Огненная тень

      Вызов от епископа пришёл совершенно неожиданно. Просто после ужина прибежал мальчишка-посыльный, оторвав Шейлана от крайне увлекательного чтения, и передал приказ срочно явиться. Странно: обычно так не делают, говорят хотя бы за несколько часов.       Собравшись в небольшом зале, капитаны перебрасывались незначащими фразами. Казалось, им не интересно, зачем их созвали сюда и почему не хватает двоих. Только если Шейлан должен был вот-вот появиться, то Сайлит пропал с концами, раз не пришёл первым.       Шейлан вошёл, мгновенно окинув взглядом обстановку. Своего соперника он не видел, а тот никогда не опаздывал. Неужели правда мёртв? Шейлан не интересовался, что произошло после того праздника, на котором он отравил Нирэшу. Он счёл слишком опасным проявлять заинтересованность.       Двери открылись. Епископ прошествовал, ведя за собой мужчину лет сорока, уже с сединой в чёрных волосах. Расшитое золотыми нитями и драгоценными камнями одеяние шуршало при ходьбе, и тяжёлая фигура епископа казалась ещё массивнее в драгоценном блеске. По сравнению с ним достаточно крупный незнакомец в светлой форме Воинов Огня казался невысоким, словно подросток.       Шейлан срочно начал вспоминать, где же видел этого мужчину. Вроде бы в отряде своего соперника, но в каком звании? Или нет? С таким невнятным лицом и не понять. Непонятно, что он тут делает.       Епископ заговорил. На этот раз он обошёлся без пышных вступительных речей, сразу перейдя к делу. – Позвольте представить вам нового капитана. К сожалению, капитан Сайлит обманул доверие монастыря, использовав противное Творцу зелье, созданное алхимиком. Предателя, благословением Творца, казнили. Его место займёт капитан Теймил.       Новый капитан поклонился. С достоинством, без особого преклонения перед другими и подобострастия, чем частенько грешили поднявшиеся в звании. Кажется, с ним будет тяжело договориться, хотя кто знает. У загадочных людей порой бывают весьма интересные скелеты в шкафу. Можно пойти на шантаж, хоть и хотелось бы этого избежать. Самого Шейлана ведь тоже можно кое-чем шантажировать. Если найти, чем, конечно, а этого даже Нирэше не удалось. – Во славу Творца, – ровно, с чуть восходящей торжественной интонацией, произнёс Теймил. Шейлан внезапно напрягся. Он почти не знал эту породу Воинов Огня и понятия не имел, как с такими обращаться, но вот эту равнодушную на первый взгляд речь и одновременно – цепкий взгляд он знал. Фанатик, причём фанатик страшный – рассудительный и при этом безумный. Этот не будет бросаться так, как Ролмас, нет. Этот планомерно и целенаправленно будет искать, разнюхивать и следить. Если он заподозрит, что кто-то не всей душой верен Огненному Творцу, ему будет не жаль себя, чтобы наказать еретика. Раньше Шейлан не хотел бы избавляться от нового капитана, хотя, кажется, придётся. У него самого достаточный авторитет среди Воинов Огня, чтобы обезопасить от покушений и себя, и Рея, но кто знает, что взбредёт в ушибленную голову с нездорово блестящим взглядом?       Если столкнуть двух фанатиков, может случиться одно из двух: или они замкнутся друг на друге и будут доказывать, чьё толкование Книги Огня верное (на что и надеялся Шейлан), либо объединятся и понесут своё безумие дальше. И не угадаешь, что произойдёт. Рискнуть или слишком опасно?       