12 дней до свадьбы 5:32
Вот так проснешься до рассвета и тупишь в потолок, а живот сводит от страха перед походом к врачу. Как в детстве, когда до визита к зубному оставалось все меньше времени и я считала: понедельник, вторник, пятница, три часа, два, один, пять минут ― потом ты уже в кресле с широко раскрытым ртом сидишь и с ужасом ждешь, когда будет больно. Сейчас то же самое, за тем исключением, что больно делать никто не станет, но могут сказать то, что услышать я совсем не хочу. А Меган сейчас ведет обратный отсчет до собственной свадьбы, которую мы трое, включая моего старшего брата, ждем с одинаковым нетерпением. Хоть у кого-то жизнь налаживается и вот оно ― живое подтверждение того, что чудеса случаются, если очень сильно постараться. Мой подслеповатый братец наконец-то заметил маячившую прямо перед его носом прекрасную блондинку с идиотским смехом и мягким характером. И как же я гордилась тем, что это произошло при моем непосредственном участии: чуть больше трех лет назад я проходила курс художественной фотографии в Риме и застряла там на два месяца. В голову не пришло ничего лучше, чем пригласить лучшую подругу и брата на пару недель в Италию. Забронировала им билеты в самолете рядом, оставила на пару суток одних на побережье Адриатического моря, и через четырнадцать дней они летели домой уже парой! Как только телефон решил разбудить меня, кошка, лежавшая в ногах, быстро переместилась на него, подавляя вибрации.8:49
Длинный светлый коридор простирался слева и справа от меня; туда-сюда снует медперсонал; подобно жирным пингвинам на утренние процедуры мимо меня проплывают беременные женщины, ужасно гордые своим положением. «Неужели и я такой была?», ― задумчиво смотрю на совсем юную девушку на последних сроках беременности, обреченно глядящую перед собой и хвастающуюся за низ живота, ― «и буду ли я такой снова?» Дверь кабинета, в который мне предстояло попасть, открылась и меня пригласили войти. За столом сидела молодая черноглазая брюнетка примерно моего возраста. Кое-что смущало в облике врача, заставляя сомневаться в её компетенции: пирсинг в брови, черный лак на ногтях и татуировки, выглядывающие из-под воротника и рукавов медицинского халата. Я даже не знала, как ее зовут ― мачеха просто позвонила и сказала, что записала меня к лучшему акушеру-гинекологу во всем мире, что это она вела ее вторую беременность и принимала роды. Может, это и не мой врач вовсе, а просто великовозрастный интерн с дурью в башке? Она участливо посмотрела на меня и даже показалось, что где-то мы уже встречались. ― Мисс Харди, верно? ― мягким голосом произнесла она. ― Да, ― я нервно сглотнула, а пальцы беспорядочно перебирали листы, которые держала в руках. ― Могу я называть Вас просто Джейн? Мой взгляд упал на табличку с именем доктора, стоящую прямо напротив моего носа: «Лилит Бергер». Это была Лилит, которую мы ласково назвали «патологоанатом» в средней школе. Всех девочек уроки биологии приводили в ужас, но только не ее: она была лучшей в анатомии, затыкая за пояс порой даже учителя. В восьмом классе ее перевели в школу с углубленным изучением химии и биологии, и с тех пор я ее не видела. Девчонка она была неплохая, хоть и слегка чудаковатая. Кейт однажды ее настолько выбесила своими тупыми подколами, что Лилит не придумала ничего лучше и бросила препарированной лягушкой в обидчицу. Почти двадцать лет прошло, и Лилит вымахала сантиметров под сто семьдесят, превратившись из утенка в лебедя