Сознание возвращалось медленно, рывками, накатывая фантомными болями пережитых страданий. Я что-то прошипела сквозь плотно сжатые зубы, злясь, и даже не предприняла попыток открыть глаза или пошевелиться, постепенно осознавая произошедшее. Надо заметить, хорошо так, весьма успешно осознавая. Но, вот честно, просто не могла понять причин своего поведения. Да, для человека, попавшего в такую, кхм, своеобразную ситуацию, я действовала верно и, осмелюсь предположить, даже правильно, но...
С самого начала этого похода я ощущала смутную тревогу. Нет, это не было каким-то провидением или, упаси Соломон, предсказанием. Любой, нет, каждый мой шаг, выход за стены дома оказывался и, как видно, оказывается тем ещё приключеньицем, а тут ещё и расшатанные нервишки и страх из-за день за днём приближающихся всё ближе и ближе событий, которые должны обязательно произойти по канону, в комплекте. Прежний мир, моя прошлая жизнь стиралась из памяти, всё-таки тринадцать лет уже здесь, как-никак. Однако знания, умения, даже прочитанные некогда отдельные строчки некоторых произведений забываться и не собирались. Казалось, они выжжены на подкорке моего мозга, высечены на камне, и, даже при большом желании, избавиться от них мне не удастся. Сидеть надо было дома. Надо было, чёрт! И всё бы было хорошо. Ну, хотя бы относительно. А теперь... Хм, а что теперь-то?
Я с трудом разлепила веки, повернулась, кряхтя и ругаясь, на бок и рискнула разведать обстановку, привстав на локте. Открывшаяся взору картина была пустынна, мирна и совершенно неопасна. Всего лишь поляна, пустая поляна с полным отсутствием какой-либо живности и... кустом этих долбанных кален! Ягоды будто весело подмигивали ярко-жёлтыми бочками спелых плодов и тихо смеялись, издеваясь, над незадачливой травницей. Было очень тихо, и, казалось, даже шелест листьев, дуновение ветра не нарушали эту странную благоговейную тишину.
В голову закралась кощунственная мысль, что, вероятно, я траванулась чем-то по дороге. Чем-то очень галлюциногенным и вызывающим весьма неприятные симптомы, а потом ещё хорошенечко приложилась головой…
— Чёрт! — выругалась я под нос, в красках представляя, что могла проваляться здесь целый день. Весь чёртов день. Этого ещё не хватало!
Со стоном, которого я всеми силами пыталась избежать, принимаю сидячее положение и расфокусированным взглядом пытаюсь внимательно осмотреть поляну. После нескольких неудачных попыток, наконец, замечаю свой лук и разбросанные по всему периметру поляны стрелы. Слабыми руками хватаюсь за него, сжимая ставшее родным дерево, нашариваю весьма потрёпанный судьбой колчан и с тихим ужасом замечаю на нём пару глубокий горизонтальных царапин, оставленных, несомненно, острыми когтями.
Страх мгновенно затапливает всё естество, мешая дышать и здраво мыслить. Рефлекторно цепляюсь онемевшими пальцами за вещи, медленно пячусь к спасительным кустам. А потом «БАМ» и приходит осознание. Я недоумённо осматриваю себя, для лучшего эффекта ощупываю руками тело, убеждаясь в отсутствии, как крови, так и страшных ран. Вся одежда на мне цела, лишь слегка запачканная землёй. Так какого.., простите, здесь происходит?
Мысли проясняются, от странного наваждения не остается ни следа. Дрожат руки, в кожу впивается жёсткое дерево лука. Абсолютная ненормальность ситуации с лёгкостью находит своё логическое объяснение. Вот она, родименькая, магия, моя дорогая. Фантомные боли, внушение определённого спектра эмоций и чувств, всё, готово: ты скулящее на земле нечто, готовое наложить на себя руки, лишь бы перестать чувствовать эту невыносимую, сводящую с ума боль. Ирбасы...
