Флорентийка. Паутина обмана

POV. Филипп.       Я, Фьора и Матье держали путь обратно в Бургундию из Флоренции, города Красной лилии, где властвовали Медичи. Из города-республики, так обманувшего мои надежды получить займ для армии Карла Смелого… Последовав примеру Фьоры, я отправил записку, поручив её передать тому же церковному служащему, но только для тех, кто сопровождал меня в поездке во Флоренцию. Сослался в послании на неотложные семейные обстоятельства, требующие моего срочного вмешательства. Неделю или даже две поживу дома, у себя в Селонже… Побуду с женой всё это время, пока она не освоится в своём новом доме, где отныне полная хозяйка. Когда я уеду, Фьора всегда сможет обратиться за помощью к Беатрис или интенданту. Если рядом с Фьорой будут люди, которые ей помогут в случае чего-нибудь серьёзного, то мне можно быть спокойным насчёт этого. Но как мне с деньгами быть, чёрт возьми, которых я не добился? Я смутно себе представлял, как предстану перед глазами своего сюзерена герцога Карла Бургундского. Как доложу ему о том, что не добился займа для армии. Не питаю иллюзий насчёт того, что Смелый встретит меня, своего вассала, с распростёртыми объятиями и сердечной улыбкой. Он же меня зачем во Флоренцию посылал? За займом от Лоренцо Медичи. А добился ли я этого займа? Чёрта с два! Обхватив одной рукой за талию и прижимая к себе задремавшую жену, чтобы она не упала, а другой рукой удерживая поводья, я размышлял. О многом размышлял… Времени для этого ещё очень много. Вполне можно предаваться размышлениям всю дорогу от Флоренции до Бургундии. Как-то не так всё пошло, не так я всё планировал. Признаю, был у меня весьма коварный и отвратительный замысел, как добыть денег, в которых мне отказал Лоренцо Медичи. У меня было преимущество в том, что я знал тайну Фьоры и мог использовать эту самую тайну в своих целях. Схема довольно простая. Заставить Франческо Бельтрами отдать мне в жёны Фьору и получить сто тысяч золотых флоринов, в качестве приданого жены. А потом думал погибнуть в сражении, чтобы смыть с себя вину за женитьбу на внебрачной дочери брата и сестры… «Что-то не нужны мне уже деньги от моего тестя. В каком-нибудь другом банке займу, а то не очень хорошо получится по отношению к родственнику…» — неотступно преследовала меня мысль, которую я твёрдо решил реализовать. Фьора то моей женой стала, только при совсем других обстоятельствах, без согласия на этот брак сеньора Бельтрами. Хотя, что говорить? Благородный и великодушный негоциант даже не знал ни о чём. Особенно о том, что его интендант со своим дружком из знатных людей обманом заманил в неблагополучный квартал Фьору, следуя приказу Иеронимы, чтобы избавиться от девушки. Лично я с тёткой Фьоры не знаком, но если брать во внимание рассказанное моей женой об этой женщине, особа эта Иеронима Пацци весьма неприятная… Да и отца Фьоры мне шантажировать, слава Богу, не пришлось. Я хотел к нему прийти после того, как куплю в аптеке лекарственные травы, но планы мои нарушила Фьора. Все карты мне спутала! Не бросать же мне её одну было, когда она вся в слезах убежала стремглав из аптеки! Сама мысль, что пришлось бы угрожать отцу моей супруги разглашением её тайны на всю Флоренцию, вызывала у меня стойкое отвращение. Последовать своему изначальному плану значило попрать всякие понятия о дворянской чести, уронить своё достоинство рыцаря и звание почётного кавалера ордена Золотого Руна, опустившись до шантажа. «Нельзя так поступать с теми, кого любишь, и их близкими, нельзя! Нельзя плевать в душу девушке, которая относится со всей душой к тебе, которая тоже тебя