O TEMPORA O MORES

Голос дотягивается до Джона во сне издалека, будто сквозь густой клей. Джон ещё не успевает до конца проснуться, а его подсознание отмечает использование фамилии и заставляет тело сесть. Джон разворачивается, спускает ноги на пол и выпрыгивает из кровати. И только потом его глаза распахиваются. Изображение фокусируется и медленно наполняется смыслом, когда Джон просыпается должным образом. Перед ним высокий, изящно выглядящий мужчина, не имеющий ничего общего с армейским персоналом, который Джон ожидал увидеть. Джон быстро моргает, пытаясь унять сердце. Другой Шерлок, а это именно он, смущённо мигает. - Прощу прощения, - говорит он. – Я не хотел вас тревожить. Плечи Джона расслабляются, из-за чего головокружение спешит обнять его, заставляя присесть на край кровати. - Всё нормально, - говорит он, потирая глаза. – Я не привык слышать свою фамилию во время сна. Тело автоматически переходит в армейский режим. - Разумеется. Для вас нормально, когда люди обращаются друг к другу по имени. Мне следовало подумать об этом. Джон качает головой. - Вы не могли знать. - Вы очень добры, пытаясь избавить меня от смущения. Разумеется, я мог знать. Вчера, когда вы всё ещё думали, что я знакомый вашего друга, вы представились по имени. До этого, войдя в помещение, вы звали меня по имени. То, что Ватсон не делает даже… Он делает так крайне редко. Из всего, что я понял о ваших отношениях с моим двойником, я должен был прийти к заключению, что с вашей стороны это не было чрезмерной фамильярностью. Таким образом, в вашем времени обращаться друг к другу по имени должно быть обычным делом. Джон нажимает на глаза ладонями. - Что-то вроде этого, да. – Ещё слишком рано, чтобы с разбега вдаваться в подробное описание социального этикета начала двадцать первого века. – Давайте сделаем так, - бормочет он, - Вы зовёте меня Джоном, а я буду звать вас Холмс, подойдёт? – Джон не говорит, что не может заставить себя звать Шерлоком кого-то ещё. Он вообще чувствует, что для разговоров час слишком ранний. И, будто вторя его мыслям, другой Шерлок – Холмс - говорит: - Мои извинения, Джон. Я должен был дать вам время проснуться. Возможно, мой двойник более предупредителен, но, боюсь, я никогда не был внимателен к другим, когда мой разум в возбуждении. И вы должны признать, что наше теперешнее положение, будучи затруднительным во многих отношениях, в то же время имеет множество аспектов, вызывающих глубокий интерес. Джон начинает хихикать, всё ещё не поднимая головы. - Господи, привыкнуть не могу к… - он прерывается, поднимает голову и делает жест в сторону Холмса, - ...такому. То, как вы разговариваете… Так вежливо. Вы звучите как Майкрофт, но только вы действительно имеете это в виду. Глаза Холмса оживляются. - Вы знакомы с моим братом? - Знаком. Он похитил меня в тот же день, что я познакомился с Шерлоком. - Как необычно! Он преступник? Джон ухмыляется. - Майкрофт? Не буду рисковать и отвечу – нет. Нет, он просто здоровался. Он предложил мне деньги, чтобы шпионить за Шерлоком. Глаза Холмса захватывают примерно треть его лица. - …Мой двойник – преступник? - Нет, хотя я подозреваю, что пара грехов за душой имеется. Нет, никто из них не преступник, - Джон