Цепь

      НЕ БЕЧЕНО!       Вы когда-нибудь распевали матерные песенки в полицейском участке? А умоляли ли слезно заказать пиццу не с помидорами, а с грибами? Ржали ли со следователем над случайно заблудшим в участок патологическим алкоголиком? А может вам довелось кататься на кресле между решеток с временно заключенными, строя им несусветные рожицы? Нет? Ох, какая жалость… А мне довелось, да. Один только маленький вопрос…       КАКОГО ЧЕРТА?!       А так я спокойный. Да. Абсолютно.       Эм, ну, наверно, все по порядку, да?       В общем, вытащили мы это рыжее безобразие буквально за несколько секунд до того, как его голову расплющила бы крепкая женщина в белой форме с выдающимися «размерами». Нам, честно сказать, чудовищно повезло, раз она нас не заметила. Иначе бы то неописуемое нечто, что она с легкостью держала в руках, превратило бы его в соломку. Потом, если вы помните, мы резво влезли в потрепанное авто и рванули на всех парах в нашу маленькую обитель.       Честно сказать, когда Себастьян увидел место, где я собирался переждать тот взрыв интереса в свою сторону, он покрыл меня такими нечитаемыми выражениями, что я даже смутился. Это при том, что за свою пусть и не долгую жизнь, я успел многого нахвататься в тех местах и заведениях, где дорога для меня была открыта. Потом он, яростно сверкнув глазами насыщенного красного цвета, растянул губы в убийственно ласковой улыбке и летящей походкой ускакал куда-то за здание. Я на это только хмыкнул и пошел выискивать более-менее приличное место для будущего обитания.       Каюсь, дурак. Меня действительно не остановил ни его откровенно пугающий взгляд, ни захлебывающаяся в истерике интуиция. В тот момент меня волновали относительно целые сидения, которые должны были остаться в кинозале, и желание завалится спать, желательно очень надолго.       Я говорил, что я дурак? Повторюсь, потому что минут через двадцать после того, как мне удалось прикорнуть (что за дурная привычка не давать человеку нормально поспать!), в помещение ввалился довольный до чертиков в глазах брюнет и, не давая мне и шанса хоть немного прийти в себя, буквально на себе протащил меня по ступенькам куда-то вниз. Я не совсем осознавал, что собирается делать этот психованный индивидуум, но ощущал подступающую подставу. К тому же я даже маршрут следования не успел понять, оказавшись в каком-то темном и гулком от наших шагов помещении.       Меня бессовестно скинули прямо на холодный пол, радостно что-то выдохнули (я даже понять не успел, что именно) и мгновенно исчезли из моего личного пространства. Громыхнула железная дверь и раздался характерный для замков-щеколд звук. И вот тут-то я в очередной раз понял, что не все в этом мире так просто и легко, как бы мне того хотелось.       Первый десяток минут я просто долбился в дверь и выкрикивал нелицеприятные выражения в сторону моего знакомого. Вскоре я понял, что это совершенно бесполезно, потому что на верхних этажах моего ора наверняка не было слышно (да что там, даже на улице моим матам было бы его не достать), а у меня вскоре пересохло горло. Как вы уже, наверное, поняли, сумки у меня с собой не оказалось, ибо я оставил ее в найденном мною помещении, а додуматься не дать мне умереть голодной смертью этот скотина не смог. Так что я остался непонятно где без еды, воды и банальных средств к существованию. Более того, у меня не оказалось даже фонарика, который остался лежать на найденном мною в одном из помещений стуле.       Все оставшееся до освобождения время я потратил на обдумывание данной ситуации и положения в целом.       Да, он меня освободил. Через два дня. С милой улыбкой и поведением а-ля «я одуванчик». Но это несколько позднее.       Когда минуты истерики прошли, я огляделся. Ничего это мне, конечно, не дало, но сидеть на ледяном полу больше как-то не хотелось. Поэтому я поднялся на ватные ноги и едва ли не по миллиметру принялся продвигаться глубже в помещение. Оно, как мне тогда казалось, было очень большим, и там, опять-таки на мой взгляд, должно было остаться хоть что-то, что могло бы послужить если не ориентиром, то хотя бы сносным сидением.       