Осколок

      Выскочив из окна своей комнаты, уже в форме Бога Смерти, Ичиго поражался тому, как черноволосый не отставал ни на миллиметр, держась наравне с ним.       — Ты правда думаешь, что у неё проблемы? — смотря вперёд, юноша посмотрел влево, в серьёзные молочно-шоколадные глаза.       — Ты ведь тоже считаешь это послание странным? — отвечая вопросом на вопрос, Ичиго уже заранее знал ответ. — Тогда, зная меня, ты должен понимать, что я не могу оставить её в беде.       — Я то понимаю, — парень кивает своим же словам. — Но поймёт ли тебя эта заносчивая Синигами?       Резко замерев на одной из крыш, Куросаки младший сжал кулаки. Слова его шизофрении имеют смысл: всё-таки он идёт спасать девушку, которая сама говорила, что старше его в десять раз. Возможно, сейчас он чувствовал себя виноватым, но слова собеседника пошатнули что-то внутри. Вдруг она и правда не примет его помощи, вдруг пошлёт куда-то и подальше? Но если с ней что-то случится, то он не сможет себя простить.       — Неважно, — Ичиго, смотря в лицо черноволосого юноши, пожимает плечами. — Поймёт, не поймёт. Это нужно мне, чтобы совесть была чиста, а счёт — окончательно закрыт.       Закончив, Куросаки младший опять исчез, а следом, словно зная всё наперёд, пропал и парень, чтобы в следующую секунду оказаться по-правое плечо от рыжего.       — Значит, — снова заводит свою песню парень, но уже изменив интонацию, из-за чего его слова могли показаться насмешкой. — Ты просто хочешь отплатить той же монетой, защитив её?       — Именно, — Ичиго снова замирает на крыше, чтобы оглядеться. — Просто возвращаю долги. И всё.       — Раз ты так говоришь, — парень, ещё с сомнением поглядывая на Ичиго, чешет затылок, а после показывает направление. — Она там.       Уже почти исчезнув опять, черноволосый вдруг резко хватает Ичиго за руку и говорит:       — Только вернуть долг, — его голос кажется Куросаки младшему подавленным, каким-то встревоженным, даже слегка испуганным. — Пообещай, что не полезешь на рожон, а если и полезешь, то позовёшь и меня, — вдруг он весело улыбается и тихо произносит. — Вдвоём-то умирать куда веселее.       Уже настроившись возразить, сказать нечто банальное, пафосное и шуточное, как собеседник исчез, стоило только векам опуститься, а после подняться.       Чувство тревоги неприятно засосало где-то внутри, а по телу прошёлся холодок. Выпустив облачко тёплого воздуха, тут же превратившего из-за низкой температуры в пар, Куросаки непроизвольно вздрагивает, а после, помявшись несколько минут на месте, исчезает в указанном направлении.       С невероятной скоростью проносясь по разноцветным крышам, Ичиго снова посещает сомнение. К чему были эти слова? Зачем? Неужели это очередной выпад его подсознания, а может это воплощение его внутреннего страха? Того страха, который смог почувствовать опасность, грозящую его семье, и возможно ли, что сейчас его предупреждают, пытаются остановить, предостеречь?       Но тогда для чего он указал ему направление?       Замерев, Ичиго вдруг осознал, что рванул по указанному пути, даже не тая в глубине души и крохи того сомнения, которое зародилось в нём сейчас. Почему это всё должно было произойти именно с ним, почему только ему одному было оставлено то прощание? Неужели мелкая Кучики и правда решила воспользоваться наивностью молодого человека? Неужели она лишь играла его чувствами, может ли это быть ловушкой? А главное — к чему всё это приведёт?       Замирая в третий раз, Куросаки младшего опутывают сомнения. А что, если это и правда ловушка? Кто тогда позаботится о Карин и Юзу? Кто сможет им заменить родного брата, а кто заменит Иссину сына? Кто сможет объяснить человеку, похоронившему свою жену и оставшемуся вдовцом с тремя детьми, что его единственный сын погиб?       Липкий страх сковал его ноги, он не мог пошевелиться. Чувства вдруг забили яростную тревогу, а руки, задрожав, разжались.       — «Чего сомневаешься?»       