Флорентийка. Паутина обмана

      Собралась я быстро, чтобы не заставлять Кьяру долго ждать меня. В конце концов, это не вежливо. Да и о бургундском рыцаре хотелось узнать больше. Леонарда охотно согласилась отправиться со мной к моей подруге, поскольку была очень дружна с наставницей и гувернанткой юной Кьяры Альбицци, донной Коломбой. Пожилая дама была известной сплетницей на всю Флоренцию и прекрасно умела готовить вкусные лакомства — особенно засахаренные сливы, рецепт приготовления которых так хотела узнать Леонарда. Правда я ничего нового о графе де Селонже не узнала, кроме того, что и так было известно всем. Посланник остановился в самой лучшей гостинице во Флоренции — Кроче ди Мальта, что возле старого рынка. Там же остановился и его эскорт. Молодой граф ни в чём себе не отказывал: проживал в самой роскошной комнате и пил самые изысканные вина, которым он отдавал должное, но они всё равно не казались ему столь хороши, как вина его родной Бургундии. По городу он гулял не так уж часто. «Интересно, а какая она, эта его родная Бургундия?» — задалась я невольно вопросом. Мне никогда не доводилось бывать в Бургундии. Отец никогда не брал меня с собой в свои деловые поездки туда. Не понимаю, почему. Леонарда много рассказывала мне о Бургундии, где родилась и выросла. Конечно, я горела желанием когда-нибудь посетить это герцогство, представлявшееся в моём воображении не только новым местом, где я могла побывать и получить массу новых впечатлений. Скорее даже другим миром, отличным от того мира, который знаком мне… У меня была фантазия, впрочем, очень глупая, обрезать свои волосы и переодеться пажом, а потом податься в попутчицы графу де Селонже и Матье де Праму, его оруженосцу. Но, опять же, повторюсь, это была глупая мысль, которую я тут же отмела в сторону. Во-первых, неприлично юной девушке, как бы сказала Леонарда, находиться одной и в компании мужчин. Во-вторых, своим бегством я огорчу отца, сделавшего для меня очень многое. В-третьих, с какой радости Филиппу и Матье брать меня с собой? Толку от меня в походе никакого: стирать, готовить, обращаться с оружием и выживать в тяжёлых условиях я не умею. Но зато я знаю латынь, греческий, французский и итальянский, что позволяет мне быть переводчицей; разбираюсь в искусстве и науках; из меня довольно сносная рукодельница, так что заштопать одежду или что-то сшить — всегда пожалуйста! Ну, верховая езда у меня тоже на должном уровне. Но готовка, стирка… боевые навыки, приобретаемые рыцарями с малых лет… тяготы походных будней… Нет уж, позвольте мне откланяться, благодарю покорно. Да и к тому же, я слишком изнеженное и ленивое юное создание. Какие походы? Бог с вами… — Фьора, а ты знаешь, — начала Кьяра, — Симонетта Веспуччи и Джулиано Медичи поссорились… — Что? — не поверив, я резко села в кресло. — Что ты сказала? — У Джулиано и Симонетты случилось разногласие, — пояснила Кьяра. — Да, обидно, конечно. Они такая красивая пара… Но я уверена, что они ещё помирятся. — Фьора, ты ли это говоришь? — удивилась Кьяра, усмехнувшись. — Тебя не радует новость, что твой прекрасный принц в разладе с королевой турнира? — Нет. Я этому не рада, потому что больше не люблю Джулиано Медичи… — я жадно вдохнула воздух, в котором витал аромат цветов в зале приёмов дворца Кьяры. — А кого же ты любишь, если не секрет? — Кьяра была самим любопытством. — Этого я не скажу, потому что как раз строго секретно, — ответила я подруге с наигранной строгостью и серьёзностью. — Какие мы скрытные, — с ласковой иронией обронила Кьяра, — Фьора, ну скажи! Ты в кого-нибудь влюблена? Интересно же, кто вытеснил из твоей головы и сердца Джулиано. Я выждала коротенькую паузу, чтобы ещё больше подогреть любопытство Кьяры. — Фьора, не играй в молчанку! — начала уже возмущаться подруга. — Так уж и быть, тебе я открою эту тайну. — Я сама внимание! — Но если ты тоже поделишься со мной тем, кто же нравится тебе… — Никто, — Кьяра пожала