Оное я нашел после третьего столкновения моей ноги с каким-то валяющимся предметом и одного падения, при котором я (о чудо!) напоролся на стекло. Рука кровоточила, в помещении было темно, сыро и холодно, а меня одолевали отнюдь не самые позитивные мысли.       Так, первое цельное предложение, сложившееся в моей голове после смены дислокации, было — "лучше бы меня пристрелили еще по дороге…".       Что касается самой перестрелки, я не очень хороший рассказчик… Просто когда мы выскользнули из окружения на главное шоссе, сзади стали доноситься подозрительные выкрики, выстрелы, а потом раздался взрыв. Кто смог догадаться, может смело ставить себе отлично, а для остальных я поясню… Мало того, что я дурак, так я теперь еще и удачливый дурак. Никак иначе объяснить то, что я своей самодельной бомбой попал в здание, где рядом стояли баллоны с газом (их через неделю должны были перевезти куда-то государственные служащие) и где находился главный координатор передвижений, я не мог. Из-за данного инцидента большая часть народа за нами не поехала по вполне понятным причинам, а оставшихся умело скинул с хвоста Себастьян. Только я ума не приложу, где этот бешеный мог научится подобным фокусам, но за рулем он держался уверенно.       К слову сказать, пострелять мне все-таки пришлось. Убить никого не убил (если не считать того, что я продырявил колесо одной из машин, и ее занесло с летальным исходом для пассажиров), а вот нас обстреляли знатно: вылетели все стекла кроме почему-то заднего.       Так вот, второй моей оформленной мыслью стало — "лучше бы меня пристрелили, а то этот ненормальный меня сдаст". Знаю, бред, потому что тогда его трупик будет лежать рядом, но с собой я ничего поделать не мог.       Потом мысль плавно перетекла на то, зачем ему вообще все этого могло понадобиться, почему не прибил меня раньше (какая была возможность) и что все-таки будет дальше. Идей по поводу причины у меня не было совершенно, разве что ему просто захотелось попортить мне нервы. Я не удивился бы, если бы все на самом деле так и оказалось. К тому же, зачем ему было столько времени держаться рядом со мной, чтобы потом просто скинуть куда-то и ждать, пока я не издохну от голода, это тоже не вариант. На сколько я успел его узнать, это не его метод, брюнет больше склонен к радикальным действиям, и чтобы поменьше лояльности. Асоциален он, что ли?       А вот идей насчет будущего у меня было много. Я придумал по меньшей мере с десяток всевозможных развитий событий, где я ломаю ему что-нибудь или просто делаю очень больно, потому что этот кретин меня доконал. На этом я и остановил свое внимание, пока не заметил, что принялся по второму кругу испытывать на нем пытки, используемые святой инквизицией (была у нас интересная тема на всеобщей истории).       Вскоре мне это надоело, и я снова принялся крутить свои любимые проблемы на повторе. Итак, первым немаловажным фактором являлась одна небезызвестная женщина. Ситуация складывалась не в мою пользу, потому что в школе скоро экзамены, а я пропущу по меньшей мере два полноценных учебных месяца, что не есть хорошо. К матери снова начнут прикапываться дяди и тети, которых она естественно не захочет видеть, попытается выцепить меня, но так как кроме номера телефона у нее ничего нет, она будет беситься. Все это закончится очень нехорошо. В прошлый раз, например, пик ярости у этой женщины ознаменовался пожаром в доме. Вы бы видели с каким благоговением она смотрела на пожарище… В общем, чудо, что никто особо не обратил на нее внимание, и мне удалось привести ее в относительно нормальное состояние. Правда, хук справа у моей матери чертовски сильный. До сих пор фантомные боли при воспоминании проскальзывают.       