Перекресток двух улиц

      — Джастин, конечно, молодец, — папа сделал глоток кофе, а потом вдруг вскочил и сообщил, что обжег язык. — Поедет на чемпионат штата теперь.       — Куда? — поинтересовалась мама       — В Вашингтон, — сказала я, жуя лист салата. Мама наградила меня укоризненным взглядом за то, что болтаю с набитым ртом.       — Вашингтон, — задумчиво протянула мама. — А ты дружишь с Джастином?       — Немного, — я пожала плечами. Ее вопросы иногда смущали меня. — А что?       — Ну, — вздохнула мама. — Видный мальчик, спортсмен, родители богатые.       Папа поперхнулся кофе. Он вспомнил, как я вырывалась из цепкой хватки Джастина у Старбакса.       — Не надо нам таких женихов, — он вдруг встал из-за стола и взглянул на меня. — Ты сегодня дома?       — Я сейчас еду к Мелани, а в восемь мы идем на вечеринку к Нику.       — И во сколько же ты будешь дома?       — Не позже двенадцати, — пожала я плечами.       — Не позже одиннадцати, — он ткнул в меня пальцем. — И без Джастинов.       Когда отец ушел наверх работать, мама начала расспрашивать меня шепотом о его неприязни к Джастину, но я не стала ей ничего рассказывать. А Лиам спрашивал меня про бокс и после моего рассказа серьезно заявил, что хочет заниматься этим видом спорта. Маму чуть удар не хватил, и она предложила ему просто поиграть в приставку. На этом наш обед закончился, и все разошлись по своим делам.       Я любила дом Мелани, потому что при входе она всегда давала нам самые пушистые и мягкие тапочки на свете и кормила нас сладостями. Ее дом был больше похож на замок, а ее комната была комнатой настоящей принцессы. Я еще не встречала такого человека, который был так зависим от розового, как Мелани. И это не лечилось. У нее в комнате всегда пахло клубникой, тихо играла музыка Birdy, и на полу валялось огромное количество подушек.       — Отец сказал, что я должна быть дома не позже одиннадцати, — сообщила я подругам, когда Мелани красила меня, а Зои пыталась влезть в свое платье.       — Я от стресса так поправилась, что не могу застегнуть его, — цокнула языком Зои, а потом начала копаться в вещах Мелани.       — Ты вообще слышала, что я сказала?       — Слышала, — отмахнулась она. — Они уснут в 10 и не заметят, что ты не пришла.       — Очень на это надеюсь.       — Как ты себя чувствуешь, Зои? Думаешь, ты готова?       — Мне просто нужна кофта с длинными рукавами, — она приложила к себе серый кардиган. — Я возьму у тебя его и то бежевое платье?       — Бери, что хочешь. А ты, Кэсси, готова? Сегодня кто-то встретит своего анонима, — заулыбалась подруга.       А я нервно сглотнула слюну и медленно выдохнула.       — Слишком волнительно.       — Не переживай, — попыталась успокоить меня Мелани, но ничего не вышло. У меня даже руки затряслись.       — Отлично, — улыбалась Зои своему отражению в зеркале, а потом повернулась к нам. — Лучше бы ты этого не говорила, Мел, она начнет волноваться еще больше.       — Так и есть, — произнесла я, заикаясь. К горлу подступила тошнота.       Ладони вспотели, голова начала ужасно болеть. Мне казалось, что еще чуть-чуть и я свалюсь в обморок, даже не добравшись до вечеринки. Мне было так страшно, что перехватило дыхание. Мелани приложила ладонь к моему лбу и заметила, что у меня температура. Я хотела съязвить, но не могла сказать ни слова.       