Закон градиента

– Есть! – Алек Хардисон прекратил колотить по клавишам компьютера, стоявшего на столе в гостиной Спенсера, и устало откинулся назад, скрипнув спинкой стула, со стоном принявшей на себя его натруженную спину. Копание в архиве городской системы видеонаблюдения отняло у него слишком много сил. – Ты уверен? – Спенсер, безостановочно бродивший по комнате все сорок минут, которые Хардисон провел, ковыряясь в сети, подскочил к столу и сосредоточенно уставился в экран. – Голову даю на отсечение, – самодовольно улыбнулся Алек. – Это он, твой вчерашний визитер. Кроме него и малолетней девчонки с собакой здесь вчера вечером вообще никто не проходил. И девчонка осталась, а он через двадцать минут вышел, сел на свой мотоцикл и уехал. Крепкая, но стройная фигура в темном кожаном комбинезоне и мотоциклетном шлеме со спортивной сумкой через плечо неторопливо выходила из переулка. Нечеткая картинка с городской камеры наблюдения, установленной аккурат напротив узкой улочки, ведшей к задней двери дома Элиота, мало о чем могла рассказать человеку неопытному. Но Спенсер был приучен подмечать мельчайшие детали и мгновенно анализировать их. – Походка уверенная, легкая, тело тренированное, – он склонился к изображению, проиграл запись снова, забарабанил пальцами по деревянной поверхности стола. – Черт! У этого парня за плечами явно не одно подобное задание. – Зато он не в курсе, где у нас расположены уличные камеры, – удовлетворенно заявил Хардисон, тыча пальцем в размытую фигуру. – Хотя шлем не снял, как сделал бы обычный мотоциклист. – Интересно, зачем ему понадобилась такая объемная сумка? – Оружие? – Вряд ли, – Элиот с сомнением покачал головой. – Он же не убивать шел, а просто доставить письмо. Зачем же ему зря болтаться с винтовкой по улице, рискуя нарваться на неприятности? – Ну, думаю, риск был не таким уж и большим. Кто бы стал его обыскивать ни с того, ни с сего? – Даже если и так, профи не будет рисковать даже в мелочах. На то он и профи. – Значит, там у него что-нибудь вроде электромагнитной пушки. – Что? – Иначе я просто не представляю, как он умудрился отключить мою сигнализацию, как вывел из строя все камеры в доме, – Алек развел руками и покачал головой. – Знаешь, Хардисон, от скромности ты не умрешь, – усмехнулся Элиот. – Можно подумать, твоя система защиты самая взломоустойчивая в мире. – Она и есть такая! – вспыхнул Алек. – Здесь и камеры, и датчики движения, и лазерные датчики. Я тебе даже датчики вибрации на окна влепил. Можешь смеяться, сколько хочешь, но обычными методами ее не взять! Но вот если вырубить железо, то, пожалуйста. И самое главное, у тебя есть объяснение, как и зачем он включил систему снова через двадцать минут? Да еще так, чтобы не засветиться на записях! А теперь представь, что у него в сумке была ЭМП. Это бы все объяснило. Стрельнул, вырубил, зашел, вышел. Ну, а машина уже потом сама включилась. – Ладно, не кипятись, – Спенсер хлопнул Хардисона по плечу, словно извиняясь за неудачную шутку. – Я помню, у тебя была такая, в деле с автоугонщиками. Ясно одно, он готовился к своей вылазке заранее, точно знал, где находится твоя внешняя камера, поэтому и сумел подобраться к ней незаметно… – он запнулся на полуслове. – И как же он умудрился это сделать на практически голой улице? – Только через палисадник соседей, – пробормотал себе под нос Элиот, срываясь с места и вылетая из квартиры через заднюю дверь. Свежевскопанная клумба, которую соседка Спенсера ежегодно засаживала луковичными, выглядела практически идеально. Идеально разровненная и политая из лейки, земля на ней представляла собой образец ухоженности. И только по самому ее краю, возле густых кустов, росших практически у стены дома, виднелись три аккуратных четких отпечатка рифленой подошвы. Увидев их, хозяйка пришла бы в ярость, но для Спенсера эти следы были сродни бриллианту, найденному в навозной куче. Он легко перескочил через низкий штакетник, оставив еще парочку внушительных вмятин на поверхности клумбы, присел, осторожно коснулся спрессованной