любит…» — с настойчивой ясностью стучала эта мысль в моей голове. Доверие вообще очень хрупко. Обмануть его не составляет особого труда, а вот вернуть заново задача сложная… Это всё равно, что взять лист бумаги и смять его. Как ни старайся разгладить потом, идеально ровным этот лист уже не станет. Особенно в возрасте Фьоры. Не могу я так с ней поступать. Она не заслуживает к себе столь мерзкого отношения. Фьора любит меня и доверяет мне, она со мной искренна. Никогда бы не подумал, что остались ещё девушки, как моя жена. Может быть, мне просто такие почти не встречались?.. Отзывчивые, понимающие, далёкие от лицемерных условностей развращённого света. Которые сочетают в себе самые лучшие черты характера вместе с незаурядным умом, как Фьора. До сих пор не могу вспоминать без смеха о своём приключении, когда я неудачно поплавал в реке, да ещё и под окнами дворца Бельтрами. А ведь Фьора не побоялась оставить меня у себя на ночь в комнате, хотя сильно рисковала. Просочись эта история в массы, на неё бы показывали пальцем, как на падшую женщину, пусть Фьора и очень достойная девушка строгих принципов. Не понять её порывов тупым обывателям, что стремятся всё опошлить. Фьорой двигали, прежде всего, доброта и сопереживание. Не всегда светская мораль уживается с моралью человеческой. Правильнее сказать, эти два понятия противоположные. Мало того, что Фьора буквально заставила меня остаться, применив шантаж, так ещё мне сухую одежду раздобыла, не пожалела вкусного горячего ужина и собиралась уступить свою кровать на ночь, а сама на кушетке расположилась, что стояла возле окна. Своё право спать на кушетке она отстаивала до победного конца, угрожая закричать на весь дом. Снова меня переспорила, и шантаж применила, но всё из благих побуждений. Пришлось сделать вид, что я уступил ей, признав за Фьорой её правоту. Ага, как бы не так! Если решил я, что буду спать на кушетке, а она на кровати, значит, так и будет. Фьора так вела себя, будто не боится людской молвы, подчас не имеющей под собой никакой почвы. Выдай я случайно своё присутствие во дворце Бельтрами тогда, имя Фьоры бы ещё долго трепали в пьяных разговорах по всем увеселительным заведениям Флоренции, города Красной лилии. Но разве напугает такая угроза девушку, под внешней кротостью которой таится мятежница?.. Ниспровергательница устоев, бунтарка. Как бы Фьора ни старалась примерить на себя маску безмятежной и покорной тихони, внутренняя сущность новой Боудикки всё равно будет проглядывать в каждом её слове, поступке и в мыслях, постоянно одерживая верх. Фьора добрая, отзывчивая, смелая и искренняя девушка, открытая для людей и для мира, не способная на лицемерие и притворство… Противно это её природе, не умеет она подличать. Фьора несколько наивная, доверчивая, готовая постоять за саму себя и дорогих для неё людей. У неё явный талант встревать во всякие неприятные истории… Но все невзгоды она встречает с открытым забралом. Родись она мужчиной, из неё бы получился отличный рыцарь. Наклонности к этому у моей супруги точно имеются. Правда, у Фьоры есть дурная привычка выворачивать свою душу наизнанку… Всегда найдутся люди, готовые туда плюнуть… С виду Фьора избалованная и упрямая, вспыльчивая и не умеющая иногда владеть своими эмоциями, своевольная. Хочет, чтобы все всегда с ней считались. Неуправляемая, порывистая и боевая, но это только на первый, поверхностный взгляд. Сейчас, когда Фьора дремлет, облокотившись об меня, она выглядит такой умиротворённой, уязвимой. Куда более хрупкой, чем есть на самом деле. Какая-то доверчивая беззащитность в ней есть… Её исцарапанное лицо, запёкшаяся