Теймил низко поклонился Шейлану. Слегка неестественно, как будто они разыгрывали эту сцену на подмостках. – Да благословит тебя Творец, избранный. Для меня честь быть на одной ступени с тобой. Снова странный, пугающий своим тоном, голос. Нормальные люди так не говорят. Шейлан не слышал чувств или равнодушия церемониальной фразы, как будто это говорил лицедей, играющий… да кого можно так играть и, самое главное, что за чудовище скрывается за непроницаемым лицом? Шейлан умел читать лица и глаза. Этих глаз – серо-карих, слишком блестящих от света волшебных свеч – он прочитать не мог. Даже в поставе головы не было ни гордости, обычной для поднявшихся, ни осознания чужого превосходства. А ведь Шейлан умел давить непривычных к его манере держаться. Только вот Теймил словно не заметил его более властной позы, больше свойственной жрецам высших рангов, чем любым Воинам Огня, как бы высоко они ни стояли.       Новый капитан бросил несколько слов всем, и невозможно было понять, как он к кому относится. Только перед епископом, когда тот позволил всем идти после очередного напутствия, Теймил склонил голову, чуть опустив плечи и сгорбившись. На миг он стал совершенно покорным. Только перед епископом, не перед более старшими и опытными капитанами. Да что он такое?       Только сейчас Шейлан обратил внимание на движения Теймила. Обратил – и поразился снова. Поразился скупости и пустоте жестов, не замеченной сразу. Теймил только на первый взгляд казался обычным Воином Огня. Даже руками при ходьбе он двигал кукольно: явно мог обходиться без этого. Лицо – совершенно бесстрастное, и он не почувствовал взгляд Шейлана. Может, и почувствовал, но виду не подал, не оглянулся. Все оборачивались, да и сам Шейлан умел ощущать не только взгляд в спину, но и настроение смотрящего. Сейчас он с неподдельной ненавистью сверлил взглядом спину Теймила. Не обернулся.       Епископ вышел. За ним пошёл Теймил, держась неестественно прямо и напряжённо. Шейлан нахмурился, разглядывая их. – Что скажешь, Шейлан? – окликнул его Тьярит. – У тебя взгляд острый, что мы, старики, упустили?       Тьярит явно прибеднялся. Да, светло-русые волосы уже тронула седина, но из шести капитанов он уступал только Шейлану и ныне покойному Сайлиту. И остротой разума, и силой почти пятидесятилетнего тела. – Что скажу? Не нравится он мне, – тихо ответил Шейлан. – Странный. – Прочесть не смог? – Нет. – Шейлан тряхнул головой и заправил за ухо выбившиеся из хвоста пряди. – У него речь странная, не заметил, Тьярит? Интонации, точнее. Это не эмоции. Понятия не имею, что это такое, но оно меня настораживает. – Да заметил, заметил. Уж не списывай меня со счетов, не оглох ещё. Вот что я скажу. Держись-ка ты от него подальше. И ученика своего шугани. Епископ, конечно, жрец, но проглядеть может. Как бы этот Теймил дел не наделал. Мутный он.       Шейлан кивнул. – Сам об этом подумал. Тьярит, полагаю, сейчас не время выяснять отношения. Нужно разобраться с ним. Жаль, что Сайлит оказался предателем, о нём мы хотя бы достаточно знали. – Согласен, – кивнул ещё один капитан. – Идёмте отсюда. У епископа везде уши. Как бы он не обвинил в предательстве ещё и нас. – Он кинул на Шейлана неодобрительный взгляд. Разумеется, как можно усомниться в верности избранного Творцом? Лживого Героя.       Вернувшись к себе, Шейлан не стал читать. Он забрался на подоконник, вгляделся в темнеющее небо и задумался. Теймил. Почему о нём ничего не известно? Капитаны всегда собирали сведения о возможных сменах своих соперников, и в отряде Сайлита было несколько человек, которые бы могли его заменить. Теймила среди них точно не было, значит, его не сочли достойным внимания. Или же… его не было в монастыре до определённого момента.       