Не замечай меня

Новогодняя ночь наступит уже через четыре часа. Саша звонил в клуб, подтвердить бронь на стол. Потом звонил Артему, Вахе, Алле и Лере — скоро все должны встретиться. Новогодний отрыв — самый важный отрыв в году, именно по нему судят, насколько крутым будет новый трехсот шестидесяти пятидневный цикл жизни. «Главное не поругаться с Лерой, пока не пробьют куранты, чтобы весь предстоящий год не превратился в беспросветный срач», — с такими мыслями Саша смотрел на себя в зеркало, оценивая степень ахуенности костюма от «Армани» и гладкость выбритого подбородка. Серые глаза, коротко остриженные светлые волосы, бриллиантовый гвоздик в ухе — все тонко и со вкусом, как и новый эксклюзивный аромат, который он только что на себя распылил. Саша нравился себе. Обходилось, конечно, без дрочки на свое отражение в зеркале, но Легков знал, что объективно является красавчиком, пусть и не обладает пресловутыми стандартами красоты в виде пухлых губ, бледной кожи и кукольных глаз. От подростковой андрогинности к его почти восемнадцати не осталось и следа. Сейчас в нем было больше мужского шарма, чем в Бекхэме. Тонкие черты, острые скулы, о которые, казалось, можно порезаться, волевой подбородок — все соответствовало непростому колючему характеру. А сочетание несочетаемых светлых волос с хорошо принимающей загар гладкой, медовой кожей, делало Сашу похожим на гавайского серфера, выбеленного и поджаренного круглогодичным, бесперебойным ультрафиолетом. В начале десятого друзья подтянулись к месту встречи Нового года, и Саша решил, что уже пора ехать за Лерой, которая провожала родителей на их собственную тусовку и уже должна была давно собраться. Водитель остановил машину у примелькавшегося за год Лериного дома и заглушил мотор. Саша вышел. К домофону никто не подошел, и Легков набрал ее номер. — Ты где? — Привет, я к Тиму зашла. Поднимайся к нам. — Какого?.. Я жду внизу, спускайся. — Саш, мы только открыли бутылку шампанского. Поднимайся, квартира триста одиннадцать, восемнадцатый этаж, — не дожидаясь ответа, Лера закончила разговор. Решив, что так быстро ей не удастся его вывести из себя, Саша принял нежеланное приглашение. *** — Привет, проходи, — Тим подошел к уже заранее открытой двери. — Привет, — медленно ответил Саша, окинув парня настороженным взглядом. Тим был в домашних вещах и, казалось, никуда не собирался. Легков ступил на порог странной, почти пустой квартиры. Гостиную освещали лишь огоньки гирлянд на большой наряженной ёлке, полноценное освещение же было только в кухне, куда Саша и пошел вслед за хозяином квартиры. Лера сидела на высоком стуле у закругленного стола-стойки, на котором была открытая бутылка шампанского и мандарины. Расставляя все точки над i, он поздоровался с девушкой собственническим поцелуем. — Привет, — ответила она, оторвавшись от его губ. — Какой же ты красивый, — слишком влюбленным взглядом Лера заскользила по костюму и сережке в ухе парня, которую Саша надевал крайне редко. — Говоришь, только открыли шампанское? — Она уже такая пришла, — Тим опроверг Сашины подозрения во лжи и вполне гостеприимно предложил ему наполненный пузырящейся жидкостью бокал на длинной ножке. — С Наступающим. Легков принял напиток и сделал глоток: — С Наступающим. Тим, скрестив на груди руки, стал вполоборота к темному окну, лишенному занавесок, давая парочке пошушукаться. — Ты чего так накидалась? — Не знаю… Просто пока предки собирались, мы с мамой как-то незаметно раздавили бутылку шампанского. — Понятно, — недовольно фыркнул Саша. Он не любил, когда Лера напивалась, он вообще не любил бухих подруг. — Ты один? — обратился он уже к Тиму, все еще залипавшему на снег за окном. — Ага. — Твои тоже к друзьям ушли? — Да