кровь на разбитой губе и два подбитых глаза, в драке с её тёткой Иеронимой, усиливали это впечатление. Только нижнюю губу Фьора сейчас недовольно поджала, словно хотела заставить меня разувериться в моём мнении о ней всем своим видом. Чёрные ресницы бросали едва заметные тени на её высокие скулы. Только губы упрямо сжаты. Фьора очень хороший человек, её кристально чистая душа раз в сто красивее внешней оболочки. Наверно, даже не будь Фьора красавицей, она бы всё равно опьяняла. Всегда нашлись бы такие поклонники, которые бы ценили в ней благородство души, незаурядный ум, независимость в суждениях и преданное сердце, способное годами хранить любовь… И какое бы значение имела её внешняя красота, будь внутри пусто? Не знаю, как мы будем с ней жить. Надеюсь, что в гармонии, без ссор и недомолвок. Без скандалов. Ну, придётся мне поступиться какими-то своими привычками ради молодой жены, не велика беда! Я даже вообразить не могу, как представлю ко двору свою супругу, которая как две капли воды похожа на своих казнённых родителей, когда кончится эта война. Наверно, будет разумным этого не делать. Рено дю Амель по-прежнему жив и к нему благосклонны при дворе герцога Карла, который жалует ему высокие должности в качестве компенсации за шикарные ветвистые рога. Ими канцлера наградила Мари де Бревай, его юная и прекрасная супруга, подвергающаяся в доме мужа, с его стороны, вечным издевательствам. Вообще я не одобряю супружеских измен, независимо от пола обоих супругов, будучи солидарен в этом отношении с моим сюзереном, но дю Амель заслужил. Такой жестокий, лживый, не способный на человечность… Жуткий скареда… Я понимаю его несчастную жену, которую мне не довелось назвать своей тёщей! Он сам толкнул бедняжку в объятия её брата. Будь он ей хорошим и заботливым мужем, если бы не относился к ней как к кукле для битья, Мари смогла бы забыться с ним, но нет! Жизнь её была похожа на тюрьму, если не хуже. Кормили плохо. Кроме побоев, оскорблений и унижений, Мари ничего от мужа не видела, как она сама призналась на суде. Так этого было мало! Муженёк и дочь у неё отобрал, рождение которой воспринял, как личное оскорбление. Пьер де Бревай тоже хорош — нашёл, за кого дочь замуж выдавать! Подыскал бы ей кого моложе, симпатичнее, добрее и ласковее, а не этого деспота, ставшего палачом своей жены. Разве это нормальный отец? Он должен был подать в Рим прошение о расторжении брака Мари де Бревай и Рено дю Амеля, а не принуждать дочь угрозами вернуться к мужу, поскольку польстился на деньги и высокое положение зятя! Он же её отец, он всегда должен защищать интересы своего ребёнка, пусть даже в ущерб своим! Я не могу объективно судить о том, насколько был бы хорошим отцом своим детям, особенно дочери, будь она у меня, конечно, но ни за что не заставил бы своего ребёнка жить с чудовищем под одной крышей. Да я бы раз сто подумал, прежде чем дочь замуж выдавать. И то оставил бы при себе лет до восемнадцати, а то и до двадцати. Посмел бы какой-то гад хоть раз руку поднять на мою дочь, которую я воспитывал, точно бы взял грех на душу… Подумаешь, сделал бы своё дитя вдовой, закопав мужа на месте!.. Если бы муж был, как отчим Фьоры Рено дю Амель, юная вдова уж точно не стала бы оплакивать такого тирана. Пьер де Бревай сам эту ситуацию спровоцировал. Мари поступила дурно, как и её брат, но в широко распахнутые объятия Жана де Бревай её толкнули скотина-муженёк и тиран-папаша. От хорошего мужа нормальная жена налево не ходит… Да, Жан и Мари де Бревай совершили страшный грех, но и те, кто приводил в исполнение вынесенный им приговор, не лучше. А