и как выражалась мачеха ― лучшего гинеколога в мире. ― Лил, ты не помнишь меня? Мы учились вместе в средней школе. Ты списывала у меня английский, а я у тебя биологию. ― О, Боже, Харди? ― рассмеялась она, признав во мне одноклассницу. ― А я думала, это просто совпадение. Как ты? ― Ну, я, кажется, беременна, ― только развожу руками. ― Ладно, сначала к делу, а поболтаем потом. Давно задержка? ― Лил в момент посерьезнела и нацепила очки в черной оправе повыше на нос. ― Шесть недель почти. Незащищенный секс был семь недель назад. Тестов уже штук двадцать сделала, и все с нечеткой полоской, ― отчиталась я. ― Семьдесят девятый год рождения? ― уточняет, делая записи. ― Верно. ― С какого возраста живешь половой жизнью? ― С шестнадцати. ― А партнеров сколько было? ― Тебе правда все это нужно? ― я скептически поджала губы. ― Нет, это для статистики, ― она показала мне форму. ― Я напишу «два», если не хочешь говорить. ― Спасибо, ― я, конечно, двухзначный порог не перешагнула, но «два» всё же лучше звучит. ― Беременности были? ― Да, одна. У меня дочка, ― задумчиво тру лоб и надеюсь, что Лилит больше не станет задавать вопросов. ― Здорово, а я сапожник без сапог. И сколько ей уже? ― но вместо этого она с интересом уставилась на меня. ― Четырнадцать, ― нехотя отзываюсь я. ― А ты времени зря не теряла, ― после нехитрых вычислений, произносит она. ― Если нужно, то вот моя старая карта, ― я протянула ей потрепанную книжечку из Нью-Йоркской больницы, не желая больше рассуждать о прошлом. Она внимательно изучала ее несколько минут, потом отложила и сказала: ― Ложись и оголяй живот, сделаем УЗИ, ― а сама пошла мыть руки. Задрав голубой свитер и спустив свободные джинсы с ужасом жду, пока она наносит липкий холодный гель и тянется мучительное ожидание. Лил смотрела на экран с минуту, а я так и не осмелилась последовать её примеру, предпочтя ждать, что же она скажет. ― Ты не беременна, ― твердо сказала Лилит. ― Как это? ― я не поверила своим ушам, машинально развернувшись к экрану. ― Видишь? Ничего, ― она показывала на черную пустоту в мониторе. ― Посмотри получше, ― я просто улеглась обратно, подставляя живот под аппарат в руках брюнетки. ― Я могу тебе и так покрутить, и так, ― она елозила гелем с разных сторон, ― ничего не изменится: нет здесь плодного яйца, видишь? Вытри гель и возвращайся, ― она подала салфетку и вернулась за стол. Я заняла стул, на котором сидела несколько минут назад и чувствовала себя уже совсем иначе: я была опустошена и растеряна. ― Ты хорошо спишь? ― первой нарушила молчание Лилит. ― Какое это имеет значение? ― безразлично отозвалась я. ― Слушай, это моя нация отвечает вопросом на вопрос, ясно? ― серьезно сказала она. ― Ты хорошо спишь? ― Когда придется. А если честно, то просто ужасно. Из-за работы постоянно меняю часовые пояса и континенты, поэтому перестроиться сложно. ― А с аппетитом как? ― Ну, я похудела немного, но это не считается, потому что до этого сильно набрала. ― Твой организм уже не молод. И то, что он делает ― защитная реакция. Ты не спишь, не ешь, худеешь, нервничаешь, и что остается твоему бедному телу? Оно ограждает себя от еще большего стресса и первое, что оно делает ― любыми путями не дает тебе забеременеть, иначе не выдержит либо нервная система, либо организм. Ты сдашь анализы, мы посмотрим, какой именно гормон решил пошалить и я, возможно, назначу курс лечения, а может, тебе достаточно просто отдохнуть. Через полгода, в лучшем случае, ты будешь