*
Черри беспардонно вваливается на кухню — давно такого не было, и она решает тряхнуть стариной вдоволь. Вопрос задаёт не менее беспардонно, пряча стеснение и неуверенность. Джейн вытирает руки о фартук и выглядит тревожной. — Я не рассказала даже Джону, но, Перо… — У меня просто был кошмар. — Это слишком… — Просто. Кошмар. Я больше не храню опасных предметов в комнате, так что подобное не повторится. Черри очень надеется на это. Джейн не может устоять перед вдруг возникшей сговорчивостью. Относительной. — Кстати, зачем ты заходила? Перед этим Джейн тоже не может устоять, поэтому присаживается на стул. Или падает. Пытается скрыть, что падает, а Черри решает не обращать внимания. — Райан… — Джейн заминается, отводя взгляд. — Что Райан? — Забудь, — она мотает головой, улыбаясь. Какая же Джейн уставшая, бледная, с синяками под глазами. Дом берёт своё и у самых солнечных и крепких людей... — Я просто решила проведать тебя после всего, что произошло. Кивком Черри обрывает окутывающее их напряжение. Но она абсолютно уверена, что Райан или что-то рассказал им, или что-то натворил, но сыграл не последнюю роль в посещении её комнаты и Джоном, и Джейн. А знаменитое логово настолько же знаменитой Перо обходят стороной даже те, кого Черри видела пару раз. Перед глазами появляется лицо Райана, когда он стоял на кухне и явно что-то не договаривал — может, присутствие Джона и Джека останавливало его. Черри уверена — Райан презирает её настолько, насколько боится. Но боится за других из-за неё — или за неё?*
Райан подхватывает Джейн на руки и на выходе, поравнявшись с Черри, вздыхает. Кулаки непроизвольно сжимаются, ей хочется ударить в стену так, как ударил Джек, но вместо этого она наигранно ухмыляется, уставшая от всех этих передряг, воровства людей и испытаний, и плетётся вниз. На самом деле стоит выйти из комнаты, как Черри срывается на бег. Паника и кошмар, которые захватили её, когда Джима взяли в плен, непередаваемы. Она не может потерять ещё и его. Она не верит в то, что это возможно, но боится больше всего на свете того, что предстанет перед ней там, в саду, потому что новые игры новых кукловодов реальны и опасны, опаснее, чем развлечения сердобольного — где-то глубоко внутри — Джона. Джим сидит на полу, рубашка прикрывает его спину. Он, дрожа, поднимает к ней голову, словно понимает по шагам, что это именно она, в неуравновешенном состоянии, под сумасшедшим градусом нервозности и желания сделать что-нибудь. Джим смотрит ей в глаза и почти ровным голосом шепчет: — Я жив. Жив. Жив! Она думала — этого не изменить. Не отнять. Сейчас знает: достаточно захотеть тем, у кого есть власть, и тем, у кого есть только они сами, ничего не останется. Рядом с ним Черри падает на колени. Она сидит с понурым видимо, смотря на него, пока Джек пыхтит и пытается успокоиться, разговаривая с братом. Джек дрожит. — Всё будет в порядке, — хрипит Джим. Обращаясь к ней. Черри не знает, как давно он перестал говорить, всматриваясь в её бледное, горящее лицо. Дыхание спирает, Черри улыбается шире, безумнее и тихо посмеивается. — Даже раненный ты пытаешься успокоить меня, — она, опуская взгляд, мотает головой, смех сотрясает плечи и вялое тело, пока Черри не замирает — расслаблено. Нет напряжённости в её фигуре, нет опасности, безумия, только безграничная усталость. — Достало, — выдыхает она обречённо. Джим смотрит на руки Черри с размотавшимися, алыми бинтами. На рубашку, которая выглядит так, будто её постирали в грязи — «боже, ты опять валялась во дворе?» читается по его поджатым губам. На порванные в коленках штаны, на опущенные плечи, на взъерошенные волосы, выбившиеся из маленького, запутанного хвоста, на покусанные ногти и царапины на, чёрт возьми, кистях. Джим сам не понимает, как тянется к её голове и убирает волосы за ухо. Черри старается не поперхнуться.*
Джима отправляют в гостиную, а Черри клонит в сон. Она укрывается одеялом, ощущая, как по телу бегут мурашки от долгожданного покоя, когда в дверь стучат, но секунду спустя заходят без разрешения. — Всё в порядке? — Джон останавливается на пороге, а Черри ничуть не удивляется его приходу. — Ты так быстро ушла. Она уверена — Райан наказал им присматривать за ней. Хорошо, ладно. Черри прикрывает глаза, думая, что с этим можно согласиться и смириться. Пускай следят за ней, ходят в её комнату по очереди, чтобы она ничего не заподозрила, пусть думают, что она не понимает их мотивов и не ощущает ревущее «нужно обезопасить её» во внимательных и цепких взглядах. Ничего. Уж как-нибудь переживёт, а они будут чувствовать себя немного спокойнее… Черри вздыхает. — Останься, пока