Пепел

      В ту ночь Теа не могла уснуть. Девушка ворочалась с боку на бок, подминала под себя одеяло и воевала с подушкой. Мысли одолевали ее, а чувство стыда и собственной смехотворности не давали покоя. Слезы то градом катились по щекам, то застывали в глубине глаз, боясь вырваться наружу. Внутри, подобно ране, зияла пустота. Нильсон ничего не чувствовала кроме обуявшего позора. Ей казалось, что Ройберг-старший все прочел в ее глазах и теперь непременно считал озабоченной малолеткой. Уходя, мужчина так укоризненно посмотрел на девушку, будто она в чем-то провинилась. Отец всегда одаривал Теа подобным взглядом, когда считал поведение дочери слишком неподобающим.       Наваждение, преследовавшее Нильсон то непродолжительное время, что Майкл Ройберг находился рядом, исчезло также молниеносно, как и появилось. Юная Теа не могла понять, почему странные мысли и желания завладели ее разумом, а собственное тело стало чужим, неуправляемым. Девушка стыдилась своих далеко недвусмысленных взглядов, направленных на взрослого, годившегося ей в отцы, мужчину. Это было определенно неправильно и весьма скверно, но в глубине собственного сердца, Теа ощутила зародившийся огонек, разгоравшийся все сильнее при каждом воспоминании о Майкле.       Совсем отчаявшись уснуть, Нильсон нехотя встала с постели и подошла к окну. Лунный свет озарял комнату, отражаясь причудливыми бликами на стекле. Резко открыв оконную раму, Теа с упоением вдохнула аромат весенней ночи. Прохладный ветер ворвался в комнату, растрепав и без того спутанные волосы. Бесцеремонно разгуливая по спальне, он прошелся по письменному столу, и к потолку взвились несколько листов бумаги с рисунками. Они медленно парили в воздухе, пока не упали на мягкий ковер у ног девушки, которая, не заметив шелеста бумаги, продолжала любоваться видом безлюдной улицы.       Поток ночного воздуха заставил поежиться. Теа отпрянула от окна и вдруг, будто вспомнив что-то очень важное, подбежала к письменному столу, схватила карандаш, лист бумаги и принялась делать наброски. Вдохновение, навеянное ветром, пришло к ней внезапно, и Нильсон не имела права упустить его. Лицо рыжеволосой школьницы было серьезным и непроницаемым. Лишь изредка она отрывала грифель от бумаги и задумывалась, сдвигая брови вместе, а затем вновь принималась творить.       Апрельские ночи были холодными. Температура едва достигала тридцати двух градусов по Фаренгейту*, но Теа упорно продолжала рисовать. Босые ноги, спасаясь от ночного холода, пытались зарыться в мягкий ворс ковра. В лунном свете с растрепанными волосами, в мятой футболке, съежившись в комок и прижав к груди листок, девушка улыбалась ночному светилу, будто оно могло оценить всю ее дружелюбность. Онемевшие губы едва шевелились. — Даже если я влюблена в тебя, ты об этом не узнаешь. Я обещаю! — шептала Нильсон в пустоту комнаты, позволяя ветру уносить слова прочь.       Теа оторвала измятый листок от груди и с упоением взглянула на результат проснувшегося вдохновения. В цвете все могло выглядеть гораздо эффектнее, но даже зарисовка карандашом казалась сейчас превосходной. На фоне ночной улицы — точной копии той, где жила семья Нильсон, прямо на проезжей части, лежала девушка с длинными волнистыми волосами. Локоны в виде змей расползлись по асфальту, а из кровавой раны в груди полыхал огонь. Чуть поодаль от головы, прочертив тормозной путь, остановился ярко-красный Ford — тот самый, в котором она впервые увидела Майкла.