готова к зачатию. Сейчас все, что тебе нужно ― это хорошенько выспаться, побездельничать в волю и немного жира на животе для вынашивания потомства. ― Кто сказал, что мне оно нужно? — усмехнулась я, скрестив руки на груди. ― Твоя реакция на новость, что ты не беременна, ― осадила меня Лил. ― Ладно, в любом случае, это уже не важно. ― Возьми вот это, ― она протянула мне несколько цветных листочков. ― Направления на анализы, можешь сдать кровь прямо сейчас. Через неделю я позвоню и назначу время. Не расстраивайся, все будет хорошо, ― бросила она вслед, когда я выходила за дверь. В темном углу коридора прижимаюсь к холодной стене. Всего три слова могут обрушить мир, который, как до этого казалось, начинал приходить в порядок. Ты не беременна. И рассеялись разом мечтания о малыше, которому я уже практически дала имя. Вот дура! Бред, что женщина чувствует, что беременна. В первый раз я поняла, что залетела, только спустя два месяца, когда меня уже откровенно тянуло блевать везде и всегда. А в этот раз придумала ребенка, который даже не думал у меня появляться. Проторчав в клинике еще около часа, с чистой совестью отправляюсь в тату-салон в Западном Голливуде ― бить татуировку на левом бедре. Да, я как будто чувствовала, что этим всё и кончится, иначе не назначила бы сеанс сразу после похода в клинику.14:45
― Это звездец, как больно, ты знаешь? ― у меня на глазах уже в десятый раз выступили слезы. ― Посмотри на меня и спроси еще раз, знаю ли я! ― отозвалась тату-мастер, не отвлекаясь от работы. ― Давай прервемся на кофе? ― взмолилась я. ― Если помолчишь еще часик, то закончу сегодня, ― строго сказала Кэт, татуированная до кончиков пальцев рук и ног девушка, даже на лице которой красовались черные звезды. ― А не заткнешься, посчитаю час за два, ― рассмеялась она. ― Да я из-за тебя двоих подвинула, так что не скули. Я умолкла и улеглась обратно на кушетку вспомнив о том, что час у Кэт стоит почти как у меня. Спустя еще какое-то время она велела аккуратно встать и оценить работу. Я подошла к зеркалу и раскрыла рот от изумления: на моем теле распустились пять бутонов сказочно красивых пионов. Всё от кончиков листиков до кончиков лепестков прорисовано с идеальной точностью, так что и при желании не придерешься. ― Ты ― богиня графики, ― повернулась я к Кэт, которая довольно наблюдала за моей реакцией. ― Давай заклеим это, ― устало выдохнула она и жестом просила подойти после того, как сделала пару фото.22:18
Вечеринка, устроенная Киноакадемией совместно с благотворительным фондом за две недели до Рождества в поддержку детей-сирот не предвещала ничего хорошего: тату чесалось, повязка то и дело отклеивалась по непонятным причинам и из-за этого пришлось надеть джинсы а-ля "у парня в шкафу завалялись". В довершение ко всему мой «плюс один» отказался идти по какой-то совершенно надуманной причине. Меган сослалась на больное горло, но их с Максом планы читались на лбу у обоих. Хорошо хоть накрасить меня успела, да волосы уложила, иначе отправилась бы я на бал как Золушка до встречи с Феей-крестной. Было чертовски приятно, когда знаменитости и значимостью помельче, и покрупнее, сначала подходили ко мне, чтобы поздороваться, и лишь потом приветствовали друг друга. Ведь если моя рука случайно дрогнет, или настроение испортится внезапно ― на следующий день весь мир увидит плохо наращенные волосы Холмс, следы от свежей подтяжки у Мур или целлюлит у Лопес. Спустя два часа этих расшаркиваний и съемки