In My Veins: just stay

— У него изъяли кокаин, траву, и незарегистрированное оружие. Револьвер. Понятия не имею, зачем ему револьвер, — Лето помотал головой из стороны в сторону и уставился в пустоту, кусая себя за большой палец. — Джаред, — позвала я. — Эй! Сколько кокса там было?  — Не знаю точно, но… — Что? — мой голос вибрировал от раздражения. Каждое слово приходилось клещами тащить. Мы уже добрых полчаса сидим в его гостиной, а он никак не может рассказать все по порядку. — Достаточно, чтобы предъявить хранение. — Массирует пальцами переносицу. Не спал этой ночью.  — Ему подкинули. Он не употребляет! Суки! — сокрушалась я. — Я знаю как это работает: со мной как-то проделали то же самое. Джаред как-то странно склонил голову на бок и молчал, озабоченно глядя куда-то сквозь меня.  — Не верится, да? Джейн, я… догадывался, — он тяжело вздохнул, отводя глаза. — Вот только не говори ничего… Знать не хочу. Всё это чушь. Шеннон чист, — попробовав эти слова на вкус, вдруг сама понимаю, что железной уверенности у меня в этом нет. Мы не виделись несколько месяцев, не считая того короткого визита в Париже. Они ведь наверняка сделали тест. —  А зачем им прокурор? — Суд не станет рассматривать прошение о залоге без рекомендации прокуратуры, — пояснил Джей. — А у нас должны быть опасения, что прокуратура такой рекомендации не даст?  — мой вопрос повис в воздухе. Джаред не спешил отвечать. — Ну и кто сейчас окружной прокурор?  — Джонатан Барр. Ужас. Вот что я испытала в этот момент. Я не слышала этого имени уже больше десяти лет, и не вспоминала бы об этом человеке ещё столько же. Я вскочила с места и заходила по комнате. Слово «заметалась» подошло бы больше. Ничего хорошего не жди, если к делу будет иметь отношение он. Он ведь наверняка узнает, что я — жена Лето. И тогда никакое прошение о залоге даже до суда не дойдет. С другой стороны, может, я преувеличиваю, ведь столько лет прошло. Может, он не такой козел, каким я его помню? — Ты его знаешь? — недоверчиво спросил Джей. — Лучше, чем хотелось бы. Это было лет семнадцать назад, ещё в школе, — надеюсь, Джей прекрасно понял, что скрывается под словом «это» и дополнительно ничего объяснять мне не придётся. — Если, конечно, это тот Джонатан Барр. Мне нужен его личный телефон. Ты можешь достать? Джаред замялся: — Могу, но… ты же понимаешь, как это будет выглдядеть? Кто-нибудь да сболтнёт потом лишнего.  — А ты сделай так, чтобы это выглядело невинно! Я многого не прошу.  Джареду мой тон не понравился, и он, фыркнув, сказал, что телефон прокурора будет у меня к полудню. Очень на это надеюсь, ведь если мне не удастся договориться, всё может кончиться очень неприятно.  Отвертеться можно даже от убийства. К сожалению, это так, и это — о ужас! — вселяло в меня оптимизм, так необходимый для выхода из этой паршивой ситуации. В уме я уже прикидывала сколько у нас свободной наличности дома, сколько денег на счете и у кого можно попросить в долг без объяснения причин. У всего есть своя цена. И сегодня вечером я намерена была узнать цену свободы Шеннона.  По пути к дому в такси загуглила фотки окружного прокурора: теперь сомнений не было. Это он. Самый молодой в истории, ну конечно. Всего добился своим умом и упорством, — гласила заметка годичной давности по поводу его назначения. Меня мутило от страха, голода и недосыпа. Добравшись домой, я первым делом запихнула в себя горсть сухих медовых хлопьев, приняла душ, переоделась, и забралась в кровать, чтобы хоть немного поспать. Конечно, мне это не удалось. В голову лезли разные мысли, полные страха неизвестности, и казалось, отчаяние заползало под одеяло и своими склизкими щупальцами сковывало меня по рукам и ногам, не давая пошевелиться. «Ничего хорошего не жди ...», — вертелось у меня в голове. Говорить Шеннон мог только со своим адвокатом, к нему никого не пускали, и от этого я бесилась ещё больше. Я же знала: стоит мне его увидеть, и я сразу все пойму по одному только взгляду. А потом он скажет, что это ерунда, какая-то глупая ошибка, и что всё это обязательно сейчас закончится. Но ничего не заканчивалось. Становилось только хуже с каждым часом… Моей чёртовой кошки нигде не было. Ни единого признака ее присутствия в доме или на заднем дворе. Нужно узнать у Шеннона, куда она опять свалила, эта хитрая бестия. Пушистая предательница, бросившая меня в такой трудный момент. Она терпеть не могла Шеннона… так мои мысли и метались от Лето ко всякой второстепенной ерунде и обратно, пока я не отключилась. Разбудил меня вибрирующий телефон: sms от Джея открываю затаив дыхание. Цифры. Много цифр. И подпись: д.