Тихо хмыкаю, окончательно приходя в себя, прислушиваюсь к голосу леса. Подробный анализ случившегося разумно задвигаю в дальний ящик, потому что время и место для самобичевания явно не самое лучшее. Беситься и корить себя в собственной глупости я всегда успею, но вот повторной встречи с этими существами могу и не пережить. Тем более из информации у меня, одни домысли и догадки. Но вот тот котёнок..
Стоит только вспомнить трогательную мордочку существа, способного внушить всё что угодно, вроде недавно пережитого ужаса, как тёплые чувства, неожиданно вспыхнувшие, так же быстро потухают. Из-за всколыхнувшихся воспоминаний снова начинает болеть голова. Гудящая боль где-то в затылке буквально раскалывает череп на части, мешая думать и прикидывать наиболее подходящий путь до Хании. Мучительно пытаясь соображать, я стараюсь сосредоточиться на подсчёте времени, который затрачу на обратный путь, абсолютно не заботясь о прошедшем расстоянии, и весьма опрометчиво вываливаюсь из дарующего хоть какую-то скрытность леса. Все воспоминания за тот период будто смазываются в одно сплошное зелёное пятно, мельтешащее перед глазами. Авирны мирно покачиваются на ветру, блестя остроконечными листьями и скрепя внушительными кронами.
Тишину, вдруг накрывшую лес, разбивают громкие звуки яростной битвы, среди которых явственно слышны и звуки раздираемой плоти. Шок, из-за которого я застываю каменным изваянием, сходит на нет, и я, быстро оценив ситуацию, рыбкой ныряю в убежище корней ближайшей ко мне авирны. Перед глазами, будто отпечатавшийся на сетчатке, стоит образ зелёноволосого паренька, прикрывающего Принцессу со спины от стаи ирбасов. Стаи(!) ирбасов(!).
— Я проклята, да? — тихий полушепот срывается с губ, между судорожными выдохами от сжимающего горло и лишающего возможности двигаться липкого страха. Широко распахнутыми глазами я смотрю в небо, до боли сжимая пальцы на шершавой древесине лука.
Было страшно, до ужаса страшно. Страх бил по мозгам, мешал не то, что двигаться, просто думать и анализировать. Во что же я опять вляпалась?! Я будто онемела и оглохла на пару минут, только чувствуя, как в уголках глаз собираются слезы. Господи, на что я надеялась в этом мире? Как, как я смогу тут выжить?! Как я смогу защитить хоть кого-то здесь? Как?!
В гудящем от напряжения воздухе раздались мои первые всхлипы, перерастающие в полноценную истерику. Я дрожала, кричала, судорожно сжавшись в комок и до упора забившись под корни. Пустота была довольно внушительна на ощупь, поросшая мхом, мягким боком упираясь мне в бедро. Наверное, именно поэтому я не решилась на побег от раздираемых меня противоречивых эмоций. Состояние аффекта могло стать для меня гибельным. Но повезло, инстинкты сочли это место вполне безопасным.
Не знаю, сколько времени прошло... вот так. Очнулась я неожиданно, просто в одно мгновение придя в себя. Бой всё ещё продолжался, об этом свидетельствовали истошные крики, совсем близко, рядом. Но мне было... всё равно? Страх исчез. Будто навеянный. Однако какая-то мысль неприятно царапнула уголок сознания, когда я попыталась разогнуться и выглянуть из своего убежища. Вспышка адреналина, мгновенно вытеснила остатки здравого смысла, толкая меня вперёд, хотя бы частично разведать обстановку на местности. Кончики пальцев прошли по мягкому мху... Мху? До ужаса неторопливо, будто в замедленной съёмке, я повернула голову вправо, всматриваясь в черный провал края пустоты, и наткнулась на два горящих разноцветных глаза. Вытянутый зрачок, знакомый сине-жёлтый взгляд...