не усну, — буркает она как-то по-детски. Будто обиженно. Джон удивлённо замирает, и кажется, что леденеет даже воздух. Черри не видит его улыбки, если он улыбается, и не видит подозрительного прищура, если он считает эту просьбу странной или глупой. Ей чуть-чуть страшно. Но Джон прикрывает дверь. Черри распахивает глаза и едва не подпрыгивает — потому что он не вышел: Джон подходит к ней и, опустившись на кровать, пытается примоститься на самом краешке. Она хихикает в ладони. — Уйду, — не менее обиженно бросает он. — Далеко не денешься, отсюда выхода нет. Пока что. Они оба молча удивляются, потому что нет неловкости. Только Джону немного неудобно, но он вскоре двигается поближе к середине, укладывается удобнее и постепенно засыпает, а Черри буравит взглядом его нахмуренный лоб ещё долго, а потом, через целую вечность, громко вдыхает и только тогда закрывает глаза с серьёзным намерением прекратить разглядывание лица беззащитного Кукловода.*
Джон не знает — лежать на самом краю само по себе опасное дело, или Черри пинается во сне, но просыпается он от того, что падает на пол. — Живой? — доносится сонное с кровати. — Живой, — обречённо вздыхает Джон. — Бедняга.*
В гостиной никого не оказывается, со стороны кухни доносится шум и множество голосов, так что перед тем, как идти в пекло, Черри на всякий случай решает заглянуть в подвал — и не зря. Джек ищет что-то на полках, дёргает ящики, перебирает инструменты, а Джим смотрит на прорванную трубу и стремительно вытекающую из неё воду с завидным спокойствием. Или обречённостью. Обречённости в людях, с которыми Черри в последнее время сближается, слишком много. — Если спою сопрано, все сбегутся на помощь, — она подмигивает обернувшемуся Джиму. — И потонут, — скептично добавляет Джек. Черри закатывает глаза и шагает с последней ступени. Как в пропасть, думает она. Только легче. Легче, пока есть Джим. Не обязательно с ней — достаточно того, что он просто есть. Они возятся меньше двух часов, но за это время успевают вымокнуть почти до шеи — во всяком случае, Черри умудряется несколько раз едва не нырнуть лицом в грязную и холодную воду, доставая с пола выроненные инструменты. Это кошмар. Это ересь. Она чувствует себя глупо и нелепо, но они смеются друг над другом, ворчат о каких-то безделицах и делают ставки у кого в следующий раз заурчит в животе. Черри, запнувшись на выходе, вылезает из подвала с вымученным криком-стоном, заставляя Джона отпрыгнуть с пути. Он оглядывает их с непонятным выражением лица, Джек толкает её в спину, а Джим отжимает край рубашки. Холодная одежда неприятно липнет к горячему, вспотевшему телу, ноги у неё подрагивают, а по шее катится пот. — Я не буду вытаскивать оттуда воду! — восклицает Черри, показывая средний палец назад, и подёргивает плечами, направляясь в сторону лестницы. Не сделав двух шагов, она стягивает с себя рубашку, а потом и футболку… Джим прикрывает глаза рукой и, кажется, краснеет, а Джон смотрит в узкую спину несколько секунд и отворачивается только ради приличия. На большие глаза дока пожимает плечами: — Это я уже видел. В него летит скомканная, мокрая футболка. Джек громко смеётся, хлопая в ладони, будто аплодируя ей. Впрочем, Черри к тому времени убегает на верхний этаж. — Джон, — он утирает выступившие слёзы, всё ещё посмеиваясь, — мне всегда было интересно: брата моего ты случайно стащил, меня он пригласил, так что я сам попал в лапы маньяка, но она… Откуда ты её достал? Этого диковинного зверя. Взгляд Джона пустеет, словно он смотрит сквозь время, погружаясь в воспоминания. Он крутит на языке мысли, прежде чем ответить, а Джим и Джек ждут, не торопя. — Она пела. — Что? — неуверенно переспрашивает Джек, дёргая головой. — Выступала по свободному графику, но главное по вечерам. Её голос захватывал. Не только меня — многих. Характер, конечно, был ещё тот, вокруг неё ощущалась разруха даже тем, кто не знал её лично. — Ага, — Джек хмыкает, отмахиваясь от него. Почему-то ему совсем не верится, что то, что так часто ломалось перед ним на хрупкие осколки и самостоятельно собиралось, но с каждым разом становилось всё безобразнее и отдалённей от оригинала, могло обладать чем-то захватывающим… — Ещё скажи, что «Черри» — ненастоящее имя. К чёрту. Джек просто не может представить Черри поющей на сцене. Поющей заученные строчки, звонким, сильным голосом и с чувством. — Но так и есть. — Кайн как-то упоминал об этом, — говорит Джим. Не кому-то из них — самому себе. — Что имя у неё другое. Настоящее — другое, а это псевдоним. «Въевшийся в кожу». Каждый из них думает — не только поддельное имя въелось в её кожу.