Тихий шёпот, он настолько близко к уху, что, кажется, Ичиго почувствовал чьё-то тёплое дыхание, которое обожгло шею. Голос был спокоен, он не был холодным, а больше по-детски заинтересованным. Такой знакомый, уже ставший привычным за эти два месяца. Но обернувшись, Куросаки младший не увидел никого и ничего, кроме многочисленных и разноцветных крыш.       — «Сомневаешься, — тем временем продолжал весёлый голос. — Это хорошо. Значит ты мыслишь. А раз способен мыслить, то ты можешь делать обдуманные и взвешенные поступки, — голос был слышен откуда-то неподалёку, но сколько бы Ичиго ни крутил головой, найти черноволосого парня он не мог. — Ты сейчас выбираешь между семьёй и малоизвестной тебе Кучики Рукией, так? — голос затих, но стоило Ичиго слегка наклонить подбородок к груди, как он продолжил: — Здесь выбор очевиден: семья для тебя превыше всего, так было всегда.»       Голос исчез, Ичиго это понял сразу, когда склизкое чувство скованности исчезло, а тело снова начало его слушаться. Вернуться обратно или продолжить погоню за той, кто ворвалась в его жизнь и, перевернув её с ног на голову, сломала её, сбежав? Вопрос, вроде бы, смешной и ответ очевиден. Но Ичиго сомневается в даче ответа. Он обязан вернуть Кучики долг, а также чувство справедливости, которое ему досталось от матери, требовало, чтобы он помог. Хотя бы убедился в том, что Рукия в безопасности. Да, пожалуй, так и стоит поступить.       Наконец закончив сражение с внутренними врагами, Ичиго исчезает в последний раз, всего-то за несколько минут достигая искомого человека. Занеся лезвие сверкнувшей катаны над головой лежащего в крови Исиды, Ичиго и предположить не мог, что чувство опасности было настолько правым.       Столкновение двух клинков и воздух наполнился каким-то животным скрежетом, руки напряглись, а в голову ударила кровь. Перед холодными молочно-шоколадными глазами сейчас было только озадаченное лицо какого-то красноволосого, как мог определить Ичиго по одежде, Синигами. И был здесь ещё кто-то четвёртый, он был совсем иным, он показался Куросаки младшему не таким, как первый.       Слова красноволосого пролетают мимо ушей Ичиго, даже обеспокоенные реплики Рукии, чем-то обескураженной и перепуганной, тонут в спокойном и умеренном тоне голоса изнутри. Голоса, который был где-то здесь, снаружи, но слышен был только одному ему.       — «Он опасен, — тихо вторил голос. — Их двое. Ты один. Они вооруженны, а также они Синигами, а значит опыта у них больше и силы тоже, — голос был спокойным и тихим, но в то же время Ичиго был рад тому, что не слышит яростные возгласы Рукии и надменные речи этого красноголового. — У тебя нет шанса, но есть попытка. Ты не победишь,» — заканчивает голос.       — Но и убегать я не буду.       Непонимающе моргнув, Синигами напротив Ичиго посмотрел на Рукию, а после на Бога Смерти сзади себя.       Резкий выпад со стороны Ичиго и красноволосый ставит блок, потом ещё раз и ещё. Он что-то говорит, пытается доказать, а Рукия, словно поддакивая ему, также открывает свой рот, но Ичиго не слышит их обоих, непрерывно занося меч для новой атаки.       Вот его противник отступил, перевёл дух, и снова начал говорить. Вот он проводит левой ладонью по лезвию своей катаны, а та меняет форму. Вот он снова открывает рот, а Рукия, ошарашенно посмотрев на Синигами, что-то умоляюще шепчет.       — «Он силён, Ичиго, — голос изменился, словно став старше и безэмоциональней. — Но ты можешь победить, — он звучит уверенно, так же, как и всегда. — По причине мне неизвестной, наша связь стала сильней, — голос кажется Ичиго знакомым с детства, но он не принадлежал черноволосому юноше. — Кричи моё имя, Ичиго!»       Щёлкнув, лента, которая была на эфесе, исчезла, а широкое лезвие засветилось голубым. Столб голубой реацу, из-за появления которого Исиду откинуло к обочине, в одночасье охватил Куросаки младшего, взметнувшись на несколько метров вверх.