судьи-то кто? Супруг-деспот, похожий на своего зятя отец несчастных брата с сестрой и покойный герцог Филипп Бургундский, который вообще любовниц менял с периодичностью, с какой меняют перчатки? Только не пойму, с какой радости за грехи родителей должны платить дети?.. ******** Ненависть Рено дю Амеля к покойной жене и её брату не остыла, а только окрепла с годами. Попадись ему Фьора сейчас, он бы не преминул выместить на ней свою злобу, желая отстоять своё попранное достоинство, которого и в помине нет. Насчёт своего соседа Пьера де Бревая сказать точно не могу. Только ходили слухи, что он упал с лошади два года назад и после этого его разбил паралич, де Бревай-старший безвыездно живёт в своём замке. Хотелось бы в это верить. Тогда для Фьоры не будет опасно жить в моих родных местах, поскольку ей не доведётся пересечься со своим дедом, разве только она сама в Бревае не окажется, чего я постараюсь всеми силами не допустить… Но одно я знаю точно: посмей, кто вредить Фьоре, я этого так не оставлю. Этот человек, кто бы он ни был, сильно рисковал бы своим здоровьем и жизнью. Тут я перевёл взгляд на Фьору, укутанную в свой плащ и крепко схватившуюся за мою руку, которой я и придерживал девушку, чтобы она с седла не упала. Видно, Фьора замёрзла, поэтому укрылась ещё и полой моего плаща, поджав под себя ноги. А я ещё собирался погибнуть в сражении, чтобы искупить свою вину за женитьбу на ней! Переоценил я свою выдержку, с кем не бывает?.. Проще с моста вниз головой кинуться, чем забыть о существовании этой девушки, ставшей моей женой. Как ни старайся, из сердца её не выбросишь… Всё чаще стал приходить к мысли, что везёт мне незаслуженно… **** Мне доставляло какое-то особое удовольствие мысленно возвращаться к сегодняшнему венчанию. Свечи, молитвы. Священник, свершающий обряд… На губах Фьоры робкая и в то же время счастливая улыбка. В её глазах словно вспыхнул ласковый тёплый огонёк, когда священник спросил, согласна ли Фьора стать моей женой. — Да, тысячу раз да! — воскликнула Фьора, прижимая кулачки к груди, от нахлынувших на неё эмоций. — Я согласна, — добавила она тут же, но тише, глядя мне прямо в глаза. У неё такой светлый, открытый и чистый взгляд. Я такие глаза только на фресках в храмах видел. Я выводил жену за руку из церкви, после того, как мы были связаны узами законного, пусть и тайного, брака перед лицом бога. Фьора всё никак не могла наглядеться на массивное золотое кольцо с моим родовым гербом, что я надел на её безымянный палец правой руки. Вот только оно немного великовато для неё, поэтому, чтобы не потерять, Фьора сняла с пальца кольцо и подвесила на свою тоненькую золотую цепочку. На моё замечание, что кольцо хорошо бы отдать ювелиру, чтобы тот его подогнал по размеру пальца, Фьора отреагировала не очень радостно. — Ещё чего! — фыркнула она немного недовольно. — Нечего такую вещь куда-то нести, того и гляди, испортят! Спустя где-то четыре часа пути, а может и меньше, мы выехали к какой-то гостинице. С виду заведение приличное, обстановка уютная и больше смахивает на домашнюю, да и взяли с нас не очень много за еду и комнаты. По настоянию Фьоры я должным образом обработал и перевязал свою дурацкую царапину, полученную в сегодняшней дуэли, из-за которой моя жена была готова поднять шум на всю гостиницу, поскольку я первое время сопротивлялся. Закончив мучить меня, моя юная и прелестная супруга вскоре занялась своими боевыми ранениями, полученными в драке с Иеронимой. Свои синяки и царапины смазала целебной мазью, за которой посылала мальчишку, помогающего хозяину заведения. Фьора проронила от силы десять слов, она