Когда ты молод, ты не думаешь о том, что будет через год или через два. Ты думаешь о новом платье, которое наденешь на вечеринку, о бывшем парне, о предстоящих экзаменах. Все, что тебе нужно — громкая музыка и друзья. Остальное не должно иметь значения, потому что ты молод. И ты жив. И ты танцуешь под песни Рианны и Бьорк в машине лучшей подруги, передаешь ей бутылку водки, а потом высовываешься из окна и летишь навстречу сильному весеннему ветру. Он подхватывает тебя на свое крыло, и вот ты уже где-то в небе, смотришь на все с высоты, пролетаешь мимо целого мира, а на глазах появляются слезы. И именно в этот момент ты чувствуешь себя молодым. И все, чего ты хочешь — чтобы не кончалась твоя любимая песня и длинная пустая дорога, по которой вы мчитесь, разбивая темноту яркими фарами.       — Ну и где, блять, этот дом?       — Зои, можешь не курить? — высунулась вперед Мелани. От нее уже ужасно несло водкой. — Ты мне все сиденья уже прожгла.       — Мамочка поругает? — Зои выдохнула дым в машину, и мне пришлось открыть окно.       — Тебе тоже попадет, — предупредила Мелани, возвращаясь на место.       — Да ладно тебе, — я улыбнулась, чмокая Зои в щеку. Она поморщилась и отстранилась.       — Не забыла, что у меня все еще есть парень?       — Просто я вдруг поняла, как вас люблю, — выдохнула я, все еще улыбаясь.       — Как мило, — запищала Мелани, обнимая меня за шею.       — Противно.       — Мило, — сказали мы с Тафт в голос, а Зои, фыркнув, вывернула руль.       Мы съехали с шоссе и теперь мчались по проселочной дороге мимо старых обветшалых домов с облупившейся краской. Фонарей здесь не было, только фары нашей машины освещали нам дорогу. Небо было затянуто тучами, поэтому не было видно луны. Казалось, мы остались совсем одни в этом городе. В машине повисло молчание. Мы все были в смятении, выглядывали из окон, искали хоть какие-то признаки жизни.       — Господи, что ж за коттедж он снял? — возмутилась Зои, когда машина подпрыгнула на кочке.       — А я знаю этот район, — выглянула Мелани в окно. — Ты просто очень рано свернула. За этой деревней живут очень богатенькие дяди.       — А здесь живут очень бедненькие?       — Здесь вообще никто не живет, — она дышала на окно и рисовала сердечки. — Эту деревню сносить будут.       А затем мы услышали музыку, и, кажется, земля тряслась от битов. Мы ехали вперед, откуда виднелись огни огромного дома. Мы все начали жмуриться от яркого света впереди, потому что до этого ехали впотьмах. Смех, громкая музыка и визг подростков оглушили нас. Мелани даже начала пищать от счастья, размахивая бутылкой водки в воздухе, когда мы остановились у дома. Это был огромный коттедж, завешанный гирляндами и заполненный пьяными подростками. На крыльце нас уже ждал Ник в ярко-красной майке, видимо, чтобы его заметили, а рядом с ним крутились какие-то девушки, что очень рассердило Зои, и она, хлопнув дверцей машины, побежала прямо к ним.       — Ты Гарри Фейна не видишь? — прикрикнула я Мелани, но та отмахнулась и потащила меня внутрь дома.       Внутри было очень жарко, поэтому нам пришлось снять куртки. Мелани все время тянула меня на танцпол, потому что была уверена, что Дэнни именно там.       — Там же месиво, — прокричала я, смотря, как ребята на танцполе не то, что танцуют, а просто качают руками в воздухе, потому что не могут больше сделать и шага. Так их было много.       Мы все-таки вернулись в прихожую, где было немного просторней. Нам вручили по стаканчику пива, а Мелани пустилась в пляс, и я уже не могла ее сдерживать. Я настолько вспотела, что ветер, который дул из раскрытой двери был для меня спасительным. Музыка била по ушам, но я прикрыла глаза, прижавшись к стене, и почувствовала себя так, будто я в невесомости. Биты током проходили по всему телу, вызывая мурашки и невероятный экстаз. Я решила не пить пиво после водки и вручила стаканчик какому-то парню с сигаретой в зубах. Через секунду я почувствовала, как на мою талию ложатся сильные руки. И не сразу сообразила проверить, кто это. Я распахнула глаза прямо в тот момент, когда Грейсон пытался поцеловать меня.       — Что за хрень? — воскликнула я, чуть ли не выливая на него содержимое пластикового стаканчика.       Видимо, крикнула я так громко, что Зои и Ник, стоявшие на крыльце, услышали меня и тут же забежали внутрь. Ник оттащил от меня пьяного Грейсона и сжал его плечо.       — Тебя никто не ждал здесь, — донеслись до меня его слова.       — Кэсси ждала, — улыбнулся он, кивая на меня.       Не передать словами, как в тот момент я ненавидела его. Мне хотелось вцепиться зубами в его глотку.       — Что здесь творится?       Рядом со мной вырос Бибер, и я подумала, что его еще здесь не хватало. Они с Грейсоном около минуты таращились друг на друга. Я почувствовала, как Бибер аккуратно берет меня за локоть, но я даже не стала сопротивляться. Он был единственным в этом доме, кто мог защитить меня. Хотя здесь было больше сотни ребят.       — Просто я решил поздороваться с Кэсси, — Грейсон еле стоял на ногах. — В этом есть какая-то проблема?       — Да, — ответил за меня Джастин. — Потому что она не хочет здороваться с тобой.       — Ну, это мы еще посмотрим.       Грейсон, стряхнув с плеча руку Ника, подошел к Джастину и постучал ладонью по карману на его груди.       — Бывай, — шепнул он ему на ухо. — Она никогда не будет твоей.       Но я все услышала. И я не могла сдвинуться с места. Я почувствовала, как Джастин отпускает мою руку, а затем он медленно растворяется в толпе. И в ту же секунду я становлюсь такой маленькой, что мне кажется, меня сейчас затопчет толпа. Мне кажется, что я впечатываюсь в стену, становлюсь невидимой. Мне кажется, я перестаю существовать. Она никогда не будет твоей.       Я срываюсь с места, даже не обращая внимания на вопросы Зои, расталкиваю всех на своем пути. И я вижу. Вижу на лестнице какого-то парня в красной толстовке. И сейчас я хочу только взглянуть в глаза своему анониму. И я хочу, чтобы мир перестал существовать только для нас двоих. Хочу, чтобы мы оба стали невидимыми и исчезли отсюда. Уехали в путешествие. Оставили бы все позади. Буду только я и мой аноним.       Я сдерживалась, чтобы не заплакать, а меня ужасно начинает трясти. Я уже не слышала музыки из-за крови, пульсирующей в висках. Она и глухие удары моего сердца затмевали биты и крики ребят внизу. Я медленно поднималась по лестнице, держась за лаковые перила, чтобы не упасть. Парень в красной толстовке болтал с какой-то девушкой. Когда на мою руку, держащуюся за перила, легла чья-то ладонь, я вздрогнула. Пришел этот момент.       К э с с и, я люблю тебя. Больше не будет анонимных признаний в любви. Больше не будет пряток в школьных коридорах. Сейчас я узнаю, кто мой аноним. Мой самый близкий человек. К э с с и, я люблю тебя. И я оборачиваюсь. И с нас обоих падают маски. А по моим щекам начинают катиться слезы.       — Ну, теперь ты захочешь со мной поздороваться? — ухмыльнулся Грейсон.       Нет-нет-нет-нет-нет. Это не он. Это не он. Это не может быть Грейсон.       — Все еще не хочу, — произнесла я дрожащим голосом.       Мне приходилось кричать, но мой голос срывался. Я так не хотела плакать. Я зажмурила глаза, чтобы слезы остановились, но они предательски продолжали катиться по моим щекам.       — Ты даже не обнимешь меня?       — Это не ты.       — Я.       — Не ты.       Слова застревали в горле. С каждой секундой я проваливалась в бездну. Темнота вокруг, музыка, заглушающая мои мысли. И Грейсон, стоящий передо мной с тупой ухмылкой.       — Не веришь?       