Река без берегов

Тянувшееся больше двух месяцев расследование, в течение которого он работал по пятнадцати часов в день, а случалось, и несколько суток подряд, подорвало железный организм Холмса… В то время, как его… комната была буквально по колено завалена поздравительными телеграммами, я нашел его здесь во власти жесточайшей хандры. «Рейгетские сквайры» [Перевод Т. Рузской] - Но подумайте, - горячо воскликнул я, - какую цену вы за это платите! Я допускаю, что мозг ваш начинает интенсивно работать, но это губительный процесс, ведущий к перерождению нервных клеток и в конце концов к слабоумию. Вы ведь очень хорошо знаете, какая потом наступает реакция. Ватсон Холмсу о его употреблении наркотиков, «Знак Четырех» [Перевод Т. Рузской]

Шерлок Холмс отодвинул табуретку от лабораторного стола и потянулся, выгибая спину и хрустя сухожилиями на шее. Он выпрямился, и его тут же, как волной, накрыло головокружение, такое сильное, что ему пришлось схватиться за край стола, чтобы не упасть. Какого черта? Он моргнул, избавляясь от искр перед глазами, и уселся поустойчивее на табуретке. Какое-то мгновение он был не в состоянии вспомнить, где он и что делает. С чего бы это? Шерлок, нахмурившись, взглянул на часы на руке, а потом посмотрел на темноту за окном, пытаясь понять, как долго он пробыл в лаборатории. Он пришел сюда в пятницу вечером, и он помнил, как несколько людей появлялись здесь сегодня, поэтому… он снова взглянул на часы. Конец субботы. Долго, но он в прошлом работал без перерыва и дольше. В какой-то момент он вколол себе кокаин, когда почувствовал, что его силы на исходе, но не мог вспомнить, когда именно это случилось, так что, возможно, он все еще находился под действием наркотика. Дело точно не в отсутствии сна, он спал в четверг. Еда? Шерлок попытался вспомнить, когда он последний раз ел. Не утром в пятницу, он тогда еще спал, но ему точно вспоминались чай и тост… Утром в четверг? В среду? Шерлок поднес ладонь ко рту и проверил дыхание. Едва различимый запах ацетона. Конечно, он мог просто исходить от его рук, но с такой же вероятностью это могло быть глупое требование его организма, транспорт, в очередной раз перенасыщенный кетоновыми телами [Кетоновые тела образуются в случае, если закончился запас гликогена в печени]. Ну, он все равно был бы не против немного пройтись: его спина все больше затекала. Снаружи дождь, о котором Шерлок едва помнил, уже прошел, хотя вода с листвы все еще стекала каплями на траву, и все было покрыто легкой дымкой. Он направился к ближайшему от лаборатории кафе, но когда он подошел ближе, то заметил группу молодых людей – громких, опасных, пьяных, готовившихся к новой попытке найти женщину, достаточно отчаянную, чтобы провести с ними ночь, и, к тому же, со Себастьяном Уилксом в составе – вваливавшуюся в двери. У него не было никакого желания сталкиваться с этой компанией, поэтому он быстро повернулся и направился к кафе поменьше, в котором он иногда бывал, в переулке потише. Кафе было тихим, немного душным, но людей в нем было все равно раздражающе много. Шерлок огляделся вокруг в поисках кого-нибудь, готовящегося уйти, и заметил знакомую белокурую голову, склонившуюся над кипой бумаг. В ее чашке все еще оставалось немного кофе, но, судя по плотности пленки на его поверхности, он остыл больше часа назад. - Не возражаешь, если я ненадолго присоединюсь к тебе? – спросил он. – Я принесу свежий кофе. Виктория Тревор подняла взгляд. Прядь тусклых прямых волос упала ей на лицо, и она рассеянно ее убрала. - Тебе нужно сделать челку, - сказал Шерлок. Тревор наклонила голову, и из-за этого волосы снова упали вперед. - Я буду забывать подрезать ее, а это будет еще хуже, - она, слегка нахмурившись, посмотрела на свой кофе. – Он остыл, да? - Я принесу тебе свежий, - сказал Шерлок, протягивая руку к чашке. – С молоком, без сахара. Верно? - Да, - она вернулась к работе, когда он взял кружку и направился к барной стойке, чтобы заказать кофе для них обоих и немного печенья для себя. – Спасибо, - сказала она, когда он вернулся, беря напиток и вздрагивая, когда горячий кофе обжег ей язык. – Сегодня рано закончил? Шерлок улыбнулся: уже была почти полночь, но для него это было рано. - Просто решил сделать перерыв. Кажется, я пробыл в лаборатории около… двадцати восьми часов? Надо немного подкрепиться. А у тебя что? - У меня защита диссертации в следующий четверг. Текст завершен, но я все еще работаю над презентацией. Ораторство – не совсем моя сфера. Учитывая, что Тревор была, возможно, самым неразговорчивым человеком, которого Шерлок когда-либо встречал, то точнее и не скажешь. - Не хочешь пробежаться по выступлению? – спросил он. – Я все равно не уйду, пока не выпью хотя бы три чашки, - Шерлок был химиком, а не физиком, но Тревор пустила его за свой столик, да и все равно надо было как-то занять время до того, как он будет готов вернуться в лабораторию. - О, - Тревор выглядела немного смущенной. – Ну, у меня еще нет готовой презентации со слайдами, но, думаю, я смогу выписывать уравнения, когда буду до них доходить. Если ты и в самом деле не возражаешь, – другая женщина сказала бы что-нибудь о том, что не хочет его донимать, но именно поэтому Шерлок и Тревор могли терпеть друг друга. Шерлок снова наполнил свою кружку кофе, окунул в него печенье и приготовился слушать. Через десять минут он захотел было откусить печенье и понял, что оно превратилось в кашу в его кружке, потому что Шерлок совершенно о нем забыл. - Подожди, - сказал он. – Покажи мне уравнение, я не совсем понимаю. Тревор взяла чистый лист бумаги и начала на нем быстро писать, одновременно жестикулируя. - Это время, здесь – я могу изменить его, используя коэффициент скорости света. С большим ускорителем частиц получилось бы лучше всего, поэтому у меня есть схемы для этого в моей презентации, но