— Здравствуй, Атсуши.
Мурасакибару передернуло от холода интонации, с которой были сказаны слова. В нос ударил запах жажды крови — Атсуши уже даже и не помнил, как пахнет Сейджуро, когда он добрый. Да никак, наверное, он ведь запах старается не источать, ему его происхождение не нравится, даже несмотря на то, что его боятся альфы.
Большой кошачий глаз с узким зрачком и ало-красный впились долгим взглядом в глаза экс-Чудотворца. Сейчас сделает выпад и схватит, сейчас...
Мурасакибара сделал шаг назад, в сторону открытой двери на улицу. Чтобы спастись, выход у него один, и до него надо сделать шагов десять, не меньше. Акаши едва заметно ощетинился, когда увидел, что альфа отступил к двери.
— Я тебя никуда не отпускал, — глаза в глаза. — И больше никогда не отпущу.
— Ака-чин...
Он не понял, когда к нему подошел Сейджуро — очнувшись, Атсуши уже стоял на коленях перед красноволосым Императором. Акаши гипнотизировал взглядом, заставлял подчиняться и не сметь идти против его воли — ведь Атсуши, что когда-то посмел это сделать, ждет кара за непослушание. Теперь когда-то ужасающему центровому-Чудотворцу придется стать послушным щенком и ходить на кожаном поводке.
— Наконец-то... — выпалил Акаши в губы альфы. — Я нашел тебя, Атсуши.
Поцелуй получился жадным, дерзким, ненасытным — Акаши вкладывал в него всю свою боль и силу, сминая жесткие губы экс-центрового своими устами.
Перестаравшись, мелкие клыки омеги вцепились в рот Атсуши, дырявя тонкую кожу насквозь, оставляя кровоподтеки, вдыхая желанный запах. И мечта одна — чтобы кондитер ответил на дерзкий поцелуй, проявляя инициативу.
Но нет. Атсуши даже не пытался приступить к делу, потому что не хотел — ему было до боли противно осознавать, что Акаши имеет над ним хоть какую-то власть. Хотелось плакать от обиды.
Сейджуро хмыкнул в рот бывшему центровому, всем своим видом говоря, что если он не хочет проявлять страсть в поцелуе, то ничего — у них будет еще много времени на ласки, о которых Акаши грезил с начала средней школы.
Ухватившись за распустившийся хвост Атсуши, Сейджуро отстранился, утыкаясь куда-то в закрытый участок шеи. Мурасакибару передернуло во второй раз — шрамы закололи фантомной болью, напоминая о том, что они реальны, и тот, кто их оставил, сейчас в непосредственной близости. В нос ударил запах чего-то когда-то забытого, и в глазах экс-Чудотворца потемнело — от шрамов Акаши их разделяла полоса одежды.
Нежно, почти любовно, оголив плечо, Сейджуро провел язык по алым отметинам, чуть касаясь старых контуров окровавленными клыками — искусанные губы Мурасакибары еще щипало, и алая капля сорвалась с подбородка.
— Ты помнишь? — сладко пропел Сейджуро, устраиваясь на плече. — Атсуши, ты же помнишь?
—
Чтоб ты сдох.
Старые шрамы пронзило ослепляющей болью — Акаши с силой вцепился в старые шрамы, свежа их новым слоем. Кровь алым потом заструилась по крепкой шее, перетекая на плечо центрового и пачкая белый халат униформы. Были бы ножницы, боль была бы сильнее — мелкое пятно от некогда любимого канцтовары Сейджуро мгновенно бы продырявило и второй шрам. Сперто выдохнув от волны новых чувств, Мурасакибара подался назад, пытаясь отступить, но рука бывшего капитана с силой сжала волосы, не давая даже дернуться.
— Нет-нет, любовь моя, — нежно прошептал Сейджуро и, подобно вампиру из тех мистических книжек, заглянул в лиловые глаза, почти гипнотизируя. — Никаких "чтоб ты сдох", ты забыл, как надо себя вести?
"Давай будем друзьями? Меня зовут Акаши Сейджуро, а тебя?"
— Я напомню — меня надо слушаться, уважать и делать то, что я говорю. Ты ведь помнишь? — парень погладил замершего альфу по щеке.
"Никаких "нет"! Ты должен меня слушаться! Ты просто обязан подчиняться!"