местных красавиц с разных ракурсов я, наконец, отработала положенное время и отправилась на рандеву с барменом. Джаред заметил меня раньше, чем я его и уже двигался к барной стойке. ― Привет, ― он приобнял меня, когда я пыталась отпить виски из стакана. ― Пьешь? ― Пью, милый, ― отвечаю, не удостоив его даже взгляда, но еще издалека заметила, что на нем подаренная мною рубашка. ― Кстати, отойди на расстояние вытянутой руки, пока голову тебе не проломила во-о-он той бутылкой, ― указываю на пустую тару из-под шампанского, что бармен оставил неподалеку. ― Ты работаешь? ― он будто и не замечая угрозы, продолжает как ни в чем не бывало. ― Отработала, теперь могу напиваться за счет заведения. ― Злишься? ― неужели сам Лето, вообразивший себя вершителем судеб человеческих, заливается краской, признав вину? ― Да. Ты ― скотина. Видеть тебя не хочу больше никогда в жизни, ― обессилено выдыхаю Джею в лицо пары алкоголя. ― Ты нужна ему, ― говорит он. ― Я делал это для вас обоих. ― Джей, как тебе в голову вбить, что совместная жизнь ― это не про нас с Шенноном? Тебе совсем не жалко брата? Медленно, но верно, бытовуха убьет нас обоих! ― Да вы скорее сдохнете порознь, ― лишь усмехнулся Джей. ― Ты ― от недотраха, а он ― от передоза какой-нибудь херней. ― Просто твой брат ― чудак на букву «М». Будь я ему нужна, он бы потрудился и ответил на чертово сообщение, но Шенни включил полный игнор и я больше не намерена иметь с ним никаких дел. Собственно, как и с тобой, ― злость накатывала, я тонула в ней, выбиралась, снова тонула. С каждым словом Джея, с каждым жестом, взглядом, обращенным в мою сторону я понимала, что не вынесу рядом с ним и больше минуты. ― Я думала, что важна тебе, а ты просто не знал, как еще развеселить Шеннона. ―Черт, ты пьяная, что ли? ― Джаред дотронулся до моего лица, пытаясь заставить смотреть в глаза. ― Какое сообщение? ― Убери руку, ― прошипела я. ― Везде фотографы. ― Какое сообщение, Джейн? ― руку он убрал, но униматься никак не собирался. ― Пусть тебе братец расскажет, вы же такие зашибенные друзья. Джаред смотрел, как я допиваю порцию неразбавленного виски с минуту. Я тоже молчала, но это не заставило его уйти. Вокруг уже собралась кучка из желающих поболтать с Лето, но он их упорно игнорировал. ― Ты когда-нибудь сможешь снова мне доверять? ― тихо произносит он. ― Слышишь это? ― поднимаю указательный палец вверх, веля ему заткнуться. ― Моя песня играет, ― прислушиваюсь к словам знакомой с детства композиции, раскачиваясь на высоком стуле в такт музыке. ― Пошел вон, Лето.It must have been love but itʼs over now it must have been good but I lost it somehow
Я видела, как напряглись его скулы и пальцы сжались в кулаки до побелевших костяшек, когда он уходил. Но винить в этом Джей мог только себя. Никто не тянул из него обещание больше не сталкивать меня со старшим братом. А теперь я с облегчением осознаю, что если и увижу кого-то из них, то спокойной пройду мимо, не сказав ни слова. ― Привет, ― я не заметила, как на соседний стул кто-то подсел. Вопросительно пялюсь на незваного гостя и его губ касается кривая обаятельная улыбка. ― Я Майкл, ― представился мужчина с рыжей щетиной и отливающими медью волосами, аккуратно зачесанными назад. ― Знаю, ― алкоголь притупил мою реакцию и, возможно, со стороны я выглядела слегка заторможенной, отвечая на приветствие. ― Я снимала тебя для мартовского GQ, но ты вряд ли помнишь. ― А я думаю, почему лицо такое знакомое? ― какая убедительная