влажной земли пальцами. – Высокий гад, – подошедший Хардисон с любопытством выглядывал из-за заборчика. – Шаг широкий, – пояснил он в ответ на странный взгляд Элиота. – Британский отдел специальных операций, – мрачный тон Спенсера заставил Хардисона вздрогнуть. – Это их любимые тактические ботинки. Я только раз за всю свою гражданскую «карьеру» сталкивался с человеком, вышедшим оттуда, и опыт этот был крайне неприятным. Их годами натаскивают на выполнение спецзадач. Так что если этого волкодава отправили по ваши души, Нейту понадобится весь его арсенал трюков. – Знаешь, я, все-таки, кое-чего не понимаю, – Хардисон оторвался от заборчика и задумчиво глянул на Элиота. – Этот парень явно профессионал высочайшего класса. Могу сказать без ложной скромности, что вырубить мою защиту мало кому под силу. А то, что он ее еще и оставил нетронутой, меня вообще вгоняет в тоску. Такое впечатление, что этот твой незваный гость настолько уверен в себе, что решил поиздеваться над нами. – Ну, и к чему ты клонишь? – Спенсер нахмурился. – Вот скажи ты мне, Элиот, зачем Моро нанимать дорогого суперкиллера, чтобы доставить тебе письмо? – Может хотел показать серьезность намерений? – Зачем? Почему просто не заказать двоих из нас на свой выбор? Или вообще всех? Или всех, кроме тебя, хотя я не понимаю и этого. Почему именно ты должен остаться жить? – В наказание, – глухо произнес Спенсер. – За что? – За то, что обманул его доверие. – Что? – Не важно. Знаю только, что он никогда не отдаст приказ убить меня, – Элиот сжал губы и покачал головой. – Ну, да, конечно, – съехидничал Хардисон, – Нейт рассказал мне о том, что случилось на складе, где вы с ним нашли итальянку. – Занетти, – перебил его Спенсер. – Затетти, да, – отмахнулся Хардисон, не давая сбить себя с мысли. – Скольких человек он тогда отправил за вами? И что это было, если не попытка убить тебя вместе со всеми? – Ты не понимаешь, – Спенсер мотнул головой, отметая предположение. – Это была не расправа, а попытка вернуть меня. – Наслав на тебя двадцать головорезов с пушками? – Их было восемнадцать. – Ах, восемнадцать? Это, безусловно, значительно меньше, чем двадцать. Наверное, он хотел вернуть себе твои останки, чтобы потом похоронить их с почестями в Сан-Лоренцо. – Нейт, случайно, не поведал тебе, о том, как мы выбрались со склада? – Нет. Велел только не задавать тебе никаких вопросов о том, что случилось, и все. – Да, он же обещал… – Что обещал? – Хардисон, я должен сказать тебе кое-что… – Элиот замолчал, сглотнул, переступил с ноги на ногу, собираясь с духом. – Ты должен знать… Я всех их прикончил тогда на складе, – выпалил он, наконец. – Ты, что? Восемнадцать человек? Ты, и Нейт, и это курица на шпильках? – Нет, Хардисон. Только я. Нейт увел девицу, а я остался прикрывать тылы. – Но это же невозможно… Ты не мог… – Я проделывал такое не раз. Точнее, много раз, пока работал на Моро. И он прекрасно знал об этом. А еще он знал, что, уйдя от него, я прекратил убивать. – Ты говорил, что терпеть не можешь оружие, – кивнул Алек. – Когда Дэмиен заказал мне генерала Аттертона, он не нас проверял, он хотел сбить меня с пути, заставить снова перейти черту. А когда у него не вышло, решил загнать меня в угол. – Откуда он мог знать, что генерал жив? Мы же все провернули ювелирно. Нигде не прокололись. – Вы тут ни при чем, Хардисон. Это полностью моя вина, – Элиот грустно покачал головой. – Я забыл, что он читает меня, как открытую книгу. – В каком смысле? – Он знает, когда я ему лгу. Даже по телефону… Особенно по телефону, – кривая усмешка скользнула по губам Спенсера. – Ого, – Алек Хардисон взглянул на своего коллегу, партнера, друга, внезапно ощутив, что никогда по-настоящему не знал стоявшего перед ним человека. – Так ты говоришь, чтобы вернуть тебя, Моро отправил на верную смерть восемнадцать лучших своих бойцов? – Чепмэн никогда не был лучшим. Так, обычный жестокий высокомерный выскочка. И люди его, могу сказать, далеко не блеск, – хмыкнул Элиот. – А вот занозой в заднице этот говнюк был отменной. Не