Но самой тяжелой в понимании и принятии проблемой оказался Ичиго Куросаки. После нашего с ним «милого» расставания, встретить мне его более не удалось, хотя время от времени я намеренно бывал у его дома. Позднее, когда появилась возможность (вспомним дружно Токадо-сана), я принялся за поиски, которые ожидаемо меня ни к чему не привели. Во-первых, знать о данном индивидууме хоть и знали, но что-либо сообщать отказывались. Причем реакция у всех на это имя была разнообразной: от нечеловеческого страха до откровенных угроз в мою сторону.       Следовательно, рыжик имеет определенный вес в определенных кругах.       Во-вторых, на чистой стороне об этом парне не было ничего, кроме имени, даты рождения и места, где он родился и учился. Легонькая папочка с одним листочком внутри и фотографией улыбчивого подростка лет на семь младше знакомого мне парня. Это означало только одно: Ичиго долго и плотно крутится в кругах преступного мира. И если информация о будущем закрыта для наполовину общего доступа, значит, крутится он в кругах довольно весомых, а таковых у нас три, если считать Триаду, которая по большей части регулирует Китай: Готей-13, Эспада и сама Триада. О том, как попасть в организацию, я знал номинально: надо было либо родиться преступником, либо сильно засветиться, либо быть представленным одним из членов семьи (это, кстати, пошло уже несколько позднее, перенимаемое у западных семей).       Единственный синдикат, который отпадает, это Эспада, так как образовались они относительно недавно, а рыжик слишком хорошо разбирается во всех тонкостях для новичка. И опять-таки приходим к выводу, что если Ичиго и правда является членом одной из этих группировок, то узнать о нем не представится ни малейшего шанса — те слишком трепетно относятся к собственной недосягаемости, если можно так выразиться.       Когда в кромешной тишине раздались приближающиеся шаги, я даже не обратил на это внимание, мало ли, может у меня уже глюки, да и не до этого мне было — я так увлекся своими размышлениями, что вряд ли бы заметил даже землетрясение. Когда раздался гулкий щелчок, а мне, свесившему голову со скамьи, прямо в глаза ударил свет, я вперил абсолютно неосмысленный взгляд в фигуру, чьи очертания видел на пороге. Когда у меня перед лицом замаячила подозрительно знакомая конечность, я основательно сжал на ней свои челюсти. Надо мной раздался полузадушенный вскрик не ожидавшего от меня таких фокусов Себастьяна. А я с неописуемым наслаждением вонзал зубы в чужую плоть все сильнее.       Когда от собравшейся во рту крови я начал задыхаться, а жертва неистово выдергивать свою конечность из моего захвата, я таки его отпустил. Сел, вперив взгляд в пол, сглотнул жидкий металл с привкусом соли, а потом рванул в сторону парня. Мутузили мы друг друга минут десять, не меньше: я успел поставить ему фингал, с десятка два синяков и оставить почти столько же следов от укусов, мне в ответ расцарапали руки, рассекли бровь и едва не прирезали ножом, в очередной раз стащенным откуда-то.       Потом мы лежали на холодном полу, восстанавливали дыхание и старались поддеть друг друга как можно сильнее. Не удивительно, что у меня ничего не вышло, особенно если вспомнить наши диалоги в упомянутой уже больнице, но самое неприятное, что этот засранец, ткнув пальцем в небо, попал точно в цель. Я действительно тяготился всей этой ситуацией с матерью и у меня правда не было друзей. Последнее меня, конечно, не заботило, но проблема тут была в одном рыжем придурке, о котором я слышать ничего не слышал, а поиски привели меня к дядям и тетям, для которых сокрытие информации и шантаж являлись жизненным кредо.       Позднее оказалось, что весь этот цирк был только мне во благо, и вообще, я осел.       На ослином языке я не говорил, но то, что где-то в моих генах затесалось что-то связанное с данным видом, оказалось очень даже похожим на реальность. Потому что я не один такой «умный», подумавший о данном месте как об укрытии.       Оказалось, пока я предавался унынию и размышлениям на тему того, что «все такие плохие, я один такой хороший», в нашу новоявленную обитель заглянули наши старые знакомые и основательно прочесали территорию в поиске нас. На вопрос, как же они не добрались до моей бренной тушки, мне ответили, что из нас двоих мозгов нет только у меня, ибо Себастьяну хватило ума как-то замаскировать вход в мое помещение и преградить путь, устроив небольшой завал у входа в зоопарк.       