Охотник для мага

"Живой, живой, живой", — стучит в голове. И отчаяние, сжавшее горло там, в стенах превратившегося в склеп Института, постепенно разжимает цепкие пальцы. Позволяет снова дышать. Губы в губы, и пить, захлебываясь, глотать через край, насыщая легкие, вены, пробираясь под кожу. Впечатываясь, сплетаться во что-то единое, неделимое, вечное. Что останется и после смерти Вселенной. "После того, как все рухнет, мы будем стоять на руинах, и я буду держать твою руку..." — Магнус. Магнус, я так испугался, ох, Ангел... — неразборчивым бурчанием в рот, не разрывая поцелуя. Потому что мало. Потому что без него гипоксия, удушье. Потому что без него этот мир превратится в выцветший ломкий клочок старой газеты. Потому что... — Я люблю тебя, знаешь? Руки на плечи, и ближе, ближе. До сердца. Рефреном, звоном клинков и гулом колоколов в голове: "Живой, ты живой, ты живой". "Я так испугался". Магнус сегодня на вкус как виноград и суфле с кусочками шоколада. Наверное, он все понимает, потому что не задает лишних вопросов, отвечает на поцелуй, обвивает за пояс руками, притягивает ближе... и ближе. — Все хорошо, Александр, ты слышишь? Все хорошо. Я в порядке.