Флорентийка. Паутина обмана

      А пока, чтобы хоть как-то забыться, я навещала Лоренцо. Просто сидела, как прежде, невидимая, на краю его стола и смотрела на то, как он работает. Я была рядом с ним, заглядывала в деловые бумаги из-за его плеча, едва ощутимо проводила рукой по его чёрным волосам. Лоренцо полагал, что это ветер. Он даже и не подозревал о том, что я нахожусь буквально в двух сантиметрах от него, стоит только протянуть руку… Но до призрака нельзя дотронуться. Призрака нельзя нежно привлечь к себе, прильнуть к его губам и поцеловать в закрытые глаза или в лоб. А вот человека можно… Нет, правда, сколько можно уже в прятки с Лоренцо играть? Мне это надоело. Я больше не буду привидение изображать! В конце концов, я женщина! Юная, красивая, которая не может не быть любимой и не любить… Мне хотелось принадлежать Лоренцо душой и телом, смотреть в его горящие чёрные глаза, ощущать на своём теле его руки и его губы — на моих губах… И плевать мне с колокольни Джотто, что мои действия попадают под определение адюльтер. Ради бога, какая супружеская измена с моей стороны? Священник ясно сказал, что я должна быть верна мужу, пока смерть не разлучит нас. Что ж, смерть своё дело сделала. А после смерти какой с меня спрос? Я же не обещала быть верной Филиппу и в гробу! Ну, как в гробу? В следующей жизни… После своей гибели на площади Сеньории я же не клялась ему ни в чём… Он вполне заслужил то, что с ним происходит! Подбодрённая такими мыслями, я слетела со шкафа, где сидела и подлетела к столу Лоренцо. Потом уселась в кресло напротив него, став видимой. — Здравствуй, Лоренцо… — промурлыкала я и взяла одну засахаренную сливу с блюда. На вкус она ничего. — Ты скучал по мне? — Фьора?! — Лоренцо вскочил со своего места, и упираясь руками в стол, потрясённо смотрел на меня. — Т-тт-ты… Ты жива? Но как? Я же сам видел, как тебя смертельно ранил Пьетро… как тебя хоронили… Заколачивали твой гроб и опускали в могилу… Боже мой, я же держал тебя на руках, когда ты умирала!.. — Лоренцо, что ты, как… — я запнулась на полуфразе. — Лоренцо, это же я, твоя Фьора… — в эти слова я вложила всю свою нежность. — Та самая Фьора, которая специально к тебе вернулась. Во плоти, как видишь… Фьора, которая тебя любит!.. — Но как? — не понимал всё ещё Лоренцо. — Понимаешь ли, любимый, смерти на самом деле нет. Мы всего лишь продолжаем жить в другом мире, — я провела рукой по небритой щеке Лоренцо. — Там всё, как описывал Данте. Есть Рай, Чистилище и Ад. Лично я попала в Рай. — Нет, это безумие… — пробормотал герцог флорентийский. — Этого не может быть! — Может, Лоренцо. Ещё как может. — Я с деловитым видом съела ещё одну сливу. Не по рецепту Леонарды, конечно, но вкусно. — Но как, Фьора? — Лоренцо несмело коснулся рукой моего лица, обвёл кончиком указательного пальца черты, погладил по волосам. Бережно приподнял лицо за подбородок, пристально глядя мне в глаза. Надо же, до сих пор не может поверить в то, что я не видение… Но вскоре мне это надоело. Я схватила руку Лоренцо и прижала её к своей левой груди. — Я не галлюцинация, Лоренцо… Ты чувствуешь, как бьётся моё сердце? Оно бьётся для тебя!.. — Фьора… — Лоренцо приблизился ко мне, не отпуская мою руку. Он опустился на колени возле кресла, которое занимала я. — Как же я рад видеть тебя… Но зачем ты пришла? Волю твою последнюю я выполнил… — А разве не ясно? — спросила я с ласковой усмешкой. — Я пришла, потому что люблю вас… — Знаешь, Фьора, — начал Лоренцо, но вдруг осёкся. — Я тоже тебя люблю. Я понял это тогда, на