актерская игра. Едва ли меня можно было запомнить, когда его партнершей по съемке была звезда мужских журналов, обнаженная до пояса, а я явилась в студию в трениках и рубашке поверх майки-алкоголички, да еще и ненакрашенная, с небрежно собранными в пучок волосами. ― Не напомнишь, как тебя зовут? ― Джейн, ― ответив, отправляю в себя остатки виски и чувствую, как помещение клуба начинает кружиться. ― Тебя угостить еще чем-нибудь? ― улыбается он хищно, зная, что пьяная женщина за тридцать, плюс его обаяние ― равно постель. ― Раз уж ты ирландец, угости меня Гиннесом? ― Давай лучше кофе по-ирландски, раз уж я ирландец? ― подмигнул он. ― Кофе? ― удивилась я. ― Тебя, кажется, нужно взбодрить, ― ответил Майкл и жестом подозвал бармена. ― Ты какая-то грустная, Джейн. ― Будешь тут веселой, ― буркнула я себе под нос. Вы когда-нибудь видели мужика круче Шеннона Лето? Так вот, я сижу рядом с ним и жду свой кофе по-ирландски. Сам он почему-то пьет двойной эспрессо. От мужчины исходил приятны аромат дорогого парфюма и смешиваясь с запахом кофе, оказывал на меня какое-то одурманивающее воздействие. Боковым зрением вижу, как мелькает вспышка фотоаппарата, объектив которого направлен на нас: тут же принимаю выгодный ракурс и беззаботно улыбаюсь Майклу, чтобы камера запечатлела этот момент. ― Странная тут компания, да? Мне от них не по себе, ― ухмыляется он, будто сильно отличается от остальных присутствующих. ― Более чем, ― сухо говорю я. ― Как тебя сюда занесло? ― Ну, я здесь не в качестве рядового фотографа, ― делаю глоток и понимаю, что кофе еще слишком горячий. Обжигаюсь и жмурюсь от неожиданности и Майкла это очень веселит. ― У меня редакционное задание от Vogue. ― Так ты, значит, работаешь в Нью-Йорке? ― Ага, а родилась в Лос-Анджелесе, ― гордо отвечаю я. ― Я отойду на минуту? ― он что, спрашивает разрешения? ― Поздороваюсь кое с кем и вернусь. Никуда не уходи, ― я только утвердительно кивнула, потягивая через трубочку обжигающий напиток, оставляющий во рту приятное послевкусие виски. Тут же хватаю телефон и строчу сообщение подруге: «Меня клеит Майкл Фассбендер. Что делать?» Ответ не заставляет себя ждать: «Как всё прошло утром?» «Плохо. Я пьяная», ― пишу я. «Хватай Фассбендера и тащи к себе домой!!!», ― отвечает Меган. У Джейн Харди было две сущности: первая, которая собиралась смиренно ожидать собственной старости в одиночестве на пару с Банши, не позволив больше ни одному мужчине прикоснуться к ней, и вторая, страстно желающая блядовать направо и налево. И вторая почему-то давала о себе знать всякий раз, как только я выпивала больше положенного, а рядом появлялся мужчина, оказывающий знаки внимания. Сегодня идеальным кандидатом для времяпрепровождения Вторая Джейн нарекла ирландца с умопомрачительной улыбкой. Первая Джейн сопротивлялась, отбиваясь руками и ногами, пыталась даже что-то возражать, пока Джейн Номер Два, у которой уже блестели глаза, предательски выдавая пошлые намерения, заталкивала мои честь и совесть куда подальше. Тем временем вернулся Майкл: ― Слушай, Джейн, официальная часть закончилась, а здесь ужасно душно и шумно, ― начал он издалека. ― Не хочешь продолжить в более спокойном месте? ― С превеликим удовольствием, ― встав, Майкл помог мне спуститься с высокого барного стула и я поняла, насколько он выше даже не смотря на мой десятисантиметровый каблук. Блядоджейн ликовала выходя из клуба в сопровождении Фассбендера, да еще и замеченная парой фотографов и Джаредом Лето.