для прототипа мне, возможно, придется использовать магниты. - Но это не может произойти, - сказал Шерлок, хмуро смотря на листок. - О, может. Изменение времени было годами теоретически возможно, я всего лишь первый человек, который выработал методику для совершения этого. - Нет, я имею в виду… конечно, ты можешь сделать это, я вижу, но при этом должно быть что-то вроде побочного эффекта, а ты о нем не говоришь. - Нет никакого эффекта. Это простой термодинамический… - Он есть! Ты знаешь, что он должен быть, это базовый закон физики, это Исаак Ньютон, - Шерлок запоздало осознал, что все больше повышает голос, и остальные посетители кафе начинают с любопытством оглядываться на него. - Действию всегда есть противодействие. Ты знаешь это, Тревор. - Это и есть противодействие. Посмотри на это уравнение – все уравновешивается, понимаешь? С большим ускорителем получилось бы лучше, но все же… - Это не так, - с негодованием сказал Шерлок. – Разве ты не видишь… - Холмс, - сказала Тревор, уставившись на него. – Что с тобой такое? Ты под кайфом? Шерлок почувствовал, что краснеет. Он даже не знал, что Тревор знала о кокаине. - Нет, - чуть ли не прошипел он. – И это все равно не важно, потому что даже если бы я и был… - Холмс, - Тревор, не поднимая взгляда, собирала бумаги, ее бледные скулы покрылись легким румянцем. – Наверно, мне… мне лучше пойти. - Нет. Тревор, послушай. Ты не можешь… - он попытался схватить ее за запястье, когда она повернулась, чтобы уйти, и смахнул свою наполовину полную чашку с кофе на пол. В кафе стало абсолютно тихо, и все посмотрели на них, когда Тревор – румянцем было покрыто уже все ее лицо – высвободила свое запястье из хватки оцепенелых пальцев Шерлока. - Спасибо за кофе, - тихо сказала она и ушла. Шерлок застыл на своем стуле, в то время как люди вокруг него постепенно возвращались к своим разговорам, и в его ушах все еще звенел звук разбивающейся посуды. Из-за барной стойки вышел мужчина с метлой и проворно подмел осколки, отмахнувшись от невнятных извинений Шерлока и со стуком поставив перед ним другую кружку. Шерлок в полном замешательстве уставился на нее. Что только что произошло? На кой вообще ему сдалось это исследование Тревор? Что с ним не так? Шерлок хотел было попить кофе, но горло, казалось, было готово сразу же сжаться, если он попытается сделать хоть глоток. Он разломал оставшееся печенье на маленькие кусочки, прокручивая в голове события этого вечера. Вывод был только один: ему попался плохой кокаин. Доза, которую он принял ранее, была из свежей пачки, но с ней точно было что-то не так – вот почему у него случился тот странный припадок, не говоря уже о том, как он вышел из себя из-за теорий Тревор. В этом и должно быть все дело. Быстро, не давая себе времени передумать, Шерлок поднялся на ноги и направился в туалет, где высыпал все содержимое пачки в унитаз, смыл его, а сам пакет, на всякий случай, выкинул в ведро. Прислонившись головой к стене, он попытался обдумать, что делать дальше. Он собирался вернуться к своему эксперименту, но у него кружилась голова и по телу шла дрожь после выпитой на голодный желудок одной-единственной чашки кофе, и все, что он хотел, - это лечь спать. Эксперимент может подождать до завтра. Он решил просто оставить свои вещи в лаборатории и пошел прямиком в свою комнату, где свернулся на кровати, будучи уверенным, что проспит до утра и проснется со свежей головой. Тем не менее, в четыре часа утра у него не было сна ни в одном глазу, во рту все пересохло, а сам он весь дрожал и обливался холодным потом после кошмара, который он не мог нормально вспомнить. Шерлок воздерживался от кокаина два дня, пока не сдался, грубо пожаловавшись во время покупки новой пачки на низкое качество предыдущей партии. Прием кокаина ничуть не уменьшил его беспокойство по поводу работы Тревор, но позволил ему не спать, что в эти дни было значительным преимуществом. Он перестал посещать лекции, перестал есть, перестал делать вообще все, кроме как работать в лаборатории. Люди начали странно посматривать на него, и он осознал, что, по всей видимости, с какой-то поры он перестал и принимать душ. Ему стало так стыдно, что он вернулся в свою комнату и помылся, но, надев, в конце концов, свежую одежду, он лег на кровать всего лишь на секунду и проснулся из-за кошмара, такого страшного, что он подумал, что болен. Он снова умыл лицо, расчесал волосы – которые с одного бока как корова языком прилизала – мокрой расческой и пошел обратно в безмолвный уют лаборатории. К счастью, лаборатория была пустой – он даже не осознал, что уже так поздно – и Шерлок смог на какое-то время сконцентрироваться на своей работе, затерявшись в создаваемых им сложных химических реакциях. Все было почти спокойно, пока не вывелся кокаин. Шерлок почувствовал знакомое нервное напряжение, постепенно его накрывающее, и нащупал в своем кармане пачку. Никого не было видно – возможно, никого не было и во всем здании, он даже ни разу не видел Тревор с той ночи в кафе – но Шерлок, следуя привычке, направился в туалет. Уборные находились около лифтов, которыми Шерлок обычно не пользовался – на лестнице людей меньше – и он кинул взгляд на большую доску объявлений напротив них, когда проходил мимо. Шерлок застыл на месте. Там, прикрепленный рядом с объявлениями о вакансиях и продаже подержанного оборудования, висел простой лист бумаги, афиширующий защиту диссертации Виктории Тревор. Шерлок стоял абсолютно неподвижно, его сердце громко стучало, и кокаин тут был вовсе не причем. Четыре дня. Через четыре дня Тревор выступит с речью, ее диссертацию опубликуют, а ее страшную теорию откроют миру, как Ящик Пандоры. И тогда это уже нельзя будет остановить. Но это надо остановить. Господи боже, зачем? Шерлок потер кулаками глаза, загораживаясь от объявления. Почему он не мог отпустить