не чувствовала большой охоты с кем-то разговаривать. Хоть и утомили её все события сегодняшнего дня, но она крепилась и не жаловалась. Держалась с достоинством, присущим королеве, несмотря на свой внешний вид. После сытного ужина, состоящего из отличного вина «Brunello di Montalcino», которое для меня никогда не сравнится с винами родной Бургундии, и грибного супа с жареной курицей, мы все немного восстановили силы. Только усталость больше была моральной, чем физической. Но Фьора заметно приободрилась. Щёки порозовели, а у камина она смогла обогреться и перестала так дрожать. Глаза глядели уже не так грустно и устало. Если я и Матье чувствовали себя, как два мешка с песком, вытащенных из воды, что же о Фьоре говорить, которой довелось пережить куда больше, всего за один день? Она оказалась вынуждена бежать из родного города, словно преступница какая-то, из-за алчности своей тётки-фурии, подославшей крёстного Фьоры Марино Бетти, чтобы тот избавился от девушки, и которого Фьора по неосторожности убила. Мне только не понятно, чего Фьора так убивалась и казнила себя? Марино получил по заслугам, его даже хоронить не стоило. Хотел лишить Фьору жизни, так что поделом ему. Быть может, я чего-то не понимаю, но сострадательность и доброта Фьоры, вместе с её совестливостью, не всегда бывают уместны. Тем более, по отношению к тем, кто желал ей зла. Наверно, всё дело в нравственном воспитании? Мало ли, внушили Фьоре, когда та была ещё ребёнком, что надо проявлять доброту и сострадание даже к недругам, а она и руководствуется теперь этими принципами во взрослой жизни. Уж лучше бы девочек в состоятельных семьях учили от нападающих отбиваться, из лука стрелять, сутками в седле держаться, в любой местности ориентироваться, пищу добывать и на огне самим готовить, даже сражаться на мечах, чтобы защитить себя сами могли, если будет такая необходимость и рядом не окажется заступника. А то воспитывают дочерей, как под стеклянным колпаком, сами же потом и удивляются, почему девочки вырастают совершенно неподготовленными к жизни, неспособными прожить вне дома даже трёх дней. Об элементарных навыках самозащиты от насилия и речи нет. Как себя сможет защитить девушка, над которой родня всю жизнь тряслась, каждую пылинку с неё сдувая и не давая ступить шагу самостоятельно? Но, несмотря на полученное ею воспитание, Фьора далеко не изнеженная и пугливая дева, которая даже от лёгкого сквозняка тяжёлую простуду подхватит и сляжет на месяц. Всё же в ней много от мальчишки-сорванца с улиц Флоренции, чем от девушки из состоятельной семьи. Всего один день, а жизнь у меня и Фьоры так перевернулась с ног на голову, что и слов-то не подобрать, чтобы наиболее точно описать это… Взять меня, хотя бы. Послал меня сюзерен мой за займом к Лоренцо Медичи, называется. Займа я не добился. Познакомился с Фьорой, сразу почувствовав к ней интерес и желание. Ну, и тайна её рождения, конечно, мне была известна. Думал, что смогу использовать для своей выгоды эту карту в рукаве, добившись руки Фьоры, и получив сто тысяч флоринов золотом в качестве приданого жены. А потом вся эта история с Марино Бетти, покушавшегося на мою жену, поскольку следовал указаниям своей любовницы Иеронимы, тётки девушки. Как мы скрывали следы преступления Фьоры, совершённого по неосторожности, вообще можно не комментировать. Эта тема вне всяких обсуждений… Потом эта странная свадьба. Поражённый священник, выслушивающий мои сбивчивые от волнений пояснения, зачем мне и Фьоре нужно так скоропалительно венчаться. Глаза бедного падре были размером с золотой флорин, но соединить меня с Фьорой