плечами. — Совсем? — поддела я её по-дружески. — Даже Лука Торнабуони? — Даже он. Во-первых, мы с ним слишком хорошие друзья; во-вторых, мы не любим друг друга. В-третьих, я уже помолвлена со своим кузеном Бернарде Даванцати, как тебе известно. Конечно, видимся мы не часто, так как он представляет интересы своего торгового дома в Риме, но я уверена, что он меня любит. «Да… Договорённость… Конечно… Только можно ли найти счастье в браке, в который тебе велели вступить, не спросив твоего согласия и мнения о женихе?» — пришла мне в голову не совсем приятная мысль. В душе зрели ростки грусти за Кьяру. Я почему-то была склонна думать, что если бы меня решили принудить выйти замуж за нелюбимого мною мужчину, я бы всем своим существом выражала протест. Я бы упиралась ногами и руками, ушла в монастырь или странствовать по свету. А то и вообще могу руки на себя наложить, только бы не стать фактической собственностью человека, которому никогда не отдам своего сердца, даже если он получит мою руку и моё тело… Я скорее лишу себя жизни, отдамся во власть мутных от грязи вод реки Арно. Просто спрыгну с моста, раскинув руки, словно птица в полёте, свои крылья… Дующий мне в лицо холодный ветер с севера будет играть с моими распущенными длинными волосами. Шёлковое белоснежное платье с полупрозрачными рукавами развевается на ветру… А я стою на ограждении моста, закрыв глаза, чтобы в них не попала колючая пыль, бросаемая ветром, и делая шаг вперёд… Такие картины предстали моему мысленному взору, порождённые пылким воображением… — А ты? Ты его любишь? — задала я вопрос, так мучивший меня. — Не скажу, что он мне противен. Поэтому не стоит нарушать планов, столь тщательно продуманных нашими родными. Надеюсь, что мы будем хорошей парой, — с улыбкой добавила Кьяра. Нельзя сказать, что слова подруги меня окончательно успокоили, но хоть что-то. Кьяру отдают замуж хотя бы не за абсолютно чужого ей человека… Не знаю, как бы я себя повела на её месте. Но я бы точно не позволила распоряжаться за меня моей судьбой. — А ты уверена, — спросила я Кьяру напрямую, — что когда-нибудь не встретишь мужчину, который не только будет тебе не противен, но заставит затрепетать твое сердце… за которым ты с радостью последуешь хоть на край света? Вопрос пришёл мне на ум совершенно неожиданно, спонтанно. Мне вспомнились те чудесные мгновения, что я пережила в своём саду, под сводами крон апельсиновых деревьев. С такой теплотой смотревшая на меня, Кьяра теперь выглядела обеспокоенной. Взяв с серванта голубую чашу, полную моего любимого лакомства — засахаренных слив, Кьяра поставила посуду передо мной. Сама же взяла одну сливу и, казалось, рассматривала её с разных сторон, о чём-то задумавшись. — Я открылась тебе, — собравшись с мыслями, нарушила молчание Кьяра, — теперь твоя очередь. — Что? — Фьора, не хитри, ты прекрасно знаешь. Ну кто тебе нравится? Он молодой, красивый? — Кьяра излучала собой радостное любопытство. — О да, Кьяра… — я обняла подругу и утащила у неё сливу, сразу съев, за что Кьяра в шутку ущипнула меня за локоть. — Он молод, красив, обаятелен… — А как выглядит? Говори! — Он высокий, статный брюнет с выразительными глазами орехового цвета, храбрый… И я люблю его… Кьяра посмотрела на меня, как на безумную. Она взяла из вазочки ещё одну сливу и тут же съела, пока я не успела… эээ… взять без спроса лакомство у неё из рук. — По-моему, будет только лучше, если некий бургундский красивый сеньор, с чёрными волосами и ореховыми глазами, поскорее уедет на свою туманную родину! Я не нашла, что возразить Кьяре. В зал зашли Леонарда и Коломба, которые во время нашего разговора были заняты тем, что пробовали на кухне приготовить по рецепту фаршированных голубей. Коломба предложила проводить до дома меня и Леонарду, а заодно зайти в лавку аптекаря Ландуччи за мелиссовой мазью — хорошее средство для придания рукам белизны. — Отличная мысль, — согласилась Леонарда. — У нас, кстати, эта мазь тоже кончается…