это? Почему это разрушало его жизнь? Почему это его волновало? Он не знал. Он просто знал, что этому нельзя было случиться. Сама мысль о том, что работа Тревор выльется в практические испытания, заставляла его дрожать от ужаса, который он не мог объяснить. Шерлок отвернулся от доски объявлений, не открывая глаза, словно благодаря этому объявление могло исчезнуть, и зашел в туалет. Он трясущимися пальцами вытащил пачку и, даже не отмерив дозу, просто вдыхал и вдыхал порошок, пока у него из носа не потекло, глаза не начали слезиться, свет не стал ярче, словно по волшебству, а в разуме не установилась полная, поразительная ясность, потому что теперь он знал, что должен сделать. - Мне кажется, ты не вполне понимаешь, как сильно тебе повезло, - сказал Майкрофт с едва скрываемым нетерпением, которое действовало на чувствительные нервы Шерлока, как трение наждачной бумагой. Если бы он не был привязан ремнями к кровати, то выцарапал бы себе глаза, лишь бы ни одной минутой более не видеть эту снисходительную озабоченность на лице Майкрофта. – Мисс Тревор имеет полное право подать на тебя в суд, как и университет, поскольку это их имущество ты уничтожил. Но все, замешанные в этом деле, хотят оставить все, как есть, и даже рассматривают возможность твоего восстановления в университете когда-нибудь в будущем, при условии, что ты воспользуешься помощью, в которой с такой очевидностью нуждаешься. - Мне не нужна такая помощь, - огрызнулся Шерлок. – Мне нужно, чтобы один из твоих ограниченных идиотов послушал. Майкрофт вздохнул. - Шерлок, тебя осмотрели четыре разных психиатра, одного из которых мы привели сами, чтобы услышать независимое мнение. Каждый из них согласен, что ты страдаешь острым маниакальным эпизодом [аффективное расстройство, характеризующееся патологически повышенным фоном настроения и увеличением объема и темпа физической и психической активности] с психотическими симптомами, скорее всего, вызванным твоим растущим употреблением кокаина. Если бы не это, то ты, вероятно, уже был бы в тюрьме. Вместо этого ты проведешь какое-то время в психиатрическом учреждении, где тебя будет лечить и от наркомании. Мамуля совершает сейчас нужные звонки. Это не обсуждается, Шерлок. - Я не наркоман, - машинально сказал Шерлок, хотя, учитывая то, как он себя в этот момент чувствовал – взвинченным, когда каждый нерв кричал, как сломанный зуб на холоде, - это утверждение было произнесено не с такой силой, с какой ему бы хотелось. Еще один вздох. Шерлок почуял на выдохе запах кофе и круассанов и почувствовал порочное удовольствие из-за того, что он заставил Майкрофта отойти от своего точного режима, включающего маффины с фруктами и отрубями. - Называй это, как хочешь, - сказал он. – Но ты ляжешь в лучшее учреждение, которое смогут позволить родители. Советую тебе не упускать эту возможность. У тебя блестящий разум, дорогой брат, блестящее будущее. Советую тебе не упускать и их, - и прежде чем Шерлок смог придумать, что ответить, он вышел из палаты, оставив младшего брата скрипеть зубами в отчаянном, ни на что не направленном гневе. В конце концов, Шерлок провел три месяца в психиатрической больнице, и он ненавидел каждую минуту этого времени. Раньше он полагал, что ничто в его жизни не будет таким невыносимым, как частная школа, но это оказалось слишком оптимистичным: в школе, по крайней мере, ему разрешали носить ремень и шнурки для ботинок. К тому времени, как Шерлок уже неделю не употреблял кокаин, он впал в такую глубокую депрессию, что ему стало все равно, уничтожит Тревор вселенную или нет. Лучше бы уничтожила. Его дневную норму лекарств изменяли, снова изменяли, увеличивали, дополняли, и постепенно депрессия рассеивалась, хотя Шерлок понятия не имел, из-за чего это было: из-за лекарств или просто из-за прошедшего времени. К сожалению, независимо от принимаемого нейролептика или размера дозы он все так же был убежден, что работа Виктории Тревор представляла собой угрозу всему живому. К еще даже большему сожалению, его это до сих пор волновало. Шерлоку пришлось отказаться от своей убежденности в том, что если он сможет просто уверить кого-то в своей вменяемости, то все поймут, что он был прав, и поэтому он начал лгать. - Ох, поверить не могу, что действительно так думал, - небрежно сказал Шерлок своему психиатру. Правильная ли это интонация? Не слишком ли небрежно? Как звучит обычно голос людей, критикующих себя? Он в спешке все обдумал и представил в уме самодовольную ухмылку Себастьяна Уилкса. Боже, это было совсем не правильно. Он остановился на том, чтобы широко улыбнуться и закатить глаза. - Абсолютно безумная идея. Психиатр, и это раздражало, продолжала записывать и даже не посмотрела на Шерлока, пропустив это представление. - Рада видеть, что вы не подвержены иллюзиям даже после того, как мы сократили прием нейролептиков, - задумчиво сказала она. – Думаю, мы можем начать рассматривать вопрос о вашей выписке, - она подняла взгляд, и Шерлок, пораженный, быстро дернул уголками губ, складывая их в свою «теперь-мне-лучше» улыбку. Она немного подозрительно улыбнулась в ответ. – Я так понимаю, вы будете жить с братом, и он сумел найти вам работу? - Если это можно так назвать, - сказал Шерлок, прежде чем вспомнить, что надо немного закатить глаза. – И мы сошлись на том, что у меня будет собственное жилье, иначе я точно не выздоровею: мы действуем друг другу на нервы. Он купил мне небольшую квартиру на Монтэгю-стрит. Психиатр нахмурилась. - И вы думаете, что сможете жить самостоятельно? - О да, - сказал Шерлок, тайком кинув взгляд на часы. Этот сеанс вообще когда-нибудь закончится? Мимические мышцы уже начинали болеть. - Тогда ладно. Мы уменьшим дозу нейролептика, а нормотики и антидепрессанты оставим на том же уровне, хорошо? - Хорошо, - согласился Шерлок, улыбаясь изо всех сил. Он был