Наверное, мне стоило запаниковать. Или, как минимум, испугаться. Но... не было ничего. Абсолютно. Я равнодушно скользила по розоватому меху глазами, чувствуя странное удовлетворение оттого, что этот маленький монстр в бойне не участвует. Это казалось... правильным. Таким, каким должно было быть. Не иначе.
Остатки чувств и эмоций ушли окончательно, стоило мне заслышать последний, скорбный вой самца. После этого звуки пропали начисто, уступив место могильной тишине.
В темноте корней двумя звёздами блестели хищные глаза...
***
Через хрустальный шар. Серендина Дикуменовзл ду Партевия. Здесь и далее, просто Серендин.
Наверное, у всех бывали такие дни, когда раздражало буквально всё. Начиная от погоды, заканчивая неуместными замечаниями... друга? Серендин бросает хмурый взгляд на Драгула, зябко ёжась. Последние события слишком сильно повлияли на их отношения, и сказать вот такое ему в глаза, хитро, как обычно, впрочем, улыбаясь, она бы уже не смогла. Этот поход, пожалуй, стал чем-то переходным в их отношениях, чем-то... показательным. Неудивительно, что от всех этих предчувствий Первую Принцессу буквально трясло от злости.
И всех этих якобы предсказателей будущего она ненавидела люто ещё с самого детства, предпочитая лично разбираться с каждым экземпляром, которому посчастливилось (хотя это как посмотреть, учитывая дальнейшие шедшие за этим поступком события) пробраться во дворец на правах гостя. И собственная неожиданно взбесившаяся интуиция изрядно трепала ей нервы. Принцесса была воином, а воинам все эти магические штучки были без надобности. Однако...
Девушка бросает взгляд на Сахил, единственную признанную ею волшебницу в своей свите и едва заметно морщится. Превосходство магии над простыми людьми Серендин прекрасно понимала, и то, что ей пришлось однажды признать этот факт, бесило её ещё больше. Ты тренируешься, не жалея сил, превозмогаешь себя, а какая-то тщедушная девка может размазать тебя тонким слоем всего лишь одним взмахом своей тонкой ручонки.
Неудивительно, что слухи о Лабиринте заняли весь разум молодой Принцессы. Это был такой шанс доказать всем этим придворным шакалам, что с ней стоит считаться! Все выигранные ею битвы, вся репутация и рядом не стояли по сравнению с силой Подземелья! И если она сможет... Если ей позволят...
— Черт! — в сердцах брошенная фраза обращает всё внимание на Паучью Принцессу, отчего та лишь приподнимает бровь, отдавая очередной приказ. — Следите за местностью. И пошлите разведчика вперед, — Драгул кивает, моментально исполняя просьбу, а розоволосую тянет плеваться. Позволят! Ей! Первой принцессе!
Но реальность была сурова. Своей жизнью девушке распоряжаться никто давать и не собирался.
Больше получаса посланного разведчика не было даже видно на горизонте. Казалось, беспокойство передавалось и Серендин, которая начала внимательнее всматриваться вдаль, когда солдат, наконец, показался из кромки леса. И вид его, надо заметить, оставлял желать лучшего. От этого дикого ужаса, отпечатавшегося на его лице, не по себе стало даже ей. Правая рука привычно легла на эфес шпаги, пытаясь унять разбушевавшееся шестое чувство. К нему в комплекте ещё шла и мигрень, заставившая девушку грязно выругаться. Диск солнца, нещадно палящий над головой, стал просто последней каплей в чаше её терпения.
— Ирбасы! В-в-впереди И-и-рбасы!