узами законного брака всё же согласился. Не могу ручаться, что святой отец не принял нас за сумасшедших. Нельзя сказать, что я жалею о случившемся. Скорее наоборот, мне ни о чём жалеть не хочется. Женился на юной и прекрасной девушке, обладающей острым умом и добродетельной, пусть свадьба и не входила в мои планы. Такое чувство, словно весь мир превратился в одно сплошное средоточие хаоса. Но то, что занимает мой ум, лишь капля в море… Фьоре, я думаю, куда сложнее приходится. Что чувствует Фьора, я могу лишь себе отдалённо представить. Все её привычные представления рухнули в одночасье, всё перемешалось. Человек, которому Фьора и её отец доверяли, пытался её убить. Перед своей тёткой Иеронимой, оказывается, Фьора провинилась своей юностью и неиспорченной красотой, умом и достойными восхищения личными качествами. Фьора бесила эту фурию тем, что помимо красоты, ума и очарования, обладала неоспоримым правом наследовать своему отцу. Эта женщина, в которой на самом деле нет ничего женственного, простила бы Фьоре все её ошибки, заблуждения и многочисленные грехи, запятнай ими Фьора свою совесть, конечно. Но успешность, красоту и острый ум, обаяние и богатство Иеронима своей племяннице никогда не простит, пока живёт на свете… По вине этой женщины жизнь Фьоры, буквально вырванной из привычной для неё обстановки, теперь превратилась непонятно во что. Она замужем за человеком, то есть мной, которого знает от силы несколько дней. У неё не было времени даже попрощаться с теми, кого так любит. Отец и гувернантка, растившие её с детства. Кьяра Альбицци, о которой Фьора успела мне рассказать, причём только хорошее… Молоденькая рабыня-татарка, к которой Фьора относится скорее как к подруге, а не рабыне. Флоренция удивительный город-республика, а Фьора её истинная дочь, пусть и бургундка по рождению. У меня в Бургундии не так хорошо относятся к домашней прислуге и крестьянам, как Фьора относится к своей рабыне… Фьора не знает, дошло ли её письмо до Франческо Бельтрами, и как он на это отреагировал. Сомневаюсь, что мой тесть мою жену по головке погладит за это при встрече. Вот кто просил Фьору писать в послании, что она уходит из дома, потому что хочет стать бродячей актрисой? Не понимаю, она намеренно решила опустить себя в глазах своего отца ниже публичной девки, чтобы сеньор Бельтрами от неё отрёкся? Ну, да ладно. Сперва привезу её в Селонже, а потом и тестю объясню, что его дочь никакая не распутная девица. Фьора поступила так, как она поступила, только из желания уберечь отца от козней Иеронимы. А то несправедливо получится, если Франческо Бельтрами в мыслях, не зная истинных причин поступков Фьоры, незаслуженно заклеймит свою дочь проституткой, хотя Фьора самая искренняя и чистая душой девушка, каких ещё поискать надо. Что касается моих вассалов, хотят они того или нет, им придётся признать Фьору своей госпожой. В их интересах не выступать против того, что отец моей законной жены банкир и судовладелец, не являющийся каким-нибудь графом или бароном. Это уже моё дело, которое их никак не касается. Беатрис, жена моего покойного старшего брата Амори, погибшего при Монлери десять лет назад, всегда была для меня как хороший друг и старшая сестра. Всегда мы с ней хорошо ладили и не конфликтовали. Даже если Беатрис, которая была старше меня на восемь лет, проявляла свою склонность читать нравоучения. Вряд ли она начнёт строить козни Фьоре. Не из таких, как эта Иеронима… Можно сказать, все свалившиеся обстоятельства не столь уж трудно разрешимые. Всё можно уладить, было б желание. Вдобавок этот сон Фьоры… Неспроста же он ей приснился, ничего