***
― Привет, ― улыбнулась Мегги. ― Ты обманула меня, Купер. ― Я закрыла лицо руками. ― Впервые в жизни ты соврала мне. ― Надо же было как-то заставить тебя уйти. ― Мне нужно было остаться с тобой. ― Нет, не нужно, ― подруга только пожала плечами. ― У тебя еще много дел. ― А у тебя? Разве у тебя не много дел?! Ты оставила меня, Макса! Тебе не кажется, что это несправедливо? ― В тебе говорят обида и эгоизм, ― спокойно ответила она. ― Я сделала твоего брата счастливым. А за счастье нужно платить. ― Зачем ты сделала это?! Почему ты не дернула чертов руль в другую сторону? ― я срывалась на крик и истерику, в то время как Мегги только улыбалась. ― Потому что я люблю тебя? ― Меган провела пальцами по моему лицу и стерла слезы. Её руки были мягкими и теплыми, как всегда. ― Не оставляй Макса одного, хорошо? За ним нужно будет присматривать какое-то время. Я только утвердительно кивнула. ― А кто присмотрит за мной? ―О, поверь, желающие найдутся, ― рассмеялась она. ― Стань мягче к людям и научись им доверять. Помирись с матерью и прости уже наконец Гвен. В это сложно поверить, но она тебя любит. У тебя будет еще много и плохих, и хороших дней. Но я всегда буду рядом, пока ты помнишь обо мне …***
В палате не осталось свободной плоской поверхности ― всё уставили вазами с цветами. Розы, орхидеи, тюльпаны и гортензии обступили меня со всех сторон, так что я чувствовала себя Белоснежкой в хрустальном гробу. Разница лишь в том, что меня не приходили оплакивать гномы. В самом дальнем углу стоял огромный букет желтых роз, который доставили в первый же день моего нахождения в больнице. Карточку от букета я так и не видела ― Шеннон сказал, что она потерялась. А вот Джей раскололся: ― Какой-то тип прислал сообщение, что не против еще раз посмотреть на тебя, когда ты спишь, ― сказал он, сморщив при этом нос. ― Через какое-то время он перезвонил и я рассказал, что случилось и где ты. Я ведь не знаю кто это и что у вас за отношения. Через несколько часов принесли букет и там была записка: «выздоравливай, соня». Братец порвал её и выбросил в окно. Как видишь, в нем проснулся дух соперничества, ― Джей кивнул в сторону окна. Я посмотрела на три букета красных роз у подоконника ― по числу дней моего нахождения здесь. ― Он не признаётся, но цветы от него, я уверен, ― улыбнулся Джаред. ― Он ведь во всем должен быть лучшим. Меня хватило только на равнодушную улыбку. Неужели Шеннон забыл, что я не люблю розы? ― Джей, верни телефон, ― в который раз прошу я. ― Не могу, ― он только разводит руками. ― Слишком много звонков и сообщений. ― Всё еще много? ― Да, так что он побудет у меня еще немного. ― И ты на все отвечаешь? ― удивляюсь я. ― Вообще-то, Эмма. Она благодарит за соболезнования, дает справки о твоем самочувствии и записывает все предложения о работе. ― Ты чудовище, если заставляешь её заниматься этим. ― Есть немного, ― зевнул он. Мы не говорили о том, что нам предстоит сегодня. Но чувствовалось, что нервы натянуты у всех. Мои посетители прячут глаза, а родственники вообще заглядывают в палату только через стекло. В палату вошла только Лин, в то время как мачеха с Бенджи остались снаружи. Сестренка накинулась на меня и тут же расплакалась. Я подвинулась на кровати, чтобы она могла улечься рядом. ― Мама не берет нас с собой, ― пожаловалась девочка. ― И правильно. Детям там делать нечего, ― я гладила её по волосам, пока она прижималась к моему плечу. ― Это нечестно! Я тоже хочу попрощаться с Мегги! ― Зачем, Лин? Мегги всегда с тобой, если ты этого хочешь. Необязательно с ней прощаться. ― Тогда почему ты идешь? ― не унималась она. ― Потому что … Потому что это традиция такая у взрослых, понимаешь? ― Нет, всё равно не понимаю, ― девочка