Severalls

      И вот я снова в карцере. Снова в этой бетонной коробке, в смирительной рубашке, которую не снимали уже со вчерашнего вечера. Руки затекли, спина адски болела. Я не мог уснуть всё это время, размышляя о том, что если бы мне дали возможность, я бы повторил всё снова и снова. Я до сих пор хотел придушить Донован своими же руками, без сожаления думая о том, что, возможно, Беккер после этого сделал бы со мной всё, что мог бы сделать. Плевать. Сучка достаточно попила моей крови. Она достойна смерти.       Уткнувшись лицом в грязный пол карцера, я думал о происходящем с толикой неверия. Я никогда не был настолько агрессивным и обозлённым, но, в тоже время, мне это нравилось. Я чувствовал, что могу постоять за себя. Я чувствовал, как сила, которая раньше будто спала, начинает просыпаться, как власть над чужой жизнью скользит в моих руках.       Когда мои пальцы сжимали хрупкое горло Донован, я не мог не почувствовать этого. Удовлетворение от осознания, что человек, который приносил тебе страдания, страдает точно так же, как и ты, а может и больше. Потому что для каждого есть свой персональный ад, свой ночной кошмар.       Надеюсь, для Донован я стану этим кошмаром.       Руки начали отниматься, когда дверь в карцер отворилась, и предо мной предстали чёрные начищенные ботинки Беккера. Я не смог удержать усталый вздох, подняв пыль с пола в полёт до чистеньких ботинок доктора, которые наверняка с удовольствием приложились бы к моему лицу, и не раз.       Наши встречи становились всё более частыми, что было взаимной мукой, как для меня, так и для доктора Беккера, что он не поленился подметить.       — Я начинаю втягиваться в подобные встречи, Брайан. Но, знаешь, привязанным к койке ты выглядел бы намного интереснее.       — Не самое удачное время для шуток.       — А я, напротив, думаю, что самое время, иначе мне будет сложнее не выбить из тебя всю дурь. Я даже на минуту представлю, что я не доктор, а ты не пациент, и можно будет устроить вечеринку с твоими костями и моей ногой, — сказал Беккер непривычно эмоционально, давая гневу выйти наружу, хоть на его лице и застыло с трудом поддерживаемое выражение спокойствия. Его гнев даже сбил меня с толку. Чуть-чуть, на секундочку.       — Тогда давайте поболтаем. Вы сегодня такой разговорчивый.       Каменный, по крайней мере, таким он казался по ощущениям, нос ботинка впечатался в мою челюсть. Во рту тут же почувствовался вкус железа. Кажется, губа разбилась, а про челюсть я ничего сказать бы не смог, так как не чувствовал правой стороны лица. Беккер не врал, говоря про свидание моих костей с его ногой.       От удара я перекатился на спину, сильно жмурясь. Из глаз посыпалась звёзды, а комната на секунду закружилась.       — С удовольствием, Брайан. Жаль, всё же не могу сегодня провести очень полезную терапию для тебя. Как твой шрам? — спросил доктор, разговаривая со мной так, будто мы обсуждаем погоду на улице, балуя друг друга светскими шутками.       Умираю со смеху.       — Так этой ваших рук дело? Хотя, стоило догадаться, кто ещё настолько бесстрашен и самодоволен, чтобы производить эксперименты над психопатами в этой дыре?       — Я поражаюсь твоей глупости, мальчик.       Меня схватили за грудки, без затруднений подняв в воздух. Лицо Беккера всё также было невозмутимым, но в глазах творился такой хаос, что мне действительно впервые за всё это время стало немного страшно за свою жизнь. Эти руки, что смогли поднять меня над полом, это лицо, что даже не поморщилось от тяжести моего веса... Он убивал множество раз. Огромное количество жизней прошло через эти руки, через эти глаза и хладнокровное лицо, от которого веяло могильным зловонием. Мне впервые до дрожи в ногах захотелось спрятаться от этого ужасного человека.       — Я могу лишить тебя жизни в любой момент. Я твой Бог, отец, мать, всё, что есть и будет в твоей жизни. Твоя жизнь в моих руках, я могу заставить тебя жить в одних лишь мучениях. Немного не тот разрез, чуть больше крови вытечет из тебя или... слышал что-нибудь о лоботомии? Моя любимая операция.       — Вы чудовище, — сказал я, а голос мой дрожал. Я ничего не мог с собой поделать. Это что-то на животном уровне, и Беккер выигрывал в этом хищном поединке.       — Ты и представить не можешь, насколько прав. Ты просто не представляешь, что я мог бы сделать с тобой, Брайан. Столько всего, если бы только дал себе волю, но я всё ещё надеюсь на твоё благоразумие, на то, что ты наконец станешь взрослым. Или мне придётся заставить тебя стать взрослым. Джорди так чувствителен, ты знал? — бровь доктора издевательски надломилась, а мои глаза в ужасе раскрылись. Не успел я сказать и слова, как меня грубо кинули на кровать.       Я ударился затылком, тихо охнув от боли, когда как Беккер брезгливо отряхнул халат и направился к выходу.       — Это был последний наш разговор, Брайан. Хватит с меня болтовни.       Дверь громко хлопнула, а я снова остался наедине с собой и своими мыслями, с разбитой головой и губой.       Кажется, я потерял сознание.