площади, держа тебя на руках… — Правда? — не поверила уже я, как совсем недавно Лоренцо. Это было слишком прекрасно, чтобы быть реальностью. — Вы любите меня? — Да, Фьора, да! — Лоренцо припал губами к моим рукам. — Ты удивительная женщина… превратила Флорентийскую республику в проходной двор с того света на этот! Сравнение меня насмешило. Но я тут же смогла себя взять под контроль, став очень серьёзной. — Я совершила сей поступок только ради тебя… — ответила я просто. — Лоренцо, если ты любишь и желаешь меня, то я отдаю тебе себя всецело… Телом и душой… Лоренцо вдруг отпустил мои руки и встал в полный рост. Чёрные глаза глядят на меня строго, но вместе с тем и обжигают… От него так и веяло силой и властностью… — Фьора, ты понимаешь, что будешь в таком случае, повинна в супружеской измене? Я лишь негромко рассмеялась. — Лоренцо, любовь моя, какая супружеская измена? Ты забыл, что я умерла? По крайней мере, считаюсь умершей. Так что мой муж на меня прав не имеет. И как ты себе представляешь обвинения в измене, звучащие в мой адрес? «Донна Фьора де Селонже, урождённая Бельтрами, вы обвиняетесь в том, что состояли в порочной связи с дожем Флоренции Лоренцо ди Медичи, будучи покойной женой вдовствующего графа Филиппа де Селонже». Лоренцо удивлённо посмотрел на меня. — Тебе не кажется это абсурдом? — спросила я его. — Как можно обвинить усопшую женщину в измене её вдовцу-мужу? — Я сошёл с ума… — Лоренцо встал с колен и прошёл к своему креслу. Сев, он почесал висок. — Ты и твой муж меня с ума сведёте, если уже не свели! Прекрати мне являться, Фьора, не мучай! Я не хочу сперва обрести надежду, а потом её потерять! — Лоренцо, не потеряешь! — воскликнула я горячо. — И что мне с тобой делать? — в голосе Лоренцо звучала усталая и добродушная ирония. — Ничего. Всего лишь любить, Лоренцо… — я встала со своего кресла и уютно устроилась на коленях Лоренцо, положив голову на его плечо. — Любить, холить и лелеять… И не обижать… Он обнял меня за талию. А у него такие тёплые руки… С ним так хорошо и спокойно… Вечно бы так сидеть с Лоренцо в обнимку! — Фьора… Неужели ты не привидение? — прошептал Лоренцо. — Я сейчас тебя ущипну… — на моих губах мелькнула задорная ухмылка. — Может тогда ты убедишься в моей реальности? Лоренцо погладил меня по щеке. — А вот этого не надо, моя милая… Я верю тебе… — он несильно ущипнул меня за нос. — Ай! — я скорчила недовольную гримаску. — Лоренцо, как не стыдно?! В ответ на это герцог Флоренции рассмеялся. — А ты всё зеваешь. Фьора, ты с детства покупалась на это. Вспомни-ка. — Лоренцо ласково потрепал меня по щеке. Я вспомнила… Я вспомнила, как папа брал меня с собой на балы, я была тогда ещё ребёнком. Первое время меня очень раздражала слегка насмешливая снисходительность, в ту пору юного, Лоренцо ди Медичи. Лоренцо постоянно устраивал беспорядок на моей голове, взъерошивая мои волосы. Особенно, когда мне Леонарда с утра пораньше причёску сделает… Так ещё и за нос, щёки и подбородок слегка ущипнёт. Лоренцо ещё любил меня щекотать, а я ненавидела это. Всегда отбивалась от Лоренцо, как умела. Ручонки слабенькие, маленькие… А бешеное желание воздать Лоренцо за испорченную причёску придавало сил. А я тогда ещё только пешком под стол перестала ходить, образно выражаясь. Лоренцо добродушно смеялся, улыбался мне и предлагал перемирие, только бы я его не убила. Это он так шутил… И в такие моменты мне даже льстило, что герцог Флоренции надо мной подтрунивает. Он же без злобы, так, шутя… — Ещё бы я этого не помнила, Лоренцо. Ты вечно меня