им здесь идти некуда, они еще вчера улетели на острова. — Серьезно? И тебя одного оставили? — Ну, да. — Тим будет встречать Новый год дома… один, — вмешалась страдальчески Лера. — Есть такой фильм, — Саша усмехнулся. Тим утвердительно щелкнул пальцами и добавил: — Только там было Рождество. — Вот я и зашла проверить, как он тут, заодно и с Наступающим поздравить. — За что я искренне признателен, — пьяная Лера у Тима, в отличие от Саши, вызывала только улыбку. Он качнул бокал в ее сторону и осушил его до дна. Саша смотрел, как Тим перепачканными чем-то синим пальцами достает из пачки сигарету и закуривает, выпускает дым, как в желтом свете поблескивает кольцо, разделяющее пополам нижнюю губу, которого он раньше на парне не видел. — Не знал, что у тебя пирсинг, — зачем-то сказал Саша. — Не знал, что у тебя тоже, — ответил Тим, ткнув зажатой между пальцами сигаретой в направлении Сашиного уха. Легков коснулся гвоздика. — Ну да, — больше не зная, о чем говорить, он просто смотрел на Тима, которого вообще не смущала неловко затянувшаяся пауза. Тим держался непринужденно и даже отрешенно, казалось, его мало волнует происходящее, в частности, недосказанность, возникшая между ним и Сашей, которая, будто туман, окутала всех троих, оседая на коже чем-то липким — недружелюбным. Он все понял. Понял, почему Лера общалась с этим парнем. Сначала Легков думал, что она просто хочет с его помощью вызвать ревность, но теперь Саша знал точно — Тим ей нравится. В нем было это, то, что притягивает, что еще называют харизмой, искрой, изюминкой — как угодно, лишь бы подчеркнуть незаурядность в человеке. В нем это было. Саша почувствовал соперника — самоуверенный, сильный, таким не нужно напрягаться, чтобы понравиться девушке, таким нужно просто быть собой. И Тим был. В растянутой футболке, рваных, низко посаженных джинсах, с этой своей вечно спадающей на лицо челкой, с испачканным краской подбородком и пальцами, он был собой, он был интересен, и поэтому — опасен. Как же Саша сразу не разглядел в нем все это. — Ты рисуешь? — Саша явно намекнул на краску на руках. Тим кивнул. — Профессионально? — Ну, как? Художку я так и не закончил. — Понятно. Тим посмотрел на свои руки, понимая, как Саша догадался о его пристрастии. — Рисовал, когда Лера пришла, и собирался продолжить, поэтому смысл лишний раз оттирать? Растворитель разъедает кожу, — Тим пожал плечами: сказать ему больше было нечего. Саша еще не знал человека, который бы так встречал Новый год. Легков был поражен и скован странностью всего происходящего. Саша не стал развивать тему живописи, он не хотел видеть его картин, он больше ничего не хотел о нем знать, но больше всего он не хотел, чтобы этот тип общался с его девушкой, но про это он тоже промолчал. Саша просто пытался переварить то впечатление, которое Тим на него произвел. Сейчас новичок — Легкодымов, которого в классе уже успели прозвать просто Дым, казался старше Саши, даже старше всех, кого Саша знал. Он был будто из другой эпохи. Одинокий путешественник во времени. Складывалось впечатление, что он лишь притворяется ровесником, гонит про родителей, про их отъезд. Существуют ли они вообще? Кто оставляет родного ребенка одного в Новогоднюю ночь и улетает отдыхать? (Саша думал, что только у них в семье это в порядке вещей, оказывается, есть и другие ненормальные). Неужели он придумал легенду и пытается ей соответствовать? Обстановка вокруг — пустая квартира, почти без мебели, в большой комнате лишь наряженная огромная ёлка. Ненавязчивый, но уловимый запах краски повсюду, странный парень с пробитой губой и в рваной футболке сидит напротив и смотрит на них, разодетых в пух и прах взрослых школьников в костюмах от «Армани» и лабутенах. Он