Он достал телефон из кармана и начал набирать смску. Через секунду телефон в моей сумке завибрировал. Я достала его дрожащими руками и сняла блокировку. Аноним: а если так?       — Это не ты, — произнесла я.       Скорее всего, это были не просто слова. Это был настоящий крик, мольба. Не ты не ты не ты не ты. Аноним: это больше не игра, Кэсси. Так ты обнимешь меня?       Это все было ложью. Его признания в любви, его смешные истории, его записки. Все наши сообщения были ложью, а я снова оказалась маленькой, глупой и наивной девочкой, слепо поверившей в то, что в нее кто-то влюблен. И этот кто-то обязательно должен был быть прекрасным человеком. Но не Грейсоном. Он растоптал меня, уничтожил, заставил меня не спать сутками и кричать так громко, что пропадал голос.       И в этот момент я чувствую только боль. Чувствую себя униженной. Чувствую, как проваливаюсь в темноту и мне не за что ухватиться. Все, что я могу, — зажмурить глаза и надеяться, что все прекратится, что все это будет моим самым ужасным кошмаром.       Бессонные ночи, милые сообщения, гребанные цитаты дня — это все было ложью. Передо мной стоял человек, который смог уничтожить меня, а затем собрать по кусочкам. И вот сейчас я будто снова раскалываюсь, превращаюсь в маленькие пазлы, которые никто не сможет собрать. Кусочки перепутаны, а некоторые совсем пропали. И эта боль, разгорающаяся в моей груди страшным пожаром, сжигает меня. Я начинаю превращаться в пепел.       — Неужели ты не рада меня видеть?       И все-таки что-то не сходится. Но это он держит телефон в своих руках, и он пишет мне смс. Это он. Стоит прямо передо мной, ухмыляется, а от него пахнет апельсиновой жвачкой и сигаретами. Я знаю Грейсона. Я знаю, что его любимый телесериал — Доктор Хаус. Знаю, что он обожает есть на завтрак гренки с сыром. Знаю, что когда он пьян, он пытается петь, но у него ничего не выходит. Знаю, что он, на самом деле, ужасно целуется. Знаю, что он переспал с какой-то девушкой. Знаю, что он был моей первой настоящей любовью. Это он стоит сейчас передо мной. Но в то же время, со мной говорил другой человек. Человек, которого в детском лагере обидела девушка. Человек, который мечтает стать свободным и отправиться в путешествие. Тот, кто любит нетфликс и пиццерию с розово-синими стенами. Я ничего не понимаю. Аноним: перестань плакать       — Это не смешно, — закричала я.       — Я не смеюсь, — прокричал он в ответ. Его ладонь все еще лежала на моей.       — Я не могу поверить.       — Но это я! Почему ты не хочешь принять это?       Могла ли я отказаться от него? Могла ли я уйти прямо сейчас? Могла ли я оставить это все? А с другой стороны, почему я должна остаться, если я не хочу этого?       Парень сзади снимает свою красную толстовку. Грейсон все еще внимательно оглядывает меня. А я не понимаю, что происходит. Я не слышу собственных мыслей. Мне хочется закричать, чтобы кто-нибудь вытащил меня отсюда, чтобы кто-нибудь помог мне справиться с самой собой. В этот момент меня кто-то толкает сзади, но я продолжаю держаться на ногах.       — Привет, Кэсси, — улыбается Дэнни, обнимая меня. — Я хочу уйти отсюда.       — Что?       — Ты не видела Мелани? Я хочу уйти.       — Ты же не оставишь меня здесь, — улыбнулся Грейсон.       — Мне нужно найти Мелани, — я вытерла слезы.       — Мы не договорили, Ки.       Я хватаю Дэнни за руку, и мы буквально летим с лестницы. Я стараюсь побыстрее убежать от Грейсона, от моего анонима. Я стараюсь побыстрее убежать от самой себя, от своих чувств и страхов. И мне кажется, что я наступаю на осколки, хотя пол совершенно чист. Мне кажется, что рука Дэнни выскальзывает из моей, и я остаюсь совершенно одна. Я стою прямо посреди танцпола, но не двигаюсь. Меня толкают из стороны в сторону, меня обнимают, ко мне прижимаются. Но я не чувствую неприязни, не чувствую желания выбраться отсюда. Я ничего не чувствую. И от этого мне становится еще хуже.       — Мы хотим уехать, — кричит мне кто-то.       Я оборачиваюсь, но из-за пелены слез не вижу, кто говорит со мной. А затем я чувствую запах ванильных духов вперемешку с потом и понимаю, что передо мной стоит Зои, держит меня за плечи и пытается вытащить из толпы.       — Почему мы уходим? — спрашиваю я, смотря, как Зои пытается прихватить с собой со стола бутылки с пивом.       — Потому что соседи вызвали копов, — сообщает она между прочим.       Она вручает мне несколько бутылок, и я прижимаю их к себе, будто они самые важные на свете, и я ни в коем случае не должна их разбить. Но, на самом деле, мне хочется кинуть их на пол со всей силы. Возможно, тогда бы я смогла отпустить всю боль. Мне просто нужно кого-нибудь сейчас ударить. Или убить.       — Откуда ты знаешь о копах?       — МакМиллан, который только что приехал, сказал, что он видел на проселочной дороге машину копов, застрявшую в грязи. В любом случае, нужно свалить.       В ту же секунду в столовой кто-то выломал дверь, и она пролетела над нами. Я все еще прижимала бутылки к груди и вспомнила, где я оставила куртку. Но потом мне это показалось сущим пустяком, потому что музыка затихла, а крики и визг стали такими громкими, что мне казалось, у меня может пойти кровь из ушей. Все зашевелились. Началась невероятная давка. Кто-то ударил меня локтем по голове и наступил на обе ноги сразу, но у меня не было времени искать этого человека. Зои потащила меня к заднему входу, и я хотела спросить ее о машине Мелани, но меня чуть не задушила какая-то пьяная девушка, голая по пояс. Она повернула голову и ударила меня длинными волосами по лицу. Они попали мне в рот, а я даже не могла их вытащить, потому что в руках держала бутылки с пивом. Это было бы худшей смертью, поэтому я подумала, что мне как-то надо выбираться. Паника захлестнула толпу и вместе с ней — меня. Но крики Зои «береги пиво» привели меня в чувство. И через несколько секунд мы уже пролезали через дыру в заборе и бежали между дорогих домов, гремя бутылками и смеясь так громко, что горло охрипло.       — Я думал, тебя поймали, — Ник прижал к себе Зои.       А я упала на траву, раскинув руки в стороны. Я смотрела на темное небо, позволив себе плакать в голос и трястись. Я, наконец, дала волю эмоциям. Я так не хотела теперь возвращаться в школу, не хотела возвращаться в свой дом, потому что мне казалось, что я теперь не Кэсси, а кто-то совершенно другой и незнакомый. Мне казалось, что мои друзья — уже не мои друзья. Я вдруг поняла, что не хочу жить в этом городе, в этой стране. Мне нет здесь места. Я словно растворилась и больше никогда не появлюсь. Так бывает, когда самому себе надоедает свое существование. Существование там, где ты никому не нужен и где тебя никто не ждет. И ты растворяешься в этом тусклом мире, идешь прямо, не замечаешь ничего вокруг. Ты пропадаешь. И тебя не найти. Ты сам не знаешь, куда деваешься. Все не то и все не так. Ты теперь невидим. Возврата нет.       Мне так хотелось прокричать в темное небо о том, что я устала. Но я не хотела, чтобы это слышал кто-то кроме нас. Я выдыхала свою боль в холодный воздух, а потом меня кто-то поднял с земли и накрыл своей курткой. Я услышала знакомый запах.       — Ты чего?       