По струнам сердца

      Кили буквально кипел от ярости. Торин отчитал его, как мальчишку! И отослал в свою комнату, наказав ничего не просить и никуда не выходить. Хорошо, хоть завтрак принесли. Грубо отослав служанку, Кили неохотно взял ложку и запустил ее в глубокую мисочку с дымящейся кашей. Густая и липкая, она разварилась до состояния, напоминавшего рвотную массу, и Кили отставил ее в сторону, положив ложку обратно на поднос. На очереди были хлебные лепешки, но и они не подошли юному наследнику, оказавшись недопеченными. Кили решил, что варенье слишком сладкое, а масло — мягкое, травяной чай не заслуживает его внимания, а мясо жесткое.       В итоге он откусил кусочек мяса, съел одну лепешку и ложку каши. Голод он, естественно, не утолил и поэтому злился еще больше. В голове снова начал формироваться план побега, и Кили отчаянно хотелось его осуществить.       Отодвинув поднос подальше, он прямо в сапогах улегся на кровать, закинул руки за голову и прикрыл глаза. Есть хотелось нестерпимо, но из чистого упрямства Кили к еде не притрагивался.       Дверь отворилась, и в покои вошел Сарн. Кили не обратил на него внимания. Совершенно случайно.       Сарн тоже не спешил с ним заговаривать. Пройдя вглубь комнат, он сел в кресло и прикрыл глаза.       — И что ты здесь делаешь? — наконец не выдержал Кили. — Так и будешь сидеть, действуя мне на нервы?       — Да, Ваше Высочество, — спокойно ответил Сарн. — Меня послала леди Дис. Несмотря на ваши обиды, я все еще остаюсь вашим наставником, и нам нужно заниматься. Так что прошу вас пройти вместе со мной в кабинет, чтобы мы могли начать урок.       — Махал, еще это, — простонал Кили, закрыв лицо руками. Заниматься не хотелось от слова совсем, но он заставил себя встать и, не глядя на Сарна, прошлепать в кабинет.       Он сел за стол, разложил перед собой книги, свитки пергамента, перья и стал ждать наставника. Сарн не замедлил явиться, таща с собой какую-то толстую книгу. Он аккуратно положил ее поверх вещей Кили и открыл сорок четвертую страницу. Вздохнув и закатив глаза, Кили мельком взглянул на заголовок: «Правила поведения в обществе».       — Эм, что? Зачем мне это?       Сказать, что Кили удивился - значило не сказать ничего. Он давно прошел это. Наследника королевского рода учили этому с детства, сразу после того, как он выучился читать и писать. Кили поднял на Сарна недоуменный взгляд. Тот слегка усмехнулся в бороду, глядя на взъерошенного и удивленного наследника, и развел руками.       — Ничего не могу поделать, Ваше Высочество. Ваша матушка сказала, что вам не помешает обновить эти нехитрые правила. Сказала, что вести себя вы не умеете и ей будет стыдно на ваше совершеннолетие, когда на праздник прибудут гномы из знатных родов.       Кили застонал и лбом уткнулся в раскрытую книгу.       — Са-а-а-а-арн! Зачем? Мне? Это?! Я вполне в состоянии пользоваться этими правилами! Мне не пятнадцать лет, чтобы я учил это.       — Хорошо, Ваше Высочество, как скажете. Тогда ответьте мне, — он забрал книгу и открыл наугад, — как располагаются приборы в ожидании второго блюда?       Кили вспомнил, как едят гномы: быстро, сытно, будто в последний раз — и еще раз подумал, зачем ему эти расположения приборов в ожидании второго блюда.       — Я не знаю, Сарн, — честно ответил Кили. — Ты вообще видел, как едят гномы? Да эти «гномы из знатных родов», — довольно похоже передразнил он голос Дис, — станут жрать, как только сядут за стол, и им явно будет все равно, каким должно быть расположение приборов во время ожидания второго блюда.       Сарн, на удивление, только кивнул и, захлопнув книгу, присел за стол.       — Думаете, я не знаю, Ваше Высочество? Да ваша матушка, похоже, единственная, кто утруждает себя правилами приличиями. Все остальные едят, как нормальные гномы. Но мне приказано разучить с вами эти морготовы правила. И я не смею приказа нарушить.       