***

      Во рту пересохло, железный привкус крови всё ещё остался, но, о чудо, рубашку всё же сняли с меня. Попытавшись поднять руки, я тихо простонал от боли. Всё болело так, как будто Беккер-таки избил меня, пока я был без сознания.       Поборовшись со своим телом, я сел на койку, пытаясь оценить ситуацию. Как только руки смогли двигаться, я приложил их к раскалывающейся голове. Проведя ладонью по затылку, я с удивлением подметил, что там красовался свеженький шов.       Хм, Беккер всё же разбил мне голову своим нежным отношением ко мне.       Затем, потрогав опухшую губу и подвигав челюстью, я с облегчением понял, что челюсть не сломана. Разве только шрам на губе ещё долго будет заживать.       Обезболивающего меня, кажется, лишили в знак наказания. Не удивлюсь, если всё это сделано по приказу доктора Беккера.       Неплохой у нас с ним разговор сложился, а? Надо почаще устраивать с ним подобные мероприятия. Одно веселье.       Оглянувшись, я не заметил ни кусочка еды, на что мой желудок громко заурчал. Как же мне хотелось поесть. Я уже и не помню, когда в последний раз за эти дни мне приносили хотя бы воды.       Беккер что, спит с Донован? Слишком уж жестоко он наказывает меня.       Неожиданно в двери тихо заскрипел ключ, а потом она почти бесшумно открылась, явив мне Джорди.       Так вот, как появился Иисус.       — Брайан? Ты тут? О Боже, что с тобой стряслось? — почти шёпотом спросил он, закрывая дверь и поспешно подбегая ко мне. Присев передо мной на корточки, он поднял моё лицо. Посмотрел прямо в глаза, а я тут же отвёл взгляд. Я не хотел, чтобы он видел, как мне больно, чтобы он переживал за меня.       — Привет, Джо, — ответил я, попытавшись улыбнуться, но лицо в ту же секунду исказила гримаса боли, от чего я прикрыл глаза и болезненно сморщился.       — Кто это сделал с тобой? Беккер? Это Беккер, да? — Джорди обеспокоенно разглядывал моё лицо, а его ресницы порхали, как две маленькие птички, цепляясь за каждый кусочек моего тела, пытаясь найти что-то ещё.       Отстранив руки Джорди, я переплёл его пальцы со своими, пытаясь отвлечься от темы моих побоев. Наверняка для него это видеть намного тяжелее, чем для меня.       Не хочу, чтобы он шёл на такие жертвы ради меня.       — Всё в порядке, Джорди. Как ты сюда пробрался? Тебя никто не видел? — спросил я, коснувшись его лица ладонью, нежно поглаживая щёчку.       — Всё в порядке. Ты так долго здесь проторчал, что я запереживал и пришёл к тебе.       — Долго? Всего двое суток прошло...       — Ты здесь уже четыре дня, Брайан.       — Оу... Тут немного сложновато ориентироваться во времени, знаешь?       — Хах, мне-то можешь об этом не рассказывать. Как-то раз я пел Lollipop и Mr.Sandman на повторе семь суток подряд. Я настолько надоел санитарам и Беккеру, что меня больше не сажали на такой срок в карцер. Музыка творит чудеса.       Я не смог удержаться и тихо рассмеялся, хоть мне было дико больно. Как только в моей голове всплыл образ Джорди, поющего песни молоденьких певиц семь суток подряд, я просто не мог не засмеяться.       — Не смейся, идиот, тебе же больно, — сказал Джо, всё же улыбаясь вместе со мной.       — Не перенимай роль мамочки. Это привилегия Пого, — сказал я, коснувшись его лба своим. Наше дыхание сплелось, и я хотел остаться вот так, прямо здесь, навсегда. Тепло, исходящее от него, обволакивало меня, принося спокойствие и умиротворение, я даже забывал обо всех этих побоях и проблемах.       Боже, кажется, я люблю его.       — Нам нужно проведать его, — сказал я, а Джорди отстранился, смотря на мою разбитую губу и нервно покусывая свою.       — Ты сможешь?...       — Я в порядке, — тут же оборвал его я, немного резче, чем рассчитывал.       — Не обязательно быть такой задницей, Брайан, я всего лишь беспокоюсь. Никто не хочет задеть твоей «мужественности», — сказал Джорди, обозначив в воздухе кавычки и немного весело улыбаясь.       — Надо будет наподдать тебе как-нибудь, — ответил я, поднимаясь с койки. Всё не так плохо, ведь комната не закружилась, а я твердо стоял на своих двух.       — Попробуй, и один бородатый хрен наподдаст тебе, — сказал Джорди, игриво похлопав себя по филейной части.       — Боюсь-боюсь, — пропищал я, наигранно вскинув руки перед собой.       Шуточно потолкав друг друга, мы тихонько выбрались из камеры, закрыв её на ключ. Мы не разговаривали, как это было раньше, когда мы впервые были здесь вместе с Пого. Нам нужно было вести себя тихо. Мне бы не хотелось, чтобы Джорди пострадал из-за меня, так как угрозы Беккера не бесплодны, что он уже не раз доказал.       Идя по мрачному коридору карцера, я пытался расслышать хоть какие-то признаки жизни за стальными дверьми, что мелькали мимо нас, но всё тщетно. Это гиблое место мёртвых душ.       Нужную дверь Джорди знал, вот только откуда, но спрашивать я не решался, так как всё же не хотелось нарушать созданную нами тишину.       Открыв дверь, Джорди заглянул внутрь, после чего кивнул мне, и мы зашли. Что ж, я не ожидал увидеть подобного.       Пого был прикован к своей кровати не обычными кожаными ремнями, а железными кольцами, из которых тянулись кожаные ремни, сдерживающие всё его тело, даже голову. Рядом с кроватью стоял столик для санитаров, на котором хранились медикаменты, шприцы, скальпели, склянки и прочее. В углу стояла капельница, на которой была небрежно повешена смирительная рубашка, которая тоже выглядела довольно прочно и внушительно. У меня невольно вырвался возглас удивления.       — Беккера мне в жены, что это за херня с тобой?       — Ха-ха-ха-ха, неплохо, малец, — раздался пискливый голос Пого, который тут же сменился на низкий бас. — Что они здесь делают?       Резко лицо Пого изменилось на утомлённое, и он взглянул на меня.       — Сплюнь. Таким не шутят, Персефона.       Я не заметил, как был напряжён. Облегчённо вздохнув, я подумал, что вот, наконец-то я узнаю прежнего Пого. Всё-таки его безумие выглядело пугающе.       — Пого! Как ты? — спросил Джорди подскочив к Пого так же, как и ко мне некоторое время назад.       — Дерьмово... На вид ведь дерьмово?       — Да, — ответил я, а Джорди осуждающе на меня взглянул и отвернулся обратно к Пого. — Что?       — Ты чувствуешь себя лучше? Что говорят врачи?       — Что твой хрен с горы чуть не убил мою любимую блондиночку, чуть было не задушив её. Убить Донован суждено мне, но никак не тебе, пацан.       — Хватит обзывать меня пацаном. Тебе не шестьдесят лет, Пого, ты не мой дедушка — смирись.       — Ты чуть не убил Донован? — спросил Джорди, странно посматривая то Пого, то на меня.       — Да всего лишь-то чуточку подушил её. Разве кто против? Мы ведь всё её ненавидим…       — Протестую! — взвизгнул Пого, не своим возгласом, которого тут же перебил другой. — Заткнись!... Заткнитесь оба!       — Что это с ним? — спросил я у Джорди.       — У него... голоса в голове. Он не говорил тебе? — удивлённо спросил он.       — Шизофрения, говорил, но я не думал, что у него целая вечеринка в голове.       — Ещё какая, пацан! Каждый день, без передышки! Сезон дождей, детка! — прокричал один из них, а лицо Пого отразило все его эмоции. Этот голос говорил так, будто он тридцатилетний мужик с внутренним ребёнком.       — Боже, как я вас ненавижу, — сказал Пого, устало вздохнув. Если бы он не был прикован к койке, он, наверное, приложился бы об стену разок-другой. Мне действительно стало его жаль.       — Они всё ещё беспокоят тебя? — спросил Джорди, подойдя к Пого ближе.       — Они всегда со мной, ты же знаешь... Но мне легче, чем неделю назад, если ты об этом.       Я видел, как Джорди беспокоится, как ему нехорошо видеть мучения лучшего друга, поэтому я решил, что нам лучше убираться от сюда, тем более, что нас могли в скором времени раскрыть.       — Как думаешь, тебя выпустят? — спросил Джо у Пого.       — Как только мне станет легче.       Джорди не сдержался и подошёл к Пого, чтобы мимолётно обнять его прикованное тело, что выглядело довольно неуклюже. Но мило.       — Не делай так, прошу. Это слишком для меня, принцесса.       Распрощавшись с Пого, мы договорились встретиться с ним, как только его выпустят, и выкурить, по меньшей мере, блок сигарет. Закрыв дверь на ключ, мы с Джорди поспешили вернуться в мою камеру.       Все так же помалкивая, мы добрались назад. На мое удивление, на нас не наткнулись, что было либо крайней степенью везения, либо Джорди знал расписание обходов. Я все еще не понимал, откуда они с Пого достают эту информацию.       Открыв дверь, Джо запустил меня в палату, и сам прошел следом.       — Слушай, постарайся не находить проблем себе на задницу хотя бы пока не выйдешь из карцера, — тихо начал он, подходя ближе, чтобы обнять меня.       — Я не нахожу...       — Я вижу, — Джо осуждающе посмотрел мне в глаза, аккуратно проводя по разбитой губе большим пальцем, — эти люди опасны, Брайан. К сожалению, я знаю, на что они способны, не хочу, чтобы тебе пришлось переживать что-то подобное.       Я смотрел в его глаза, вспоминая слова Беккера. Я захотел узнать, что именно этот ублюдок делал с ним, но решил отложить это на более подходящий раз. Сейчас ему нужно идти.       — Можно? — тихо спросил Джо.       Я не сразу понял, о чем он, но тот потянулся, нежно касаясь моих губ. Я слегка наклонился, углубляя поцелуй и игнорируя ноющую боль в губе. Его нежность компенсировала все болезненные ощущения. Руки Джорди добрались до моих волос, запутываясь в них и нежно поглаживая, как вдруг он оторвался от меня.       — Что это? — обеспокоенно спросил он.       — Ну, это Беккер, он просто немного не рассчитал силу сегодня, как видишь, — я указал на свое лицо.       — Черт возьми, — Джо прикрыл лицо руками, — и ты мне говоришь, что не находишь себе проблем? — серьезно спросил он, смотря мне в глаза.       — Я постараюсь, — тихо ответил я, вновь обнимая парня.       — Я выберусь, как только смогу, — тихо прошептал тот в мое плечо и, оставив нежный поцелуй на моей шее, направился к двери.       — Мне пора, а то скоро устроят ночной обход, — он как обычно бесшумно отворил дверь и посмотрел на меня напоследок.       —Удачи, — тихо отозвался я и услышал, как ключ повернулся в двери.       Я аккуратно коснулся губ, на которых сама собой расцвела улыбка.       Что это существо делало со мной?       Этот день был примером, который показывает, что пара человек могут спасти тебя от уныния и боли, преследующих долгое время.       Плюхнувшись на кровать, я уставился в потолок, думая о своем и надеясь, что Джорди придет сюда как можно быстрее. Вскоре я просто уснул, погружаясь в мир сновидений, где все было спокойнее, чем тут, в реалии.