Гильдия чудес

Обоз прибыл в Ров Кейлин вчера вечером. А сегодня утром Рина Артименнер нервно прохаживалась по Королевскому Тракту. Ранней осенью здешние болота были не особенно полны затхлой водой, но ночью прошёл дождь, оставив по краям дороги рябившие на ветру лужи. Рина мельком посмотрела влево — там сейчас разливалась особенно крупная лужа. Ветер ненадолго стих, и тёмно-бурая вода стала зеркальной. Она не хотела останавливаться и смотреться в это грязное зеркало — она и так знала, что там увидит. Она совсем не была красавицей и тогда, десять лет назад, когда закончилась её жизнь в её родном мире —, а теперь уже чувствовала надвигающуюся старость в этом, новом. Первые морщины, редеющие волосы — и бурое, цвета запекшейся крови, родимое пятно на лбу. Три других таких же, никому не видимые, были на груди. Четыре пули, одна в голову и три в грудь — именно так закончилась её прежняя жизнь в родном мире, когда правосеки расстреляли тридцатилетнюю журналистку-стрингера где-то близ станицы Луганской. Как внезапно она оказалась здесь, в Вестеросе, а не в аду, который заслужила тридцатью годами воинствующего атеизма и насмешек над всем сверхъестественным — она не знала. Но имела одну догадку: тогда, в той жизни она была не только журналисткой и небесталанным химиком-любителем, но и ролевицей. И не раз у костра слышала шуточку: «Хорошие ролевики после смерти попадают в Средиземье. А плохие — в Вестерос». Очевидно, она была плохой ролевицей. Ей не хотелось вспоминать первый год, когда ей пришлось прикинуться ограбленной разбойниками, потерявшей память от побоев крестьянкой. Побои были самые настоящие — первыми людьми, встреченными ею здесь, были два разбойника. Они ещё и снасильничать хотели —, но люди, побывавшие в горячих точках, как правило, не робкого десятка. Получив отпор, отбивший желание, разбойники всего лишь отделали её, как бог черепаху, руками и ногами. Вот так, с грехом пополам, она стала крепостной у первого попавшегося лорда — то был кто-то из Речных Земель, то ли Эренфорд, то ли Хэй, она уже не помнила. Оклемавшись и встроившись в новый мир хотя бы в таком незавидном качестве, она тогда решила узнать, что творится в мире — и узнала, что идет четвертый год правления короля Роберта Баратеона. «Десять лет» — поняла тогда она. — «У меня в запасе десять лет». И эти десять лет надо было провести с максимальной пользой, а не тупо батрача на лорда Какеготам — то ли Хэя, то ли Эренфорда. Надо было бежать. Куда? В Вольные Города. Только не в Волантис и не в какой-нибудь Лисс — там промышляли рабовладением, а это было ещё хуже крепостного права. В Браавос — поняла тогда она. Надо попасть в Браавос. И одной тёмной ночкой она бежала из приютившей её на год деревни и рванула к портовому городку Солеварням. Попав в Браавос зайцем на торговом когге, она устроилась служанкой к аптекарю по имени Марио Гаттос. И именно там её осенило, как можно прорваться наверх: среди трав, которыми торговал аптекарь, нашелся табак. Точнее, махорка.  — Отгоняет моль — пояснил тогда аптекарь. — Иногда пыль от неё покупают зажиточные крестьяне — каких-то прожорливых насекомых она тоже отгоняет. Ну конечно. Ни в Вестеросе, ни в Эссосе не знали табакокурения. И на этом можно было неплохо заработать. Она объяснила Гаттосу, что эту траву можно курить, и кто на это подсядет — тот грамкина с два бросит. Про рак лёгких умолчала — ни к чему лишние подробности. Уже через год первая в Эссосе табачная мануфактура «Гаттос и Артименнер» продавала кисеты с трубочным зельем, как горячие пирожки. Бывший аптекарь стал одним из самых удачливых купцов Браавоса, а она его компаньонкой. Новая мода распространялась по Вольным Городам быстрее любого кровавого поноса. Четыре года спустя Марио Гаттос выкупил у Рины Артименнер её долю в компании, и за душой у неё появился неплохой стартовый капиталец для нового дела… До Войны Пяти Королей оставалось ещё четыре года. «И вот, я здесь» — думала Рина Артименнер, бредя мимо обозов и посматривая — не идёт ли будущий Король Севера.