щипал, портил мне причёску и щекотал. — А ты меня постоянно била… — Лоренцо с нежностью убрал мне мои волосы на правую сторону. Я села к нему спиной. — Ты не поможешь мне с корсетом? — поинтересовалась я игриво. — Одной мне не управиться… Лоренцо коснулся губами моей шеи. По моему телу пробежала лёгкая дрожь. Не так уж и давно я отдавалась мужчине. Не прошло полугода, но мне казалось, будто миновало десять лет. Прикосновения, поцелуи и ласки Лоренцо вызывали во мне трепет. А я так давно не была в объятиях мужа… Выбирая между долгом любой добродетельной замужней женщины и такой запретной, но потому и манящей возможностью супружеской неверности, я склонила чашу весов ко второму… А что? Лоренцо молод, горяч, по-своему привлекателен… Я помогла Лоренцо освободить себя от одежды и помогала раздеться ему. — Фьора, ты правда этого хочешь? — спросил он меня. — Разве иначе я бы пришла к тебе? — я страстно поцеловала Лоренцо в губы. Он растерялся только на несколько секунд. — Фьора… — прошептал Лоренцо мне на ухо. — Ты даже не представляешь, как часто я вспоминал тебя… — молодой человек, крепко обнимая меня, гладил мои плечи, спину и бёдра. — И вот ты здесь, со мной… Не верится… — Во что же не верится, Лоренцо? — спросила я, вздрогнув, потому что Лоренцо прижал меня к себе ещё сильнее. — Во всё, Фьора… В то, что ты здесь… В твои слова любви… — Ты сомневаешься во мне? — спросила я интригующе. — Разве я не готова сейчас доказать тебе, что ты ошибся? — Фьора, что ты, в самом деле? Я не сомневаюсь в тебе! — Лоренцо поцеловал меня в шею. — Всё это слишком хорошо, чтобы быть реальностью. — Какой ты скептик, Лоренцо! — я игриво хихикнула. — У меня такое неприятное чувство, будто сейчас всё исчезнет. Исчезнешь ты, свет и радость, которые ты принесла с собой… От этих слов Лоренцо у меня похолодело внутри, а к горлу подкатил комок. — Ну, так чего мы оба ждём? Лоренцо, я твоя! — воскликнула я пылко. — Люби меня, Лоренцо, а большего мне не надо… Ты мне нужен… — прошептала я на ухо Лоренцо с нежностью. — Монсеньор! — в кабинет буквально вломился начальник гвардии Лоренцо Великолепного. Я испуганно вскрикнула, и, прикрыв своё лицо длинными волосами, уткнулась в плечо Лоренцо, чтобы начальник его гвардии меня не узнал. Невидимой стать не получилось, потому что нужна была концентрация. А я не ожидала, что моё уединение с Лоренцо нарушат. Лоренцо ничем не выдал своего замешательства. Всегда восхищалась его выдержкой! — Что нужно? — спросил Лоренцо резковатым тоном. — Монсеньор, — пришедший еле справился с волнением, — вы знаете мужа покойной Фьоры Бельтрами? — Да, я знаю графа де Селонже, — спокойно ответил Лоренцо. «Конечно, Лоренцо знает моего мужа! — подумала я, стараясь удержаться от насмешливого комментария. — Чья жена, по-вашему, сейчас сидит в обнимку с Лоренцо и готова своими руками придушить того, кто мешает ей проводить время с любимым мужчиной?» — Монсеньор, граф де Селонже разыскивает семейство Пацци, если вы понимаете, о чём я… — бедняга весь затрясся. — Их же целый клан, а он один! — Где граф де Селонже сейчас? — уточнил Лоренцо. — В таверне «Сердце Тосканы», рядом с гостиницей Кроче ди Мальта, — был ответ. — А кто эта дама? — начальник стражи посмотрел на меня с любопытством. — Не твоё дело! — огрызнулся Лоренцо, закрывая меня от любопытных глаз посетителя и указав ему на дверь. — Уходи! Незваный гость ушёл. А я вырвалась от Лоренцо и принялась лихорадочно одеваться. В голове поселилась только одна мысль: поскорее найти мужа, удержать его от этой глупости — соваться к клану Пацци и отвлечь, чтобы ему не пришло на ум сравнять с землёй Флоренцию. — Фьора, ты куда? — спросил Лоренцо в отчаянии, схватив меня за руку. — Лоренцо, прости, но я не могу остаться! Он же вляпается без меня! — я наспех зашнуровала корсет, и, став невидимкой, полетела к таверне «Сердце Тосканы». Сердце обливалось кровью, когда я поймала последний брошенный на меня взгляд Лоренцо, прежде, чем стать вновь призраком. В его взгляде было столько боли, разочарования и безнадёжности. Я бы бросила всё, чтобы сейчас остаться с ним. Я бы забыла о том, что являюсь замужней женщиной, что мой муж находится во Флоренции, и я подвергаюсь риску разоблачения… Но я не могла не помочь Филиппу, потому что если он погибнет от руки семейства Пацци, отстаивая мою честь, его гибель будет на моей совести. А я вряд ли смогу быть счастливой с Лоренцо, если между нами будет всё время стоять тень Филиппа де Селонже. Меня же моя совесть с потрохами съест и даже косточками не подавится. Я эту навязчивую скотину знаю. Вот если бы я её где-нибудь потеряла и забыла… Или в кости проиграла… А то и вообще пропила… Но это, к сожалению, невозможно. А хотелось бы. Глядишь, она бы и не надоедала мне. А так грызёт беспощадно… Я мужу ещё это припомню… Наконец-то я добралась до «Сердца Тосканы». Среднего уровня заведение, ничем не примечательное. Такое же, как многие во Флоренции. В окнах горит свет свечей. А в голове звучит противный голос: «Что ждёшь? Помоги мужу своему, бесстыжая! Девка непотребная… Тьфу на тебя. Муж твой бедный любит тебя, жаждет отомстить за твою гибель, пусть даже ценою собственной жизни, а ты? С Лоренцо обнимаешься по кабинетам? Неверная!» Боже, как же мне хотелось, чтобы этот голос в моей голове просто заткнулся! Надвинув капюшон до глаз, чтобы меня никто не узнал, я переступила порог таверны. В нос ударил запах закоптелых потолка и стен. Посетители сидели за столиками. Кто-то ел свой ужин, кто-то распивал спиртное или играл в азартные игры. Между этими столами сновали две девочки-служанки и разносили заказы. «Они же младше меня. Это не самое подходящее место для них», — посетила мысль мою голову. Что до трактирщика, то он о чём-то препирался с каким-то посетителем. Я высматривала в зале своего мужа. Позвать я его по имени не могла, ведь я же считаюсь погибшей, поэтому мне нельзя вести себя неосмотрительно. — Да ты никак мухлюешь, братец! — услышала я знакомый насмешливый голос. — Думаешь, я не видел, как ты костяшки подменил? — Что?! — взревел какой-то громила. — Ты это мне? — он выхватил нож. — А кому же ещё? — продолжал своим насмешливым тоном граф Филипп де Селонже. — Врать ты не умеешь, милейший. У меня едва сердце в пятки не упало. Что он на этот раз выкинет? — Ты немедленно возьмёшь свои слова назад! — чувствуя себя глубоко задетым, здоровяк приставил к шее моего мужа нож. Но он даже не испугался, глядя на нападающего с холодным надменным прищуром. А потом засмеялся. Только это был жуткий смех, смех человека, которому уже безразлично всё, и который ничем уже не дорожил. Смех безумца. Только я понимала, что за этим жестоким смехом Филиппа угадывается горечь и невыплаканные слёзы. Проклятое чувство сопереживания вновь взяло надо мною верх. — Давай, убей меня, — с высокомерным безразличием бросил Филипп. — Только сделай одолжение, побыстрее. Противник в недоумении убрал нож от шеи моего мужа и отшатнулся от него. — Джанни, оставь ты его, — шепнул его приятель, доброй наружности, полноватый мужчина. — Не видишь, плохо ему? — Так убейте, и мне