Я обняла себя руками и смотрела куда-то вниз, не различая деталей из-за слез, стоявших в глазах. Я почему-то боялась смотреть на Джастина, будто за то, что я плакала, он может на меня накричать и поругать. Но он бы, конечно, этого никогда не сделал. Между нами было пару метров, но я все еще чувствовала его тепло и запах. От него пахло потом, сигаретами и арбузными конфетами. Он был совершенно трезв, смотрел прямо на меня с недоумением, хотелось дотронуться до моего плеча, но я отпрянула, сама не зная, почему.       Мы стояли прямо в центре деревни для «бедненьких». Нас, по меньшей мере, было 10 человек. Кроме моих друзей здесь еще был МакМиллан, сообщивший всем о копах, Рэй Генри и Сьюзи Поулс. Они все над чем-то хохотали, оглядывались по сторонам и чокались бутылками пива. Одни мы с Джастином стояли в стороне, наблюдали за всем этим и…молчали. Я слышала его дыхание, а потом он вдруг хмыкнул.       — Я не собираюсь за тобой бегать, Фостер.       — Я тебя не прошу об этом.       — Забей на Грейсона.       — Я не могу, понимаешь? Не могу, блять, и все.       — Кто-то очень разозлился, — улыбнулся он, пиная камень носком кроссовка.       В его действиях и словах было столько невинности, столько глупости. Будто жизнь для него — простая шутка. Будто ничего не имеет значения.       — Иди нахер, — выпалила я.       — Мы оба знаем, что ты хочешь, чтобы я остался.       Он перешел на шепот. И подошел близко. Так близко, что я чувствовала его дыхание. Его губы были прямо у моего уха.       — Ты можешь послать весь этот мир к черту, потому что он слишком грубо обходится с тобой. У тебя получится. Тебе нужно просто покричать.       — И разбить тебе лицо.       — Нет, — покачал он головой, отходя от меня. — Просто покричи.       Это все было сумасшествием, безумием, психозом, помешательством. Что позволило мне крикнуть во все горло, что я посылаю этот мир к черту? Что позволило мне освободиться от всей боли, от всех тревог и обид? И я почувствовала невероятную легкость, вдыхая и вдыхая глубоко свежего ночного воздуха, вдыхая в себя настоящую жизнь, вдыхая в себя силы. Я визжала то ли от восторга, то ли от невероятной тоски. А рядом со мной кричал Джастин. И мы стояли посреди проселочной дороги, а на нас смотрели пьяные друзья, а мы все кричали и кричали. И вскоре наши крики превратились в смесь из звуков и улюлюканья, а потом — в тишину. И мы тяжело дышали, смотря друг на друга.       — Мне не стало легче.       — Стало, — улыбнулся он, подталкивая меня плечом. — Пошли.       Он ушел вперед, а я только заметила, что на улице остались только мы одни, остальные же зашли в какой-то дом, стоявший рядом. И Джастин направлялся прямо туда.       Дверь, что странно, была открыта. Либо ее когда-то забыли закрыть хозяева, либо кто-то из ребят ее просто выбил. Но я все равно зашла внутрь, перед этим зачем-то глубоко вздохнув и задержав дыхание. Можно подумать, что в этом доме распылили какой-то страшный вирус, и именно поэтому отсюда все уехали. Или здесь живут духи, которые убивают целые поколения семей, решивших въехать в этот дом. Он был довольно новым, но безумно пустым, будто здесь никто никогда не жил. И когда я, наконец, выдохнула, я почувствовала запах сырости и пыли. Мне стало безумно одиноко, будто меня здесь бросили совсем одну, забыли и покинули. Заперли на все замки, оставили умирать здесь в абсолютном одиночестве. Но я очнулась, когда Джастин позвал меня наверх. И я вспомнила, что это даже не мой дом, и одну меня никто не оставлял.       На втором этаже в одной из комнат уже расположились ребята. Они включили свет, расставили на столе выпивку и еду, которую успели стащить из коттеджа, уселись на кровати или на креслах, курили косяки и смеялись над чем-то так громко, что мне стало не по себе.       — Хозяева уехали около недели назад, — сообщила мне Мелани, когда мы с Джастином вошли.       