готов на что угодно, лишь бы выбраться из этой больницы. Лекарства уже были не такими уж и ужасными: они заставляли его чувствовать себя так, будто между ним и остальным миром висел невидимый, но толстый занавес, но это не обязательно было плохо. Ему не так уж часто что-то снилось, и если все казалось однообразным, бесцветным и бессмысленным, то, по крайней мере, это было получше, чем остро зазубренные края, которые, казалось, постоянно его атаковали, перед тем как произошло то, что его мать назвала «небольшим срывом». Шерлока перевели на амбулаторное лечение. Он ходил в поликлинику и получал новые рецепты. Он ходил на нудную работу, которую ему нашел Майкрофт, где мыл стеклянные сосуды и обслуживал химические лаборатории в третьесортном колледже, где хотя бы никто не ждал, что он будет разговаривать. Он часами сидел на своем скучном маленьком диване в своей скучной маленькой квартирке, не в силах даже задуматься о том, каким скучным все было. Он пытался. Он понимал, что смысл этого бесполезного существования заключался в том, чтобы доказать, что он вылечился, что ему можно доверять в том, что он больше не будет принимать наркотики и уничтожать работу коллеги по причинам, никому другому не понятным, что ему со спокойной душой можно позволить вернуться в Оксфорд на последний оставшийся семестр. Но в чем был смысл этого? В итоге он станет дипломированным химиком с, надо надеяться, не такой скучной работой. Но эта нудь не закончится никогда. И мысль об этом опустошала. На Рождество Шерлок, все еще пытаясь, подверг себя огромному испытанию, притащившись к родителям, чтобы провести у них несколько дней. Присутствие Майкрофта все еще настолько раздражало, что он достаточно встряхнулся, чтобы опустить в его сторону несколько язвительных замечаний, так что поездка стала не такой невыносимой. По крайней мере, вплоть до последней ночи, когда он прокрался вниз в поисках остатков пирожков – во время лечения он ел больше, чем, во всяком случае, радовал маму – и услышал разговор родителей. - Я всегда знал, что он был слабым, - отец говорил тихим голосом. – Я просто никогда не думал… - Знаю, - ответила мать, непривычно подавленная. Такую грусть, которая звучала в ее голосе, Шерлок не слышал никогда. Это заставило его желудок сжаться, и внезапно ему больше не хотелось никаких пирожков. – Думаешь, он когда-нибудь будет… - ее голос немного надломился. Шерлок услышал невнятный шепот отца и звук сдерживаемых слез матери. На его памяти мать никогда не плакала. Он бесшумно поднялся обратно наверх и свернулся на своей детской кровати, вглядываясь в пустой потолок и задаваясь вопросом, будет ли он еще когда-нибудь счастлив. В январе, посреди самой холодной ночи в году, Шерлок проснулся из-за покалывания от снежных хлопьев на его щеках с абсолютно точным осознанием, что он не сумасшедший. Такое понимание – внезапное осознание правды, которую он знал всегда – случалось и раньше, начиная с тех пор, как ему было пять лет (Дед Мороз не существует), и с того времени происходило много раз (Бога нет; его мать знает не все; его брат знает не все – хотя втайне он еще раздумывал над последним). Как и раньше в таких случаях, он почувствовал смесь облегчения и ужаса. Облегчение – потому что он, в конце концов, все еще мог положиться на свой разум, а ужас – потому что не было лекарства, которое вернуло бы ему его старую жизнь, протекавшую в счастливом неведении. И, конечно, сейчас ужас был даже сильнее из-за логических рассуждений, последовавших за этим знанием. Шерлок не был сумасшедшим. (Угнетенным, возможно. С немного двинутой химией мозга, возможно. Но у него не было никаких проблем с разграничением того, что реально, а что нет.) Следовательно, исследование Тревор действительно представляет угрозу. Тот факт, что он не мог определить конкретную суть этой угрозы или то, откуда он это знал, на данный момент не имел особого значения. Res ipsa loquitur. [лат. Факты говорят сами за себя.] И, следовательно, Шерлок должен был ее остановить. Он встал, быстро ощупав кончиками пальцев свое окоченевшее лицо, и выглянул в окно на лежащий внизу укрытый снегом город. Он взял в привычку спать с открытым окном, потому что холодный воздух и контрастирующее с ним тепло кровати напоминали ему, что он еще мог чувствовать. На подушку нанесло немного снега. Он закрыл окно, и теперь он видел собственное тусклое отражение, потирая щеку, чтобы вновь обрести чувствительность. Его кожа горела, оттаивая. Да, подумал он. Да. Шерлок перестал принимать лекарства. Он вел себя осторожно: просто брал горсть таблеток, которые он обычно глотал каждый день, и смывал их в унитаз. Так уровень содержимого во флаконе продолжал падать со своей обычной скоростью ради частых визитов Майкрофта, и он не забывал по расписанию пополнять его. Пропало ощущение ватности, как и другие побочные эффекты: сонливость, перемежающийся тремор и постоянное желание что-нибудь пожевать. На таблетках он набрал не так уж много веса, но он поставил будильник на часах, чтобы напоминать себе на всякий случай перекусывать – никогда не знаешь, что может заметить Майкрофт. Шерлоку надо было провести исследование. Ему было нужно, чтобы его разум был ясным, даже если это означало очередное столкновение с острыми краями и темными глубинами этого мира. Шерлок взял в привычку проводить каждую свободную минуту в научной библиотеке в колледже, старательно осваивая физику. Он записывал названия нужных ему книг и заполнял требования на маленьких полосках бумаги. Он сходил в Оксфорд, чтобы обсудить его возможное восстановление на осенний семестр, проскользнул там в библиотеку и прочитал сшитый экземпляр диссертации Тревор (тайно). Затем он внимательно выписал всю цитируемую литературу, которую он еще не прочел. Тусклые комнаты с заплесневелым запахом книг умиротворяли так же сильно, как