Anhedonia

Я снова проспал завтрак. Приоткрыв глаз, последил немного за тем, как разрывается мой телефон на тумбочке, а затем перевернулся на другой бок. Я не хочу сейчас вставать, мне слишком хорошо и тепло. А за пределами кровати опять тренировки в офисе, китайские пабы и гениальные шуточки от Бабаева. Телефон заткнулся, Мэтт сегодня не особо настойчив — это значит, скоро он пришлет мне очередного конвоира. Шторы задернуты, в комнате приятный полумрак, такой сонный и теплый. Клемент опять не заправил свою постель, она была смята и на ней валялись бежевые штаны. Неужели он надел что-то другое? Я спрятался под одеяло с головой, услышав возню в коридоре. Шаги слишком легкие для Пуппея, а уж тем более для Мэтта. Да и они обычно с порога орали, а сегодняшний посетитель прокрался к моей кровати почти бесшумно, споткнувшись только, видимо, о мой чемодан. Выныривать из укрытия не хотелось, хотя я мрачно подумал, как же глупо это выглядит – я, такой серьезный мужик, как в детстве прячусь, словно не желая рано вставать в школу. Мама всегда мягко трясла меня за плечи и, когда я приоткрывал глаза, улыбалась мне. «Вставай, соня…» — Вставай, сука, — гаркнул Йохан, резко стягивая с меня одеяло. Я лежал на спине, раскинув руки, как звездочка и смотрел на взъерошенного папочку, который почему-то покраснел и принялся ожесточенно разглаживать мятый низ голубой футболки. — Клевые, да? — ехидно осведомился я, понимая причину его внезапного смущения и элегантно поправляя трусы. — Верни-ка одеялко на место, будь добр. — Совсем распустился без меня, — прошипел Йохан, но одеяло почему-то вернул. — Завтрак накрывают через десять минут, если ты в течение получаса не соизволишь поднять свой зад, то опять не успеешь пожрать. Мэтт сказал, что у него кончились контейнеры. — Какой кошмар! — притворно возмутился я, натягивая одеяло до подбородка. Папочка гневно фыркнул и поперся раздергивать тяжелые шторы цвета слоновой кости, которые создавали чудесную атмосферу для валяния в кровати. Едва он взялся за одну из них — назойливый яркий луч пробежался по моему лицу, на мгновенье ослепив. — Не надо, — я прикрыл глаза ладонью. — Лучше иди сюда, я расскажу тебе секрет. Йохан в недоумении остался стоять со шторой в руке. — Я не шучу, — я пытался быть как можно более убедительным, лишь бы продлить эти минуты в мягкой полудреме и не выходить таскаться по шумным шанхайским улочкам. Он подошел ко мне с таким выражением лица, что я понял, если срочно что-то не придумаю, второй раз ко мне одеяло не вернется. — Ну? — он присел на кровать и склонился надо мной, я видел в его зрачках свое отражение. — Что ты хочешь мне сказать? Я жестом прошу его приблизиться еще немного, приподнимаюсь, обхватывая его за шею. От него пахнет ментоловым шампунем и возле брови (невероятно странное место) намазана зубная паста, неряшливый и смешной Йохан в мятой клаудовской футболке сурово хмурится. Я прижался щекой к его щеке, едва касаясь губами мочки уха. — Тебе не идут усы, — трагическим шепотом заявил я. — Ты попал, — выплюнул он, хрипло матерясь и убирая мои руки с шеи. Инвиз не работал, Йохан нащупал меня под одеялом, больно впиваясь пальцами в ребра. Не рассчитал он один момент. Еще пара лестных выражений о моем поведении и я затягиваю его в свой домик. Йохан смотрит на меня, я чувствую его взгляд кожей, хотя вокруг нас непроглядная тьма. Я ощущаю, какой тяжелой становится его рука, лежащая на моей груди. Какая она горячая. Какие мягкие губы, и как нагло они впиваются в мои ключицы. — Живо умываться, — хрипло рычит он в мою шею и резко отстраняется, когда я тянусь к нему, — и на завтрак. Понял? Манипулятор хуев. — Тогда слезь с меня, — требую я, запуская руки под футболку и поглаживая его спину. — У нас есть еще десять минут, — задумчиво говорит он, скидывая с нас одеяло. Прохладно, зато можно глубоко вздохнуть после душного плена. Разочарованно смотрю вслед Йохану, который идет к двери. Щелкает замком, проверяя, заперта ли она. Кладет карту-ключ, по-видимому выданный ему Клементом, на мою тумбочку и подает мне руку, помогая подняться. — Папка проследит, чтобы ты не уснул в душе, — поясняет он, толкая меня в направлении ванной. Чувствует же, что я могу с легкостью развернуться и повалить его обратно на кровать. Но я послушно следую его указаниям, зная, что не зря он стянул с себя футболку и косится на меня, ожидая моего хода. Я встаю под горячую струю воды, но не она обжигает кожу, а его дыхание, когда он целует мою шею. А Мэтт добился своего и к завтраку я спустился. На негнущихся ногах, но почти вовремя.