Позднее выяснилось, что место, куда меня скинули как бесполезный баул, являлось бывшим зоопарком — вот откуда стекла на полу (здание, погребенное под оползнем, было полностью стеклянным). Удивительным было то, что оно до сих пор не рухнуло окончательно. Там в последствии мы и обосновались: по-тихому купили два больших фонаря, перетащили некоторую целую мебель из верхних этажей бывшего комплекса, подчистили помещение. Вы не поверите, но когда разговор зашел за уборку того безобразия, выбранного нами для временного жилья, то у психа крыша полетела с двойным ускорением, потому что тот маниакальный взгляд, которым он меня одарил, никак по-другому не объяснить.       В общем, выдраил этот чистоплюй все, до чего дотянулись его загребущие ручки, приобщив к данной самодеятельности меня. Честно вам признаюсь, я, побывавший во многих ситуациях, при которых я обязан был выполнить то, что мне скажут, осознал, что ближайшее время я буду сосуществовать с чудовищем. Я не смогу вам описать свои эмоции в полной мере, но злость, бессилие и обида, намешанная с толикой страха, поднимали у меня в душе что-то неясное, темное, от чего у меня тряслись руки и наворачивались слезы.       Я едва сдерживал себя от желания впечатать лицо Себастьяна в любую горизонтально-вертикальную поверхность и в то же время уговаривал себя делать то, что он попросит, ощущая себя если не беззащитным животным перед хищником, то уж очередной жертвой перед убийцей это точно. К тому же, я не сомневался, что брюнет за свою жизнь повидал гораздо больше, чем я и, как следствие из «нашего» мира, его душа и руки были запачканы как ненавистью, так и кровью.       Не будем о грустном, потому что дальше началась чертовщина, сравнимая разве что демоническими плясками, не иначе.       Как-то утром, после недели наших пряток, на окраине мертвого развлекательного курорта мы нашли тело неизвестного нам человека, изрядно потрепанное кем-то. Вообще мы придумывали и расставляли ловушки для всяк сюда входящего. Идея, что удивительно, была моя (ее, кончено, высмеяли, потому что тогда наше местоположение будет определено, но отказать мне почему-то не отказали), а вот исполнение полностью взял на себя брюнет. Он как-то хитро все придумывал и, как следствие, любой, кто попадет в наш «сюрприз» либо решит, что это последствия урагана, либо не нарочно подаст звуковой сигнал, оповестив нас о том, что кто-то подобрался довольно близко. Мы даже нашли другой функционировавший выход из зоопарка специально на подобный случай.       Итак, угадайте, что решил сделать этот психованный? Правильно, он решил его добить! Интуиция заревела бешеным зверем, и я, не успев даже сообразить, что к чему, уже закрывал неизвестного мне человека собой. То как на меня посмотрел Себастьян, не передать ни один книжным выражением, но чувство было такое, будто меня окунули в чьи-то испражнения, а потом выставили на всеобщее обозрение. В целом, мало приятного.       Однако на своем я стоять умел, поэтому брюнету пришлось отступить. Правда, отказать себе в пакости он никак не мог. Так что неизвестного с большим количеством мускулов я тащил на себе в одиночку. Не знаю, где я взял силы дотащить его на себе буквально до порога, но стоило мне шагнуть в знакомое помещение, как я свалился без сил, погребенный под нелегкой тушей мужчины.       Проснулся я на следующий день на том диванчике, что неделю уже зову собственной кроватью, и удивленно посмотрел на что-то выписывающего в новенькой тетради парня. Он резко дернул плечами, блеснул своими алыми очами, пригвождая меня к месту, и вернулся к своему занятию. Мужчину я нашел все на том же месте, где и оставил вчера. Подтащил его основательную тушу поближе к дивану, перенес один из фонарей поближе и, вооружившись аптечкой и водой, принялся обрабатывать чужие раны.       