вздыхает. - Постарайтесь не выглядеть слишком разочарованным. О чём это я?.. Да, Майкрофт похитил меня. Это практически стиль его общения. Он очень могущественный, склонный к драме, как и… Не похоже, что Холмс заметил неловкое окончание фразы. Он впитывет каждое слово Джона и, со всей очевидностью, ждёт, когда тот продолжит. Джон чешет свою щетину, потом решает выдать ему полную картину. - Они с Шерлоком не ладят, - говорит он. - Ладят? - Их отношения не наполнены дружелюбием и сердечностью, - объясняет Джон. Его слова звучат как шорох старых кружев. Холмс выглядит так, будто готов присесть рядом. Он облачён в удобный с виду халат, а на ногах у него тапочки – небольшая деталь, придающая ему реальность и позволяющая Джону немного расслабиться. - Какой… ну, «ваш» Майкрофт? – спрашивает Джон. – Вы… я имею в виду, у вас хорошие отношения? – Его настигает запоздалая мысль. – Боже, простите! Я, наверно, сую нос куда не следует. Стоит отдать им должное – брови Холмса определённо более выразительны, чем у Шерлока. - Думаю, нам обоим следует сделать друг другу некоторые уступки. - Не произнесённое «Потому что мы можем тут застрять друг с другом» повисло в воздухе. Через минуту Холмс продолжил. - Возвращаясь к вопросу о моём брате и наших отношениях - при других обстоятельствах это было бы крайне неуместно и нежелательно со стороны постороннего человека, - Холмс поднимает руку, предупреждая извинения Джона, - но вы не посторонний и не должны оставаться в неведении. Внезапно он разворачивается к двери. - У вас будет возможность самому найти ответы. Я пришёл разбудить вас, потому что позже мы нанесём Майкрофту визит. Я послал ему записку и ожидаю от него ответа с инструкциями. Я подумал, что вам потребуется время, чтобы приготовиться к встрече. Я был не настолько поглощён происходящим, чтобы полностью позабыть о хороших манерах. У Ватсона при любых обстоятельствах здоровый аппетит, - нос Холмса морщится в лёгкой и красноречивой манере, – так что я взял на себя вольность попросить миссис Хадсон приготовить завтрак. Вы присоединитесь? Полагаю, что у вас там тоже есть миссис Хадсон? Джон пытается кивать и мотать головой одновременно. В результате его голова идёт кругом. - Подождите, - говорит он, - подождите. Мы собираемся навестить Майкрофта? - Я бы предпочёл, чтобы он пришёл сюда, но это крайне маловероятно. Мой брат ненавидит покидать тот небольшой квартал, где он живёт, работает и посещает свой клуб. В течение часа мне станет известно, в какое время ему будет удобно нас принять. - Окей. Хорошо, – Джон уверен, что ему стоит углубиться в эту тему, но честно говоря, на нём всё ещё только трусы, ему нужно в туалет и да, немного кофе было бы чудесно. – Я знаю миссис Хадсон, - отвечает он со значительной задержкой, - но та, что здесь, не знает меня. Что мы ей скажем? - Я планировал обсудить этот вопрос за завтраком. - Конечно, верно. Эм… спасибо. Холмс отмечает благодарность Джона простым кивком, открывает дверь и вновь оборачивается. - Одежда Ватсона должна вам подойти, – говорит он совершенно ровным тоном. – Он выше и крепче сложен, но я уверен, что что-то можно подобрать. Джон открывает рот, но тихо закрывшаяся за Холмсом дверь спасает его от необходимости давать ответ.