— Ты пооомнишь, сладенький, — выдохнул Сейджуро. — Так почему же ты попытался скрыться от меня? Ты же знаешь — я тебя из-под земли, если надо, достану.
"Знай свое место, Ат-су-ши."
— Ака-чин...
— Тссс, — приложил он палец к израненным губам Мурасакибары. — Теперь ты со мной. Атсуши ведь будет послушным мальчиком? И никуда больше не уйдет? Иначе я очень разозлюсь, ты ведь знаешь.
"Ты принадлежишь мне, Атсуши."
***
— Куроко-чии?
— Кисе-кун..? — заспанно ответили на той стороне телефона. — Что-то случилось? У тебя голос какой-то обеспокоенный...
— Случилось, еще как случилось, — запаниковал Рета, кусая себя за палец. — Акаши случился, чтоб тебя.
— Акаши-кун с тобой?
— По крайней мере был, — Кисе посмотрел на циферблат наручных часов, подаренный Тецуей на прошлое Рождество. — Минут десять назад точно.
— Господи, Кисе-кун, — устало выдохнул бывший Фантом. — Прошло уже четыре года, а я все еще спрашиваю, как я на тебе женился...
— Куроко-ччи, сейчас мне действительно не до нашей свадьбы! — истерично вскрикнул Рета. — Возможно ты овдовеешь в скором времени!
Рицка, стоящая рядом с напуганным Ретой, всхлипнула.
— Что? — мгновенно оживился Куроко. — В каком смысле?
Рета молчал — он думал, надо ли говорить мужу о том, что Акаши в это время сейчас, возможно, либо насилует Мурасакибару-ччи, либо убивает оного.
— В общем, — осторожно начал модель, сглатывая вязкую слюну. — Ты только не волнуйся. Но... Кажется, Акаши-ччи нашел то, что искал...
Тишина на том проводе показалась Кисе зловещей — казалось, Куроко не мог выдавить и слова.
— Погоди... То есть...
О, Боже! — вскрикнул Тецуя. — И... Что делать?!
— Сначала попытайся успокоится, — устало отозвался Кисе. — Пока все тихо. Я наберу, если что-то произойдет.
— Я сейчас приеду.
— Куроко-ччи, не вздумай.
— Но Мурасаки...
— Я знаю! Я все знаю! — вновь заистерил Кисе, и бета кинулась его успокаивать. — Но ты точно не поможешь...
Куроко молчал — казалось, он обдумывал какой ход сделать дальше. С одной стороны он мог послушать мужа, сесть и успокоиться, и при надобности приехать — с другой же он невыносимо хотел наплевать на слова возлюбленного, послать все принципы к черту, взять одну из машин Реты и приехать.
— Я...
— Куроко, я прошу тебя! Нет, я умоляю! Пожалуйста! — в голосе Кисе звучала твердость и желание разреветься. —
Хоть здесь, хоть один чертов раз сделай так, как прошу тебя я, и не приезжай!
Куроко осекся — что, неужели даже здесь Кисе упоминает ребенка? Черт возьми, да он...
— Я люблю тебя.
— И я тебя, — успокоился Рета. — Слышишь?
— Да. Кисе-кун, я не стану приезжать, пока это действительно не надо, — перевел дух экс-распасовщик. — Но если я что-то почувствую, то твоему мазерати не сдобровать, — начал было угрожать Тецуя, но его перебил внезапный смех модели.
— Хорошо, мне не жалко, — казалось, Кисе успокоился, поэтому ласково улыбнулся официантке. — Я пошел, кажется, Мурасакибаре-ччи нужна помощь.
— Удачи, — Куроко помедлил, сказать или нет, и прикусил губу, решаясь. — Кисе-кун.
— Да?
—
Готовься стать отцом к следующей течке.
***
Кухня наполнилась жалобным стонами — Атсуши попытался оттолкнуть от себя Императора, но тот сдаваться не хотел, кусался, надавливал на старые шрамы, вызывая этим болезненные импульсы. Мурасакибара жалобно всхлипывал, а Акаши этого и ждал, подпитываясь.
Кухня наполнилась разными запахами — от статного альфы пахло слезами, металлом и страхом, а устрашающий омега источал запах кофе, страсти и желания сполна одарить Атсуши своей любовью. Утопить его в своей жестокой нежности, заставить подчиниться — без слов и отговорок.
Кухня наполнилась тихим скрипом двери.
Да-как-ты-смеешь?
— Рета.
