In My Veins: just stay

С утра пораньше меня разбудил грохот, доносящийся из кухни, которая как раз соседствовала со спальней. Я нехотя скинула одеяло в угол, замоталась в объемный джемпер и не без труда выползла из комнаты. В нос ударил запах кофе и чего-то еще: чего-то очень аппетитного с ягодными нотками. Небольшая кухня в светлых тонах была объединена с просторной столовой, в центре которой стоял небольшой обеденный стол, на котором громоздилась величественная гора макулатуры. Бежевые стены навевали меланхоличное настроение по сравнению с моей ослепительно белой спальней. Шеннон колдовал у плиты и попивал кофе из черной кружки. Я облокотилась о стену и наблюдала, как он напевал что-то себе под нос, пока готовил. ― Привет, ― подаю голос, когда понимаю, что проголодалась и пора бы уже получить приглашение к завтраку. ― Привет, ― он оборачивается и одаривает меня этой непростительно красивой улыбкой. ― Садись, всё готово. Послушно опускаюсь на один из двух стульев у расчищенного края стола. Шенн ставит передо мной тарелку с оладьями, чашку кофе с молоком и пиалу с чем-то сладко пахнущим, отчего у меня начинается обильное слюноотделение. ― Малиново-розмариновое варенье, ― Шеннон прочитал написанную от руки этикетку на банке. ― Мама сама делала. ― Здорово, ― мне уже не терпелось попробовать завтрак и, проигнорировав вилку, я схватила рукой оладушек, обмакнула в варенье и целиком затолкала в рот. Восторг скрыть оказалось непросто, и я издала довольный стон. ― Ты не представляешь, как я соскучилась по нормальной еде. А ты не завтракаешь? ― Мне пора бежать, ― он быстро взглянул на часы. ― Ты тут устраивайся. Хлам из твоей комнаты постараюсь выбросить завтра. ― А когда ты вернешься? ― ненавязчиво интересуюсь. ― Поздно, ― опять эта улыбка. ― Ты уже будешь десятый сон смотреть. Шеннон наклоняется, чтобы поцеловать меня, и прежде чем успеваю сообразить ― в губы или в щеку, ― резко уворачиваюсь. ― Держи свой рот при себе, Лето! ― говорю резко, почти рычу, как будто он меня смертельно обидел. Меня привезли в этот дом зализывать старые раны, а не наживать новые. Шеннону мой выпад, по-видимому, показался забавным, и он от души расхохотался. Да так заливисто, что смех его эхом отзывался в голове. ― То есть мы соседи, ― подытожил он. ― Ну да, ― я утвердительно кивнула, не понимая, что, собственно, вызывает у него вопросы. ― До вечера, соседка. ― Шеннон притянул меня к себе и обняв за плечи, чмокнул в макушку. ― И не забудь озвучить мне сумму аренды! ― крикнула ему вдогонку с раздражением. Шеннон ушел, а я осталась наедине с оладьями и легким чувством смятения. Я выдохнула, попытавшись стряхнуть с себя осадок от разговора и принялась дожевывать завтрак, но знакомый голос раздался где-то над ухом. По спине тут же промчался табун мурашек и я в прямом смысле ощутила как это ― когда волосы на голове встают дыбом. ― Ты та еще стерва, подруга! ― на соседнем стуле непринужденно расселась Мегги, закинув ногу на ногу. Красивая ― такая, какой я ее запомнила. ― Сколько можно его изводить? ― Ты настоящая? ― не без труда проглатываю остаток завтрака, который, не смотря на усилия, просится наружу. ― Если скажу, что я всего лишь порождение твоего ушибленного мозга ― побежишь к психиатру, ― лениво зевнула Меган. ― А если настоящая, что будешь делать? ― Пойду за священником, ― сдавленно промямлила я, вытирая руки о салфетку. ― Ты не веришь в Бога, ― улыбнулась она. ― Да я и существование призраков ставлю под сомнение. Так что я, пожалуй, сразу к психиатру. ― Я же говорила, что всегда буду рядом, пока нужна. ― Меган ― или то, что мне казалось ею, ― с легким порывом ветерка подошла ко мне сзади, обдавая ароматом её любимых цветочных духов от Dior. Сердце стучало уже где-то в горле, а