***

Тридцать минут спустя Джон спускается к завтраку; на нём одежда, в которой он чувствует себя одновременно эффектным и немного смешным. Может показаться, что полчаса - это много (Джон лишь приблизительно представляет себе местный этикет), но принимая во внимание, каким занимательным оказалось время, проведённое в ванной комнате и его любопытство относительно гардероба, личных вещей и прочих предметов окружения викторианского Джона Ватсона, Джон считает, что управился в рекордное время. Прошлым вечером все его планы изучить спальню, где ему предстояло провести ночь, ничем не закончились. Он ещё даже не дошёл до темной, маленькой комнаты, когда почувствовал что его веки и ноги наливаются свинцом. Холмс принёс запасное покрывало и отправил Джона поискать чистые простыни в старом сундуке. Его очертания с трудом угадывались в углу комнаты – единственным источником света были две свечи, по одной в руках у каждого. А потом, после еле слышного пожелания спокойной ночи, в комнате остался только один мерцающий огонёк. Стоя в центре комнаты, Джон осмотрелся; танцующие по стенам тени и странные поскрипывания сопровождали все его движения. Всё казалось слишком сюрреалистичным, чтобы об этом всерьёз размышлять. Всё это, добавившись к глубочайшей усталости Джона, за пару секунд вытряхнуло его из одежды и отправило прямо под покрывало - про простыни он и не вспомнил. Потушив на всякий случай свечу, он опустил голову на подушку и закрыл глаза. Первая его мысль была о том, что сейчас, должно быть, уже четвёртый час утра. Его вторая, она же последняя, мысль была о том, что, вероятно, он долго еще не сможет успокоиться и уснуть, так что хорошо, что у него есть спички – он сможет заново зажечь свечу и осмотреть комнату должным образом. Этим утром он действительно рассмотрел пару вещей тут и там – перед старым докторским саквояжем невозможно было устоять – но всё, на что он смотрел, вызывало настолько сильное ощущение, будто он находится на съёмках костюмной драмы, что он обнаружил себя неспособным в действительности соединить себя с окружающей действительностью. Что и в самом деле было реальным и осязаемым, так это запахи. Они были в комнате повсюду; незнакомые ароматы, которые невозможно определить как хорошие или плохие. Джон чувствовал себя так же, как когда он был маленьким мальчиком, и его семья на праздники отправлялась в какую-нибудь B&B гостиницу, оформленную под старину, или когда его семья навещала дом престарелых родственников. Только предполагается, что в этом доме живут люди его возраста. Маленький тазик и кувшин, грубое полотенце, которое он нашёл в шкафу, антикварная мебель. В этом-то всё и дело – эти вещи не антиквариат. Это современные предметы обихода, часть повседневной жизни. Как и висящие в шкафу скромные мужские костюмы. Джон осознал, что его психике пришлось существенно поработать над подавлением неверия в реальность происходящего, так что он оставил все попытки понять окружающий мир и решил плыть по течению. Он быстро оделся, в меру своих способностей справился с утренними процедурами и появился к завтраку в приемлемое время. А сейчас он вновь стоит посреди гостиной и рассматривает её с вновь проснувшимся любопытством. При ярком свете комната выглядит по-другому. На улице ясный прекрасный осенний день и воздух в комнате кажется почти свежим. На мгновение Джон задаётся вопросом, всегда ли в этом доме по утрам первым делом открывают окна или это свидетельство предупредительности Холмса. Сам мужчина тоже выглядит по-другому. Наверху, в комнате, всё ещё сохраняющей полумрак, он по-прежнему напоминал вчерашнего призрака, явившегося прямо из викторианской пьесы. Здесь он казался обретшим плоть. Он моложе, чем Джону показалось при первом впечатлении, но определённо старше, чем Шерлок. Его бледность по-прежнему ужасает. Тем не менее, сейчас этот эффект в значительной степени развеян гипнотическими, сверкающими глазами, которые следуют за Джоном, пока тот бродит по комнате, рассматривая вещи и осторожно до них дотрагиваясь. Чёлка Холмса падает ему на лоб и время от времени зачёсывается назад быстрым, стремительным движением длинных пальцев. Его тонкие, но выразительные губы изгибаются вокруг гласных и сигарет