***

      Майкл Ройберг не был азартным человеком, по крайней мере, он никогда не замечал за собой подобной слабости. Но уже около двух месяцев напоминал сам себе детектива, пытающегося разгадать тайну рыжеволосой девочки, укравшей сердце его сына. Невинная забава с каждым днем затягивала все глубже новоявленного игрока.       Его сын был помешан на Теа Нильсон. Теперь все разговоры с Джонатаном начинались и заканчивались упоминанием о школьнице. Даже музыка Джо стала походить на любовные баллады Led Zeppelin. Подросток посвящал девушке одну композицию за другой, заставляя Энди и Рони до совершенства репетировать их, прежде чем сыграть перед Теа. Вряд ли Нильсон нравилась такая музыка, но она упорно восторгалась ей. Майкл уже ни раз становился свидетелем натянутой улыбки и искусственного восхищения девушки, принимавшей очередной подарок от Джонатана.       По мнению Ройберга-старшего, Теа была маленькой актрисой, для чего-то крутившей любовь с его Джо. Майкла терзали страхи, заставляя не выпускать из поля зрения подростков. Ройберг впервые увидел ранимую, чуткую душу сына и осознал всю опасность, которую несла шестнадцатилетняя девушка. Нильсон вполне могла разбить сердце Джо и уничтожить его веру в любовь. Сам Ройберг никогда не был таким. Ни одна женщина не смогла раскрыть его чувственную сторону, влюбить в себя настолько, чтобы он потерял голову. Много лет назад Майкл был уверен, что действительно любил Люси, но даже тогда не позволял собственным эмоциям взять верх над здравым смыслом. Джо рос абсолютно другим, как внешне, так и внутренне, но не смотря ни на что, взаимопонимание между сыном и отцом не знало границ. С каждым днем Ройберг-старший боялся стать просто родителем и потерять связь, что сделала их с Джонатаном лучшими друзьями.       С самой первой встречи Теа Нильсон насторожила Майкла. Он прекрасно помнил день их знакомства и взгляд, которым девушка одарила его. Было в нем что-то порочное, манящее, абсолютно женское, но Ройберг предпочел тогда не задумываться об этом. Теперь же, когда отношения подростков приобретали более серьезный характер, мужчина начал пристально наблюдать за рыжеволосой школьницей. Майкл старался делать это незаметно, но так только Джо приглашал Теа в их дом, Ройберг-старший непременно оказывался там, ссылаясь на отсутствие дел в мастерской и другие причины, не способные раскрыть его истинные намерения. И каждый раз девушка будто стеснялась Майкла, избегала разговоров с ним, награждая лишь кивком головы и коротким приветствием при встрече.       Летние каникулы были в самом разгаре. На дворе стоял теплый, еще совсем не жаркий конец июня. Сумерки окутали Детройт, заставив уличное освящение придти на смену дневному свету. Вернувшись из мастерской, Ройберг застал подростков у бассейна. Рони и Энди, что-то активно обсуждали и, судя по мимике, даже спорили. Теа и Джо сидели рядом, но совершенно не принимали участия в оживленном диалоге друзей. Рука Джонатана обвивала талию улыбающейся девушки. Впервые за все время, что Майкл наблюдал за Нильсон, она показалась ему искренней и неподдельной. Не было в ней зажатости и скованности, кукольности и неестественности, которую Ройберг привык видеть. Теа смотрела на Джо с неподдельным интересом. Легкий ветер трепал огненно-рыжие волосы, заставляя школьницу небрежно поправлять их. Майкл увидел отношения между подростками совершенно в ином свете: рядом с его сыном сидела симпатичная молодая девушка, заинтересованная в Джонатане, а вовсе не маленькая актриса, какой Теа казалась ему до сих пор.       