мысли в голове прыгали как сумасшедшие, и я никак не могла определиться ― радоваться её присутствию или очертить вокруг себя круг из соли. Идея сомнительная, даже бредовая, почерпнутая из сериала, которым я убивала время последние пару недель. ― Значит, просто еще не отошла от сотрясения, ― заключила я, щипая себя левой рукой за ногу, и на пару секунд показалось, что пугающее видение рассеялось, но нет. ― А я говорила, что ты феерическая долбоёбка? ― теперь она аккуратно положила руки мне на плечи. Их тяжести я не чувствовала, лишь аромат духов окутывал меня всё плотнее и я предпочитала думать, что его принесло откуда-то с улицы. ― Достаточно часто, чтобы запомнить, ― я попыталась улыбнуться, но вышло не очень убедительно и я съежилась, почувствовав неестественный холодок под джемпером. ― Кончай выпендриваться, Джейн, ― строго сказала она. ― Веди себя по-взрослому, а не подтверждай свое звание долбоебки раз за разом, выдавая такие вот перфомансы! Мираж растаял так же внезапно, как и появился. Запах духов исчез вместе с мурашками. Что это было? Мне вдруг стало очень страшно за свою психику. А что, если я двинулась после её смерти? Или еще хуже: что, если Мегги права и я сама отворачиваю от себя Шеннона?! Чтобы не думать об этом, нужно было заняться делом: вернуться в комнату, разобрать вещи, позвонить брату, попросить Джареда сгонять за моими вещами. Еще нужно осмотреть дом, а точнее доступный мне первый этаж и сад с бассейном ― вчера в присутствии Шеннона я на это как-то не отважилась. Если соблюдать порядок, дурных мыслей можно избежать. Это первое утро в доме Лето. Он выделил мне комнату на первом этаже, в которой кроме простенькой кровати, небольшого шкафа для одежды, стола и стула ничего больше не уместилось бы. Стены и потолок были выкрашены в белый, и от комнаты в каком-нибудь захудалом хостеле мою отличала только куча всякого барахла, распиханного по углам: стопки глянцевых журналов о моде прошлого десятилетия (в которых, если покопаться, можно найти и мои материалы), книги на иностранных языках, рулоны выцветшей упаковочной бумаги вперемешку с постерами и тому подобная ерунда. Шеннон сказал, что весь этот хлам остался от предыдущих жильцов. Я пыталась отыскать среди барахла что-то, чем можно разнообразить обстановку, когда на глаза мне попался сверток баннерной ткани весом не меньше пары килограммов, туго перевязанный веревкой вдоль и поперек. Решив посмотреть, что там, раз уж мы всё выбросим, я принялась разворачивать сверток и сразу же догадалась, что на нем изображено. Развернутый баннер занял всё свободное место в комнате после того, как я расправила все складки и заломы. С огромной фотографии на меня смотрели трое: серьезный Томо, расслабленный Шеннон, почему-то кажущийся забавным из-за пухлых щек, и Джаред ― сосредоточенный и холодный. Надпись внизу гласила: Калгари, 2010. И я теперь точно знала, что сделаю с афишей. ― Шеннон и Томо стащили баннер и невероятно этим гордились, таская за собой как трофей до конца тура, ― проинформировал Джаред, бесшумно пробравшийся в дом. Неизвестно, сколько он уже стоит в дверях и смотрит, как заботливо я разглаживаю заломы на афише и вожу пальцами по холодному изображению Шеннона. ― Привет, ― его присутствие подействовало на меня успокаивающе даже несмотря на испуг, случившийся пару секунд назад. ― Поможешь встать? Джей подошел и потянул меня за руку вверх, а потом неожиданно обнял крепко-крепко. ― Эй, ты чего? ― я немного растерялась, но в свои объятия также постаралась вложить максимум теплоты и … благодарности? ― Просто подумал, как хреново тебе приходилось весь последний месяц. ― Он отстранился так же резко, как и накинулся с объятиями. ― Я привез твои вещи. Собрал вчера то, что, на мой