Кили крепко призадумался. Ему — и Сарну — никак не хотелось заниматься ненужной зубрежкой. Нужно было что-то делать… Внезапно Кили в голову пришла замечательная идея. Хитро улыбнувшись, он выдвинул ящик стола и, немного порывшись в нем, вынул на свет потрепанную колоду людских карт, бывших, тем не менее, в ходу и у гномов.       — Предлагаю сыграть. На желание.       — На желание? Но Ваше Высочество, а как же правила? — И Сарн, не удержавшись, хитро улыбнулся. — Знайте, если вы проиграете, то будете зубрить книгу наизусть.       — Идет, — сказал Кили и протянул наставнику руку для пожатия. Сарн крепко сжал его ладонь, и Кили начал сдавать засаленные и обтрепанные по краям карты.       — А ваше желание? — внезапно спросил Сарн и потянулся за своими картами.       Кили почесал затылок и взъерошил волосы.       — Я еще не придумал… Но ты не расслабляйся, я обязательно что-то тебе загадаю, — подмигнул он гному.       Играли они, по меньшей мере, минут двадцать. Сарн оказался отличным игроком. Думая, он смешно морщил лоб и пыхтел себе под нос. Он заставил Кили изрядно попотеть, рассчитывая каждый свой ход. Зубрить всю книгу не хотелось жутко. А то, что Сарн его заставит, он даже не сомневался.       — Да!       В конце концов, Кили закончил и, оставив Сарна в дураках, победно воздел руки к потолку.       — Ты проиграл, Сарн.       Сарн потянулся и расстроенно отбросил карты.       — Приказывайте, Ваше Высочество.       Кили схитрил, когда сказал, что желание он пока не придумал. На самом деле оно давно было заготовлено, а карты — всего лишь хорошо разыгранный спектакль, на который добродушный Сарн клюнул. Сделав вид, что задумался, Кили стал думать о том, правильно ли он поступает. В конце концов, ему за его выходку не будет практически ничего (нотации мамы и дяди Торина не в счет), а вот Сарну может крупно влететь. А виноват в этом будет он, Кили.       Его раздирали противоречия. Вздохнув, он снова провел рукой по волосам, еще больше их взъерошив, и сказал:       — Все, я придумал.       И замолчал.       Сарн удивленно посмотрел на него. Его взгляд как бы говорил: «Ну и почему вы молчите, Ваше Высочество?» Кили сглотнул, глубоко вздохнул, еще раз собрался с мыслями и сказал:       — Ты сопроводишь меня в тот городок, где я напился. И мы пробудем там неделю.       Кили довольно выдохнул. Все, он сказал. А наставник не откажется, в этом юный гном был уверен.       Сарн удивленно открыл рот.       — Но Ваше Высочество! — воскликнул Сарн, вскочив на ноги, и заходил по комнате. В минуты величайшего волнения он всегда дергал себя за бороду, и в этот раз без нее не обошлось. После того, как он вырвал себе несколько клочков волос, гном прекратил и, опершись на стол, склонился к Кили.       — А теперь, Ваше Высочество, позвольте спросить, зачем вам это. Пока не узнаю, даже и думать не буду с вами идти.       Кили спешно стал сочинять правдоподобную ложь, в которую поверил бы придирчивый Сарн. Истинные свои мотивы он не раскрыл бы никогда.       На самом деле гном знал, что дороги нынче были опасными. Постоянные отряды орков и разбойников заполонили горы, и гномы ничего с эти не могли сделать. Едва они уничтожали один отряд орков, как тут же появлялся другой, больше и лучше подготовленный. Спланировал Кили все вчера ночью, когда, лежа без сна, пялился в потолок.       Вначале он хотел просто бросить все и сбежать ночью, под покровом тьмы, как бы пафосно это не звучало. Но потом подумал, что за прошедшие двадцать девять с хвостиком лет нормально биться на мечах так и не научился, а против вооруженного отряда стрелы не шибко-то и помогут, особенно в ближнем бою. Поэтому он и решил подбить Сарна на эту авантюру. Вместе с ним добраться до городка, снять комнату в таверне и… слинять. Да, вот так, забрав вещи, уйти.       