б. Сажусь на кровати. Пытаюсь унять дрожь в пальцах. Черт, черт… Я почти никогда не звонила ему первой. Так уж повелось. И когда он позвонил мне в самый первый раз, я чувствовала ровно то же, что и сейчас: дрожь, страх, предвкушение чего-то неизвестного и непонятного. Он как удав гипнотизировал меня словами, и я сама лезла к нему в пасть — маленькая белая мышка. Глупая, очень глупая мышка. Столько лет прошло, а я испытываю все тот же набор эмоций по отношению к нему. Вдох и выдох между гудками. Сейчас, ещё секунда, и я брошу трубку. Но он отвечает, а я только что выдохнула весь кислород, а новый не завезли. Глотаю воздух, и пауза затягивается дольше, чем следует. Беру себя в руки и представляюсь. Кажется, удивлён. Но нет, конечно, это только кажется. Он уже в курсе всего. Встречаемся в его офисе через час. Ни минутой позже. Дел по горло. Отключается первым. Ужас. Вот что я испытываю в этот момент. Слишком много ужаса для одного дня. Чёрное платье-футляр ниже колен с V-образным вырезом от Max Mara и туфли на шпильке от Givenchy кажутся оптимальным выбором для деловой встречи, коих, правда, у меня в жизни было по пальцам одной руки пересчитать. Расчесала длинные темные волосы, чуть подвела глаза, немного румян, чтобы лицо не выдавало бледную замученную моль, нанесла тинт на губы — так, для полноты картины.  И все же меня трясло до одури. Всё или ничего. Условия. Сделка. Деньги. Деньги есть. Полно денег. Сколько угодно. Пусть всё это закончится быстро, пожалуйста ... Шеннон огребет сполна, когда выйдет. Я вытрясу из него всю душу за то, что мне приходится всё это испытывать сейчас. Пусть только выйдет. В приёмной меня встречает секретарша лет пятидесяти, высокая и стройная, в сером брючном костюме по фигуре. Указывает на неудобные с виду стулья напротив своего стола, говорит, прокурор Барр просит подождать. Покорно сажусь. Расправляю складки на платье, кладу сумочку на колени и нервно облизываю губы. Стулья не просто кажутся неудобными: через тридцать минут ожидания у меня затекает спина. Ещё через тридцать — задница. Губы безнадёжно пересохли. За дверью в кабинете Джонатана Барра — тишина. Только секретарша стучит по клавиатуре и шелестит бумажками. Я не в состоянии даже открыть рот, чтобы попросить у неё воды. Меня ощутимо подташнивало от волнения. Только не хватало ещё сознание потерять прямо на этом гребаном стуле. Не ожидала от себя, что такая трусиха, что такая слабая. Что за херня, Джейн? Так я просидела час с четвертью.  У секретарши зазвонил телефон, она ответила, кинула на меня быстрый взгляд и сообщила, что меня ожидают.  Я неуклюже поднялась и на ватных ногах направилась прямо в пасть к удаву. То есть, в кабинет к прокурору, конечно. Плотно затворяю за собой тяжелую дубовую дверь. Джо стоит спиной ко мне, глядя вниз на улицу через большое окно своего кабинета. Если бы немногим ранее я не загуглила его фотки в интернете — сейчас бы вряд ли узнала со спины. Джо всегда был высоким, но, кажется, стал ещё выше и шире в плечах. Как отец, игрок «Лос-Анджелес Лейкерс» . У Джо с баскетболом не сложилось из-за травмы, полученной ещё в средней школе. Тогда он решил полностью выложиться на юрфаке. Что ж, очевидно, удалось, если в тридцать семь — он самый молодой из когда-либо назначенных окружных прокуроров с амбициями, больше уместными для Белого дома. Кабинет большой и тёмный. На окнах — тяжелые гардины, на стенах, выкрашенных в темно-зелёный, почти нет свободного места — у каждой по массивному стеллажу с книгами и документами, флагшток, портрет президента и карта штатов. В центе — дубовый стол с кожаным креслом для хозяина кабинета и креслом менее внушительного размера — для гостя.  