станет хорошо! — бросил Филипп с издевкой. — Струсили? Давайте, что стоите? Этим вы только мне одолжение сделаете! Господи, да он же пьян до такой степени, что еле на ногах стоит! — Идиот, ты что делаешь?! — вскричала я, бросившись вперёд, закрыв собою своего супруга. Поздно было прятаться, изворачиваться, хитрить и убегать. Филипп резко схватил меня за плечо и снял капюшон с моей головы, хотя я сопротивлялась. В его взгляде не было ужаса. Скорее потрясение, недоверие, радость и то, чему я не могла дать точное название. Потеряв к нам интерес, пьяные компании расселись по своим столам, которые занимали. — Фьора, это ты? — спросил он, всё ещё удерживая меня. — Господи… Фьора, ты же… ты же… — у графа заплетался язык от сильного переживания. — Не надо было мне столько пить, — пробормотал он. — Да уж… — пробормотала я хмуро ему в ответ. — Фьора, неужели ты здесь, во Флоренции? — он вдруг с такой порывистостью обнял меня, что мне показалось, будто он решил мне рёбра сломать! Я застонала, давая понять мужу, что вот-вот задохнусь. — Прости, прости, я не хотел! — он разжал объятия, а я переводила дыхание… Филипп до сих пор не мог поверить в то, что я это действительно я. Он обводил указательным пальцем черты моего лица. Робко гладил щёки, шею и пропускал сквозь пальцы волосы. А я просто смотрела ему в глаза, не в силах пошевелиться. Будто какая-то сила пригвоздила меня к земле. — Фьора, я так перед тобой виноват!.. — граф де Селонже упал на колени, обнимая мои ноги. — Если бы не моя глупость, с тобой бы всё было в порядке… Прости! — умолял он, уткнувшись лицом в моё платье. — Глупый, что ты делаешь? — спросила я, поднимая его с колен. — Не надо, полы тут и без тебя вымоют. — Я хотела быть с ним поласковее, но у меня получалась только грустная ирония. Ирония сквозь звучащие слёзы в голосе. — Фьора, но как?.. — не понимал Филипп. — Если ты умерла и стала призраком, — шептал он, крепко прижимая меня к себе и поглаживая мои плечи, — то почему ты не прозрачная? Почему я могу дотрагиваться до тебя? — Долгая история, — ответила я, не желая вдаваться в излишние подробности. — Пойдём. Ты пьян. Тебе надо отдохнуть… Взяв мужа за руку, я повела его на второй этаж. — Пойдём. Отдохнёшь, выспишься, — упрашивала я мужа, — а то ты правда перебрал… Одной рукой Филипп обнимал меня за талию, а другой поглаживал по голове. Моё тело предательски отозвалось трепетом на прикосновения мужа. — Пожалуйста, не надо… — прошептала я. — Но почему? — горячее дыхание молодого человека согревало мою шею. — Ты представить не можешь, как я по тебе тосковал… — Прекрати! — оборвала я Филиппа. — Сейчас мы доберёмся до твоего номера, и ты поспишь. Какая-то комната у тебя хоть? — Седьмая. — Прекрасно. Значит сейчас идём к тебе в комнату, ты ложишься спать, а я прослежу, чтобы ты ещё куда-нибудь не влип, Филипп. Мы наконец-то дошли до комнаты №7. Я еле стояла на ногах, зато благоверный мой не уставал меня обнимать. Смешно получилось — пьяный трезвую ведёт. Хотя должно быть наоборот. Я чувствовала себя так, словно это я хватила с избытком бургундского вина, а не Филипп де Селонже. Этот несносный человек, как выяснилось, даже с двух бутылок пьянеет только немного, а мне всегда было достаточно двух бокалов… Переступая порог седьмой комнаты на втором этаже, я споткнулась и едва не упала. Филипп поймал меня в считанных сантиметрах от пола. — Под ноги смотри, Фьора, — предупредил он меня, поддерживая за талию. — Того и гляди, ушибёшься. «Почему до одури напился мой муж, а шатает меня?» — подумала