взгляд, может пригодиться. Не ходи со мной, я сам принесу. Мне оставалось только плюхнуться на кровать и покорно ждать, когда вернется Лето с моим чемоданом. ― Смотри, кто у нас тут, ― дверь в комнату медленно отворялась, и в проеме появилась сначала голова Джея, а потом ― нечто черное, лохматое, мяукающее наипротивнейшим голосом. ― Банши! ― В грязном комке я безошибочно узнала свою многострадальную кошку, насильно привезенную из Нью-Йорка, которая еще и в Лос-Анджелесе умудрилась потеряться. ― Блядская натура, где ты шлялась целый месяц? Джаред выпустил животину из рук и облегченно вздохнул, а та в один прыжок оказалась на мне, и, перестав орать, теперь умиротворенно мурчала и ластилась, пачкая светлую футболку. Воняло от питомицы как в тот день, когда я нашла ее в Центральном парке еще котенком. ― Она сидела под дверью квартиры и не хотела меня впускать, ― Джей коротко улыбнулся и вышел, видимо, за моей сумкой. Вернувшись, он с энтузиазмом вызвался искупать Банши, а потом и прибить афишу к стене над кроватью. Всё время он трещал без умолку, рассказывая про тур, Томо и Шеннона, и то, как он ревнует их друг к другу; про Констанс, которая почему-то всё еще отзывалась обо мне с теплотой; о бесконечных планах и вселенской усталости. Я усердно выдавливала из себя улыбку и честно пыталась поддерживать разговор, хотя бы заинтересованно уточняя маловажные детали, сливающиеся в общий поток и упорно игнорировала ноющие кости, которые, видимо, срастались. На самом деле хотелось кричать. Разреветься в голос, ухватиться за Джареда изо всех сил и плакать, плакать, плакать … Рассказать ему об утреннем визите Мегги и её вредных советах, о страшных снах и постоянном видении ― свет фар, скрежет металла, звон стекла. Я хотела говорить об этом так же сильно, как Джей этого боялся. В этом причина внезапного прилива жалости, плохо замаскированной под нежность. Он чувствовал себя обязанным мне помочь, но как ― не имел ни малейшего понятия, поэтому говорил много и не по делу, чтобы как-то заполнить напряженную тишину. Солнце потухло за горизонтом, и я наблюдала этот неизбежный процесс из окна гостиной, выходящего в сад. Обстановка здесь, как и во всем доме, была довольно аскетична: серые, будто оштукатуренные стены; лампы без абажуров, свисающие в потолка; темно-серый велюровый диван в центре комнаты и несколько абстрактных картин в рамках на стене за ним. По обеим сторонам от огромного плазменного телевизора примостились простенькие стеллажи, которые заполнил уже нынешний арендатор. Я поняла это, бегло оценив коллекцию книг и статуэток из разных частей света: Африки, Индии, Японии ― деревянные слоны, обтянутый кожей верблюд, латунный многорукий Шива и Буда из слоновой кости, ― явно принадлежали Шеннону и не вписывались в общий интерьер. В целом, обстановка была неуютной, необжитой, и с головой выдавала типичное жилье под съём. Джей сидел на диване рядом и бесцельно переключал каналы. Банши совсем обсохла и теперь истошно орала о том, что неплохо бы её и покормить. ― Хочешь найти там себя? ― обратилась я к Лето. ― Что? Нет, ― замялся он. ― Просто … ― Не майся, Джей, ― улыбнулась я, быстро сообразив, в чем дело. ― Езжай домой. Со мной не нужно сидеть весь день. ― Уверена? ― он недоверчиво покосился на меня и я с энтузиазмом кивнула. На самом деле, смертельно хотелось лечь и проваляться до утра под одеялом. Быстро распрощавшись с Джаредом, который устал не меньше меня, я поплелась в кухню, чтобы отыскать в холодильнике какую-нибудь еду для Банши. Скармливаю ей остатки пармской ветчины и выпускаю во внутренний дворик на ночь, потому Джей не привез ни кошачьего лотка, ни мисок. Поняв, что не дождусь возвращения Шеннона, я упала на кровать и практически моментально отключилась.