просто так не бывает без какого-либо обоснования. Она же не знает о том, кто такие казнённые брат с сестрой де Бревай, их отец Пьер де Бревай-старший и Рено дю Амель, покойный отец герцога Карла Филипп Бургундский и сам мой сюзерен… Почему они ей приснились? Почему ей приснилось именно то, что я женился на ней из-за денег, шантажируя Франческо Бельтрами тайной происхождения Фьоры? Потом гибель Марино Бетти от моей руки, порочившего память умершей Фьоры в её сне… Её сон меня что-то не на шутку пугает. Я много слышал о людях, видевших вещие сны и заканчивающих жизнь в пламени костра… Только бы Фьора помалкивала о своих снах, а то не хочется мне для неё такой жуткой участи. Не думаю, что смог бы это пережить, страшно мне за жену… Поскорей бы уже в Селонже оказаться. Там Фьора будет в безопасности. Беатрис, с её добротой и мудростью, а также умением убеждать, сможет уберечь Фьору от какой-нибудь глупости, которую молоденькая девушка выкинуть вполне способна. По крайней мере, я хочу на это надеяться. Только бы Фьора сама никуда не ввязалась… ******** От усталости впору с ног валиться. Матье после ужина давно ушёл к себе в комнату. Как-никак, глубокая ночь, а завтра надо рано вставать. В родную Бургундию путь неблизкий. К тому же надо заехать в Дижон и нанести визит Симоне де Морель-Совгрен, бывшей кормилице герцога Карла, которая также была кормилицей его дочери принцессы Марии. Надеюсь, эта добрая женщина в своём гостеприимстве не откажет. От силы в общем зале осталось два или три человека, помимо меня и Фьоры, сидящей на табурете у камина, и наблюдающей за танцующими языками пламени. Как будто она присутствует здесь только физически. Подойдя к Фьоре, я слегка коснулся рукой её плеча. Резко вздрогнув, Фьора подняла глаза на меня, но потом слабо улыбнулась. — Да? — прозвучал её нежный, пусть и сильно усталый, кроткий голос. — Фьора, нам завтра очень рано вставать. Пойдём, время позднее. — Конечно, я понимаю. Я только спрошу, что тут ещё есть, а то всё равно немного голодной себя чувствую. — Слишком долго не задерживайся, договорились? — чуть склонившись к жене, сидящей на табурете, я отдал ей ключи от занимаемой нами комнаты и поцеловал в щёку, напоследок слегка взлохматил её волосы, за что получил от неё в шутку по рукам. Только потом отправился в комнату. Рухнув на кровать, не раздеваясь, только сняв сапоги и плащ, я укрылся одеялом и провалился в сон. Пришлось признаться самому себе, что я желал Фьору, сейчас и без промедлений… Я хотел, чтобы Фьора стала моей женой не только перед лицом Бога. Мне было мало обладать только её телом. Я хотел обладать её сердцем, духом и разумом. А что? Этой маленькой флорентийской ведьме, ставшей моей женой, можно опутывать своими колдовскими сетями мою душу, разум и сердце, а мне нет? Почему мне нельзя то, что можно ей? Мне мало просто называть Фьору своей женой. Хочется, чтобы она стала для меня кем-то гораздо более значимым… Жить с такой женой, как Фьора, уже само по себе благо. А уж если жена для тебя ещё является верным другом и в то же время единственной любовницей, лучше в браке и желать нельзя. Это же прекрасно, когда в одной женщине уживается столько разных обличий. Да уж, далеко не целомудренные мысли посещают меня во сне, а всё моя юная и прекрасная жена… Колдунья, каких ещё поискать!.. Так и хочется стремительным шагом подойти к ней и рывком схватить за плечи, прижав Фьору к стене. Бросить ей в лицо гневный выкрик: «Верни мне мою душу, ведьма! По-хорошему лучше верни!» Чёрт… Вот так поймала она меня в мою же ловушку… Я запутался, причём крепко. В своих же собственных сетях…