смеется над ними, ему смешно, хоть лицо его и остается невозмутимым, но улыбку в бирюзовых глазах не скрыть. Высокомерная дрянь. Саша понимал, что все его мысли — бред, просто сложившееся сиюминутное впечатление, даже, скорее, наваждение, но все-таки он чувствовал, что Тим слишком сильно отличается от них. И он понимал это так же четко, как и то, что им пора идти. Как они вообще здесь оказались? Что может связывать этого Тима с Лерой? Зачем она сюда приходит, о чем они разговаривают? Тим холодный, как лёд, Лера сама была такой же, сколько Саша ее знал, но здесь она другая — напивается и смеется, и сочувствует его одиночеству. — Лер, нам пора. — Что ж, оторвитесь там как надо, — Тим хотел сказать что-то в тему, но из его уст подобное звучало слишком странно. — Ты точно не хочешь с нами? — В Лериных глазах Саша прочитал искренний порыв. Она хотела забрать с собой Тима, хотела видеть его среди своих друзей на вечеринке. — Нет, подобные тусовки не для меня. Я совершенно не знаю, что на них делать и как одеваться. Вот он. Открытый подъеб в его интонации Саша уловил сейчас совершенно отчетливо. Парень считает не себя не у дел, а тусовку до смешного бессмысленной. — Ладно, тогда спишемся, — Лера погрустнела. Саша начал всерьез закипать. — С Наступающим, — пожелал Тим напоследок. — Ага, и тебя тоже, — Саша напряженно следил за тем, как парень движется, как меняется его мимика: безразличие к нему и Лере не деланное, а подлинное. — Спасибо, что зашли. Тим закрыл дверь за гостями. И пошел смотреть какой-то новогодний треш по телеку. Они спустились вниз, Саша помог Лере сесть в машину. — Черт, телефон забыл, — сказал он как можно более удивленно, но водитель заметил, что хозяин не проверил карманы, не пытался сесть вслед за Лерой в машину. Он просто закрыл за ней дверцу и вернулся к подъезду, дверь которого еще даже не успела закрыться. *** — Что-то забыл? — спросил Тим удивленно, увидев на пороге вернувшегося гостя. — Можно и так сказать. Я зайду? Тим отступил в сторону, пропуская Сашу. — Я хотел поговорить по поводу вас с Лерой. — Тебя что-то беспокоит? — Тим не знал, как реагировать. — Я не хочу, чтобы вы общались. — Почему? — Потому, что ты мне не нравишься. Тим уловил нехороший блеск в серых глазах и по инерции отступил назад. — Ты, наверное, что-то неправильно понял. Мы общаемся просто… как друзья, ничего большего. — Нет, наоборот — я понял все правильно. Я понял тебя. Я знаю таких, как ты. Весь твой вид будто кричит: «Я не такой, как все, посмотрите на меня, я другой. Я общаюсь с ней по-дружески, мне ничего не нужно». Она сама еще не понимает, почему приходит сюда, но когда поймет, будет поздно. И я не дам ей совершить ошибку, — Саша сократил расстояние между ними, всматриваясь своим антарктическим серым льдом в аквамариновую глубину, и Тима вжало в стену сильнее. — Держись от нее подальше, иначе будет плохо. Голубые глаза в ответ пожирали молчаливой насмешкой, это раздражало, но Саша был терпеливым. — Неужели ты не понимаешь, как глупо все это выглядит, но еще глупее звучит? — вкрадчивый голос Тима разрезал звенящую тишину, и стало еще труднее находиться с ним рядом. — Я предупредил. Держись от нее подальше… Художник, — Саша невесело усмехнулся и ушел. Когда дверной замок щелкнул вслед за хлопком двери, Тим сполз по стене на пол. Злая усмешка искривила губы. Минуту он сидел, не двигаясь, а потом его накрыло: — Бля… Поворот… — он опустил голову на согнутые колени, уже не в силах унять дурацкий смех. *** Этой ночью Тим совсем не спал. Он проворочался до трех, а потом что-то заставило его подняться и пойти в мастерскую. Будто провалившись в транс, до самого утра он рисовал пронзительную злость, льющуюся из глаз цвета жидкой ртути.