Иди за мной

Едва войдя в калли, Грейс встретила взгляд только что очнувшегося от забытья отца. — Грейс! — хрипло воскликнул Самуэль и попытался приподняться на локтях, но рука стрельнула болью, и мужчина, охнув, откинул голову назад. Грейс опустилась рядом с Сэмом и положила руку ему на лоб. — Папа, слава Богу, ты очнулся! — заплакала девушка. Самуэль не ответил. Конечно, он был рад, что дочь жива и здорова, но в то же время он уже осознал, что находятся они в поселении индейцев, Грейс здесь — не пленница, а значит, сама сбежала из дома. Если бы у Сэма оставались силы кричать, он бы вложил их все в безумный выкрик в лицо своей старшей дочери, но их не было. Поэтому светловолосый мужчина лишь закрыл глаза и с горечью прошептал пересохшими губами: — Как ты могла? Как ты могла, доченька моя, радость моя? Зачем ты это сделала? Зачем?.. Самуэль уже заметил Арэнка, того самого индейца, заметил и то, каким странным взглядом смотрит на него краснокожий парень. Мэпия поднесла ко рту Вандера чашу с остуженным травяным отваром, он послушно отпил, а потом вновь покосился на Арэнка... Грейс сидела рядом с Самуэлем, покрасневшая, и молчала, глядя в пол. Мэпия ответила Сэму по-английски: — Оставь силы на борьбу с ядом, отец, не расточай злобу на тех, кто спас тебе жизнь. А дочь твоя, наверно, не от хорошей жизни сюда убежала... Сэм аж поперхнулся кусочком травы из отвара от таких речей... Грейс по-прежнему молчала. Арэнк сел на пол рядом с ней так, что теперь Самуэль лицезрел его прямо перед собой, не имея возможности отвернуться, так как Мэпия положила по бокам его шеи глиняные пластины с изображением Кецалькоатля. Арэнк смотрел на Самуэля и будто что-то хотел сказать, но всё не мог решиться. Грейс незаметно взяла его за руку. — Мистер Вандер! — вдруг обратился к мужчине индеец. — У меня к вам важный разговор. Я прошу у вас руки вашей дочери Грейс! Мэпия сдерживала смех. Она, конечно, знала, что её сын прямолинеен до безрассудства. Но чтоб до такой степени... Мистер Вандер же, только откашлявшись, тут же чуть не задохнулся от удивления. — Мы любим друг друга и будем сочетаться браком по законам мешиков, — тем временем как ни в чём не бывало продолжал Арэнк. — А если появится возможность заключить брак по обычаям вашего государства, уверяю вас, это произойдёт незамедлительно. Парень замолчал и выжидающе глядел на Самуэля. Грейс замерла рядом с ним, не хуже ледяной скульптуры, у неё даже веки не двигались и руки похолодели. Сэм всё никак не мог отойти первого шока. Посмотрев на Грейс, он обречённо спросил: — Это правда, ты любишь его? — Да, — тихо ответила девушка, не поднимая на отца взгляд. Самуэль перевёл свои непонимающие голубые глаза на индейца и вновь закрыл их. Зная Грейс, Сэм понял... У этих двоих всё серьёзно. Разбиты отцовские мечты о счастье и благополучии его дочери в его представлении. Но Вандер ещё не знал, что всё гораздо лучше, чем ему сейчас кажется. *** В тот день в обед начался дождь. Сначала это был просто мелкий моросящий надоедливый дождик, затем он перешёл в настоящий ливень и не стихал до самого вечера. А ночью началась гроза. Этот дождливый день был лишь началом. Лишь началом сезона дождей и периода правления Бога Дождя Тлалока. Грейс сидела в калли рядом с дремлющим отцом и наблюдала, как улочки селения заливает водой. Тот урожай, что ещё не успел созреть и не переносил сильную влажность, был для мешиков утрачен, но, как сказала Мэпия, возможно, этот год будет удачнее предыдущих, и подтопление не будет таким серьёзным, как обычно. Хотя люди и были в большинстве своём рады дождю, многие приносили в жертву Тлалоку фрукты и рыбу, но всё же чувствовалось напряжение, связанное с ожиданием грядущего затопления. Озера с каждым днём всё больше выходили из берегов. Но зато природа благоухала зеленью, тропические леса, окружающие селение, наполнились буйной растительностью, в редкое время затишья были слышны крики токующих птиц. Цвели цветы и зрели плоды, лето подступало всё ближе, а дожди всё чаще испарялись от мимолётного прикосновения