хлюпнула носом. В этот момент вошел Шеннон и, думая что его не заметили, хотел выйти. ― Входи, я вас познакомлю, ― окликнула я его. Лин поспешно вскочила, утерла слезы и поправила волосы ― истинная леди. ― Шеннон, это Лин, моя младшая сестра. Лин, а это Шеннон ― мой друг, ― сестренка спрыгнула с кровати и грациозно подойдя к мужчине, подала ему ручку, чтобы тот её поцеловал. Шеннон не растерялся и выполнил ритуал, подыграв ей. ― Здравствуйте, Шеннон! ― улыбнулась Мэрилин. ― А папа с мамой говорят, что Вы … ― Лин! До свидания, ― девочка недовольно посмотрела на меня и поспешила удалиться. ― Французские манеры, ― заметил Шеннон. ― И американская непосредственность. На стул рядом со мной он поставил сумку с вещами, в которой должна быть одежда для похорон. ― Как там кошка? ― спрашиваю, копаясь в наспех собранной одежде. ― Что? А, кошка. Нормально, ― рассеянно пробормотал себе под нос Шеннон. Я достала из сумки длинное черное платье свободного кроя, широкополую шляпу и темные очки. ― Я помогу одеться, ― все время, пока я рылась в сумке в поисках нужных вещей, Шеннон стоял в дверях и наблюдал за мной. ― Не надо, ― отрицательно махнув головой, я принялась искать способ надеть платье. ― Неужели стесняешься? ― Нет. Просто я сделаю все сама. ― Недолго думая, понимаю, что совсем без помощи мне не обойтись. ― Только помоги снять этот ужасный халат. Шенн подошел и помог стянуть больничную робу. ― Не глупи. Ты запутаешься в нем и задохнешься, ― он не желал больше выслушивать мои протесты и вырвав платье из моей здоровой руки, ловко собрал его в гармошку и натянул на меня. После чего осторожно надел рукав сначала на травмированную руку, сразу же зафиксировав её в поддерживающей повязке, а потом на здоровую. ― Обхвати меня за шею. Я сделала, как он просил и через пару секунд оказалась в инвалидном кресле. Я прекрасно понимала, что без него сегодня никак, но все же люто ненавидела за каждую минуту поведенную в нем. Шеннон помог мне усесться поудобнее, насколько это было возможно, и бережно расправил платье на моих коленях. ― Шляпу, ― в следующую секунду Шеннон надел ее мне на голову и подал очки. ― Из обуви нашел только кеды, ― он наклонился и обул мою левую ногу. Так аккуратно он, кажется, никогда со мной не обращался. Я же чувствовала себя полным ничтожеством, неспособным даже обслужить себя в таких простых вещах. ― А это мама тебе передала. ― Шеннон извлек из сумки с вещами темно-зеленый плед фигурной вязки и накрыл им мои ноги. ― Прохладно сегодня. ― Передай Констанс моё восхищение, ― я попыталась улыбнуться, но вышло не очень убедительно. ― Готова? — тихонько спросил он, вздохнув. ― К такому не подготовишься, ― с трудом проглотив ком в горле, из последних сил подавляю слезы. ― Мы будем рядом. Дворик церкви был залит солнечным светом, казавшимся крайне неуместным сегодня. Народ стройной цепочкой стекался внутрь, перешептываясь и переглядываясь. Шеннон катил коляску, а Джей шел рядом, держа меня за руку: ― Джейн, ― тихонько позвал Джаред. ― Что? ― Хочешь, не пойдем внутрь и будем ждать здесь? ― все так же тихо и медленно проговорил он. ― Я чувствую, как тебя трясет. У тебя пальцы ледяные. ― Н-нет, ― ответила я, проглотив ком воздуха. ― Нужно. Быть там. Джей. ― Каждое слово давалось невероятно тяжело, потому что я буквально захлебывалась кислородом. Когда мы вошли в часовню, все взгляды оказались прикованы к нам: присутствующие смотрели кто с жалостью, а кто с немым укором именно в мою сторону. Шенн остановил коляску в первом ряду, где положено было сидеть родственникам и близким друзьям. В нескольких метрах от меня стоял гроб с телом моей подруги. Его украшали белые лилии и букеты кремовых роз как немое