На сердце Ройберга-старшего потеплело. Впервые он не почувствовал в этом рыжем создании какой-либо угрозы для Джонатана. Наоборот, мужчина залюбовался тем, как гармонично подростки смотрятся вместе. Невозможно было не заметить преображение Теа, которая сегодня не надела свои привычные джинсы и бесформенную футболоку. На девушке было легкое зеленое платье и белые теннисные кеды, а струящиеся по плечам волосы, сделали школьницу старше на пару лет. Нильсон походила на лесную нимфу из детских книжек — добрую, сказочную, притягивающую взгляд. — Па, привет! Иди к нам! — Джо заметил появление Майкла и радостно замахал рукой.       В тот самый миг, когда присутствие Ройберга-старшего во дворе дома стало очевидным, волшебство пропало, и Теа вновь превратилась в неестественную рыжеволосую куклу, которую Майкл уже привык видеть рядом с сыном. Нильсон тут же отпрянула от Джонатана, напряженно сложила руки на коленях, а кончиками пальцев начала теребить подол платья. Мужчину поразила изменчивость в поведении девушки, природу которой он не мог осознать, напоминая сейчас Эркюля Пуаро, желающего разгадать тайну зеленоглазой девочки. — Привет, ребята! — Майкл помахал сыну в ответ и направился прямиком к бассейну.       Все подняли головы, приветствуя его — все, кроме Теа Нильсон. Она смотрела себе под ноги, будто обронила что-то в траву, тщетно пытаясь отыскать теперь потерянный предмет. Даже когда Ройберг оказался напротив школьницы, она так и не подняла глаз. — Здравствуй, Теа! — Майкл впервые обратился именно к ней, заставив остальных ребят удивленно выпучить глаза. — Тебя не учили здороваться или тебе так неприятно мое присутствие здесь? — голос мужчины был жестким, напоминающим раскат грома среди тишины двора.       Теа молчала. — Папа, ты чего? Что на тебя нашло? — Джонатан ошарашенно смотрел на отца. — Ничего, Джо, ничего, — Ройберг похлопал сына по плечу. — Видимо я не особо нравлюсь твоей девушке, раз она отказывает мне в элементарном приветствии. — Пап, да ты что? Теа?! — Джонатан непонимающе переводил взгляд от отца к подруге, которая все также внимательно рассматривала лужайку под ногами. — Ладно, молодежь, отдыхайте! Теа, я вовсе не кусаюсь. Прости, если напугал тебя своим резким тоном, — Майкл потрепал девушку по волосам также, как делал это с сыном, когда хотел подбодрить.       Ройберг не знал зачем акцентировал внимание на Нильсон, и почему злость закипела в нем, как только он увидел фальшь в поведении школьницы. Это был глупый и неадекватный порыв, которому мужчина поддался, а теперь стараясь скрыться от ошарашенных и непонимающих произошедшего подростков, желал поскорее покинуть двор, исчезнув в глубине дома. Он уже собрался осуществить задуманное, как вдруг Теа подняла глаза, и их взгляды встретились. — Здравствуйте, мистер Ройберг. Это вы простите меня, я задумалась. Иногда я выпадаю из реальности.       Глаза девушки впились в мужчину, пытаясь найти контакт, который был не принят при их разнице в возрасте. Майкл уловил во взгляде обожание, желание и даже вызов. Без слов Нильсон говорила с ним, стараясь передать то, что никогда бы не решилась сказать вслух. Вся сущность Майкла не могла принять этот невербальный посыл. Он не мог и не хотел верить в подобное. Все происходящее казалось лишь игрой больного воображения.       Зайдя в дом, Ройберг прямиком направился к бару. Он открыл первую попавшуюся под руки бутылку виски и наполнил стакан до половины, выпив содержимое залпом. Мужчину била мелкая дрожь, похожая на озноб. Он отказывался понимать взгляд девочки-подростка, с которой явно было что-то не так. Но Майкл больше не хотел искать разгадку. Чем глубже он погружался в эту историю, тем более странные и шокирующие догадки всплывали на поверхность. Эти дьявольско-зеленые девичьи глаза смотрели на Ройберга с вожделением и желанием, также как смотрит женщина на мужчину, которого выбрала. Но Теа Нильсон была всего лишь шестнадцатилетним ребенком, школьницей, которой он годился в отцы.       