По струнам сердца

      Когда Финн наконец-то нашел дорогу к покоям Кили, дверь была заперта. Постучав и подождав с минуту, Финн устало прислонился к стене. Голова болела нещадно, раскалывалась пополам. Кили, похоже, засел надолго и впускать его не планировал.       — Кили, — попробовал Финн, стараясь придать своему голосу как можно больше мягкости. Однако в такой ситуации разыгрывать мягкость и понимание просто не получалось. — Кили, открой. Пожалуйста.       Никакой реакции.       Зло выдохнув сквозь зубы, Финн несильно ударил кулаком по стене и сполз вниз, усевшись на пол.       Ситуация сложилась неоднозначная. Принцесса Дис решила, что он — ее потерянный сын; Кили, подслушав, решил, что… Что решил Кили, для Финна осталось загадкой. Он раздраженно закусил губу и крепче сжал в кулаке смычок, которому явно было суждено не пережить эту ночь.       Почему принцесса решила, что он — ее сын? Финн не имел ни малейшего понятия, что пришло ей в голову и что привело ее к таким выводам. Всё, что он знал о пропавшем брате Кили, — это то, что он таинственно исчез, а Дис не смогла пережить потерю.       Финн, конечно, понимал, что Христа — не его родная мать. И он часто думал о том, какими были его настоящие родители, иногда представлял, как через много лет он встретится с ними, посмотрит на их лица и спросит: как же так получилось, что они его оставили.       Злость куда-то ушла, оставив пустоту. Финну вдруг резко стало всё равно, кто его настоящие родители. Да пусть принцесса Дис считает его своим сыном! Главное — то, что он не считает ее родной. Да, по крови он мог бы им родней (он допускал такую мысль, хоть она и казалась ему наполовину безумной), но вырастила его Христа, а значит только она могла называть себя его настоящей матерью.       Финн вспомнил удушливый запах, повисший над поселением, вид обрушившегося домика… Ему вдруг резко стало стыдно. Занятый новыми впечатлениями и знакомыми, он забыл о ней. Покачав головой, он запретил себе думать о маме.       — Кили, — негромко позвал он, постучав в дверь. Ответа снова не последовало. Финн устало вздохнул и подумал, что не нуно было сюда ехать. Никакое золото не стоило той нервотрепки, которую устроил ему королевский сын.       В конце коридора появилась Дис. Первым порывом Финна было сбежать куда подальше, но он заставил себя оставаться на месте — только поднялся, потому что сидеть на полу в присутствии принцессы было бы совсем не вежливо. Сердце гулко застучало под ребрами. Голову пронзило новой порцией боли. Финн закусил губу, отчаянно надеясь, что гномка не захочет с ним заговорить и просто займется утешение своего настоящего сына.       Однако его мечтам не суждено было сбыться. Дис, шурша тяжелыми юбками парадного платья, подошла вплотную и вздохнула, явно собираясь что-то сказать. Финн замер, не зная, как себя вести. С одной стороны, ему было очень ее жаль — потерять сына и так и не смириться с потерей. Но с другой, ему никак не хотелось становиться главным действующим лицом разворачивающегося спектакля.       Кашлянув, он как можно спокойнее произнес:       — Кили заперся в своих комнатах, Ваше Высочество. И судя по всему, выходить не намерен.       Дис как-то отрешенно кивнула и постучала в дверь. Кили снова не ответил. Тогда она мягко и ласково позвала:       — Кили, это я. Открой, пожалуйста.       Молчание. Только что-то упало за дверью, и снова всё стихло. Принцесса Дис выглядела настолько убитой, что Финну стало ее бесконечно жаль. Глубоко вздохнув, он попробовал ее утешить.       — Ваше Высочество, не волнуйтесь, — тихо проговорил он. — Всё образуется. Я завтра уеду, вы помиритесь с Кили и снова заживете как раньше.       Получилось ужасно неловко. Дис даже не удостоила его взглядом. Она смотрела на ручку двери так, будто впервые ее увидела. Финн отметил, что она вся напряжена, как натянутая тетива.       — Я… — тихо сказала Дис. — Не сердись на меня, пожалуйста. — Она вздохнула, собираясь с мыслями. — Я не хотела тебя во всё это втягивать, — так же тихо продолжила гномка. — Я всего лишь слабая женщина, не обращай на меня внимания.       — Не говорите так, — возразил Финн, прижимая скрипку к груди.       Дис покачала головой и сжала пальцами виски.       — Кили прав, что обиделся, — выдохнула она. — Я не должна была так себя вести. Я и сейчас не должна с тобой говорить. Но ты… так похож на него. Не только внешне, но и взглядом. У Фили был такой же понимающий взгляд, — выдохнула Дис и резко отвернулась.       У Финна засвербело в носу. Он так крепко сжал смычок, что тот едва не сломался. Смотреть на эту сильную женщину, до сих пор не оправившуюся после сильного горя, было больно. Он не знал, как ее утешить, но понимал — она сейчас отчаянно нуждается в поддержке. Поэтому Финн, выкинув из головы то, что она — принцесса, крепко обнял гномку. Та вначале опешила, но после обмякла в его руках и неловко обняла в ответ.       — Мне очень-очень жаль, — сказал Финн, постаравшись вложить с голос как можно больше сочувствия, — что вы потеряли сына. Но поймите, пожалуйста, — он мягко отстранился, — я — не он и никогда им не буду. Я не смогу вам заменить его.       Дис молчала.       — Но у вас есть еще один сын. И ему очень больно, что вы не обращаете на него внимания.       За дверью что-то звякнуло, а затем раздалось ругательство.       — Кили! — притворно возмущенным тоном воскликнула Дис и всплеснула руками. — Что ты опять натворил!       Дверь отворилась, и на пороге показался взъерошенный Кили. Его глаза покраснели, а кожа вокруг немного припухла.       — Ты только и делаешь, что ругаешь меня! — в тон матери воскликнул Кили. — Ему ты вон сколько наговорила, а мне ласкового слова подарить не можешь.       Дис натянуто расхохоталась и, подавшись вперед, крепко обняла сына.       — Я тебя люблю, дурачок, поэтому и цепляюсь к каждой мелочи, — проговорила она, прижимаясь к сыну. — Как ты этого понять не можешь.       И они оба рассмеялись. Финн стоял, пораженный такой резкой переменой настроения. Они оба едва не плакали чуть меньше, чем минуту назад, а теперь стоят и смеются, перебрасываясь шутками. Да, все-таки королевская семья — странная, решил Финн. И тут же покраснел. До него дошло, что вот уже минуту он стоит и, почти не моргая, удивленно пялится на разворачивающееся действо. Финн поспешно отвернулся и отер пот со лба.        «Что ж, — подумал он. — Главное — они помирились.»       .       .       .       — Может, ты все-таки останешься? — с надеждой спросил Кили, заглянув Финну в глаза.       Тот решительно покачал головой и деловито принялся седлать покорно ждущего его пони.       — Я объяснял, Кили, — терпеливо ответил Финн, — я не могу. В городе меня ждет друг, которому я нужен.       — А я тебе не друг? — обиженно надулся Кили, со вздохом отбирая у Финна сбрую и ловко закрепляя ее на пони. — Я думал, мы теперь друзья. Ну или братья, — лукаво подмигнул гном.       — Кили, хватит, — устало протянул Финн. — Я который раз повторяю: я не могу остаться, в городе меня ждет друг…       — …который без тебя не может, знаю-знаю, — закатил глаза Кили.       Финн промолчал, меланхолично наблюдая за тем, как ловко, быстро и умело Кили закрепляет седло. На дворе было солнечно, дул приятный ветерок, но, несмотря на прекрасную погоду, на душе у Финна было грустно. Он успел привязаться к Кили. Уезжать совсем не хотелось. Вчера, лежа без сна, он обдумывал всё случившееся. Дис, конечно ж, предложила ему остаться. Но Финн отказался, почти не думая. Он чувствовал, что поступает правильно. В доме королевской семьи ему жилось бы куда лучше, чем вместе с Биллом, но ему казалось, что разумнее будет уехать. Чтобы не маячить перед Дис. Чтобы не травить ей душу. Чтобы еще больше не поссорить ее и сына.       Финн украдкой вздохнул, мельком взглянув на балкон. Он встретился глазами с Дис, и та, чуть улыбнувшись, ободряюще ему кивнула. Финн улыбнулся ей в ответ и поспешил отвернуться.       — Ну вот готово, — пропыхтел Кили, закрепляя последний ремень. — Тебе точно не нужно сопровождение? На дорогах сейчас довольно опасно…       Финн покачал головой.       — Не нужно себя утруждать. Я прекрасно доберусь самостоятельно.       И они замолчали. Повисла неуютная тишина. Два гнома избегали смотреть друг на друга, оттягивая момент прощания. Наконец, Финн, сглотнув ком в горле, проговорил:       — Ну… Я был рад с тобой познакомиться.       Кили кивнул.       — Я тоже. Я буду тебе писать, — добавил он. — И ты можешь приезжать, когда угодно, мама будет не против…       Разговор снова прервался. Воздух искрился напряжением, и Финн, чтобы хоть как-то разрядить обстановку, ляпнул первый попавшийся вопрос:       — А где Сарн?       Кили фыркнул, а потом, не сдерживаясь, захохотал. Финн недоуменно посмотрел на него, подняв брови. Кили, однако, объясняться не спешил, продолжая хрюкать от смеха.       — П-прости, — выдавил он, отдышавшись. — Просто это так забавно получилось. Он пришел ко мне сегодня утром и произнес целую тираду, почему не следовало тебя приглашать и почему твоя игра не стоит таких денег.       Финн хмыкнул.       — Это так на него похоже. Но теперь он долго меня не увидит. Передай ему мои благодарности за то, что не сказал мне этого в лицо.       — Обязательно, — хохотнул Кили и протянул Финну правую руку. — Ну, пришло время прощаться. Мне будет тебя не хватать.       — Мне тоже, — ответил Финн, не покривив душой. За это время он успел привязаться к взбалмошному гному. Он ответил на рукопожатие, а затем, обняв Кили, хлопнул его по спине. Тот ответил тем же.       Высвободившись из рук Кили, Финн поправил седельную сумку и немного неуклюже взобрался на недовольно ржанувшего пони.       — До свидания, — сказал Финн и, не дожидаясь ответа, мягко тронул пони. Тот пошел вперед, едва переставляя ноги и явно осознавая неопытность седока.       Кили помахал рукой вслед и вздохнул. Ему тоже будет не хватать Финна.