Потрепали этого странного человека довольно сильно, чего стоит только эта рваная рана, тянувшаяся от груди вниз к самому паху, и это, не говоря уже о множествах мелких ран, царапин, ссадин, синяков и прочего в том же духе. Работа была кропотливой, но довольно привычной, да и ничего смертельного я не увидел (раз продолжал дышать с такой раной, то и дальше жить будет).       Накинув на пострадавшего свою куртку, я устало выдохнул и поплелся к Себастьяну. Пусть он противный и вообще ненормальный, но интуиция рядом с ним успокаивается (стоит отметить, что после нашего поспешного побега она почти не затыкалась, а меня снова начали преследовать кошмары), и он пусть и смеется, даже насмехается надо мной, но все равно делает как мне хочется. И вообще он тут единственный, на кого я могу положиться… И да, он не любит все эти нюни!       — Себастьян, — противно растягивая каждую гласную, в нос говорю я (его это жутко бесит). Парень зло передергивает плечами и сжимает в руке ручку, — ты же тоже понимаешь, что мы не можем сидеть здесь вечно, — почти безразлично заканчиваю я и опираюсь задницей на его стол. Брюнет чуть удивленно рассматривает мой профиль, пока я жду его ответа и прикидываю шансы мужчины выздороветь.       — И что ты предлагаешь? — почти ласково. Он всегда так говорит, будто окутывает тебя лаской, будто пьянит сладостью, будто плетет кокон для добычи. Последнее, кстати, замечал только я.       — А как же: «Неужели кто-то умер и решил напоследок подарить тебе мозги!» — или что-то подобное?       — Или идиотизм передается воздушно-капельным путем и тогда, о ужас, я болен, или это же делают умные мысли и тогда я могу тебя поздравить и выслушать твою благодарность, — ехидно скалится психованный и тоже переводит взгляд на мужчину, — Я надеюсь, он не доживет до утра?       — Надейся, — подражая парню, почти нежно произношу я и, словно передо мной очень больной человек, треплю его волосы, вглядываясь в лицо жалостливым взглядом. Мне прилетает по рукам. Обидно…       — Некий Шон Миллер, прибывший в страну по невыясненным причинам, неподалеку от Намимори обосновал католическую церковь. Ничего не вспоминается? — раздается через несколько томительных минут ожидания. Это, кстати говоря, тоже очень лелеемая привычка парня.       — Ад, говоришь, — задумчиво тяну я. — Хочешь сказать, это все?       — Хочу сказать, что его кто-то кроет, и да, это все, — вновь разворачивается к столу парень и принимается что-то выводить в своей тетради. Мысли начинают скакать. Это выходит, что шесть лет как под видом доброго самаритянина какой-то человечек строит не пойми что, ему за это ничего, и теперь из этого получатся черти что… Ладно, смешно, ха-ха. Но все же…       — Совсем забыл, лет пять назад здесь был филиал Миллениума — небольшой синдикат, основная деятельность которого были доставки. Исчезли все члены, а какие-либо документы, подтверждающие их существование стерты. Тоже самое с еще парочкой более мелких группировок, на которых «большие дяди» и внимания обращать не будут, но без которых им приходится работать самостоятельно, — будто само собой разумеющееся.       — А разве это не дело рук доблестной полиции?       — Не будь идиотом, государство едва ли не на половину строится на преступной деятельности, да и веришь ли ты, что эти кретины способны на что-то более-менее сносное? — уничижительно хмыкает брюнет и откидывает ручку в сторону. Проследив за ее полетом, я перевожу взгляд на мужчину у дивана.       — А с этим что делать? — почти с интересом проговариваю я и ожидаю взрыва.       — Твоя игрушка, что хочешь, то и делай, хотя я бы прирезал его еще на верху, — обламывает меня этот ненормальный и откидывается на спинку стула.       Раздается хрип…       Я не буду вам рассказывать, как мы весело проводили время, более кратко описав основные моменты.       Начнем, пожалуй, с имени. Гриммджо Джаггерджак. И вот тут я сел там же, где и стоял, тупо открывая и закрывая рот. Стоящий рядом Себастьян, которому на тот момент, стоит отметить, я уже успел рассказать (чтоб мой болтливый язык!) всю ситуацию с Ичиго, бессовестно заржал. Его голос эхом бился о стеклянные стены и отдавался у меня в голове гулким громом, мужчина тоже не понял прикола.       