напоминание того, каким должен был быть сегодняшний день. Только сейчас, глядя на ее белое лицо, загримированное в попытке скрыть многочисленные ссадины и синяки, я осознала весь ужас происходящего. У меня нет сил, чтобы смотреть на это. Моей Меган больше нет. Но я слишком люблю ее, чтобы принять это. Когда пришедшие заняли свои места, священник жестом призвал собравшихся к порядку, чтобы почтить память Меган Купер. Я не слушала его речь о загробной жизни и важности праведного существования на этой грешной земле. Всё это бессмысленно. Рано или поздно каждый окажется на месте Мегги, каким бы хорошим человеком он ни был. Я развернулась настолько, насколько могла и увидела у выхода из церкви брата, остекленевшими глазами глядящего прямо перед собой. Сейчас мое сердце разрывалось на две части: одна ― должна быть похоронена с Меган, а другая ― отдана Максу вместо его собственного. Почему-то казалось, что я и его потеряла в тот день. Через проход от нас рыдала миссис Купер, которую обнимал уже не казавшийся таким грозным мистер Купер. Он ссутулился, глаза опухли, а лицо посерело. За три дня они состарились лет на десять. Среди немногочисленных родственников Мегги я узнала и её двоюродного брата Питера, который был ей ближе брата родного. Второго, кстати, здесь не было. Рядом с моим отцом и Жизель сидела Гвен. Они обе плакали. А я не могла. Я только чувствовала, как меня гнет и ломает изнутри, как не хватает воздуха в забитой людьми часовне, как звенит в голове фраза "ее больше нет". Мои внутренности выворачивало наружу, в висках оглушительно стучала кровь, а от запаха лилий начинало тошнить. Но я не могла плакать. Боль засела где-то глубоко и не торопилась покидать моё тело. После священника слово взяла коллега Меган и, встав за кафедрой возле её портрета, стала вещать о том, какой незаменимой была моя подруга. Я не слушала людей, выступающих за кафедрой, мнящих себя друзьями Мегги, которые на самом деле и на треть не знали её. Практически все время, поведенное в церкви, я смотрела на дубовый гроб с золотыми ручками и на красивую молодую женщину, покоившуюся в нем. Она была в платье, купленном для сегодняшней церемонии. Только не для траурной. В этот день всё должно быть совсем не так. Я не слушала Питера и не помню, как парни вывели меня из часовни, как мы оказались на кладбище у свежевырытой могилы, и как к ней принесли гроб. Я смотрела на своего брата сквозь темные очки и не узнавала родного человека. Его взгляд равнодушно скользнул по мне, и по щеке покатилась слеза. Под глазами у Макса пролегли черные круги, а на висках прибавилось седины. Когда гроб опускали в могилу, миссис Купер, до этого безутешно рыдающая, потеряла сознание и повисла на руках у мистера Купера, который и сам был на грани. Я зажмурилась и что было сил вцепилась в ручку коляски, будто это могло чем-то помочь. Я хочу проснуться, но знаю, что этого не произойдет. Хочу открыть глаза и увидеть ее рядом ― живую и здоровую. Хочу, чтобы она смеялась, а Макс улыбался. Но этого больше никогда не случится. ― Макс, хочешь что-нибудь сказать? ― услышала я участливый голос Пита, когда гроб оказался на дне могилы. ― Она и так всё знает, ― брат выпустил из рук букет красных роз, и те опустились на отполированную дубовую гладь. Макс постоял еще с пару секунд, а потом резко развернулся и ушел, не оборачиваясь. ― С м-меня хватит … ― прошипела я и в следующую минуту мы с братьями двигались по аллее к выходу с кладбища. ― Они все смотрят на меня … ― В этом нет твоей вины, ― отозвался Шеннон. ― А я думаю есть. Разве ты не видишь, как все на меня смотрят? Они думают, что это я должна быть на ее месте. ― Не говори ерунды, никто так не думает. ― Шеннон