***

«М-м-м… Ш-ш-шеннон», ― я закусила губу, в очередной раз шумно вдохнула, путаясь пальцами в его отросших волосах. Я могла только тихонько стонать, запрокинув голову назад, пока он дразнил языком набухший клитор. Если он остановится ― я умру от разрыва сердца прямо под ним, и Шеннон так и не узнает, как сильно я его люблю, ведь мне не удастся ответить ему таким же потрясающим минетом. Я судорожно сглотнула, когда он вдруг остановился. «Пожалуйста, только не сейчас», ― молила я, а глаза черной пеленой застлало животное желание, ― «не поступай со мной так снова». Шенн снисходительно улыбнулся, и, оказавшись надо мной, стал вырисовывать одному ему известные иероглифы на моей шее. Он резко вошел в меня на всю длину, и я открыла глаза … Жестоко. Сон развеялся, но оставил после себя вполне реальное тянущее ощущение внизу живота. Хуже того ― я вся мокрая … Нет, это просто невозможно терпеть! Надо снять чертов плакат со стены и засунуть в самый темный угол, пока я окончательно не свихнулась! А пока, нужно было довести начатое во сне до конца, и я запустила левую руку под одеяло … Избегать зрительного контакта между нами не получалось, и всякий раз, когда он случался ― я не видела ничего, кроме Шеннона, склонившегося надо мной, целующего мою шею, грудь, живот. Спускается ниже и… у меня перехватило дыхание. ― Хорошо спала? ― спросил он за завтраком. Я свято верила в то, что можно не хотеть Шеннона Лето, если постараться. Но проведя в его доме всего-то дней десять, стало понятно, что это бред полный. Он снится мне все эти ночи. Только он. Никакого тебе бьющегося стекла, скрежета металла, криков … Ничего! Наверное, нужно быть благодарной, что кошмары ушли. Но по сути, одни просто сменились другими. ― А-ага, ― замялась я, поедая вчерашнюю пиццу с пепперони. ― Над чем задумалась? ― Не скажу. ― Я густо залилась краской чувствуя, как явно не от острого перца горят щеки. Подношу кружку к губам, запивая объявший меня голод глотком ароматного кофе. ― Ерунда всякая. Шеннон только усмехнулся. Неужели я стону во сне и он всё слышал? Я покраснела еще больше. ― Ты точно хорошо себя чувствуешь? ― участливо спросил он, когда моё лицо приняло озабоченное выражение и я тупо уставилась перед собой, всерьез раздумывая над тем, не издавала ли неприличных звуков по ночам и можно ли их в случае чего спихнуть на Банши. ― Ты какая-то странная. ― А тебе сегодня никуда не нужно? ― спрашиваю с надеждой в голосе, проигнорировав его меткое замечание. ― Вообще-то, нужно, ― виновато произнес он, почесывая затылок. ― Но если тебе нужно к врачу, или еще куда, то я мигом примчусь. ― Нет, ничего такого не планировалось, ― как можно более равнодушно отзываюсь, неуклюже поднимаясь из-за стола. ― Занимайся делами. Думаю, и так понятно, что я несколько оттаяла по отношению к нему в последнее время, поэтому перед уходом сама подставляла щеку для поцелуя, втайне надеясь на большее. Мне не нравились его уходы на весь день и то, как виновато он глядел на меня перед этим последние два дня. Женская интуиция меня чаще подводила, чем выручала, но сейчас она громко орала во все горло, что у него появилась баба. Я бросила досадный взгляд на хлипкий обеденный стол ― на нем Шеннон отымел меня прошлой ночью. Во сне, конечно. И сейчас, глядя на сопливую икеевскую конструкцию, я понимала, что в реальности это просто невозможно, ведь столик бы сложился пополам в два счета ― шведы ничего не смыслят в настоящей мебели. Надеваю длинное трикотажное платье, делающее жесткий бандаж на ноге, с которым я похожа на сноубордиста в одном