солнца. Лаффи всё чаще оставался в домике, свернувшись клубочком спал в маленьком одеяльце, изредка просыпаясь, чтобы поесть. Грейс не переживала о нём, Арэнк рассказал ей, что, как только кончится сезон дождей, опоссум снова станет активным и любопытным. Ливни не становились обильней, но и не прекращались. На улицах воды было по колено, но больше не прибывало. Отец Грейс шёл на поправку, но всё ещё был очень слаб. *** Отряд мужчин вернулся в деревню Вандера без Самуэля. Когда Андреа узнала об этом, то едва не лишилась чувств. Горе и безысходность сковали её сердце. Услышав, о том, что её муж пропал без вести, она так и осталась стоять около дома под проливным дождём, после того как выбежала навстречу всадникам. Андреа стояла не двигаясь и смотрела в серое небо, промокнув до нитки, пока Нил не подбежал к ней и силой не втащил мать под крышу. Женщина опустилась на стул и взвыла по-звериному. Нил ещё не понял, что произошло, но ему уже тоже захотелось плакать. — Будь проклята эта девка! Будь ты проклята, Грейс, и мать твоя тоже пусть горит в аду! Вы-ы-ы! Вы-ы отняли у меня моего Сэма-а! — рыдала Андреа, колотя руками по столу, не замечая, с каким ужасом смотрит на неё её сын. Нил вдруг развернулся и выбежал из кухни. Он кинулся в комнату родителей и подошёл к подоконнику, на котором стояла незажжённая свеча, распятие и лежал молитвослов. Нил Вандер впервые в жизни молился Богу. И не могло быть в тот момент ничего более искреннего, чем его детская молитва: — Боженька, пусть папа будет жив, Боженька, пусть он найдёт Грейс! Боженька, пусть мама не злится на сестрёнку. Боженька, не слушай мою маму... Услышь меня, услышь, Боженька, и я тебе клянусь, я всегда буду самым послушным сыном на свете. *** Грейс среди ночи ушла спать в свой калли, где забылась беспокойным тревожным сном. Ей то снились змеи, дым и пожарища, то водовороты, в которых она тонет, то чудился топот копыт полчищ врагов, задумавших стереть Табаско с лица земли. В какой-то момент Вандер показалось, что она уже не спит: что она поднялась на ноги и вышла из домика под дождь. В небе сверкали молнии, но Грейс не чувствовала страха, наоборот, в ней всё пело в предвкушении чуда... Прошла пара секунд, и девушка вдруг увидела невероятное: прямо с неба, с тёмного ночного неба, верхом на искрящейся грозовой туче, к ней спускался Тескатлипока. То, что это был именно он, Грейс почему-то не сомневалась, как и в том, что божество спускается именно к ней. У него было широкое, молодое, красивое лицо, небесно-синие глаза, лучистые, как звёзды, сильные и длинные руки и ноги, чёрная кожа, покрытая белыми узорами, на теле были кожаная одежда, расшитая драгоценными камнями, браслеты, и украшения: ожерелья, перстни, резной обод на голове. Волосы были недлинные, иссиня-чёрные, похожие на перья ворона. Когда Тескатлипока ступил на землю, Грейс почувствовала нечто, похожее на благоговейный трепет в своём сердце. Ей казалось — сейчас он заговорит. Но слова Бога звучали не вслух. Грейс будто чувствовала смысл, того, что он хочет ей сказать, чувствовала душой, каждой клеточкой тела, слова не звучали, но Грейс ощущала и понимала то, что передавал ей Бог Неба. Тескатлипока поднял руку, будто прощаясь с ней. Грейс не хотелось, чтобы он уходил так скоро, она попыталась крикнуть, чтобы остановить его, но губы лишь беззвучно шевелились, не издавая ни звука. Ноги тоже пристыли к земле, Тескатлипока стал подниматься в небо, сияя и становясь всё белее и белее, он поднимался выше и выше... Его свет бил в глаза Вандер. Грейс вздохнула и... открыла глаза. Она лежала в калли под одеялом, ей в лицо светило рассветное солнце, впрочем, недолго. Вскоре небо вновь потемнело, и пошёл проливной дождь. «Назови её дождём», — вспомнила Грейс то, что «сказал» ей Тескатлипока. «Верь своей звезде... Небо тебе поможет. И назови её дождём...» — звучало в голове у девушки. Она словно слышала сквозь шум дождя мягкий голос Тескатлипоки, который был похож на голос Арэнка. Он убаюкивал. Грейс вновь провалилась в сон. *** Дождь не кончался