обнаружение любимой детской игрушки, и на мгновение Шерлок подумал о том, чтобы просто позволить идти всему своим чередом: вернуться, тоже получить докторскую степень и провести остаток жизни в безопасном, уютном мраке лабораторий и библиотек. Ох, кого он обманывал? Он с ума сойдет от этого полнейшего однообразия. Шерлоку не пришлось долго искать, в чем проблема в предложениях Тревор: более великие умы уже сделали это за него. Работа Тревор была опубликована в «Журнале физики», и сам Стивен Хокинг написал рецензию, в которой посоветовал не проводить практические испытания из-за риска возрастания энтропии. Но всеобщее мнение, видимо, заключалось в том, что работа Тревор слишком умозрительна и ограниченна, чтобы сильно об этом беспокоиться. Это обескураживало. Конечно, Шерлока в какой-то степени приободрил тот факт, что сам Стивен Хокинг был на его стороне – но тогда, если один из величайших физиков этого века не смог привлечь ничье внимание, то маловероятно, что кто-то послушает опозоренного наркомана, только что вышедшего из психушки. Шерлок натолкнулся на стену, и ему нужен был стимулятор, чтобы ее преодолеть. К счастью, о стимуляторах он знал все. Когда Шерлок вошел в клуб, ему понадобилось менее пяти минут, чтобы найти нужного ему человека. Ему даже не пришлось покупать выпивку. Этот человек был примерно ровесник Шерлока, вороватый, угрюмый и прыщавый, с неуместной козлиной бородкой, которая, по всей видимости, должна была отвлекать взгляд от отталкивающего состояния кожи его лица. Сбежал из дома после того, как отчим попытался к нему приставать, очень хотел быть шеф-поваром, но не смог оплатить учебу, работает поваром на раздаче и еще подрабатывает на стороне, чтобы попытаться – ой, кому какая разница. - Я чаще всего в парке работаю, - сказал дилер, когда Шерлок забрал свою покупку. – Сегодня просто тут из-за дождя, понимаешь? Вот мой телефон, если захочешь еще, - он написал «Кев» и номер на слегка сырой салфетке, и Шерлок засунул ее в карман. Он бы тоже предпочел парк. Прошел почти год с того последнего, катастрофического раза, когда Шерлок был под кайфом, но он не переживал. Сейчас все должно было быть по-другому, не как в тот раз. Он будет осторожным и методичным, каким был с самого начала, когда только начал употреблять. Все будет хорошо. Он принял тщательно отмеренную, очень небольшую дозу, и уже через несколько минут он шагал и думал, а его мозг летел, как самолет, который год простоял на земле, и почти в ту же секунду он знал, что должен делать. Кошмары начали возвращаться. Согласно данным из Оксфорда, Виктория Тревор ушла в Гринвичскую обсерваторию, но Шерлок спустя примерно пять минут понял, что это не так. Очевидно, это было прикрытием, а под прикрытием должно было быть что-то еще, связанное с правительственным финансированием. А у Шерлока как раз по счастливой случайности был брат с доступом ко всем видам полезной информации такого рода. Совпадение? Как Майкрофт сам всегда говорил, Вселенная в редких случаях ленива. Шерлок не стал брать с собой кокаин, когда поехал к родителям на Пасху. Майкрофт мог почуять его запах на нем. И он все равно был ему не нужен: Шерлок был очень осторожным, все в рамках тщательно отмеренных и распределенных по времени доз. С другой стороны, его семья иногда вызывала очень похожее ощущение ползущего по коже раздражения, поэтому он с радостью принял предложение психиатра о приеме бензодиазепинов [класс психоактивных веществ со снотворным, седативным, анксиолитическим (уменьшение тревожности), миорелаксирующим и противосудорожным эффектами]. На самом деле, он определил для них другое предназначение, но они могли быть наруку, если мать решит допросить его относительно его будущего. Тем не менее, Пасха прошла лучше, чем предполагалось. Его семья была так искренне счастлива по поводу того, что ему стало лучше, что никто не хотел создавать ненужные проблемы, и одна капсула, содержимое которой оказалось в бокале виски Майкрофта, заставило его захрапеть даже до того, как родители отправились спать. Шерлок подождал, когда в их спальне все стихнет, просто на всякий случай, а потом украдкой проскользнул в комнату Майкрофта, стащил его ноутбук и за две попытки угадал пароль. («Наполеон», серьезно? Он имел в виду человека, страдающего манией величия, или торт? И то, и другое казалось вполне вероятным.) Виктория Тревор работала в исследовательском учреждении под названием «Баскервиль» и жила в квартире в Эксетере. Три часа от Лондона. Отлично. Шерлок подождал, пока Майкрофт не уехал из страны, сообщил на работе, что заболел, и сел на ранний поезд до Эксетера. Он бродил по городу, пока не нашел квартиру Тревор на ничем не примечательной улице рядом с рыночной площадью, и сел на пригородный автобус до Баскервиля. Он тут же понял, что это дохлый номер. Баскервиль был неприступной крепостью: везде вооруженная охрана, высокие стены и ворота – он не сможет просто войти туда, размахивая пропуском Майкрофта. Он вышел из автобуса в деревне, самобытном местечке с чем-то вроде местной легенды о гигантской собаке, и выпил кофе, обдумывая ситуацию. Ему стало интересно, почему Тревор не жила здесь. Это было намного ближе, и она, разумеется, жила в Эксетере не ради светской жизни. Тем лучше для него, подумал он. Вернувшись в Эксетер, он купил дешевый букет цветов в рыночном ларьке и проскользнул в здание, где жила Тревор, вслед за старушкой с авоськой наперевес. Он в считанные секунды взломал замок Тревор – этому он научился еще подростком, хотя не особо часто этим пользовался. Шерлок внезапно осознал, что это было весело. Возможно, когда все это закончится, он мог бы попробовать себя в преступлениях, раз уж у него это так блестяще получалось. Квартира Тревор была маленькой и солнечной, на удивление приятной, с той опрятностью, которая сохраняется благодаря