Когда первый шок прошел, и мы выяснили, что никто никого убивать не собирается, и относительное доверие мы можем друг другу оказать, то встал вопрос о месте пребывания и ранах больного. На первое не намерены были отвечать мы, на второе он. Конфликт.       Правда, потом где-то что-то у кого-то щелкнуло и эти оба психованных идиота решили почесать языками. Всегда ехидный, собранный и в основном молчаливый брюнет выложил этому дяде все как на духу. Ладно, я мог бы предположить, что это какой-то особый вид допроса или не знаю там чего для того, чтобы добыть информацию, но, блин, где были мозги у этого мужика, когда и он выложил нам все, что только можно!       Я чуть не застрелился.       Потом эти двое, снедаемые жаждой разукрасить друг другу рожи принялись устраивать друг другу пакости: один таблетки не те даст, соли в воду насыпет, другой кровью испачкает записи или порвет обязательно что-нибудь нужное. В общем вы поняли, какой у меня был когнитивный диссонанс. Поэтому нет ничего удивительного в том, что я надавал оплеух сначала одному, потом нарочно очень болезненно поменял повязки другому, и с чистой совестью умотал на верхние этажи.       После того, как я принял решение не появляться там как минимум сутки, я, бездарно растрачивая свои нервные клетки, так и не смог уснуть. А на следующий день, когда я на всех парах влетел в зоопарк, эти двое бешеных спокойненько играли в шахматы (где только достали!) и обсуждали тренировки на будущее. Захотелось разреветься от несправедливости мира. Я там сижу, волнуюсь, места себе не нахожу, а они сидят, играются. Меня такая обида взяла, что я категорически отказался с ними разговаривать. А потом я узнал об Ичиго.       Когда мне поведали милую историю бытия моего друга, я нежно улыбнулся и загорелся. Шокированные увиденным, мой новый знакомый и Себастьян отшатнулись, а я мирно выжигал негативные эмоции из собственного тела. Через долгие тридцать секунд пламя стало затихать и вскоре совсем погасло.       Повисшая тишина не была тяжелой только для меня, и я видел, как каждый хочет задать мне тучу вопросов, на которые я не знал ответа и на которые я не собирался отвечать ни в коем случае.       С того дня началась разработка плана по спасению бренной тушки рыжика. Не знаю, как уж у этого котяры-переростка получилось организовать нападение, но это было как нельзя кстати. Ну, думаю, вы помните, что было во время этого нападения, потому что повторяться я не собираюсь.       Так вот, наконец-то самое интересное…       Когда мы всей дружной компанией выходили из машины, и на нас защелкивались наручники, мы все опять-таки дружно прочно убедили себя в мысли о том, что здесь-то и наступает полный конец нашим выкрутасам. Но я же говорил, что я удачливый дурак, да? А теперь попробуйте догадаться, кого я встретил в участке на месте капитана… Вот спорим, в жизнь не догадаетесь.       Помните, около четырех лет, ожидая возвращения Ичиго, я столкнулся с одним дядей на лестничной клетке? Помните? Аплодисменты в студию! Потому что в том самом кресле сидел тот самый Аркадий. Как бывший зек смог оказаться в полиции история умалчивает, вопрос, как он смог оказаться на столь немаленьком посту, вызывает во мне непередаваемую смесь ужаса, уважения и ностальгии.       А потом была традиционно русская гулянка со всеми вытекающими, описанными мною ранее. И никого не остановило то, что, в общем-то, рабочий день и вообще кто-то может обратиться за помощью. Осознание того, КАК этому человеку удалось заставить отлынивать от работы всегда примерных служащих ввело меня в неадекватное состояние, во время которого я позволил уже, блин, троим придуркам (то есть Ичиго, Себастьяну и Аркаше) делать все, что им вздумается.       Ну а вишенкой на торте стало известие о том, что в город стали прибывать иностранцы в количестве не предполагаемом для туристических поездок. В общем и целом, твою мать…