Разведчик был в панике, заикался, пытался сказать что-то ещё, но разобрать это мог только Драгул, находящийся ближе всего к этому помешанному. Позади послышался встревоженный гул беспокоящихся солдат. Скользнувшая вперед Тамира моментально заткнула их всех жестом руки и остановилась поодаль, внимательно вслушиваясь в тихую беседу своего приближенного и... Таби, кажется? Впрочем, Серендин не было до него и его глупых сказочек никакого дела. Её очаровательную головку занимали мысли куда более важные, чем испугавшийся обычных лесных кошек (ирбасами те не могли быть по определению) трусливый полудурок.
Вот только обеспокоенный взгляд Драгула ей ничуть не понравился. Вот только не говорите...
— Госпожа, я бы настоял на изменении маршрута, по словам...
— Помешанного идиота, там ирбасы, да-да, — издевательски закончила за него Первая Принцесса, кривя губы. — Вот только не говори, что поверил в эту чушь! Полный идиотизм огибать Ханию, мы лишь зря потратим пару жизненно важных дней!
— Но!..
— И слышать ничего не хочу! Выдвигаемся, — она ответила ему холодным взглядом и тряхнула волосами, совершенно не собираясь продолжать дальнейшую дискуссию. Она привыкла прислушиваться к... да другу, чёрт побери! Другу! Но в не настолько сумасшедших предложениях, в конце-то концов! Заработать недовольство отца девушка очень не хотела и не желала этого Драгулу. Слишком многое было поставлено на карту, чтобы тратить драгоценное время на такую ерунду. А этого Таби стоило бы высечь хорошенько за такую выходку. Жаль, но того же времени на это просто не было.
Мигрень набатом пела панахиду идиоту-солдату, тормозившему их.
***
Через хрустальный шар. Некий Ирбас. Самка.
Убить, уничтожить, разорвать!
По мощным лапам хищницы струился магой, укрывая пеленой тело и наливая мышцы силой. Никакие чужаки не посмеют напасть на её семью!
Рычание само рвётся из пасти, когда острые зубы смыкаются на человеческой плоти. Ощущения от фантомов накапливаются, усиливая их и захватывая новой волной боли. Минус двое.
Зоркие хищные глаза внимательно следят за оригиналами, пока тело в боевой стойке всеми силами защищает единственного оставшегося у неё котенка. Этого она не позволит у себя забрать. Как и остальных. Никогда!
Привязки теснят умело, зелёная шерсть на голове двуногого раззадоривает и одновременно раздражает. Пожалуй, переплюнет его только самка, с более вызывающей, розовой длинной лоснящейся шерстью. Почти как у них.
Инстинкты взвыли. Плетение вмиг разрушилось, стоило ирбасу рвануть с места на досадную помеху. Убить!
Но самка оказывается проворнее. Двуногая умудряется поймать её в момент прыжка, перекатом переместившись за спину хищницы. По голове бьёт откатом, и кошка грузно приземляется, мгновенно разворачиваясь и расширившимися зрачками наблюдая за тем, как чужачка носком сапога отпинывает бросившегося на неё котёнка. Миг, целый мучительный миг, и тушка маленького хищника падает на землю, окрашивая её алой кровью, струящейся из проткнутого горла. Он был жив ещё пару секунд, пока мать, обезумевшая от запаха крови, её родной крови(!) бросается к нему. Но... не успевает. Котёнок остекленевшим взором глядит на мать, не шевелясь, не издавая ни звука.
Округу оглашает стройный скорбный вой, и хищница вновь бросается в бой. Последний бой. Минуя бросившегося на защиту самки зелёноволосого, ирбас опрокидывает её, когтями и зубами выбивая, выгрызая жизнь из хрупкого тела.
Меч, протыкающий большую кошку насквозь, ощущается лишь досадной помехой, когда глотка наполняется густой кровью врага. Ужас в ярко-фиолетовых глазах наполняет умирающее тело зверя почти осязаемой радостью. Она смогла.
Она почти отомстила.
И пускай её рух присоединится к Великому Потоку. Большая кошка знала, что хотя бы один из её семьи жив. И будет жить, чтобы завершить то, что не удалось закончить ей.