нечасто бывающему дома жильцу. Шерлок никогда не видел ее жилье в Оксфорде, и поэтому с любопытством бродил вокруг, но узнать по обстановке получилось не много: она играла ребенком на пианино, занималась, очевидно, йогой по видео, и ела много полуфабрикатов. Повсюду были книги, но маленькое уютное кресло у окна выглядело почти нетронутым. Здесь не помешала бы кошка, ни с того ни с сего подумал Шерлок. В поезде обратно в Лондон Шерлок напряженно обдумывал новую информацию. Он чувствовал приглушенную боль, начинающуюся у основания черепа. Если он не мог остановить работу Тревор, то он должен был остановить саму Тревор. Он уже знал это, поэтому и поехал в Эксетер с целью увидеть, как лучше всего это сделать, но теперь он также знал, что не сможет сделать это сам. Какими бы ужасающими последствиями не грозило ее занятие, он никак не мог быть тем, кто организует ее поддельное самоубийство или отравит ее холодный ужин. Шерлок стоял в ее тихой квартире, в которой не хватало кошки, смотрел на ее аккуратно разложенные вещи и видел саму Тревор, ее далекие глаза и безмолвное лицо. Может, он и был потенциальным превосходным преступником, но убить ее он не сможет. Той ночью Шерлоку приснился худший за все время кошмар, в котором он был один в пугающей темноте. Он чувствовал боль – ужасную боль – но потом внезапно он больше не был один и ощутил на минуту радость, но потом его стали пытать, и боль была везде, и мужчины, и запах, и руки, и свистсвистсвист. Шерлок проснулся, задыхаясь и моргая от того, что в глазах щипало из-за пота и слез. О Боже. Он выполз из кровати, чувствуя головокружение и тошноту, пошел, спотыкаясь, туда, где хранил таблетки, и проглотил всухую успокоительное, закашлявшись от ощущений в горле. Он налил в стакан воды и выпил, усевшись на полу, потому что дрожащие ноги отказывались его держать. Он еле-еле сумел поставить стакан, ничего не пролив, и прислонился к стене, пытаясь замедлить дыхание и чувствуя, как постепенно успокаивается его громко колотящееся сердце. Должен быть другой способ. - Не ждал тебя так быстро, - угрюмо сказал Кев. Угрюмость, Шерлок знал, была у Кева «настройкой по умолчанию», что Шерлок в нем и ценил: он не мог представить, чтобы у Кева было много причин для веселья, так зачем притворяться? – Все хорошо? - Да, - сказал Шерлок, и это была наглая ложь. Он помедлил в нерешительности, но этот конец парка казался абсолютно безлюдным: только они вдвоем и благоухающие кусты сирени. – Мне нужно сделать кое-какую работенку, - в конце концов, осторожно сказал он. – Не очень законную, если ты понимаешь, о чем я. Нет никого на примете? - Не я, - сказал Кев. Он прищурился, обдумывая проблему. – Хотя я знаю, к кому ты можешь обратиться. Недалеко отсюда один чувак продает героин. У этих ребят связь со всякими большими организациями, организованной преступностью и все такое. Он может кого-нибудь знать. Его зовут Полосатый. Полосатый оказался приземистым и коренастым негром с обритой головой и шрамом, пересекающим лицо с одной стороны. - От Кева, а? – сказал он, когда Шерлок представился. – От него ко мне много приходят: люди хотят закинуться, чтобы хоть немного поспать. Уже принимал это раньше? - Э… нет, - сказал Шерлок. Теперь, оказавшись здесь, он начинал понимать, что от него ждут, что он что-нибудь купит и докажет свою преступную добросовестность, прежде чем продолжить разговор. Героин никогда его не привлекал, но нужда научит калачи есть, да и ему было бы тоже неплохо нормально поспать. В последнее время у него слишком быстро заканчивался кокаин, а героин мог помочь это уравновесить. Полосатый по-будничному объяснил весь процесс и взял оставшиеся у Шерлока деньги. - Тут не много, но на сегодня все же должно хватить. Понадобится еще – приходи. Шерлок вернулся в квартиру. Он ощущал беспокойство и тревогу, одурение и одновременно изнеможение, притаившееся на периферии его разума. Он не спал три дня, не решаясь возвращаться в постель из-за боязни кошмаров, но если он в ближайшее время хотя бы немного не поспит, то люди, он знал, начнут замечать, что что-то не так. А это он никак не мог себе позволить. Но, все же… героин. Шерлок взглянул на пакет, а потом посмотрел на кровать и почувствовал рефлекторный удушающий ужас. Он пошел на крошечную кухню и взял ложку. - Вообще, - медленно проговорил Полосатый, - тебе, похоже, повезло. Я слышал о новом чуваке. Судя по всему, он возомнил себя консультантом. Достает моему поставщику инфу о более хорошем продукте. Насколько я слышал, он может разрулить буквально все. - У тебя есть его номер? - Добуду. Как оказалось, этот консультант предпочитал, чтобы с ним связывались по электронной почте, поэтому Шерлок вгляделся в листок бумаги, закусил губу – если это подставное лицо от полиции, то он покойник – напечатал строчку, еще одну и, в конце концов, отправил сообщение по адресу dorogoy_Jim1916@yahoo.com. Через несколько часов пришел ответ с запросом номера телефона, и Шерлок послал его с ощущением сильного беспокойства. Он ожидал кого-то серьезного и официального или, по крайней мере, кого-то постарше, но голос dorogoy_Jim1916 был веселым и по-странному пугающим, с легким ирландским акцентом. Он не спрашивал Шерлока, почему тот хотел, чтобы Викторию Тревор убили. Он просто узнал ее имя и адрес и сказал Шерлоку, что свяжется с ним попозже по поводу цены. На следующий день на работе Шерлок принялся разливать алкоголь по колбам, подготавливая все к дневным занятиям в лаборатории, и почувствовал сильное жжение в пальцах. Он посмотрел на ладони и понял, что так сильно обгрыз ногти, что кожа на кончиках уже кровоточила. После этого он надел перчатки, под которыми его ладони потели. - Мой человек изучил ваше дельце, - сказал dorogoy_Jim1916 нараспев. Шерлок сжал в руке телефон, обливаясь потом: прошло уже две недели, и он был