Майкл взлохматил волосы и вновь пригладил их. Он налил еще четверть стакана, дошел до кресла-качалки и, рухнув в него, вытянул ноги. Закрыв глаза, мужчина старался больше не думать о девушке сына и о ее странном, поведении, но мысли вновь и вновь возвращались к ней. Ройберг выпил еще, надеясь, что алкоголь успокоит разбушевавшееся сознание. Тепло разлилось по телу, позволяя расслабиться. Не стоило столько времени тратить на рассуждения о какой-то девчонке, и тем более искать подвох в ее взгляде и действиях. Все это сущая глупость, граничащая с помешательством. Стараясь найти рациональное объяснение произошедшему, мужчина пришел к выводу, что Теа Нильсон пыталась перебороть собственный страх и стеснение перед ним. Вероятно, молодые девушки чувствуют себя неловко в присутствии родителей своих друзей, что уж говорить о нем — отце ее парня. Вполне естественно, что пристальный взгляд Теа, спровоцированный самим Ройбергом, был не более чем защитной реакцией. Майкл поразился элементарности найденного ответа и радостно присвистнул. Он резко встал, но нетвердость в ногах дала о себе знать, и, пошатнувшись, мужчина чуть не потерял равновесие. —Черт! — выругался он вслух, направляясь в уборную.       Дверь оказалась заперта. Наверное, кто-то из ребят прошмыгнул мимо хозяина дома, пока тот погрузился в свои размышления. Ройберг решил подождать. Сейчас он был не готов подниматься на второй этаж, чтобы воспользоваться еще одной ванной комнатой. Не прошло и минуты, как дверь распахнулась и на пороге появилась Теа. Изумрудные глаза школьницы расширились от неожиданности. — Ой, — пискнула девушка, попятившись назад.       Поддавшись необъяснимому внутреннему порыву, Майкл резко схватил Нильсон за руку и притянул к себе. — Просто скажи мне, — начал он, — что с тобой не так? Ты боишься меня? Ты вечно отводишь взгляд или смотришь на меня как... — Ройберг замялся, пытаясь правильно сформулировать мысль. — Как смотрю? — Теа подняла глаза, и Майкл, вновь натолкнувшись на пронзительный взгляд, нервно сглотнул. — Как взрослая женщина, — выпалил мужчина на одном дыхании.       Молчание повисло в воздухе. Девушка смотрела на Ройберга, не отводя глаз, испепеляя, приводя в замешательство. — Прекрати смотреть на меня так, черт тебя побери! — не выдержав взревел Майкл, и схватил Теа чуть выше локтя, больно сдавив руку.       Нильсон не сопротивлялась, а наоборот подалась вперед всем телом, сократив расстояние между ними. Ее глаза продолжали дьявольскую игру, правил которой мужчина не знал и сомневался в их существовании — Я не могу перестать на вас смотреть так! По-другому у меня не получается, я пыталась, — почти шепотом произнесла школьница. — Почему? — хватка Ройберга ослабла, но он все еще держал ее руку, стараясь найти ответ в зеленом омуте. — Прошу вас, отпустите! — девушка положила руку поверх его запястья. Тонкие пальцы впились в грубую кожу, но даже не попытались высвободить зажатую руку. — Я не понимаю тебя, Теа! — Ройберг выполнил просьбу, все еще ощущая тепло девичьего прикосновения. — Я и сама себя не понимаю, — потупив взор, проговорила Нильсон, приблизившись к мужчине настолько, что их тела соприкоснулись.       Все произошло стремительно. Рука Теа коснулась щеки Майкла, нежно провела по ней подушечками пальцев, затронула уголок губ. Ройберг хотел вырваться, оттолкнуть и пристыдить девушку за подобные вольности, но неведомая сила пригвоздила мужчину к полу, не позволив пошевелиться. По телу пробежала волна дрожи, а в висках запульсировало. Зеленые глаза обезоруживали, лишали остатков разума. Но все закончилось раньше, чем Ройберг успел опомниться и прийти в себя. — Простите, — пролепетала Теа и, развернувшись, стремглав выбежала из дома.