уже три дня. Арэнк везде ходил вместе с Грейс, оставляя её только, когда отправлялся на рыбалку. Самуэль едва сдерживал порывы своего гнева при виде индейца, а вот к Мэпии и Канги он относился куда как более доброжелательнее, впрочем он пока не знал, что они — родители Арэнка, хотя и догадывался об этом в глубине души. Однажды вышло так, что Самуэль и Арэнк остались с глазу на глаз. Мэпия пошла за водой, а Грейс вспомнила, что хотела угостить отца ягодами, которые собрала утром на ещё не затопленной поляне, в редкий не дождливый час. Сэм уже вполне мог самостоятельно садиться и есть, пить и даже отламывать себе хлеб левой рукой. Но ходить он ещё не мог, а больная рука всё ещё не приобрела былую подвижность и быстроту движений. Когда индеец и янки поняли, что остались вдвоём, а молчание затянулось, то им обоим вдруг одновременно захотелось расставить в своих напряжённых отношениях все точки. И запятые. — Слушай, Арэнк, — подал голос Самуэль, но после первых двух слов, решимость всё высказать оставила его. — Ты это... ты мне тут не рассказывай байки про добрых и честных мешиков... И говори прямо: что ждёт Грейс, если она выйдет за тебя замуж? — Мистер Вандер, я смею вас заверить, — твёрдый по началу тон Арэнка становился всё более тихим и оправдывающимся, — что ваша дочь для меня — дороже всего на свете. И я клянусь, что пока она будет со мной — она будет в безопасности и благополучии. И если моя смерть разлучит нас, то моя семья позаботится о Грейс. Мой дядя — вождь мешиков, и его сын, мои родители, они не оставят Грейс в беде. И если вам самому понадобится помощь, то... — Ну-ну... — усмехнувшись, перебил индейца Сэм. Вдруг он изменился в лице. — Постой, ты сказал, что ты — племянник вождя племени? — переспросил мужчина. — Да. И я вам гарантирую, что... — Арэнк всеми силами старался говорить с Самуэлем, так как в его представлении говорил бы жених-европеец с будущим тестем-европейцем. Он читал пару книг английских писателей и надеялся, что такой манерой общения стопроцентно угодит суровому Самуэлю. — Ладно... — опять перебил Вандер парня. — Но мне ещё нужно подумать. — Сэм нахмурился, увидев, что лицо Арэнка расцвело белозубой улыбкой. — Сильно-то не радуйся, я ещё не сказал «да»... Арэнк кивнул и мигом «надел» на лицо чопорную мину. Самуэль посмотрел на него и, едва сдерживая улыбку, подумал: «А ведь мне начинает нравиться этот дурацкий жених Грейс...» — И я клянусь, молодой человек, что если вы обидите мою дочь, то вы узнаете, что такое гнев Самуэля Джонатана Вандера в самой полной мере! — грозно добавил Сэм, отворачиваясь к стене лицом и всё же улыбаясь. *** Грейс, возвращаясь с ягодами в калли к отцу, заметила, что под небольшим раскидистым деревом на брёвнышке сидит Кокотон и, глядя сквозь пелену дождя грустным взглядом, не замечает ничего вокруг. Грейс было страшно вот так просто, ещё и без Лаффи на плече, подойти к девочке и заговорить. Но доброта переборола опасения, и Вандер приблизилась к маленькой сестре Арэнка на расстояние вытянутой руки. — Кокотон? Девочка взглянула на Грейс. В её глазах не было ни капли былой ненависти и злости. Лишь тоска и безысходность. — Что-то случилось? Почему ты такая печальная? После этого вопроса у Кокотон около рта появилась горестная складка, а глаза стали большими-пребольшими. — Что с тобой, сестрёнка? — испугалась Грейс. А маленькая индианка вдруг ткнулась ей в плечо лбом, обняла её руку и горько заплакала. — Завтра у меня день рождения, — расслышала Вандер сквозь всхлипы. — Ну так, это же хорошо, — непонимающе проговорила девушка. — Да-а... Только вот, я никому не нужна-а... — продолжила плакать Кокотон. — Брось, это неправда! Ты нужна маме, папе, брату, дяде, всем остальным родственникам. Даже мне. И даже Лаффи! — привела Грейс самый веский аргумент. — Но я не нужна... не нужна Иси... — Иси? Кто это? — Это... мальчик, — сдавленно вздохнула Кокотон, слегка отодвигаясь от Грейс и глядя ей в лицо мокрыми глазами. — Ну конечно... — тоже вздохнула Грейс. — Как я сразу-то не поняла, от мальчишек