вне себя от волнения. – Он думает, проблем возникнуть не должно. - Сколько? – выдавил Шерлок, чувствуя головокружение. Dorogoy_Jim1916 назвал цену. - Половину вперед, остальное после. - Это не должно вывести на меня. Смех мужчины, веселый и немного леденящий, прозвенел в его ушах. - Конечно, нет, мой дорогой, - сказал он. – Все будет выглядеть, как кража, пошедшая не по плану, и все. - Я не хочу… Я не хочу, чтобы ей причинили боль. В смысле… - Волос не упадет с ее головы, - пропел dorogoy_Jim1916. – Когда ты сможешь достать деньги? Шерлок задумался, глубоко. У него не было такой суммы, а для того, чтобы ее достать, не вызвав подозрений, нужен был план. - Через неделю? - Через неделю я пошлю своего человека в Эксетер. Ты положишь деньги в почтовый ящик, где я тебе сказал, и он заберет их на следующий день. Как только все будет сделано, ты положишь остатки. - Хорошо, - сказал Шерлок. Он положил трубку, пошел прямо на кухню и затянул жгут на руке. Шерлок позвонил отцу и сказал, что нашел комнату в другом районе Оксфорда, дальше от лаборатории, но и отдаленнее от его бывших притонов. Он сказал, что хочет купить подержанный мотоцикл, чтобы ездить по городу. – Боюсь, мама скажет «нет», - доверительно сказал он. – Она думает, что мотоциклы слишком опасны. - Я и сам всегда хотел такой иметь, - ответил отец немного тоскливо. – Ты будешь ездить со шлемом? - Конечно. Мой мозг, может, и немного непредсказуемый, но он у меня только один! – он услышал нотки маниакальной отчаянности в своем смехе и закусил губу, но отец, похоже, ничего не заметил. - Я переведу деньги на твой счет завтра или послезавтра. Возможно, я приеду к тебе в осенний семестр, и мы немного покатаемся. - Это было бы прекрасно, - сказал Шерлок и на мгновение почувствовал, как глаза щиплет от слез, когда он внезапно это представил: несуществующие комнаты, немного похожие на жилье Тревор, чистые и солнечные; он сам, счастливый и здоровый, разъезжающий на мотоцикле, и смеющийся позади него отец, гордый за сына. Он заставил себя проглотить ком в горле. – Я не скажу маме. - Это будет нашим секретом, - заговорщически согласился отец. Деньги пришли. Шерлок мерил шагами комнату в беспокойстве и исступлении, обдумывая, стоит ли положить деньги на день раньше, возможно, dorogoy_Jim1916 не сможет забрать их до следующего дня, и будет рискованно просто оставить их там лежать, но что, если что-то случится, что, если он передумает, ему нужно поспать, он только что вколол остатки кокаина, и теперь у него больше нет ни героина, ни кокаина, а он так нервничает, так нервничает. В конце концов, он вышел на улицу и просто пошел вперед, шагая и шагая сквозь ночь. Его разум, похоже, грыз сам себя, как зверь в ловушке. В итоге Шерлок пришел к парку и в нерешительности остановился. Он мог повернуть в парк, найти Кева и купить немного кокаина. Он знал, что доза изгонит ужас из его разума, заставит все выглядеть надежным, и верным, и неизбежным. Он бы знал, что все делает правильно. Боже, он хотел этого, он так сильно хотел быть уверенным, что все делает правильно. Вместо этого Шерлок повернулся и пошел вдоль ограды парка, нырнув в узкий переулок, ведущий в сомнительную квартирку Полосатого. Он отдал деньги и взял небольшой пакетик. - Тебе бы лучше быть с этим поосторожней, приятель, - сказал Полосатый, указывая подбородком. – Помнишь, я говорил тебе, у моего поставщика есть инфа о новом источнике? Я слышал, это дерьмо намного чище того, что было у нас раньше. - Да, конечно, - сказал Шерлок, на самом деле не слушая и думая лишь о наркотиках в кармане. Он быстро ушел. В конце переулка было пространство между двумя мусорными контейнерами, как раз такой ширины, чтобы тощий молодой человек мог вколоть себе там наркотик, если отчаянно нуждался в том, чтобы успокоить разум, прежде чем направиться домой. Он заметил это место раньше, но никогда не был в такой экстренной ситуации. Шерлок втиснулся между контейнерами, сунул пальцы в карман, вытащил флакон от блеска для губ и открутил крышку. Он был пластиковым, и Шерлок обжег бы себе пальцы, держа его над огнем, но так, в сыпучем виде, тоже пойдет. У него в карманах уже были шприцы, которые он как-то стащил из лабораторий. Процесс тек неаккуратно и неуклюже – в том числе из-за сильно дрожащих пальцев – но, в конце концов, Шерлок смог наполнить шприц героином. Совсем чуть-чуть, ровно столько, сколько надо, чтобы успокоить нервы, суметь добраться домой и придумать, что делать. Теперь он знал, что с этим dorogoy_Jim1916 у него ничего не получится, но он понятия не имел, что предпринять вместо этого. Шерлок зубами затянул ремень вокруг бицепса и ввел иглу в вену, уже чувствуя облегчение всего лишь от предвкушения дозы. Первый укол был почти сладостным, а потом его накрыло – и этот натиск был намного сильнее и ярче, чем он ожидал, словно волна чистого света залила его голову и вытолкнула из нее весь шум и страх, и наконец-то, наконец-то его разум затих. - Прекратить сердечно-легочную реанимацию, - сказал Джон. Все, кроме медсестры, ответственной за подачу кислорода, отступили на шаг назад и затихли, смотря на монитор, линия на котором упрямо оставалась прямой. Абсолютно никаких изменений. Джон заколебался, ненавидя сдаваться, но он уже испробовал все – налоксон, адреналин, кардиоверсию на повышающихся уровнях – но не было даже проблеска электрической активности. Парня не вернуть. - Хватит, - наконец сказал он и услышал, как все выдохнули с облегчением и сожалением одновременно. – Время смерти 5:52. Медсестра убрала маску и отвернулась, и Джон посмотрел вниз на неподвижное утонченное лицо. Он знал, что эта неземная красота будет преследовать его. Джону нравилось думать, что он бы так же сильно переживал, так же усердно боролся, если бы на столе лежало тучное тело человека средних лет, но он знал, что, как