Она оставила для меня место на софе, и я расположилась рядом с подругой.       — Откуда ты знаешь?       — Из этой деревни всех выселили, потому что тут будут строить супермаркет для «богатеньких». Я знаю об этом все, потому что именно это дом одного из клиентов моего отца, — Мелани положила голову мне на плечо.       — Прикольно, — ответила обессиленная я.       — Как там твой аноним? — понизила она голос, чтобы другие не слышали нашего разговора. — Вы встретились?       — Н-нет…       — Грустненько.       — Наверное, — пожала я плечами.       — Бля, я где-то телефон посеял, — донесся до меня голос Джастина. — А еще у нас пиво закончилось.       — Я же бутылки четыре принесла.       — Их выпили, — Рэй кивнул под стол, где лежали пустые бутылки из-под пива.       — Мы с Зои в магазин сходим, — предложил Ник, а потом к ним присоединились МакМиллан и Сьюзи.       Они собрали у нас по 10 баксов и ушли, громко топая ногами и хохоча, как гиены.       Немного позже я почувствовала, как ужасно меня клонит в сон, и легла на кровать, которая заскрипела под моим весом. Я накрылась шуршащей курткой Джастина и слушала разговоры ребят, их смешки и звон пустых бутылок. Я лежала с закрытыми глазами, но почему-то не могла уснуть. Из головы не выходила ухмылка Грейсона. Он никак не выходит из моей головы, как бы я не старалась. Его прикосновения впечатались в мою кожу, улыбка — в голову, его поцелуи остались на моих губах, а его голос — в моих слезах. Отпусти меня, блять. Хватит издеваться надо мной.       — За чемпиона, — услышала я тихий голос Ника, а потом звон бутылок.       — Она спит? — спросил кто-то.       — Пусть спит, — ответил Джастин. И я вдруг почувствовала на себе его взгляд. Именно его. Прожигающий дотла.       — Кто вообще Грейсона позвал?       — Никто его не звал. Он сам пришел.       — Тогда не надо было пускать.       — Он что-нибудь сделал Кэсси?       — Я нашел их разговаривающими на лестнице. Бутман со своей этой шикарной натянутой улыбкой…фу, аж тошно.       — Вы думаете, это он копов вызвал?       — Ну, а кто еще мог?       — Соседи.       — Соседей за милю не было.       — Сукин сын попил пива за мой счет, а потом испортил всю вечеринку.       — Такое не раз бывало. Зак тоже раньше все портил.       — Он же не по своей вине.       — А он болеет чем-то?       Молчание около минуты, а потом все снова чокаются. Я слышу шарканье, хлопок дверью, а потом скрип софы. И через пару минут рядом со мной кто-то ложится. Вдыхаю знакомый запах. Я не могу открыть глаз, не могу пошевелиться, потому что сон полностью овладел моим телом.       — Ты спишь? — шепчет Джастин.       Я прижимаюсь к нему.       — Немного.       — Холодно?       — Немного, — снова отвечаю я.       — Чего тебе сейчас хочется больше всего? — вдруг спросил он.       — Гранатового сока, — ответила я, улыбнувшись одним уголком губ. — А тебе?       — Байк бы мой сюда.       — Ты меня еще покатаешь?       — Хоть завтра, — вздохнул он, касаясь губами моего затылка.       — Завтра у нас не будет сил.       — Я тебя и гранатовым соком напою.       — А Грейсона ударишь за то, что он такой мудак?       — Сотню Грейсонов перебью, если скажешь, — усмехнулся он.       — Да вы, черт возьми, заснете? — прикрикнул Фин, а потом я услышала хохот Рэя.       — Все будет хорошо, — пообещал мне Джастин.       Мне вдруг стало тепло, когда он обнял меня одной рукой. Мне хотелось вечно чувствовать его рядом, вечно вдыхать его запах. Хотелось, чтобы он никуда не уходил. И я снова улыбнулась.       — Добрых снов, — протянула я, проваливаясь в сон.       — Добрых снов, принцесса.       И сон укутал меня своим черным плащом.