думаю, чтобы Дэмиен особо скучал хоть по кому-нибудь из них. – Не важно, – скривился Хардисон. – Все равно, трудно поверить, чтобы Моро всерьез рассчитывал, что ты выйдешь живым из этой переделки. – Ты думаешь? – Спенсер грустно усмехнулся, качая головой. – Напомни мне, как-нибудь рассказать тебе о том, как я покупал в Белграде бейсбольную карточку для коллекции Дэмиена. – Вероятно, есть еще очень много такого, что ты мог бы нам рассказать о себе, Элиот, – Хардисон задумчиво смотрел на то, как лицо Спенсера одновременно мрачнеет и наливается красным. – Ты себе даже не представляешь… ~ Спальня Иена МакГиллана в гостевом домике поместья Моро больше походила на больничную палату. С той лишь разницей, что охранялась она гораздо лучше, чем президентская в Национальном медицинском центре Уолтера Рида. Войти туда или выйти оттуда без личного разрешения Дэмиена Моро было невозможно. И не важно, являлся ли ты новоиспеченным начальником его службы безопасности, опытной сиделкой, нанятой для круглосуточного ухода за пострадавшим, или самим пациентом. Любой шаг контролировался лично шефом. У дверей постоянно дежурили два вооруженных охранника, и Дэмиену было плевать на такое расточительное отношение к ресурсам. На людей это производило сильное впечатление. Все получали наглядное подтверждение тому, что заработав увечье на службе у самого Дэмиена Моро, они не останутся один на один со своей проблемой. Босс обязательно позаботится о них. Никто кроме Элиота и не догадывался, что Иен, зрение которого восстанавливалось очень медленно, продолжал оставаться важной частью аналитического штаба операций Моро и его личным консультантом в трудных ситуациях. Потому Спенсер не очень сильно удивился, когда его прямо по прибытии из Рима отправили не в кабинет шефа, а в гостевой домик МакГиллана. Чего он совсем не ожидал, так это того, что Дэмиена там не будет. – Я впал в немилость? – голос Элиота не дрожал, но стоило ему это очень больших усилий. – Он не хочет меня видеть? – А ты рассчитывал на что-то другое? – лежавший на кровати Иен повернул голову в сторону окна, где стоял Элиот, растерянно глядя, как решительно удаляется Дэмиен по дорожке сада в сторону дома. – Дело же сделано. Пусть не так, как мы рассчитывали. Но, в конце концов, я выполнил все, что он приказал. – И выполнил бы, даже если бы он не позвонил тебе, правда? – едко заметил Иен, и Элиот закусил губу, не зная, что ответить. – Никогда больше не ври ему, – голос МакГиллана звучал холодно и жестко. – Я не врал, – Спенсер с силой выдохнул. – Я прикончил пацана, как и обещал. – Ты отошел от плана, Элиот. А значит, колебался, высчитывал, приценивался… – Ну, да. Бармен затрапезной римской гостиницы, конечно, предложил бы мне миллионы за спасение жизни, так что ли? – Прицениваться можно по-разному. И дело вовсе не в деньгах, Элиот, – усмехнулся Иен. – Не между тобой и им. Ты, как никто, должен это понимать. Доверие – бесценная вещь. В нашем мире особенно. – Я не сделал того, что собирался сделать, Иен, – Спенсер быстрым шагом подошел к кровати, склонился над МакГилланом, словно это могло придать веса его словам. – Я по-прежнему верен ему. Это была минутная… Черт! Секундная! Это была секундная слабость. Ты же понимаешь меня? Наверняка понимаешь. Уверен, ты тоже проходил через это. – Многие через это проходят. Правда, не все выживают, – ответил МакГиллан. – Не всем так везет, как тебе. – Спенсер удивленно взглянул в невидящие глаза Иена, который продолжал задумчиво покачивать головой. – Если подумать, ты просто в рубашке родился. Пытался обмануть шефа и остался в живых. Видимо, ты ему очень дорог. – Я не пытался… – Элиот оборвал себя на полуслове, заметив гримасу на лице МакГиллана. – Побереги легкие, парень, – Иен отвернулся, словно не хотел, чтобы Спенсер видел выражение отвращения на его лице, – Он настроен на тебя, как самый чувствительный приемник в мире. Малейшая фальшь, малейшее колебание и он это ощущает. И реагирует. И, кажется, совершает ошибки. – Я не ошибка, Иен! Ты сам меня готовил и