остановил коляску у скамейки и, развернув меня к ней лицом, сел напротив. Джареда и след простыл. ― Разве ты не видишь этого в их глазах? Ее родители, друзья, родственники ― все они мечтают, чтобы на месте Мегги сейчас была я, ― шептала я. ― Джейн, успокойся, никто так не думает, ― Шеннон утер слезу, предательски выскользнувшую из-под моих темных очков. ― Мой брат смотрел на меня с ненавистью. Ему было бы намного легче, если бы это были мои похороны … ― Так, врач уже отменил тебе успокоительные? ― Так не должно быть. Сегодня день их свадьбы. Эти люди должны были не скорбеть сегодня, а радоваться за нее. ― Посмотри на меня, ― серьезно сказал Лето. ― Если бы я только могла оказаться на ее месте ... ― Да посмотри же ты на меня, ― прошипел он. ― Ничего не изменить и в этом нет твоей вины, слышишь? Не нужно добивать себя. ― Но так не должно быть! ― неожиданно для себя самой я закричала и разревелась, а Шеннону оставалось только обнять меня. ― Тише, малыш. Успокойся … Следующим утром вместо того, чтобы отмечать Рождество дома, Джаред решил выкрасть меня из больницы. Под предлогом прогулки Лето вывел меня на парковку и мы скрылись в неизвестном направлении под одобрительные возгласы Санты. Каким-то чудом мы взобрались на последний этаж. Джей пыхтел, как паровоз, чертыхался, но справился прекрасно. Я отомкнула дверь и сразу же окликнула Банши, но никто не отозвался. ― А где это она? ― спросила я, присаживаясь на пуф у двери. ― Шеннон не хотел расстраивать тебя раньше времени, но когда он приезжал в первый раз, она проскочила у него под ногами и убежала. Все это время мы искали ее, но, как видишь, безуспешно, ― виновато промямлил Джей. ― Прости. Я глубоко выдохнула и зажмурилась. Наверное, рано или поздно это случилось бы, ведь до меня она всю жизнь провела на улице. Джей заварил чаю, закинул вещи в стирку и обустроил мне лежбище в гостиной на ближайшую пару недель. Я пыталась уговорить его снять мне швы с рассеченного лба и губы, но он наотрез отказался. ― Иди домой, Джей. В Рождество надо быть с семьей. Спасибо за всё, но я хочу побыть одна, ― честно призналась я. ― Могу я надеяться на твое благоразумие и верить тебе на слово, когда ты пообещаешь не делать глупостей? ― Да, иди, ― вымученно улыбаюсь, растягиваясь на диване. ― Я заеду вечером и привезу поесть. ― Не стоит. Я намерена закинуться снотворным и отключиться до завтрашнего утра. ― Джейн, ― строго произнес он. ― Иди. Я, честное слово, без глупостей. Он нехотя поднялся и, чмокнув меня в макушку, вышел из квартиры. Наверное, мне нужно будет с кем-то поговорить о ней. С кем-то, кто знал ее достаточно хорошо. Но не сейчас. Когда я проснулась, Джей сидел рядом в темноте с коробкой китайской лапши и беззвучно работающим телеком. ― Привет. Ты давно здесь? ― Около часа. Как ты? ― Как будто товарняк переехал. А где ... ― Повел куда-то очередную подружку. ― Почему ты здесь, а не где-нибудь на вечеринке или в студии? Джей сделал вид, что не услышал меня, но потом, глубоко вздохнув, ответил: ― Потому что тебя нельзя надолго оставлять одну. Иначе ты начнешь копаться в себе и найдешь то, чего нет. Потому, что я нужен тебе. ― Джей, я справлюсь, ― надменно ответила я, надеясь, что это заденет его и он уйдет, обидевшись. Но Джаред будто и не слушал. ― А ты нужна мне. Меган любила не ты одна. Она и мне была другом. ― Ты хочешь поговорить о ней? ― вдруг, я предложила то, чего мне самой сейчас хотелось меньше всего на свете. ― Не сейчас, ― отрезал он и я облегченно вздохнула. ― Как себя чувствуешь? ― Голова болит, нога чешется под этой штуковиной, а правой рукой я так и порываюсь что-нибудь схватить. И дышать все еще нужно осторожно. Хреново все это, конечно. Но хреновее