почти завораживающим образом. Горбинка на носу не портит его, но делает его похожим на патриция. Джон приходит к выводу, что в то время как судьба немного несправедлива в распределении красивой внешности между всеми Джонами Ватсонами, она равно щедра, когда дело доходит до создания Шерлоков Холмсов, которых невозможно пропустить и за милю. После небольшого странствия по комнате для ознакомления с ней при дневном свете – Холмс любезно отвечает на странные вопросы по поводу различных предметов – Джон усаживается за стол и смотрит напротив себя. Холмс сидит, скрестив ноги, в ленивой позе, оставляя у Джона впечатление, что даже если на столе материализуется танцовщица канкана в полном облачении и начнёт вскидывать ноги, мужчина напротив него не моргнёт и глазом. Он как раз снова окидывает Джона взглядом. На этот раз – может, лишь в воображении Джона – одобрительным. Джон смотрит себе на грудь, где немного поношенная белая рубашка строгого покроя выглядывает над бежевым жилетом и подходящим к нему пиджаком. Под это Джон надел тёмно-коричневый галстук, пытаясь не думать о том, что Шерлок скажет о выбранной гамме. - Так окей? – спрашивает он без всякой необходимости. Было бы приятно услышать комплимент хоть от какого-то Шерлока. Шерлок вытаскивает изо рта сигарету. - Я был бы очень признателен, если бы вы перевели для меня слово «окей». - Что? Ох. Хорошо. Пауза. Холмс смотрит на него выжидающе. Джон смотрит в ответ с похожим выражением. - Да? – говорят они одновременно, и вновь зеркально отражают смущение друг друга. - Эм, вы ожидали, что я скажу что-то ещё? – спрашивает Джон. - Что вы предложите мне значение слова «окей», не более того. Джон хмурится. - Я так и сделал. В смысле, я сказал вам – это означает «хорошо». Лицо Холмса озаряется. - Ах. Я предположил, что вы просто ответили согласием на мою просьбу дать пояснение. Джон обдумывает сказанное. - Могу я получить немного кофе? – говорит он в конце концов. - Разумеется. Теперь, что касается вопроса вашего присутствия здесь вместо доброго доктора, которого наша домовладелица привыкла видеть. Я предлагаю представить вас как дальнего родственника Ватсона с материнской стороны. Он никогда не говорит об этой части своей семьи, так что любой кузен, появившийся без предупреждения, не удивит никого, кто знаком с Ватсоном. Ваша внешность придаст достоверность вашему происхождению. Я считаю, будет лучше сказать, что большую часть своей жизни вы провели в Америке. Возможно, у вас имеется какое-то небольшое предприятие, связанное с рогатым скотом? Безусловно, жизнь на открытом воздухе. Это так же объяснит все особенности вашей речи, хотя я предлагаю вам воздерживаться от разговоров. Мы не можем быть слишком осторожны. Через секунду Джон закрывает рот, затем снова открывает, чтобы произнести: - Да, окей. Холмс вскидывает свою дьявольскую бровь. - Вижу, ваше природное красноречие будет ужасно страдать от ограничений. Губы Джона медленно растягиваются в горькую улыбку. - Вот это уже больше похоже, - говорит он, - а то я уже начал волноваться, что вы слишком любезны. Его сердце вдруг даёт о себе знать. С тех пор, как это началось, Джон потратил много сил на то, чтобы не думать о Шерлоке или о том, как сильно он уже по нему скучает. И мужчина напротив него, одновременно так противоречиво похожий и непохожий на Шерлока, ничуть этому не способствовал. Вспышка улыбки вновь на мгновение появляется на губах Холмса, что (как Джон начинает подозревать), для неё привычно, но глаза Холмса в то время как он внимательно изучает лицо Джона, совершенно нечитаемы. Джон ёрзает в своём кресле. - Кофе, пожалуйста? - напоминает он. Холмс кивает. - Миссис Хадсон! – кричит он. - Иисусе! – восклицает Джон. - Вижу, что в обычае неумышленное богохульство. Миссис Хадсон! – второй крик громче первого. В третьем нет необходимости; Джон слышит звук шагов по лестнице, затем дверь позади него открывается. Миссис Хадсон не похожа на миссис Хадсон – общего между ними лишь дружелюбие и невозмутимость. Женщина, кивающая с улыбкой Джону, когда он вскакивает на ноги во время их представления друг другу, старше, и это заметно. У неё тускло-серые волосы, затянутые в строгий узел; её платье не задерживается в памяти, а