Девственник. Собственник

Как мы спали с Акирой. Сочинение в школе. Но все-таки, если опустить все мои плоские шутки, то спали мы… по отдельности. Акира в моей кладовке нашел какой-то старый матрац, попросил чистое постельное белье и улегся рядом с кроватью на пол. Я предлагал лечь ему на диван, но он категорично был против, говоря, что в гостиной холодно. Но я-то знаю, что он просто хотел спать со мной в одной комнате, а на кровать не лег… Ну, наверное, постеснялся. Как только легли, я бездумно смотрел в потолок, лишний раз боясь выдохнуть. Тишина была такая, м… Накаляющаяся. То есть она служила сигналом тому, что надо бы поговорить о насущном, наболевшем. Я долго думал, о чем же можно спросить Сузуки, но в голову упорно ничего не лезло, кроме вопроса «Ты хочешь меня трахнуть»? — Эй, Аки… — совсем уж издалека начал я, — а как давно ты спал с мужчиной? А спал вообще? Акира молчал. Ну, я бы тоже сходу не ответил на такой вопрос интимный. Но, по сути-то, что тут обдумывать? Назвал промежуток времени, да и дело с концом. Я слышал его дыхание, тихое, но глубокое. В голове рисовал образ задумчивого Акиры. Он когда в своих мыслях витает, то становится серьезным-серьезным. Брови свои крашенные хмурит, смотрит в одну точку, губы изредка облизывает и поджимает. Вот и тогда, наверное… я слышал сопение, бормотание, а потом зашуршало одеяло. Я поднялся и сел, вглядываясь в темноту, прорезаемую светом фонарей из-за окна. На другой бок перевернулся! Заснул и перевернулся на другой бок. Нет, он, конечно, устает, выматывается, но… сегодня-то он что сделал? Я тогда обиженно засопел, вздохнул и снова откинулся на подушку. Так и поговорили. А утром меня разбудило тявканье Корона, когда Сузуки, собираясь, носился по квартире. Ну как носился… переползал из комнаты в ванную, лениво заваривал СЕБЕ кофе, мельком поглядывал в телевизор. Ну а когда из спальни вышла его вторая половинка, то он просто оповестил, что скоро выезжаем. Типа у меня на все про все пятнадцать минут. Ну здорово же. На репетицию приехали вместе и удивительно, что не получили втыка от Ютаки за естественное опоздание на полчаса. Но что еще более удивительно – Юу и Кою помалкивали в тряпку, не брызгаясь в мою сторону своими едкими подколами, такими же удачными, как и мой юморок. Ну, взгляды намекающие и рты, закрытые ладонью, никто не отменял, поэтому это терпел. Выносливый. — Сейчас быстренько верхушку, потом Такино, а потом я дам вам небольшой перерыв, — изрек Кай, доставая палочки из чехла. Верхушка – это первые три простенькие песни, которые мы не играем на концерте, Такино – соответственно, то, что написал я, и то, что есть в листе этого тура. А после перерыва обычно играем все остальное. Такая вот схема. — Ты пятно на штанах посадил, — шепнул мне на ухо Акира, как только я взялся за микрофон, и кивнул куда-то мне за спину. Я вздрогнул, изумленно на него косясь, а потом смотря себе через плечо. Не увидел никакого пятна, но джинсы-то только-только постиранные. День начался отлично и точно так же отлично продолжается. Откладываю свой инструмент и говорю Ютаке, что скоро вернусь, после чего по тихой грусти проскальзываю мимо ребяток в уборную. В туалете большое зеркало, в смысле в полный рост, поэтому я верчусь перед ним, выгибаясь, насколько могу, но пятна не вижу. Надо было тащить с собой Акиру, чтобы пальцем показал мне, но я ведь не догадался… Хотя, кто знает, что бы он сделал, останься со мной наедине в туалете, где с утра никого не бывает. Никого не бывает, кроме наивных вокалистов-поросят. Пятна не видно, но оно есть. Сузуки бы врать не стал. И тут я делаю такую вещь, из-за которой надеюсь, что камер в туалете не установлено. Кхм… наклоняюсь, сгибаясь пополам, так, что голова между ног. Ну в зеркало себя вижу перевернуто. Осматриваю левую ногу, правую ногу, то самое мягко-упругое, но не нахожу пятна, мать его. Если присмотреться получше, то… — Така? — над самым… над самой головой. Блять. — Акира? — быстро поднимаюсь, продолжая вглядываться в пол. — Я тут обронил это… эти… — что можно обронить в туалете? — Обронил… ну, скажи, — раздраженно цыкаю, а сам готов сквозь