минимум, одной его частью двигала отчаянная убежденность, что что-то такое прекрасное было слишком ценно, чтобы его потерять. Его глаза были голубыми. Джон почти непроизвольно провел пальцами по векам юноши, закрывая глаза. Тонкая кожа была еще теплой на ощупь. - Прости, - прошептал он в конце концов, отворачиваясь. - Слышал, у тебя была та еще ночка, - заметил Майк Стамфорд, когда Джон зашел в шумную регистратуру, где хранилась книга для росписи отдела скорой помощи. - Передозировка наркотиков, - сказал Джон. – У мальчика был пульс, когда приехали парамедики, но в карете скорой помощи он пропал. Мы сделали все, что могли, но ничего не помогло. - Спидбол [смесь кокаина и героина], наверное, - сказал Майк. Кокаин, как было широко известно, вызывал сердечные приступы даже у молодых. - Возможно, - сказал Джон. Он вздохнул. – По-моему, его еще не идентифицировали. По виду не старше подростка. - Мне кажется, тебе придется к такому привыкнуть, если ты в итоге пойдешь в вооруженные силы, - сказал Майк. – Ты уже решил? - Теперь да, - сказал Джон. – Раньше я сомневался, но после сегодняшнего я решил этого не делать. Немного экстрима – это, конечно, хорошо, но я не хочу провести всю жизнь, называя время смерти детей. Я останусь в Лондоне, если смогу найти вакансию терапевта. - Рад это слышать, - с искренней теплотой сказал Майк. – Но я даже близко не так счастлив, как будет Бэт, мне кажется. - Да, - сказал Джон, теперь улыбаясь. – Она дала ясно понять, что не будет меня ждать, если я уеду. Сделай одолжение и притворись, что я решил остаться только из-за любви к ней, хорошо? В парке, менее чем в четверти мили от того пространства между мусорными контейнерами, где Шерлок был найден без сознания, новоиспеченный инспектор Лестрейд стоял и смотрел на тело молодой девушки. - Крошки, - пробормотал он. - Крошки? – переспросил судмедэксперт. - Крошки, - повторил Лестрейд, нахмурившись. – На ее рубашке. - Вы хотите, чтобы я их собрал? – Эксперт наклонился, чтобы взглянуть. – Вы сказали, что она была официанткой, верно? Вполне логично, что на ней крошки. - Она работала в ресторане фьюжн, - сказал Лестрейд. – Вряд ли там подают хлеб… По-моему, это крошки от какой-то выпечки. - Тогда я соберу их, чтобы они не потерялись. Если вы придумаете, как они помогут поймать убийцу, то всегда сможете взять их у нас в целостности и сохранности. Лестрейд так ничего и не придумал. Убийство так и не было раскрыто. Мертвая девушка была первой жертвой серийного убийцы по имени Майкл Барнхоффер, которого так и не поймали. Он продолжал по-тихому убивать одну-две женщины в год, пока он и женщина, которую он на тот момент выслеживал, не погибли во время взрывов, уничтоживших несколько лет спустя здание парламента. Его четвертой жертвой была Бэт Мэйер, которая в это время праздновала с подругами конец обучения на педиатра и помолвку Бэт с Джоном Ватсоном. Кольцо пробыло на ее пальце меньше сорока восьми часов, когда она погибла. Джон, в конце концов, пошел в вооруженные силы и умер в одиночестве на холодной афганской равнине, на много лет позже, чем ему бы хотелось. На другом конце Земли женщина с большими голубыми глазами чистила свое ружье. Она была солдатом в секретном и очень элитном подразделении Вооруженных Сил Австралии, и она обожала свою работу, когда она ее делала, что не случалось почти никогда, потому что, по всей видимости, подавляющее большинство ублюдков мира были недостаточно ублюдками, чтобы австралийское правительство хотело их устранить. Она всерьез подумывала о том, чтобы начать работать внештатно: на самом деле, она уже закинула пару удочек. У нее даже было вымышленное имя, хотя, честно говоря, она выбрала его еще ребенком, когда увидела фотографию Тадж-Махала. Оно звучало экзотично и волнующе и соответствовало, или почти соответствовало, ее инициалам. Телефон зазвонил, и она отложила ружье, чтобы ответить: - Рансом, - сказала она. - Мисс Рансом, - вежливо сказал незнакомый голос. – Мы не встречались, но моя ситуация требует деликатного подхода, а я слышал, что вы можете быть заинтересованы в такой работе. У мужчины был идеальный английский, но что-то в том, как он произносил R, навело ее на мысль, что он был азиатом. - Возможно, - осторожно сказала она. – Каковы условия? - Очень щедрые, мисс Рансом, но я бы предпочел обсудить такие вещи лично. - Конечно, - сказала Анна Грэйс Рансом, стараясь, чтобы в ее голосе не была слышна улыбка. – И да, меня зовут Агра. Джим Мориарти не особо задумывался о том, что случилось с нервным парнем, который хотел, чтобы убили Викторию Тревор – он просто пришел к выводу, что тот струсил. Когда деньги спустя три дня так и не появились, он позвонил своему человеку в Эксетере и сказал ему ехать домой. У него были дела и поважнее. Впоследствии в число этих дел поважнее вошло содействие продаже военных планов, украденных у незадачливого служащего правительства по имени Эндрю Уэст, что вызвало цепь событий, усугубленную Лордом Мораном, взорвавшим здание парламента. После этого мир пошел под откос – по-другому это не охарактеризуешь. Конечный результат можно было бы назвать Третьей мировой войной, если бы оставшихся в живых было достаточно, чтобы переживать о таких вещах, как история. Мужчина в Эксетере был вспыльчивым идиотом со страстным желанием убивать и почти полным отсутствием самоконтроля. Потратив неделю на выслеживание Виктории Тревор, он настолько разозлился из-за того, что его отозвали назад, что все равно ее убил, просто ради удовольствия. Мориарти пришлось держать его при себе еще несколько лет, потому что в Англии была нехватка хороших убийц, но, в конце концов, он смог заменить его Агрой, что было огромной переменой в лучшую сторону. Никто не стал продолжать исследования Тревор, но в итоге это не имело никакого значения. Энтропия все равно восторжествовала.