единственная вещь, оживляющая его – накрахмаленный до хруста белый вязаный воротник. Джон старается не разглядывать её дольше, чем допустимо приличиями. Он не хочет ставить в неловкую ситуацию ни эту милую женщину, ни себя самого. Он так же не хочет выдать себя, показать свою аномальность. Плохо уже то, что вероятно, каждый сможет разглядеть в нём самозванца с одного только взгляда. На протяжении краткой беседы Холмс выглядит очень расслабленным, но Джону кажется, что он тоже сражается с некоторыми вопросами по поводу этой ситуации. Такими как, а не является ли Джон в действительности самозванцем, или как они будут объяснять его продолжительное присутствие, если ситуация не разрешится в ближайшее время. Миссис Хадсон накрывает завтрак и кофе, вежливо расспрашивая, надолго ли Джон остановится у них и чем он занимается в Америке. Холмс ловко отвечает на все вопросы. Джон обнаруживает, что он по-прежнему медик, как и его «дальний кузен», отправляющийся в дальние поездки, чтобы навестить пациентов. По всей видимости, он останется на несколько дней, ожидая Ватсона, которого «срочно вызвали прошлой ночью» к больной жене его старого друга в Ланкастере. Он разминулся с Джоном на полчаса – «как не повезло». Джон вдруг задаётся вопросом, где миссис Хадсон была прошлой ночью, но решает, что Холмс знает, что делает. При этой мысли своеобразный всплеск осторожности заставляет его поднять глаза сначала на хозяина дома – он действительно думает о Холмсе как о хозяине – а потом на эту версию их домовладелицы. - Приятно познакомиться с вами, миссис Хадсон, - произносит он с открытой улыбкой. Она улыбается в ответ, и вокруг её живых глаз собираются морщинки: – И с вами, доктор Ватсон. Вы и впрямь похожи на своего кузена. Мистер Холмс, вы тоже видите семейное сходство? - Да, да, определённо, миссис Хадсон, спасибо, - нетерпеливо произносит Холмс, - не могли бы вы проводить к нам моего брата, когда он приедет? Джон хмурится в недоумении, но черты лица Холмса совершают сложный и быстрый танец, призывая его к молчанию. Миссис Хадсон кивает и уходит. Джон смотрит, как удаляется её немного сгорбленная спина, а потом переводит взгляд на Холмса. - Она такая другая, - говорит он, вновь отворачиваясь и глядя на закрытую дверь. – У нашей миссис Хадсон был бы сердечный приступ, если бы она увидела её. Он чувствует сильный запах кофе и разворачивается в кресле. Холмс наполняет свою чашку. - Прошу, продолжайте, – говорит он. Джон пожимает плечами. - Просто она выглядит на свой возраст. Наша миссис Хадсон регулярно посещает парикмахера. Ну, знаете – стрижка, покраска; и она делает маникюр. И одевается довольно модно тоже, для женщины её возраста. И я не думаю, что часто видел её без макияжа, даже дома. Сигарета Холмса застыла на полпути к его губам, а челюсть слегка отвисла. Наконец он произносит: - Она… эм… то, что наши соседи по Английскому каналу называют «Мадам»? - Что? – хмурится Джон. – Что вы имеете… О! Нет! – восклицает он. – Она не… это. Большинство женщин в Лондоне носят макияж в двадцать первом веке. Это нормально. Холмс втыкает сигарету в пепельницу и медленно качает головой. - Должен признаться, что я никогда не увлекался изучением общества, но Ваши комментарии весьма меня заинтересовали. Но давайте обратимся к более практическим вопросам – мой брат и в самом деле скоро прибудет. Я получил от него ответ, пока вы были наверху. Он попросил, чтобы я оставался дома и ждал его. Ну и ну! Сначала ваше появление, а теперь он решает почтить мой дом своим присутствием – вселенная оборачивается неожиданной стороной. Но давайте насладимся нашим завтраком. Налейте себе кофе, мой… Джон. Надеюсь, он удовлетворит вас. Джон делает глоток и прикрывает глаза. - О, это чудесно, - бормочет он, делая ещё глоток. – Никакого сравнения с кофе из «Теско», - он открывает глаза. – «Теско» - это магазин. Очень, очень большой магазин. Еда и напитки со всего света, практически всё, что может прийти вам в голову. Хотя, вероятно, несколько больше, чем может прийти вам в голову. - Но необязательно самого лучшего качества. Их взгляды встречаются поверх поднятых чашек. - Нет, - соглашается Джон с улыбкой. - Давайте посмотрим, как вам понравится наш бекон и яйца.