Шейлан спрыгнул с подоконника, вытащил из груды листочков какой-то чистый и сунул в рот карандаш. Почему-то это помогало думать. Вскоре на листочке появилась пара идей, откуда же взялся этот Теймил. От самой простой – из другого монастыря (но зачем?) – до совершенно безумной – епископ специально нашёл фанатика взамен сравнительно адекватному Сайлиту. Конечно, это изрядно попахивало бредом параноика, но Шейлан давно решил не отбрасывать ни одной идеи о происходящем, если она не противоречила точным фактам. А фактам она не противоречила. Кто знает, что может твориться в жреческих кругах?       Рука с карандашом замерла. Шейлан побледнел, прикусив губу и уставившись вникуда. Епископ нашёл фанатика. А что, если не нашёл? Что, если Теймил – Огненный Ищейка? Тогда дело ещё хуже, чем казалось. Только вот как это узнать? Поймать Ищейку и посмотреть на него вблизи не получится. Во-первых, сейчас в монастыре нет ни одного, а во-вторых, Шейлана они пугали каким-то неестественным ужасом. Его парализовало одно их зрелище, да не то что зрелище – один холод амулета, свидетельствующий об их приближении! Шейлан неосознанно коснулся амулета под рубашкой. Пока тёплый, нагревшийся у тела.       Даже ночное зрение не помогало. Шейлан зажёг лампу, мельком пожалел, что не владеет огненной магией и должен пользоваться капризными спичками, и продолжил писать всё, что пришло в голову. Вдруг его снова осенило. «Найти стихи», крупно написал он на другом листочке и подчеркнул. Надо понять, что за чувства вызвал у него новый капитан. Все Воины Огня получали неплохое образование, но, разумеется, преимущественно богословское. Светскую литературу они изучали постольку-поскольку, да и наставник, мягко говоря, ей не интересовался. Бубнил что-то под нос и ничего не спрашивал. Вот и развлекались парни на его уроках как могли. Шейлану тоже было скучно, только он со скуки нашёл в монастырской библиотеке томик стихов и читал, благо сначала мать, а потом наставник приучили его к чтению.       Высокое звание сожрало почти всё свободное время, и Шейлан очень давно не читал стихов. Только вспоминал иногда жёсткие строки, навсегда выжженные в памяти – глубже, чем в памяти – пламенем того костра, на котором сгорел седой менестрель.       Сожжённым не полагается честной могилы. Пепел и обгорелые кости выбрасывают, как мусор. Шейлан нашёл останки того менестреля и честно предал их земле. Тогда он молился не Огню. «В твоих глазах – небо», – шепнул ему, шестнадцати лет от роду, ещё мальчишке, рано поседевший мужчина, перед тем, как гордо взойти на костёр. И он, плача, просил Небо дать немного счастья этому человеку хотя бы после костра. От беспомощности просил. Никакое Небо не защитило маму, никакое Небо не могло снять с костра. И никто не мог. Только человек, если найдётся безумец, что пойдёт против Церкви. Нельзя полагаться на богов.       Стихи. Они помогут найти то, чего не выразить простыми словами. Шейлан почти боготворил поэтов. Простые люди словно выворачивали душу наизнанку, открывали такие глубины, до которых век не добраться никакими размышлениями. Их жгли – понимали опасность того, что они могут сказать. Были и другие, рифмоплёты. И они отличались от поэтов так же, как воин-Ролмас – от самого Шейлана. Ремесленник меча, знающий технику боя – и призванный сражаться, умеющий читать лица. И так же, как Ролмаса приставили к делу Церкви ловцом, епископы держали при себе «поэтов». Для рифмованных обвинений, для проповедей, бьющих в самое сердце. Среди проповедников таких хватало. Шейлан презирал их ещё больше, чем простых проповедников, честно влияющих на сознание магией. Они притворялись, что носят волшебный дар Небес. Если бы он мог, он бы с удовольствием пролил их кровь, алым залив омерзительные страницы.       