Кили знал, что план его полон недостатков. Но в конце концов, он не собирался уходить навсегда, а только на чуть-чуть — немного погулять и расслабиться перед наступлением совершеннолетия, после которого дядя Торин крепко возьмет его в оборот. А присутствовать на скучных собраниях, разбирать бумаги — то есть выполнять обязанности наследника — ему совершенно не улыбалось. Однако он понимал, что рано или поздно момент наступит, и решился на этот небольшой бунт только ради последних мгновений свободы.       Тут ему в голову пришла идея. Да, вроде подойдет. Если хорошо поканючить, то Сарн согласится.       — Ну, ты понимаешь… — Кили деланно покраснел и сделал вид, будто ему чертовски трудно рассказать об этом Сарну. — Когда мы были в том трактире, мне понравилась одна гномочка, Грета. Очень приятная и умная. Я с ней познакомился, а потом пришел ты и забрал меня. — Кили взглянул в глаза Сарна и увидел в них недоверие. — Ну пожалуйста! Всего неделя! Сарн, потом будет мое совершеннолетие, и дядя не даст мне спуску! Сарн, ты же меня с детства знаешь и понимаешь, как я терпеть не могу эту бумажную работу. Пожалуйста!       Кили скорчил жалобные глазки и проникновенно взглянул на заколебавшегося наставника.       — Ну пожа-алуйста, — протянул он. — Карточный долг — святое.       Сарн поднял брови и посмотрел на Кили так, что ему захотелось исчезнуть куда подальше и больше в Синих Горах не появляться.       — И это точно правда? — еще раз спросил наставник. По его виду было видно, что он ни капельки не верит своему воспитаннику. Но Кили решил попробовать его уговорить и сказал:       — Да. Я не вру. Так ты согласен.       Сарн глубоко вздохнул, зажмурился, а затем быстро кивнул.       Кили мысленно возликовал. Он знал, что обязательно уговорит своего наставника.       .       .       .       Финн чувствовал себя ужасно. Он смутно помнил, как добрался к Биллу, как выпил стакан какого-то крепкого пойла и как все рассказал.       Слезы постепенно иссякали и, всхлипнув последний раз, он почувствовал себя выжатым, как губка. Откинувшись на спинку кресла, он невидящим взглядом уставился в противоположную, такую же обшарпанную, как и другие, стену.       Хлопнула дверь, и Финн понял, что вернулся Билл. Его ждали расспросы и участие. Сейчас ему хотелось побыть одному, но идти больше было некуда. А Билл приютит его.       Билл присел напротив. Они выпили. Помолчали. А затем друг, нахмурившись, спросил:       — Так ты расскажешь мне, Финн? — Финну отчаянно не хотелось этого делать, бередя еще не зажившие раны, но понимая, что друг имеет право знать, он кивнул. — Просто скажи, что случилось, и я больше тебя не трону, честно. Можешь остаться ночевать у меня, — немного помолчав, добавил он.       — На город… — Он сглотнул. — … напали. Мы с Лиссой бежали… И Крис с нами… Там был дым и огонь. И мама… — Тут по его щекам вновь покатились слезы. Он сжал губы и слегка покачал головой, вызывая в памяти видение сгоревшего дома и запах… Тошнотворный запах гари и паленой плоти. — Она в последнее время плохо себя чувствовала. — Слова давались с трудом, но он заставил себя продолжить, сглотнув ком, вставший посреди горла. — Наверное, легла спать и… и… сгорела… Просто не успела выбежать из дома. — Он всхлипнул и, схватив стакан, осушил его.       Билл молчал. И Финн видел, что ему безумно жаль. Но что он мог сделать? Гном усмехнулся. Билл был хорошим человеком. Немного вредным и неряшливым, слегка ленивым, но добрым и отзывчивым.       Он не помнил, сколько они еще просидели друг напротив друга, невидящим взглядом глядя на стены. Время словно исчезло, и очнулся Билл только тогда, когда за окном стемнело.       Не слушая возражений Финна, он уложил его в кровать, а сам ушел на кухню. И Финн точно знал, что он будет пить.       Уснул гном быстро, полностью опустошенный слезами. В эту ночь ему ничего не снилось.