ботинке, практически незаметным. Шляпа, очки, шарф ― оделась как на маскарад, сама не понимая, от кого прячусь. Взяв такси, отправляюсь на прием к врачу. Да, я соврала Шеннону, но лишь для того, чтобы он не дергался по пустякам. ― Ну что, весело? ― по подъездной дорожке к клинике рядом со мной шагала Мегги. Я вздрогнула. ― Весело? Ты о чём? ― поинтересовалась я, пряча лицо в палантине. ― Можно было попросить Шеннона, а вместо этого ты гордо и независимо будешь ковылять туда целую вечность, ― подруга заливисто расхохоталась и я невольно оглянулась по сторонам, чтобы убедиться, что слышу это только я. ― Вот будет умора, если лифт не работает. На каком этаже травматология? На шестом? Морг-то у них на цокольном этаже, я знаю. ― Меган презрительно хмыкнула. ― Это какое-то неуважение к усопшим, тебе не кажется? ― Разве ты здесь не для того, чтобы помогать? ― не выдержав, останавливаюсь на полпути и понимаю, насколько она права. ― Как раз сейчас я вношу разнообразие в твое времяпрепровождение лёгкой и непринужденной беседой. ― Да ладно? Непринужденной? От тебя даже в ванной не скрыться! ― зашипела я. ― Между прочим, я следую твоему совету и не отталкиваю Шеннона, как раньше. ― Не отталкиваешь, но и близко не подпускаешь, ― она серьезно посмотрела на меня, будто я не понимаю очевидного. ― А сама, глядя на его фотку, под одеялком … ― Да замолчи ты, наконец! Я сказала это вслух и громко. Так громко, что находившиеся неподалеку от меня люди, заинтересованно уставились в мою сторону. Мегги моментально исчезла ― предательница, ― и мне оставалось только перебирать ногами как можно быстрее. За окном царила безлунная ночь и я даже точно не знала который час ― так сильно увлечена была статьями на портале для фотографов. За полтора месяца я порядком отстала от жизни и теперь нужно наверстывать упущенное ускоренными темпами. Из последних новостей: «Всемирно известный бренд Dolce & Gabbana отказался от услуг фотографа Джейн Харди и пригласил для работы над рекламной кампанией 2012 года Марио Тестино, с которым тесно сотрудничали и ранее, начиная с 2007 года. Марио Тестино — пожалуй, единственный на сегодняшний день фотограф, который превращает свою съемку в настоящую феерию, а самые обычные фотографии — в произведение искусства…» Больше всего в этой статье меня расстроило то, что о заслугах Джейн Харди в фэшн-фотографии не сказано ни слова, в то время как послужной список Тестино приведен практически полностью. Я захлопнула ноутбук и отставила его на край кровати, и взяв с тумбочки блокнот, принялась старательно выводить карандашом свое имя. Пальцы правой руки слушались весьма неохотно, но доктор всё же снял с неё жесткий бандаж, а вот удерживающий запретил снимать ещё пару дней. За дверью комнаты что-то происходило: послышалось довольное мурлыканье Шеннона и еще один незнакомый голос ― точно женский, хоть и звучал грубовато. Я откровенно растерялась и не знала, как реагировать на подобную наглость! Я тоже в доме, вообще-то, всё вижу и слышу. Даже не разобравшись в ситуации, сразу решаю, что имею полное право злиться: меня душила злость и, вот черт, ревность! Необходимо было срочно вмешаться, сделать что-то, с позором выдворить соперницу (возможно, воображаемую) со своей территории. Да-да, именно со своей ― я ведь тоже плачу за дом. Я аккуратно просочилась через дверной проем и неслышно переместилась по коридору в сторону гостиной, чтобы оценить обстановку. Девушка хихикала, периодически забываясь и давая волю лошадиной натуре. Шеннон без умолку вполголоса что-то рассказывал, но я