Просто останься

— Что? Трой подвисает, глядя, как эти губы обхватывают сразу три пальца, смыкаются, причмокивая. Ничего необычного, правда? Ник просто слизывает остатки кисловатого соуса, а сам смотрит при этом и не мигает, уставившись, кажется, прямиком на его рот. Или Троя просто ведет, или это гипноз, или отходняк после травки /или что там они этой ночью курили?/, или все проще, и у него слишком давно не было секса. Можно сказать, с тех пор, как началась эта заварушка, обернувшая глобальным пиздецом для всего этого мира. — Что? — повторяет на автомате, как эхо. Чудится, или Ник глотает ухмылку и еще раз выразительно причмокивает, дергая бровями? — Ты как провалился куда-то. Все хорошо? Ни намека на тревогу — ни в тембре голоса, ни в лице, на котором и мускул не дрогнет, а в глазах — только неуемное, искрящееся веселье и... может быть, вызов? — Хоро... эм... задумался что-то. У него слова к языку прилипают. Хотя... на самом деле, они испаряются еще где-то на подходе, и выдать сейчас что-то вразумительное — чуду подобно. Нет, это точно наркотики, потому что другой причины нет и не может... — Нравлюсь? Одним словом прерывает хаотичный поток невменяемых мыслей, что, точно лавина, несущаяся с горы, грозят погрести под собой, завалить сверху толстым слоем из снега, льда и камней — не пробиться. Перебивает в этой своей невозмутимой, нагловатой манере, смачивает губы кончиком языка, и сразу — мурашки врассыпную по коже. У Троя пожар в штанах, и в голове — кипящая лава. Он знает, что для Никки это просто шуточки, смех. Он знает, что у Никки — сбежавшая Лусиана и целый ворох романтической херни в голове. Он знает, что для него — просто удобный попутчик. Такой же двинутый крышей дебил без принципов и морали. Он знает... — Не знаешь ты ни хера. Наверное, так бывает, когда двое думают вместе или один читает мысли другого. Это верх взаимопонимания или безумия — разница не так и заметна. Это самое дно, потому что... потому что неправильно вкрай. — Нам надо просто убираться отсюда, дамба в опасности, и твоя мать... — смена темы, как шанс на спасение, как тщетная попытка сделать вид... вернуться туда, за черту, до того, как шагнули. Вот только не получится удержаться. Не с Ником. Не даст. — Похер на мать. Ты будто не знаешь, что удобен ей сейчас, но при первой возможности проткнет насквозь, как булавкой жука. А если еще узнает, к_т_о притащил на ранчо орду... Может, так все и надо? Заплатить по счетам, закрыть глаза и никогда не открывать их в этом свихнувшемся мире. На самом деле, весело, если ты псих. Но если все кругом слетели с катушек... — Ты же хочешь жить, Трой? Жить... со мной? Он пьян, вдруг доходит до Троя. Четко и ясно, как выстрел из базуки в упор. Грохот такой, что уши закладывает. Не просто пьян, обдолбан в нулину. Оттого и зрачки ненормально-огромные, как бездонные провалы. Оттого и все эти взгляды, что... касаются, гладят... тревожат. Это не он, не Ник Кларк. Это кокс или колеса, залитые сверху пинтами горьковатой текилы. Это коктейль из сожранной дряни, которой травит себя, как безумец. Целенаправленно идя к одной единственной цели — разрушить себя изнутри, взорвать сознание к херам. — Поговорим, когда протрезвеешь, окей? — Ты так уверен, что я не в себе, малыш Отто? Перегнется через стол, обдавая чистым, мятным дыханием. Руками — за ворот, рывок на себя, почти заваливая, раскладывая на этом столе. Стаканы с пивом и тарелки с закуской сметает куда-то под ноги, и звон разбитой посуды доносится откуда-то издалека. — Может быть, хватит бегать уже от меня? От того, что ты хочешь? — Хочу? — Ты думал, не вижу? У тебя ж не глаза — открытая книга. Знаешь, я читать никогда не любил, но тут... захватило. Не оторваться. Что он несет, блять? Какой-то невменяемый бред. И губы шевелятся как отдельно. Не в тему, не в смысл и даже... совсем не о нем. Не о Трое. Не понимаю. Не понимаю тебя. — Все ты понимаешь, не прячься. У него губы тверды и наглые. У них привкус мяты, той самой текилы и авокадо. Не набрасывается, касается так осторожно, пытаясь распробовать. А в голове — взрываются фейерверки. И это — полный пиздец. Это кубарем — вниз, быстрей, чем лавина. Смертельней. Глотает его выдохи, будто воздух, и плавится, растекается, исчезает... Впитывается — один в другого. До последней клеточи. — Мы не поедем на дамбу сегодня. Мы вообще никогда туда не поедем. — П-почему? — Потому что я не дам Мэдисон что-то сделать тебе. Потому что я тебя не отдам.