и идут все наши страдания... — продолжила девушка серьёзно. — Ну и что этот Иси? Не замечает тебя? — Он меня ненавидит! Люто ненавидит! — выкрикнула Кокотон, отвернувшись от Вандер и стукнув кулаками по стволу ни в чём не повинного дерева. — Почему ты так решила? — спросила Грейс, беря её за плечи разворачивая к себе лицом. — Он меня обзывает... Недавно свалил в лужу, специально! Дёргает за волосы, толкает и щипается... А вчера вообще сказал мальчишкам, что я — мерзкая ядовитая лягушка. Плоская и скользкая... — ответила девочка и зарыдала ещё пуще. Грейс грустно усмехнулась. — Знаешь, а это ведь значит, что ты ему си-ильно нравишься. Просто он стесняется... Вот он чуть подрастёт, и сама увидишь... Грейс погладила Кокотон по растрёпанным волосам, пригладила ей чёлку и заметила, что младшая сестра Арэнка смотрит на неё совершенно новым взглядом. — Прости меня, беленькая... лисичка. Прости меня, Грейс, миленькая, ты такая... такая замечательная. А я гадкая. Гадкая лягушка. — Губы Кокотон снова задрожали. — Ты просто хорошенькая девочка, превращающаяся в девушку, маленький распускающийся бутон, — улыбнулась Грейс и уже без всяких опасений крепко обняла Кокотон. — Спасибо тебе... — тихо сказал девочка. Она вдруг сунула руку в карман своего фартука и, достав оттуда старую рогатку, что пропала из сумки Грейс, вернула её девушке. — Прости меня, лисичка!.. Я буду только счастлива, если ты станешь моей сестрой. *** К ночи похолодало. Задули холодные ветра, стало даже прохладнее, чем в начале мая, а ведь было уже начало июня. Грейс лежала в своём калли под тонким одеялом, дрожа от холода. Лаффи как всегда, спал, свернувшись у неё в волосах, но и опоссум дрожал, как листочек в шторм, не давая хозяйке уснуть. Снаружи завывал ветер и бушевала очередная гроза. По полу калли плясали тени, напоминающие фигуры невиданных существ, исполняющих какой-то таинственный ритуальный танец. Грейс не могла закрыть глаза, тени завораживали её, недавнее видение с Тескатлипокой не давало ей покоя. Девушка повернулась с боку на бок, стала смотреть в окно. Из-за туч в небе не было видно ни звёзд, ни луны. Грейс стала думать об Арэнке, чтобы успокоиться. Она вспомнила их первую встречу, спасение от койотов, Тошкатль и полёты, вспомнила первые поцелуи и купание в озере ночью. И тело её наполнилось внутренним жаром. Девушке почти стало тепло, но всё же одеяло было слишком тонким, её ноги были по-прежнему холодны как лёд. Грейс встала и переложила Лаффи на его одеяльце, на подоконник. Чтобы согреться, она решила переодеться из платья в мужской костюм, что захватила из дома, длинные штаны и рубашка должны были спасти от холода. Штаны были ей очень велики, без ремня падали, но это было не важно, главное — тёплые. Накинув рубашку на плечи, Грейс услышала звуки шагов. Обернувшись, увидела, что в домик входит Арэнк. В руках у индейца было несколько толстых тканых шерстяных одеял. — Грейс, я тут принёс... Ты замёрзла, наверно, — тихо пробормотал парень, стараясь не глядеть на грудь Вандер, не закрытую распахнутой рубашкой. Грейс неловко закрылась рукой, покраснела и закусила губу. Её сердце стучало как безумное. Она шагнула к Арэнку и приняла у него из рук одеяла. Но в следующее мгновение они полетели на пол, потому что парень обвил тело Грейс руками и прижал к себе. Она обняла Арэнка за шею, губы влюблённых встретились в горячем поцелуе. Девушка всё теснее прижималась к индейцу. Вандер потянула Арэнка вниз на одеяла, не разрывая поцелуя, они опустились на постель Грейс. Рубашка сама собой сползла с плеч девушки. Обняв её, Арэнк целовал грудь, лаская языком кожу, и спускаясь всё ниже, к животу... Грейс извивалась и даже пыталась отстраниться, её тело реагировало слишком бурно, ей то хотелось оттолкнуть парня, то прижать к себе и не отпускать. Когда индеец вернулся к её губам, и девушка оказалась полностью прижата его разгорячённым телом к одеялам, волна их общего жара абсолютно захлестнула её и совершенно снесла все запреты и лишние мысли в её разуме. Её страстный поцелуй поразил