улавливала лишь обрывки фраз ― какой-то бред, ей-богу. Осторожно выглянув из своего укрытия я тут же чуть не попалась: Шенн маячил из стороны в сторону, разливая напитки. И только когда услышала скрип дивана, предприняла вторую попытку понаблюдать за парочкой. Плоский экран телевизора озарился яркими вспышками и, усевшись на неприлично близком расстоянии, оба уставились на мелькающие картинки. «Нужно что-то сделать», ― говорила я себе, судорожно покусывая губу. Но что? Боже, Джейн, тебе тридцать два года, а ты подглядываешь из-за угла, как любопытная старуха, сующая нос во всё и вся. И тут у меня внутри что-то рухнуло. Рядом с ним сидела блондинка с ухоженными волосами, что можно было заметить даже в полумраке из моего укрытия. И уж тем более не приходится сомневаться в том, что она красивая ― Шеннон у нас эстет чертов. А я? На мне растянутая футболка в кошачьей шерсти, из-под которой едва заметны домашние шорты с пятнами от варенья, а в волосах, скорее всего, уже птицы себе гнезда свили. ― Нужно что-то сделать. ― Тонкий голосок шептал мне прямо на ухо. От удивления я подпрыгнула на месте и обернулась: Меган стояла рядом, облокотившись о стену. ― Нельзя просто так стоять и ждать! ― И что ты предлагаешь? ― решив, что Мегги может дать недурной совет, я внимательно на неё уставилась. ― Можно захерачить её вон той статуей Будды, ― блондинка пожала плечами. ― Что? ― А что? У тебя есть другие предложения? ― как ни в чем не бывало она пожала плечами. ― Ты точно последствия сотрясения! ― прошипела я. ― Был бы у тебя мозг, может, было бы и сотрясение, ― она саркастически улыбнулась, вздернув бровь. Я не ответила. ― Можешь тупо стоять тут и ждать, когда она переспит с твоим мужиком, а можешь действовать! ― И что мне делать? Бить её я не стану, ― категорично заявила я. А сама подумывала, что не такая уж и плохая это идея. ― Просто иди к ним! ― скомандовала Меган, выпихивая меня из укрытия. ― И что сказать? Здрасте, вам третий случайно не нужен? ― Да пофиг, на месте разберешься! ― и она снова толкнула меня ― вполне ощутимо, и я издала глухой писк, сопротивляясь. ― Ну что, галлюцинация может такое, а? ― хихикнув, Мегги жестом указала мне, что пора идти. ― Мегги, ― позвала я напоследок. Она подняла на меня большие карие глаза. ― Я скучаю. Она не ответила, только улыбнулась, немного с грустью и нежностью, одним взглядом говоря «я знаю». Раздираемая внутренними противоречиями, я выждала еще с минуту. А потом пропрыгала на здоровой ноге в гостиную так тихо, как только могла. Не знаю зачем, но я обернулась: из-за угла выглядывала довольная Мегги, показывающая большим пальцем вверх с улыбкой от уха до уха. Я точно чокнулась, а раз так, то терять нечего. Насколько это возможно, бесшумно подкралась к дивану и прыгнула между сладкой парочкой. ― Привет, ребят, ― весело зашумела я и заерзала на месте, устраиваясь поудобнее. ― Шенн, ты нас не познакомишь? Он недовольно вздохнул глядя в мои широко распахнутые глаза, и для убедительности я быстро захлопала ресницами. ― Джейн, это Мирабэлла. Мирабэлла, это Джейн. ― Голос Шеннона окрасился во все тона грусти, печали, разочарования, негодования и ненависти разом. ― Приятно познакомится, ― я протянула цапле здоровую руку для приветствия, и та брезгливо взяла меня за кончики пальцев. Да ей лет, максимум, двадцать пять! К тому же теперь я точно видела, что она на голову выше Лето. ― Какой фильм будем смотреть? ― "Один день", ― буркнул Шеннон. ― Я думал, ты спишь. ― Бессонница задолбала! Бэллочка, а подай-ка попкорн, ― тянусь через нее к ведру с жареной