Он обернулся, одарив меня широкой гостеприимной улыбкой,  жестом пригласив садиться. Двигаюсь в указанном направлении молча, под его пристальным оценивающим взглядом. Джо и в юности был красавчиком: чёрные волосы, которые он откидывал назад небрежным движением головы, большие чёрные глаза, и густые брови, придающие взгляду загадочное выражение — будто бы ему известно о тебе чуть больше, чем ты хочешь сказать. Девочки из нашей компании все как одна сходили по нему с ума. Я тоже думала, что схожу по нему с ума. Сейчас он смотрел на меня все тем же мальчишеским взглядом, но с россыпью морщинок в уголках глаз. И я опять не могла отделаться от ощущения, что он знает обо мне чуть больше, чем должен. Стрижка андеркат, чуть тронутые сединой виски — вот то новое, что он обрёл уже в этом кабинете. Галстук и белоснежную рубашку, тесную в плечах вовсе не случайно, надменную ухмылку и амбиции он принёс с собой. — Джо, мне ..., — начала я. Он жестом прервал меня, не дав закончить:  — Знаю. Тебе нужно, чтобы я подписал прошение о залоге для суда над твоим мужем, — он прошёл к своему массивному чёрному креслу, сел. Закинул папку с документами в ящик стола. Вальяжно откинулся на спинку кресла, ослабил галстук, и я поняла, что беседа будет носить неофициальный характер. Я глубоко вдохнула и попробовала ещё раз: — Именно. Но его старые приводы и количество изъятого ... — Несколько осложняют задачу, — с нескрываемым сарказмом произнёс он. — С этим можно что-то сделать? — собственный голос мне кажется чужим, незнакомым. Какой-то хриплый и предательски дрожащий. — Теоретически, — заключил он после недолгих раздумий. — Зависит от того, что ты готова для этого сделать. — Всё что угодно, — отвечаю, не раздумывая ни секунды. Условия. Сделка. Деньги. Всё или ничего. Джо сложил пальцы в замок, облокотился о стол и теперь находился на расстоянии не больше метра от меня. Я чувствовала ноты его парфюма: кедр, сандал, чёрный перец. Сильный, резкий, обволакивающий аромат, одновременно чувственный и тёплый. Вдыхаю этот запах и будто ныряю в воспоминания: удушье такое реальное, что у меня зарябило в глазах. Руки на моей шее перекрывают доступ кислорода. Как мышь в пасти удава. Черт, черт ... Я взяла себя в руки, насколько это вообще представлялось возможным, и попыталась говорить тихо, четко и понятно: — Я хочу, чтобы он вышел под залог, а от найденного в его машине не осталось и следа в рапорте. Что угодно, лишь бы не довести до реального срока. Ты можешь это устроить? — Разумные требования, — Джо развёл руками, ухмыльнувшись. — А теперь слушай мои. Сердце бешено заколотилось, я чувствовала как пульсирует кровь, делая внешние звуки едва различимыми. Сейчас всё это закончится, и я смогу выйти отсюда, ждать возвращения Шеннона. Даже не знаю чего в этот момент мне хочется больше. — Сколько? — не выдержала я, вся такая воодушевленная своей победой. Он зажмурился, будто я пощёчину ему отвесила, и еле слышно рассмеялся: — Деньги? Нет. Сейчас они меня не интересуют. — Чего ты хочешь? — глухо спросила я. — Тебя, — его тонкие губы растянулись в хищной улыбке, обнажая ряд белоснежных ровных зубов. — А ты думала, мне нужны деньги? — Думала, мы заключим сделку.  — Это она и есть. Мои условия просты и понятны: я хочу, чтобы ты провела со мной ночь, — все с тем же выражением лица заключил Джо. Мне хотелось вмазать ему, лишь бы стереть эту ухмылку. Я погорячилась,  сказав, что готова на все. Это «все»  у меня сейчас и заберут.   — В чем смысл, Джо? — простонала я, стекая по креслу. Сил и настроения держать спину ровно у меня не было. Всё сыпалось, всё летело к ебеням. — В отмщении, — прошептал он. — Я тут спросил у жены, она мне интересную вещь рассказала — ты ведь с моего члена сразу прыгнула на его. Теперь немного отыграем назад, Окей? Не думаю, что это такая уж большая проблема. — Словно читая по моему лицу, что я не понимаю, что происходит, он посчитал нужным уточнить: — Кейт, твоя школьная подруга. Мы счастливы в браке вот уже двенадцать лет. Кстати, ты бы хоть на обед ее вытащила, а то после третьих родов она ... как бы это сказать, расклеилась, что ли. Я сидела, тупо уставившись на его говорящий рот, пытаясь осознать, что предложение переспать со мной и пригласить пообедать его женушку — мою заклятую подругу, которую я не видела с девяносто седьмого — расслышала правильно. Он издевался надо мной, его забавляла моя реакция — тупой косули, глядящей прямо в дуло охотничьего ружья. Зря я ждала, когда он встанет и скажет, что это, конечно, очень забавно, и видела бы ты своё лицо, но вот тебе бумажка с суммой, деньги должны быть у меня завтра утром. Секунды тянулись, мы продолжали молча смотреть друг другу в глаза. Джо больше не улыбался. — У меня есть время подумать? — подумать тут явно есть над чем. Мне нужно созвониться с адвокатом и точно узнать,  каковы перспективы, не слишком ли высокую цену я должна заплатить за нарушение правил дорожного движения и несколько грамм травы. Что будет, если Шеннон узнает, мне думать совершенно не хотелось. — Нет, — отрезал он. Черт, черт! — Если я откажусь? — Тогда твой Лето сядет, говорю тебе это с полной уверенностью. Ты разговаривала с адвокатом? — Нет, — честно призналась я. — Джейн, того дерьма, что он натворил сейчас — хватит на реальный срок. Мы очень серьезно рассматриваем дела, связанные с наркотиками, и сроки за них дают по максимуму, — голос Джо стал мягким и вкрадчивым, будто я со священником разговариваю, а не с исчадием ада, предлагающим купить душу за ломаный грош. — Сейчас ему предложат признать вину в обмен на смягчение наказания. В твоих руках его свобода, можешь делать с ней, что хочешь. Но учти, что за рулём он находился в нетрезвом состоянии, у него изъяли пять граммов кокаина и незарегистрированное оружие. Суд припомнит его прошлые правонарушения, коих немало. — Что значит «предложат признать вину»? — Ну, всё ведь зависит от того, с какой стороны посмотреть на это дело. Если у моих парней план по наркоторговле уже выполнен — то мы можем согласиться с тем, что эта наркота у обвиняемого была припасена для личных нужд, то есть, это хранение. От трёх до пяти лет. Но если им захочется пришить хранение с целью распространения, подрисовав единицу к пяти граммам, — а это не сложно, учитывая его бэкграунд, — они сделают предложение, от которого невозможно отказаться. Если он признает вину, получит до десяти лет. Если потребует суда — до пожизненного без права на условно-досрочное освобождение. Да и этот незарегистрированный пистолет, знаешь ... кто знает, что на него можно найти? Вот мы и подобрались к сути: мне сделали предложение, от которого невозможно отказаться. Чувствовала только как руки сжимаются в кулаки, как сводит челюсти от злости. Но сделать ничего не могла. У меня не было обратного пути. Я не могу оставить Шеннона там. В чем из предъявленного он виновен, буду разбираться потом. Но оставить его там я не могу.  — Ну так что? — Джо вынул сигарету из ящика стола и закурил, выпуская облачка серого дыма в потолок, мечтательно глядя им вслед. — Какие у меня гарантии? — процедила я сквозь зубы. — Никаких. Только мое слово. — Идёт, — согласилась я. — Где и когда? Он опять выдвинул верхний ящик стола, пошарил там рукой не глядя, и вынул маленький конверт из плотной кремовой бумаги. Протянул мне — электронный ключ от люкса в Ritz-Carlton: — В девять жди меня в этом номере. Принимаю ключ из руки Джо, стараясь не прикоснуться к нему, не глядя в глаза. Я знаю, что встречу там: взгляд хищника, который знает, что сегодня плотно поужинает. Выхожу из кабинета, не прощаясь с секретаршей, думаю только о том, чтобы не разреветься, пока не добегу до машины. И только там, на парковке, вцепившись в руль, я даю волю слезам, пытаюсь проглотить ком в горле, но безрезультатно. Я только хватаю ртом воздух как рыба, выброшенная штормом на берег, и беззвучно рыдаю. Я ещё ничего не сделала, а мне уже хочется отмыться от всего этого. Черт, черт ...