Шейлан вскочил было, но прикинул время и решил, что наведается в библиотеку перед рассветом. Сегодня пора спать. Может быть, на свежую голову придумается ещё что-нибудь. Только вот он понятия не имел, какие стихи нужны. Вроде бы он хочет понять свой страх, но ведь не только страх приносят Ищейки. А ещё «Великое Пламя»…       В комнате витал невесомый, ещё не выветрившийся запах масла, смешавшийся с нотами на удивление влажной степной осени. Ветер чуть колыхал тяжёлые занавески. Шейлан спал, не обращая внимания на забирающуюся под одеяло прохладу. Распущенные волосы рассыпались по подушке, лицо смягчилось. Если бы в темноте комнаты оказался кто-то, кто мог бы видеть, он бы поразился нежности, проскользнувшей в суровых днём чертах.       Ещё было темно. Только-только на востоке показалась розоватая полоса. Шейлан лениво открыл глаза и тут же закрыл снова. Сон так и не шёл. Пару тактов поворочавшись, мужчина всё же сел, потянулся и, не одеваясь, подошёл к окну. Утренний воздух холодом обжёг разнеженную со сна кожу. Пожалуй, только в холод Шейлан радовался огненной магии, позволяющей обогревать жилую часть монастыря.       Тучи разошлись, оставив чистое яркое небо с россыпью звёзд. Началась настоящая осень. Сухая, прохладная и чистая.       Монастырь спал. В полной тишине Шейлан отправился в библиотеку. Волшебные свечи по ночам слегка притухали, но его зрению было достаточно слабого мерцания, вряд ли подходящего чистокровным людям.       Смотритель библиотеки спал на стуле, откинув голову на спинку. Тишину нарушало его посапывание. Шейлан неслышно прошёл мимо, чуть улыбнувшись. Пусть старик поспит.       Светские книги прятались в самом дальнем углу, ещё дальше хроник. Ими был уставлен целый стеллаж: немного по сравнению с трудами богословов. И всё же Шейлан рассчитывал найти что-нибудь, что поможет разобраться в собственных ощущениях.       Несколько тактов спустя он всё так же тихо проскользнул мимо спящего библиотекаря и отправился на крышу. Небо чуть посветлело, розоватая полоса на востоке расширилась. И в едва разгорающемся огне нового дня Шейлан увидел на крыше тёмный силуэт.       Первым делом свободная рука метнулась к рукояти меча, и только в следующий миг Шейлан узнал своего ученика. Он приподнялся и радостно улыбнулся. – Наставник! – Доброе утро, Рей. Что так рано? – поинтересовался Шейлан, садясь рядом. – Не знаю. Я всегда рано встаю.       Рейден светло улыбнулся. Шейлан опустил ресницы. А ведь Воины Огня спят допоздна, да и жрецы тоже. Пожалуй, рано поднимается только он да – теперь – ученик. А ведь раньше Шейлан не задумывался об этом. Обет служения нарушают все до единого.       Ночь посветлела. Рей, не шевелясь, сидел, сцепив руки на коленях, и не отрываясь смотрел на расцветающее небо. Шейлан уже привык к зрелищу рассвета, и наблюдал в основном за учеником. Как озаряется лёгкой улыбкой лицо и вспыхивают светлые глаза, словно отражая рассвет. – Красиво, – наконец прошептал Рей, моргнув, и потёр слезящиеся глаза. Шейлан улыбнулся. – Знаю. Я всегда сюда прихожу на рассвете. Пойдём, – он поднял томик стихов и собрался вставать. Рей порывисто вскочил. – Что это? – Стихи. – Стихи? Скучно, – протянул он. – Вовсе нет, – мягко возразил Шейлан. – Кто у вас во время обучения про светскую литературу рассказывал? – Такой бородатый, седой немного. Бубнил что-то непонятное, даже не представился.       Шейлан приподнял брови. – Надо же, он ещё жив? Нам тоже не представился, не волнуйся.       Рей засмеялся. Шейлан потрепал его по голове. – Пойдём. Все наверняка уже вылезают на свет.