кукурузой в карамели. ― Шенни, а ты не принесешь мне соку? Гранатового! Недовольный и обиженный, он поплелся в кухню, оставив нас с цаплей наедине. ― Давно вы знакомы? ― интересуюсь как бы невзначай, загребая горсть лакомства в руку и совершенно случайно роняю несколько липких зерен на платье девушки. ― Несколько дней, ― надменно протянула моя новая знакомая. ― А ты сестра Шеннона? ― О, нет-нет, ― делая беззаботный вид, отвечаю с набитым кукурузой ртом. ― Я соседка, по совместительству бывшая подружка и мать его ребенка. Он не говорил о нашей дочери? ― я с наслаждением смотрела, как у девушки расширяются глаза, а брови от изумления ползут вверх. ― Странно, он обычно упоминает о ней. ― Я безразлично пожимаю плечами. ― А у тебя есть сестра? ― Ну, да. А какое это имеет значение? ― она попыталась отсесть и я поняла, что желаемого эффекта удалось достигнуть: ей неприятно находиться рядом со мной, а я уходить не собиралась, и это она тоже понимала. ― Ни в коем случае не знакомь их! У него слабость к сестрам подружек, уж поверь. Мою он юзал два года. Ой, и это, самое главное: перед сексом не давай ему напиваться в стельку, а то беда совсем. Ну, понимаешь, возраст, все дела. Он так и уснуть может в процессе. Тогда все слюни и храп достанутся всецело тебе. Я будто не замечала накалившейся обстановки и продолжала тараторить без умолку всё, что только приходило в голову. Воображаемая Мегги была права: на месте разберусь, главное начать. Шеннон возился в кухне целую вечность, пока я продолжала выливать на красотку всё новые порции разоблачений и небылиц и заткнулась только когда услышала приближающиеся шаги. ― С меня хватит! ― Мирабэлла резко соскочила с места, но тут же наткнулась на Шеннона, несущего в руках стакан гранатового сока. Все содержимое пролилось прямо на белое платье красотки. Он и сказать ничего не успел, а девушка не растерялась и отвесила ему звонкую пощечину. Драматичная тишина продлилась пару секунд, затем её нарушило цоканье шпилек и громкий хлопок входной двери. ― Даже не знаю, как она будет ловить такси, ― я театрально прикрыла рот ладонью, изображая святую невинность. ― Почему ты такая бессердечная сука, а? ― Шеннон хотел поставить опустевший стакан на столик у дивана, но вложил в свои действия чуть больше злобы, чем стоило, и тот просто треснул от удара о столешницу. ― Что ты такое говоришь? Ей просто фильм не понравился. ― Сдерживаться не было сил, и на последнем слове я просто расхохоталась. ― Зачем ты ее прогнала? ― Лето грозовой тучей навис надо мной, упершись руками в бока. Ой-ёй, пощады не жди … ― А затем, что я не намерена слушать ваши охи и вздохи всю ночь напролет, ― хотела еще добавить «завидовать и тихо ненавидеть», но осеклась. ― Аренду мы платим поровну, но я же не привожу сюда мужиков! ― Какие мужики? Ты на одной ноге скачешь. Да и кто тебя вынесет больше суток? ― Вот сейчас позвоню Джеймсу и он меня заберет, если я тебе так неприятна! ― в отчаянии бросила я сквозь зубы. ― Так, все, ты окончательно меня выбесила, ― он подошел ко мне и подняв на руки, перекинул через плечо. ― А ну поставь! Ай! ― в ребре больно кольнуло, но Лето счел, что я притворяюсь, и продолжал идти. ― Ты сама напросилась. Я сделаю с тобой то, что собирался сделать с Бэллой, так что пощады не жди. А про нежности вообще забудь! К тебе или ко мне? ― он остановился перед лестницей на второй этаж. ― Ко мне, чтобы ты не удрала. Счастью не было предела, но для убедительности я брыкалась, пока мы не оказались в его спальне. Надеюсь, они с Бэллой не в шахматы собирались играть ...