знаешь, на что я способен, а на что нет! – В голосе Элиота звучала обида. Снова, как было уже много раз в этой жизни, его лишали доверия и уважения после первого же промаха, не давая ничего исправить. Хуже того, лишали именно те, мнением которых он так сильно дорожил. Спенсер крепко сжал кулаки, впиваясь ногтями в ладони и ощущая, как в горле собирается мерзкий болезненный ком. – Не знаю, откуда ты узнал, что можешь начать играть в свою игру и остаться безнаказанным, – прошептал МакГиллан, – но тебе удалось то, что не удавалось никому до сих пор. Ты остаешься. – А ты, как я вижу, не рад, – Элиот сглотнул, но боль не отпускала. – По правде говоря, на столе лежит билет до Нью-Йорка. И если бы ты сейчас взял его и улетел отсюда нахрен, я был бы счастлив. Так было бы лучше для тебя, в первую очередь. Но ты этого не сделаешь, я знаю. – А Дэмиен в курсе, или это твоя собственная инициатива? – огрызнулся Элиот, уже на середине фразы ощущая, как кровь приливает к щекам. – Мистер Моро всерьез раздумывал над этим моим советом ровно до шести утра, – ответил МакГиллан. – Но, увы, решил дать тебе еще один шанс, черт его знает, почему. Очень боюсь, однажды эта странная привязанность шефа сыграет с ним злую шутку. – Я никуда не улечу, – хрипло проскрежетал Спенсер, ощущая противную сухость во рту. – Я хочу остаться, Иен. – Тогда, берегись, Элиот. Я стану следить за каждым твоим шагом. И, не дай бог, учую недоброе, – Иен оскалился, поведя своими почти полностью слепыми глазами. – Ты будешь выполнять его распоряжения без малейших колебаний. Даже если решишь, что они неправильные или морально неприемлемые. – А если он совершает ошибку? Мне что, молчать в тряпочку? – Все свои мнения и советы нужно излагать, только если тебя спросят об этом. И уж во всяком случае, делать это надо до начала операции. В поле ты – просто исполнитель. В противном случае, ты подвергаешь сомнению его авторитет. А это может закончиться очень плохо. Ты понял? – Урок усвоен, Иен. Можешь не беспокоиться. Такого больше не повторится. Обещаю. – Очень надеюсь, Элиот. МакГиллан закрыл глаза, давая понять, что разговор окончен, и Элиот вышел, постаравшись не хлопнуть дверью. Стоявшим снаружи охранникам незачем было знать о том, что их новый начальник только что получил разнос от бывшего и едва избежал позорного увольнения. ~ Оправдаться, объяснить, выпросить прощение, поклясться в верности до последнего вздоха. После бессонной ночи в Риме, невинной крови на руках, отчаяния и ледяного душа от Иена Элиот чувствовал себя перетянутой струной, готовой лопнуть при легчайшем прикосновении. Как никогда до этого ему нужен был Дэмиен, готовый выслушать и понять. Или хотя бы просто выслушать. Но улучить минуту и остаться с Моро наедине, даже на пять минут, оказалось не легким делом. В кабинете шефа, куда Спенсер направился сразу после беседы с МакГилланом, вместе с Дэмиеном сидели еще несколько человек – представители лондонского офиса организации. Моро быстро кивнул ему, давая понять, что заметил, указал на стул у двери и вернулся к беседе. – Итак, мистер Келлер, – Дэмиен обращался к худому хмурому мужчине в таком элегантном костюме, что на него невозможно было смотреть без боли, – вы считаете, что книга Чосера «Кентерберийские рассказы», напечатанная Вильямом Кэкстоном, будет хорошим подарком нашему японскому партнеру? – Я бы сказал, идеальным, – скрипучий голос британца вызывал у Элиота неприятные ощущения, словно кто-то скреб ногтем по стеклу. – Во-первых, это первая книга, вышедшая на английском в Британии. Напечатана, примерно, в 1470-м. Может чуть позже. Историческая ценность несомненна. Во-вторых, это прекрасное вложение. Любой коллекционер заплатит за нее не меньше миллиона. Со временем, и больше. А, кроме того, с транспортировкой книг гораздо меньше проблем, чем, например, с картинами. – И вы можете ее достать за… – Всего за сто тысяч фунтов. Реставратор Британской библиотеки задолжал очень серьезным людям. Мы, можно сказать, спасаем человека от смерти, сэр. И ваш японский партнер