Арэнка, он ощутил, как Грейс вся стремится ему навстречу, всем существом желает раствориться в нём. Сказать по правде, разум парня отключился ещё раньше. Их действиями сейчас управляли чувства и нежность к друг другу, больше ничего не могло удержать пару от близости, столь желанной для них обоих. Грейс не чувствовала никакого страха, у неё была буквально подсознательная уверенность, что Арэнк в принципе не может причинить ей вред, сделать больно. Совершенно без смущения и восприняв это как логичное и само собой разумеющееся действие, Грейс смотрела, как Арэнк стягивает с неё свободные штаны и его руки гладят её бёдра и ягодицы, пальцы нежно касаются тех мест, которых не касался ещё ни один человек до него. — Арэнк... — выдохнула Грейс ему в волосы когда пальцы парня, особенно осторожно провели по коже под её пупком и спустились к половым губам. Руки индейца, с детства знающие труд и мозоли, были на удивление мягкими и чуткими. Грейс не сдерживаясь стонала от его прикосновений. А когда Арэнк провёл языком по её животу, девушка чуть вскрикнула, нечаянно дёрнув его за волосы. Арэнк дурашливо зарычал в ответ на эти действия и, проведя руками по её коленям, слегка развёл ноги девушки, приникнув губами к внутренней стороне бедра. — Ты не боишься? — шепнул индеец. — Нет, я доверяю тебе, — ответила Грейс, прямо глядя в его глаза. — Точно не знаю, но, должно быть, тебе понравится... Останови меня, если будет нехорошо, — сказал Арэнк тихо и коснулся губами лобка девушки. Глаза Грейс распахнулись от изумления, когда язык парня проник внутрь неё, лаская нежное девичье лоно, его губы, целуя, надавливая, сжимая, задерживались на розовой мягкой коже, принося девушке чудесные ощущения. Её бёдра инстинктивно подались ему навстречу, распущенные волосы Арэнка щекотали ей живот, Грейс хотелось хохотать, плакать и кричать от удовольствия одновременно. И чтобы всё это продолжалось вечно. Едва Арэнк оторвался от её тела, Грейс вздрагивая от возбуждения, дотянулась руками до пояса его штанов и расстегнула их. Арэнк был немного смущён и обрадован этой активностью со стороны любимой, и понял её прямой намёк на продолжение... Гроза стихла, даже небо просветлело. Теперь половинка луны — небольшая, но яркая, освещала обнажённую бледнокожую Грейс и нависшего над ней бронзового Арэнка. Девушка посмотрела на индейца и нежно улыбнулась. — Совсем не страшно... Да, — прошептала она и парень медленно, очень медленно погрузился в неё. Влажное лоно Грейс приняло плоть Арэнка с едва заметным сопротивлением. Девушка беззвучно открыла рот в немом возгласе, сдвинула брови и закрыла глаза, вспышка боли была мимолётной, гораздо ярче были ощущения последовавшие за ней. Арэнк двигался то медленно, то быстро, дышал так громко, что заглушал стоны Грейс. Их тела бились в едином порыве, освещённые лунным светом, пока не замерли в точке самого глубокого единения. Грейс показалось, что внутри неё произошёл взрыв, поднявший на её голове волосы дыбом. Примерно то же самое ощущал в этот момент и индеец. Издав протяжный стон, Вандер почувствовала, что семя Арэнка толчками изливается в неё. Ещё немного отдышавшись, парень осторожно вышел из неё. По бедру на одеяло стекла едва заметная струйка крови. У Грейс немного саднило кожу после всего, но она не обращала на это внимания. Арэнк обнял её и сказал, целуя в плечо: — Единственная. Грейс уткнулась лицом ему в грудь и почувствовала щекой холодок металлического крестика на его шее. Арэнк ощутил, что кожу на его груди обожгла горячая слезинка, но, взглянув на любимую, он увидел лишь её счастливую улыбку. — Дождь... Снова дождь, — сказала Грейс, глядя в окно. — Я тебя люблю, звезда моя. — И я тебя люблю. — Арэнк расправил под ними постель, укутал Грейс и себя тёплым одеялом с ярким изображением лукавого лица Тлалока. Хотя теперь в одеяле не было особой надобности. Грейс и Арэнку никогда не будет холодно в объятиях друг друга. Жених и невеста засыпали, согревая друг друга горячими телами. «Я назову её дождём», — мысленно поклялась Тескатлипоке Грейс.