всего то, что творится внутри. ― Понимаю. ― Джей, я даже поплакать не могу нормально. Мне очень … очень больно. Но ... у меня даже нет на это сил. ― Поешь немного и снова ложись, а я посижу с тобой, если ты не против, ― он мгновенно посерьезнел, оценив меня взглядом. ― Как ни странно, я не возражаю. Джей подсел на мою половину дивана и закинув мои ноги к себе на колени, накрыл их пледом. Я немного поковырялась в китайской лапше с курицей в соусе терияки и снова улеглась. По телевизору едва слышно бубнил диктор новостного канала. Слева пролетела муха, приземлившись на остатки еды Джареда. Сам он уже откинулся на спинку дивана и мирно посапывал. Все жили своей жизнью: моя квартира, муха, Шеннон, спящий Джей. А я умерла. Я и Макс ― нас больше нет. Такими, как прежде, нам больше не быть. В его глазах навсегда погасло кое-что очень важное. То, ради чего он жил последние три года, оказалось погребено под двухметровой толщей земли и укрыто слоем цветов с траурными лентами. И я заплакала. Слезы хлынули из глаз нескончаемым потоком. Но легче не стало, даже когда я завыла в голос. ― Блять! ― Джей подскочил с перепуга и ударился ногой о край кофейного столика. Он сориентировался не сразу. С минуту он просто растерянно смотрел с жалостью, потом подсел ближе и крепко обнял: ― Ничего, поплачь. Станет легче. ― Не становится, Джей. Совсем не легче, ― я продолжала рыдать и всхлипывать уже у него на плече. Боли не становилось меньше. Наоборот, она росла как снежный ком и угрожала раздавить меня в любой момент. В дверь позвонили и Джаред, облегченно вздохнув, пошел открывать. Я притихла, как и незваный гость. ― Я это предвидел, ― на пороге гостиной показался Шеннон. Он протянул мне коробку бумажных салфеток. ― Это чтобы ты не утонула в соплях. ― Ты сама забота, ― буркнула я. ― Шеннон заменит меня, идет? ― отозвался Джей из-за спины брата. ― Вы думаете, мне нужна нянька? Думаете, я не смогу обойтись без вас?! ― Мы знаем, что сможешь. Потому мы и здесь. ― Не поняла логики. ― Обойтись без нас ты, конечно, сможешь. Но сделаешь себе только хуже, ― ответил Джей. ― То есть, ты ― дневная сиделка, а Шеннон ― ночная? ― недоумевала я. ― Не в этом дело, ― младший Лето почесал затылок. ― А в чем? Мне было нормально, когда ты был один. Шеннон мне здесь не нужен! ― запротестовала я. ― Он хочет сказать, что не будет водить тебя в туалет и купать! ― выпалил Шеннон. ― Что?! Да как вам такое в голову пришло?! Издеваетесь!? Я сама … ― Джейн, успокойся и выслушай, ― попытался убедить меня Шеннон и сделал пару шагов мне навстречу. За эту наглость я запустила в него диванной подушкой. ― У меня есть Эль, ясно?! Она может приезжать на час в день и мы как-нибудь это решим, ― я взяла телефон и стала набирать мачеху. После третьего гудка мой вызов сбросили. Я попробовала снова, но всё повторилось. ― Не поняла … ― Она не приедет, ― ответил Шеннон. ― Они перевезли к себе Макса, пока он … в таком состоянии. Джаред, даже не попрощавшись, прокрался к выходу. Я зажмурилась, надеясь, что, когда открою глаза, исчезнет и Шеннон. Но нет, он стоял как вкопанный с пакетом из супермаркета в одной руке и стаканом кофе в другой. Зная Шеннона, грубостью его не прогнать ― останется мне назло и будет торчать здесь до второго пришествия. ― Я правда справлюсь сама, ― мягко произнесла я, решив сменить тактику. ― Очень ценю вашу заботу, но не обязательно находиться рядом со мной постоянно. Лучше вернись домой и поспи. ― Ага, посплю, ― ответил он, стягивая куртку и бросая её в угол. ― Здесь. ― Шеннон... ― начала я. ― Хватит. Это не обсуждается, ― он уселся рядом и потянул на себя мою часть пледа. ― Что будем смотреть? Не знаю, как у него это получилось, но я улыбнулась.