столику. Отключил музыку, взял шприц со стола, подошёл к Брайану и снова что-то вколол. Вся сорочка друга была облёвана. Весь его рот был в липкой рвоте, а волосы слиплись на лице от высохших слёз. — Урок окончен.