землю провалиться. — И вообще, знаешь, ты наврал. У меня нет никого пятна. Кошусь на него, а его взгляд – в зеркало, на то место, которое только что было так, польщу себе, аппетитно отставлено. — Рей! — Так что ты обронил? — задумчиво почесывает подбородок, медленно переводя взгляд на меня. Стискиваю зубы. А вообще… что он здесь забыл? Ему так внезапно приспичило, когда у меня пятно на джинсах заметил? — Кстати, что с пятном? — сука. — Дай посмотрю, — обходит меня, и я тут же разворачиваюсь, пытаясь ему засветить. Провел ведь, зараза, как ребенка провел! Перехватывает мою руку, притягивая к себе резко, и тут же вторая его рука на моей ягодице, сжимает, мнет, поглаживает. — Акира, сучок, — шиплю, вскидываюсь, но он крепче к себе прижимает и еле смех сдерживает. Уже в мои губы. Давится ржачем напополам с улыбкой, и тут же втискивает мне колено между ног, прижимая к стене возле зеркала. — Не брыкайся ты, — улыбается, а я смотрю на его губы, которые чуть ли не вплотную к моим. — Нет никакого пятна, дурак, — и я на автомате закрываю глаза, когда обе его ладони мнут мои ягодицы, отчего я пахом непроизвольно вжимаюсь в него. Влажное прикосновение языка к моей нижней оттопыренной от возмущения губе, а потом Акира проникает им в мой рот, когда я поддаюсь. Вот ведь!.. слабак… Он трется об меня, трется, стискивает пальцами ягодицы, целует глубже, сминая языком мой язык, и я постанываю в его рот, жмурясь. — Аки… — выдыхаю в перерыве, но он тут же снова затыкает меня, что-то удовлетворенно мыча и улыбаясь. — Аки-и… — получается как шипение, но он только крепче вжимается в меня, засасывая губы поочередно. — Блять, Акира, — толкаю руками в грудь. — Я задохнусь сейчас, и тогда… тогда… — перевожу дыхание, а этот уже ржет в открытую. — Не ори. Тут есть такие товарищи, которые могут все испортить в любой момент, — шепчет, оставляя засос под подбородком. Когда он втягивает кожу в рот, прихватывая зубами, я вскрикиваю и вцепляюсь пальцами в его плечи. Если бы не эти руки на моей заднице, я бы давно сполз по стене, облизывая опухшие губы и матеря все на свете, из-за чего у меня снова гребаный стояк. А Акире, видимо, все по барабану. Он продолжает терзать мою шею губами, ласкать языком, прикусывать, где возможно, кожу, а я только таю и таю. — Спустись… — мгновенно во мне загорается яркое желание чувствовать его губы ниже, а в голове – образы Акиры передо мной на коленях. — Спустись ниже, — хрипло шепчу сквозь рваный выдох, но тут же закрываю рот ладонью. Не я сказал. Звучало, наверное, ужасно… — Ниже? — ухмыляется, сжимая бедро, всхлипываю. — Куда? — Еще ниже, — стону, когда его пальцы пробегаются по паху, щекоча и стискивая. — Скажи, куда мне спуститься? — снова давит смех, проводя носом по груди, а рука его зарывается между моих ног еще дальше, надавливает. — На колени, — идиот… — Да нет, пап. Я приеду на выходные, до Иокогамы, — бодрячком! Голос этого…я узнаю везде и всегда. Сука! Прикладываюсь затылком о стену, когда отталкиваю Акиру, и тут же натыкаюсь на вылупленного рыжего, прижимающего трубку к уху. Друзья, мать их… ну какого ж?! Рейту сгибает пополам, и от меня он чуть ли не отползает, держась за живот. Я затормаживаю, вжимаясь спиной в стену. Пятно на джинсах, Акира в туалете по счастливой случайности, мой стояк, рыжий… — Суки, — выдыхаю, быстро оправляя воротничок рубашки, и тут же меня как ветром сдуло. Когда выбегал из туалета, Шима находился в таком же замороженном состоянии с телефоном в руках. А еще, вроде, что-то типа: «Пап, я перезвоню позже». Отыграли молча. Ну… рабочие фразочки не считаются. Весь перерыв просидел в курилке на подоконнике. Пепельница полная, пачка полупустая. Смотрел в окно, созерцая мелькающие машины по дороге туда-сюда, слишком их много. Рассмотрел машину Аоя на парковке. Вообще, я выкурил полсигареты: не столько курил, сколько играл на телефоне. А пепельница была полная еще до моего прихода, а половина пачки – это сигареты Акиры, я же бросил, а он забыл их у меня на столе. — Всем спасибо за работу! — Юта смеется, складывая палочки, и все уже собираются: заездили молнии чехлов, забрякали ремни, шум