я. — Фьора, ты вина не хочешь? — спросил меня супруг. — Нет, спасибо, Филипп. Я не хочу, — ответила я уклончиво. А на языке вертелась язвительная насмешка: «Спасибо, я уже надышалась.» Подойдя к открытому окну, я посмотрела в ночное небо, где светила полная луна. Вздрогнув от лёгкого прикосновения к своему плечу, я резко обернулась. — Фьора, что с тобой? — мой муж попытался привлечь меня к себе, но я не далась. — Филипп, я сказала, не надо… — прошептала я устало. — Но почему? — спросил он разочарованно, с нежностью коснувшись моей щеки. — Я не могу… — я почувствовала, как краска стыда бросилась мне в лицо. — Филипп, прости, но я не могу… Не люблю я тебя… Я ничего к тебе не чувствую… — Фьора… — его рука крепко сжала мою руку. — Я понимаю, что виноват… Виноват перед тобой и твоим отцом. Виноват в том, что вас всех постигло… И наш ребёнок… — тут его голос дрогнул. — Фьора, если бы можно было всё исправить! — вдруг воскликнул граф де Селонже и пылко обнял меня, не обратив внимания на то, что я колотила его в грудь кулачками. Но его это мало волновало. Только крепко, но не сильно удерживал меня. — Поверь, Фьора, если бы мне представилась возможность, я бы сделал всё, чтобы исправить случившееся, даже отдал бы собственную жизнь… Взамен твоей жизни и жизней твоих близких… — поцелуй Филиппа пришёлся мне в шею, потому что я откинула голову, не дав поцеловать себя в губы. Его ласк хотело только моё тело, душа безмолвствовала. — Филипп, пожалуйста, ложись спать, — просила я, едва ли не на взводе, — ты пьян… Тебе надо отдохнуть. А я тебе водички принесу… Я потянула за руку мужа к кровати. Он лёг, но притянул к себе меня. — Пусти, — сказала я ему раздражённо. — Дай мне на тебя наглядеться, — прошептал он с мольбой. — Отпусти меня, иначе я вообще исчезну и перестану являться, — пришлось мне пригрозить ему. Способ подействовал. Муж выпустил меня из объятий. А я, воспользовавшись этим, накинула плащ и спустилась вниз. Вернулась я со стаканом воды. Взяла также миску, в которой я разбавила с водой уксус. Даже маленькое полотенце удалось раздобыть. — А вот и я! — поставив миску с раствором, в которой плавало полотенце, на табуретку, я подала супругу стакан воды. Он быстро осушил его. — Спасибо, Фьора. — Филипп отдал мне стакан, а я поставила этот стакан к миске. — Постарайся уснуть, — сказала я просто, накрыв его одеялом и положив полотенце на лоб, смоченное в растворе. — Спи. Не удержавшись, я мягко провела ладонью по щеке Филиппа. Он сжал мою руку в своей, слегка поглаживая мои пальцы. — Фьора, пожалуйста, останься хоть ненадолго… — граф де Селонже убрал со своего лба полотенце и повесил на спинку кровати, неотрывно глядя с мольбой мне в глаза. — Не уходи… Я не могла сопротивляться. Тем более, когда он так смотрит мне в глаза… Может я буду ненавидеть себя за то, что даю слабину, но оставить сейчас мужа я не могу… Я присела на край его постели. — Фьора, ответь честно только на один вопрос: ты прощаешь меня? Ты прощаешь меня за все мои несправедливые поступки, по отношению к тебе? — Зачем ты спросил об этом? — удивилась я словам Филиппа. — Да так… Вдруг со мной что случится, так хоть с твоим прощением умру, и то будет проще. — Не говори об этом, лучше не надо… — Фьора, ответь: прощаешь меня или нет? — Для тебя это так важно? — спросила я безразличным тоном. — Очень! — Хорошо, я прощаю тебя за всё, Филипп. Я прощаю тебе мою перечёркнутую жизнь, поруганную любовь, разбитые мечты и твоё несправедливое отношение ко мне. Я могу пожелать тебе только мира в твоей душе.