будет доволен. Это настоящий бриллиант для любого собирателя редкостей. Моро одобрительно кивал, слушая этого неприятного скрипучего человечка, вставлял пару одобрительных фраз и снова замолкал, давая тому продолжить описание достоинств подарка. Сидевший у двери Элиот не мог дождаться окончания разговора. Но когда все прекратили петь дифирамбы друг другу, а также Чосеру с Кэкстоном, и мрачный британец принялся откланиваться, в комнату ворвался Чэпмен, которому Дэмиен доверил сопровождать себя на встречу с ближневосточным клиентом. – Почему Чэпмен, а не я? – тихо спросил Спенсер, проходившего мимо Моро. – Ты устал, Элиот. Отдыхай, – Дэмиен покачал головой. – Задача настолько проста, что справится и он. Чэпмен приосанился и криво ухмыльнулся, глядя в усталые, налитые кровью глаза Спенсера. Узнавать, когда Дэмиен рассчитывает вернуться, Элиот не стал, как бы ему этого не хотелось. Возможно всем было плевать, но он не мог подать даже малейший повод для насмешек, и пришлось смолчать, изобразив спокойную уверенность. Потому он просто кивнул и отправился к себе, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не оглянуться. Идея немного отдохнуть до возвращения Моро была правильной. Но невыполнимой. Вымывшись и слегка перекусив на кухне, Элиот засел в своей спальне, решив во что бы то ни стало дождаться приезда Дэмиена. Им обязательно нужно было поговорить. Спенсер беспокойно бродил по комнате, временами издавая невнятные звуки – это его, долгое время сдерживаемая, боль изредка прорывалась на поверхность, сметая барьеры. Даже чистка пистолета, с которой он справился в рекордно короткий срок, и полировка ножа не отвлекли Элиота от мрачных мыслей. Он на все лады прокручивал предстоящий разговор с Дэмиеном, отбирал лучшие, железобетонные аргументы в свою защиту, изобретал блестящие формулировки, которые должны были убедить Моро в его безоговорочной верности, мысленно разбивал вдребезги версию Иена, пока не вымотался окончательно. Голова гудела от мыслей и бессонницы, руки подрагивали. И Элиот плюхнулся на кровать, погружаясь в зыбкое тягучее забытье. Часы показывали половину первого ночи, когда дверь в его спальню скрипнула, пропуская Моро внутрь. Сквозь сон Спенсер почувствовал, как кто-то осторожно опустился рядом, уложил ладонь ему на плечо, уверенно провел ею вдоль торса вниз. Он дернулся, выныривая из полудремы и пытаясь встать, но сильные руки вернули его на место, не давая подняться. – Лежи, ты устал. Тело вдоль тела. Горячее, крепкое, желанное. Элиот тянулся, прижимаясь теснее, отдаваясь этим требовательным рукам, раскрываясь им навстречу. Он чувствовал, как из самых темных глубин его души, снова поднимается обжигающее пламя, обладающее своей собственной волей, первобытной мощью, сплавляющее все – страхи и гордость, печаль, сомнения и стыд, радость, силу и торжество – в единый поток, яркий, стремительный, несущий их обоих к сияющим вершинам. И горизонт расступается, вызывая ощущение полета и головокружение. А мерой всего в этом перевернутом мире становится он – единственный, имеющий право судить. – Давай, прошу. – Ты не готов. – Плевать. – Не умничай, а то завтра ходить не сможешь. – Прошу тебя. Мне это нужно. – Никогда бы не подумал, что тебе нравится играть жестко. – Это не игра. – Ты будто наказываешь себя за что-то. – Возможно так и есть. – Я тебе не пыточный инструмент. – Ну, я прошу тебя. Это ведь только раз. – Ладно. Только потом не вздумай жаловаться. – Не буду. – Что с тобой? – Просто хочу, чтобы ты знал: я никогда не предам тебя. – Тише, тише, не рвись ты так. – Ты понимаешь меня? – Успокойся, я понимаю. – И ты веришь мне? – Конечно, я верю. Разве может быть иначе? – Но Иен… – Иен – это только Иен, а ты – часть меня. Острая боль, после которой приходит облегчение. Как будто очень давно вывихнутый сустав резко встал на место. Элиот задохнулся, ныряя в это новое для себя ощущение полного приятия, принесшее с собой абсолютное спокойствие и уверенность, что все идет так, как и должно. – Да. Я часть тебя. Теперь я это понимаю.