поднялся от нас пятерых, а чувак за пультом – он молча сидит. Я молча складываю воду в сумку, одновременно пересматривая фото, которые сделал за время репетиции – в общем, тяну время, выжидая, пока Акира свалит. Но он как будто нарочно собирается так же медленно: потягивается, разминает шею, плечи, воду пьет, с Ютакой болтает. И… как ни странно, единственным спасителем мне сейчас кажется… — Юу, — осторожно зову его, подходя, когда он закинул чехол на плечо. Аой поднимает голову, смотрит из-под завесы волос и вопросительно вскидывает бровь, мол, чего тебе, мелкий. — Можешь… можешь меня до дома подвезти? — робко интересуюсь и топчусь на месте – вдруг откажет. Даже страшновато как-то. — Так ты же с этим приехал, — когда он кивнул в сторону Сузуки, я передернул плечами, даже не знаю, почему. — Тебе сложно? — прижимаю сумку к себе, беспрерывно смотря на него, давая понять, что дохлый номер эти его расспросы, но тут же боковым зрением замечаю, что Акира смотрит в нашу сторону. Замер с бутылкой воды в руках. Раньше надо было серьезным быть, понял? Какое там понял… — Да нет, почему, — пожимает плечами, забирая волосы в хвост и быстро перевязывая их резинкой на затылке. — Поехали, — поправляет ремень чехла и отходит к Кою, видимо, чтобы попрощаться. А я продолжаю стоять у двери. — Жди меня на парковке, я сейчас выйду, — кивает на выход, и я киваю ему, после чего выхожу. Надеясь, что поедем мы без Такашимы, бреду по коридору, через каждые тридцать секунд поправляю сумку. Можно было догадаться, что от ничего не обещающего утра стоило ожидать ничего не обещающий день. Но лучше бы день был таким, а не таким, каким вышел. Обидно было до сих пор, а еще я понял, что ничего не понимаю. Ну, касаемо Сузуки. Он то хороший, то… дебил. Выхожу на улицу, на дисплее – 15:34. Долго, однако, проиграли. И я без понятия, чем занять сегодняшний вечер. Вчера, засыпая, я уже планировал, как мы с Акирой вместе вернемся с репетиции, сделаем ужин на двоих. Не, ну типичные мечты типичного влюбленного. И я уже давно забыл про какую-то там «дружескую симпатию». За пару дней забыл. Вообще, обидно даже не от того, что Акира так по-идиотски меня подставил, а от того, что я толком не могу на него обидеться. То есть чтобы совсем-совсем, чтобы не было желания разговаривать, чтобы глаза мои его не хотели видеть, чтобы воротило от одной мысли, чтобы… дверь сзади хлопает. — Юу, слушай, — убираю телефон в джинсы, разворачиваясь, и натыкаюсь на самое лучшее, что можно было сегодня увидеть. — Акира выпить зовет, — толкает блонду в плечо, тот потирает затылок, глупо посмеиваясь. — Ты как, идешь? Смеряю его негодующим взглядом, Рея – с напускной хмуростью и обидой. Но пить с ними на самом деле не хочется – настроения-то нет. — Нет, я не буду, — барьер из рук выставленных перед собой, — ладно тогда. Давайте… — делаю пару шагов назад, стараясь улыбнуться, чтобы не подавать виду, не хватало еще, чтобы Аой догадался. — На такси доеду, — заверяюще смотрю на Юу, тут же показательно открываю сумку и начинаю искать темные очки и, найдя, цепляю на переносицу. — До этой, как ее, до встречи, — вихрем разворачиваюсь и быстрым шагом, пока не успели мне ничего сказать, направляюсь… куда-то. Подальше от них, чтобы не стоять рядом и чтобы вызвать себе машину. — Эй, коротышка, — нарастающий звук шагов за спиной, жмурюсь, когда рука Широямы хватает за плечо, — ты чего? Сказал подвезу, значит подвезу. — А Ак… — хотел было спросить я, но тут вспомнил, что обиде моей не должно быть границ, — а Сузуки что? — С нами поедет, — жмет плечами, разворачивая меня к себе и подталкивая в сторону машины. Невольно сталкиваюсь взглядом с Акирой, который до сих пор стоит у входа и прикуривает сигарету. От этого непонятного взгляда почему-то ежусь, но все-таки топаю за Юу. Губы сами надуваются, желая высказать свое недовольство, намекают, чтобы кто-нибудь спросил «В чем дело?» Аой откалывает какую-то шутку по пути к машине и смеется над ней в голос с Акирой, а мне вот не смешно. Тем более от той мысли, что придется ехать в одном салоне с Сузуки, не нарушая «обет молчания». А кому обет? Наверное, гордости.